Эти три коротких слова

– Да с какого это хрена?

– Потому что ты злишься, хотя должен был спросить, все ли у меня в порядке и как ты можешь мне помочь. Я мучилась, не решаясь тебе рассказать. Я вообще не хотела ничего рассказывать, но подумала, что ты заслуживаешь знать. – Она смотрит на меня. – И тебя это тоже касается, Хорнсби. Если вы двое собираетесь вести себя как дети, то можете больше не беспокоиться. Я справлюсь сама.

Затем она открывает нижний ящик своего стола, достает сумочку и вешает ее на плечо. Достает из сумочки телефон.

– На сегодня я все. И даже не пытайся со мной разговаривать, пока не решишь меня поддержать и не прекратишь всю эту альфа-самцовую чушь в стиле «я твой старший брат».

С этими словами она обходит стол и направляется к двери.

Поскольку Поузи всегда ломается под давлением, он кричит ей в спину:

– Поздравляю с новостями. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Он улыбается и машет рукой. Пенни расправляет плечи:

– Спасибо, Поузи.

А затем она уходит, оставляя нас одних в своем кабинете.

Я оседаю на стуле.

Ну просто охренеть.

Что вообще только что произошло?

А я-то волновался, что мои чувства к Пенни выйдут из-под контроля, как только я ее увижу. Нашел о чем беспокоиться. Я теперь не просто хочу ее еще сильнее – особенно после того, как увидел, как она сцепилась с Пэйси, – но и обладаю новым титулом: «папочка».

– И куда это ты намылился? – кричит мне в спину Пэйси, когда я направляюсь в гараж.

– Домой.

Благодаря ему и неожиданным новостям моя головная боль стала совершенно невыносимой.

– Отлично. Я вот тоже к тебе домой собирался.

Я останавливаюсь на полпути к машине и разворачиваюсь.

– В каком это смысле «собираешься ко мне домой»?

– Чтобы помочь тебе собрать вещи. – Пэйси скрещивает руки на мускулистой груди.

Я потираю пульсирующий от боли лоб.

– У меня нет сил на эти игры. Просто скажи, что ты от меня хочешь, Лоус.

– Ты переезжаешь к Пенни.

– Ты совсем с катушек слетел. Если ты беспокоишься, что я сбегу, то просто поверь: я никуда не денусь.

– Я за свою сестру беспокоюсь. – Пэйси придвигается ближе. – Она живет одна, а идиот, от которого она беременна, на полсезона уезжает из города. Ей придется проходить через все это одной. Как бы тебе ни хотелось думать, что ты весь из себя такой ответственный, все проблемы Пенни будет решать сама.

Я ненавижу себя за то, что не подумал об этом. Правда, мне вообще не дали времени подумать, и я все еще пытаюсь осознать, что стану отцом через девять месяцев. К сожалению, Пэйси прав. Мне придется оставить Пенни одну, когда начнутся выездные матчи.

– И чем поможет мой переезд? – говорю я, все дальше уходя в отрицание. – Я, знаешь ли, не могу выносить за нее ребенка.

– Я в курсе, кретин. – Пэйси толкает меня в плечо, и я врезаюсь в стену.

– Хватит, – предупреждаю я. – Может, в кабинете у Пенни тебе и удалось застать меня врасплох, но здесь этот номер не пройдет.

– Ты мне еще угрожать будешь? – спрашивает Пэйси. – Ты переспал с моей сестрой. Она от тебя беременна. Ты сейчас должен быть вне себя от благодарности за то, что я тебе член не отрезал.

– Она не должна была забеременеть, – зачем-то говорю я. Если честно, сейчас я вообще не в состоянии думать. Голова просто раскалывается.

– Так ты хотел просто ее трахнуть и бросить?

– Она этого тоже хотела. Просто разовый секс. – Я выставляю вперед руки. – Что я, по-твоему, должен был сделать?

– Ты должен был держать свой член в штанах и вызвать ей такси! Твою мать, Илай, – очень непривычно, даже болезненно слышать из его уст мое имя. Мы почти никогда не зовем друг друга по имени. – Ты хоть понимаешь, какой удар ты нанес нашей дружбе? Я даже… Черт! Я едва смотреть на тебя могу. Ты должен как никто другой понимать, как это тяжело – когда у тебя только один родитель. Ты хоть помнишь, как твоя мама усердно работала до самой смерти?

Я скрежещу зубами. Слова Пэйси ранят меня в самую душу.

– Я не собираюсь бросать своего ребенка. Просто дай мне хотя бы одну гребаную секунду, чтобы все переварить. Мне нужно об этом подумать.

Пэйси медленно кивает.

– Знаешь, ты прав. Подумай об этом как следует. А тем временем Пенни будет вынашивать ребенка и справляться с беременностью в одиночку. Но ты не торопись.

Я устало провожу рукой по лицу.

– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, Пэйси.

– Я хочу, чтобы ты начал о ней заботиться. Или это сделает кто-то другой, только заботиться он будет уже не только о Пенни, но и о ребенке.

Мои глаза сужаются.

– И что это должно значить?

– Это значит, что если ты сейчас же не вмешаешься, то можешь себя даже не утруждать. Потому что ты только создашь ей дополнительную проблему, а у нее и своих проблем хватает.

– Я собираюсь участвовать в жизни этого ребенка, – говорю я, только сильнее злясь от его намеков.

Пэйси знает о моей семье, о моем детстве. Мы очень долго говорили об этом однажды вечером, в межсезонье. То была звездная ночь в Банфе, в коттедже Тейтерса, где мы ежегодно отдыхаем целый месяц. У нас в руках было по кружке пива, и я рассказал Пэйси о том, что у меня никогда не было отца и что я потерял маму, когда мне было двенадцать. Я рассказал, как мне пришлось переехать к дальней родственнице. Это был эмоциональный разговор, после которого мы начали понимать друг друга еще лучше.

– Я – не мой отец, – говорю я, и у меня перехватывает горло от мысли, что я могу быть похож на этого человека.

– Так докажи это. Собери свое барахло и переезжай к Пенни.

Он серьезен.

Не думаю, что когда-либо в жизни я видел его таким серьезным.

Похоже, мне придется раздобыть коробки для вещей.

Глава 7

Пенни

– Никогда не видела Пэйси таким злым, – рассказываю я Блейкли. Она пришла ко мне, когда я отправила ей СМС: «Код 911, у меня дома, срочно». Блейкли была в курсе, что сегодня я собиралась все рассказать ребятам, так что принесла с собой галлон ванильного мороженого, печенье с арахисовой пастой и сливочную помадку.

Мы не говорили. Молча направились на кухню и сделали себе по гигантской миске мороженого. Набив желудки, мы сели на диван, завернулись в большой плед и свернулись под ним, повернувшись друг к другу лицом.

– Он что, правда ударил Хорнсби?

– Ага, даже сбил его с ног. Он этого не ожидал, и, что странно, никак не отреагировал и не ударил Пэйси в ответ. Обычно он никому спуска не дает. Я видела, как он злится во время матчей.

– Наверное, он просто понимал, что сам виноват, – предполагает Блейкли. – Но хорошо, что с вами был Поузи.

– Плохо, что он там был. Ему было так неловко. Нужно подарить ему корзинку с фруктами или вроде того. Угостить его сэндвичем с колбасой. Может, написать пост, где я попрошу подписчиков рассказать, как они его любят. Пусть порадуется.

– Ему понравится любой вариант. – Блейкли набрасывает плед на плечи. – Так к чему вы пришли?

– Они вели себя как несносные идиоты, и я слишком разволновалась, так что просто ушла. Пэйси больше волновало, как это случилось, а не как я себя из-за этого чувствую. Он только хуже сделал. – Я глубоко вздыхаю, на глаза наворачиваются слезы.

– Что такое? – Блейкли кладет руку мне на колено.

– Я не хочу проходить через все это в одиночку. Мои родители живут на другом конце страны. Пэйси то появляется, то исчезает. Просить о помощи Винни мне неловко, потому что я ее, конечно, люблю, но я не думаю, что у нас настолько близкие отношения, чтобы я могла говорить с ней о своей беременности и проблемах.

– У тебя есть я.

– Я знаю, и я очень это ценю. Правда. Но у тебя тоже есть своя жизнь. И я не хочу мешать вашим отношениям с Перри. Это было бы нечестно. У вас есть свои дела и проблемы. Вам есть чем заняться, кроме как возиться с безумной мамашей в моем лице.

– Это неправда. Ты знаешь, что мы всегда тебе поможем.

– Знаю, но я не это имею в виду. Как бы мне ни хотелось верить, что у меня есть вы с Пэйси, правда в том, что мне придется справиться со всем в одиночку. И это очень меня пугает.

– Ты правда думаешь, что Хорнсби тебе не поможет? – спрашивает Блейкли. – Он хороший парень. Один из самых приятных в нашей команде.

– Ты, конечно, права. Винни как-то рассказывала, что, когда она заблудилась и наткнулась на их хижину, Хорнсби был первым, кто ее поприветствовал, пригласил войти и убедился, что она ни в чем не нуждается. Но ты просто не видела, какое у него было лицо, когда я все им рассказала. Как будто он хотел провалиться сквозь землю. Хотела бы я, чтобы он стал частью нашей с ребенком жизни? Конечно, но я не собираюсь никого заставлять, понимаешь? И уж тем более не хочу обострять отношения еще сильнее.

– Ты слишком добра к нему. – Блейкли садится прямо. – Я бы на твоем месте потребовала, чтобы он прибегал по первому свистку. Да я бы заставила его к себе переехать.

– Странно, что Пэйси сказал то же самое.

Блейкли постукивает себя по виску.

– Это потому, что мы умные.

– Вы безумные.

С тех пор, как я ушла с работы, я успела неоднократно прокрутить в голове слова Хорнсби, и до сих пор так и не поняла, что мне по этому поводу думать.

«Она вообще-то мне уже некоторое время нравится».

«Она для меня не просто случайная девушка».

«Ты потрясающая, и я много думал о нашей ночи».

«Она не такая, как остальные девушки, просто я не сторонник отношений и не привык к обязательствам».

С одной стороны, эти слова совпали с тем, что он говорил пять недель назад.

Он хотел меня уже некоторое время… Но с той ночи он определенно не проявлял ко мне никакого интереса и не искал со мной встречи. Вероятно, он снова начал искать себе девушек на одну ночь. Вернулся к своей привычной жизни.

– Хорнсби – прожженный холостяк. Его это устраивает. Он ни за что сюда не переедет. Мне повезет, если он…

Стук. Стук.

Мы с Блейкли оглядываемся на дверь, затем смотрим друг на друга.

– Держу пари, что это Пэйси, – говорит Блейкли. – Он тебе целую кучу извинений задолжал.

Это правда, но я не уверена, что у меня хватит сил выслушать их сегодня вечером. Уверена ли я в том, что поступила правильно, рассказав им обо всем именно так? В общем-то, нет. Я была эгоисткой, мне хотелось как можно быстрее с этим разобраться, поэтому мне показалось, что рассказать о своей беременности сразу обоим – это отличный вариант. Но мне следовало объяснить им все по отдельности. Нужно было отвести Хорнсби в сторонку и все ему объяснить, дать время на осознание, а когда он был бы морально готов, мы рассказали бы все Пэйси. Но страх и тревога заставили меня принять неверное решение.

Мне, наверное, тоже следовало бы принести извинения, потому что я поступила скверно.

Крайне скверно.

– Хочешь, я открою дверь? – спрашивает Блейкли.

– Нет, я сама. Но я не знаю, в каком он настроении. Может, тебе придется уйти.

Блейкли хихикает.

– Готова к любому развитию событий.

Я выбираюсь из-под пледа и встаю с дивана. Резкое движение заставляет меня покачнуться назад, начинает кружиться голова. Я пытаюсь удержать равновесие, но уже через мгновение оседаю обратно на диван.

– Боже. – Ко мне приближается Блейкли. – Ты в порядке?

Я несколько раз моргаю, наблюдая за вращением комнаты вокруг.

– Ух… Да, просто голова сильно закружилась.

– Не двигайся.

Блейкли идет к двери, распахивает ее. Я поднимаю взгляд и обнаруживаю на пороге не только Пэйси, но еще и Хорнсби. Рядом с ним стоят два чемодана – большой и средний, плюс еще дорожная сумка.

Что тут вообще происходит?

– Привет. Пенни дома? – спрашивает Пэйси, прежде чем успевает заметить меня, сидящую на диване. Он заходит внутрь, и Хорнсби следует за ним, втаскивая багаж в маленькую прихожую.

– У нее голова закружилась, – предупреждает Блейкли, и Пэйси конечно же начинает волноваться. Он быстро садится на кофейный столик передо мной, наклоняется вперед, доверительно кладя руку мне на колено.

– Ты в порядке?

– Все нормально, – говорю я, выпрямляясь. – Просто слишком резко встала. Не о чем беспокоиться.

Пэйси стискивает челюсти, оглядываясь на Хорнсби и Блейкли.

– Этого я и боялся. Что с тобой что-нибудь случится, а рядом никого не будет, чтобы помочь.

– Мне просто нужно вставать аккуратнее, Пэйси. Все в порядке.

– Ничего не в порядке. – Он проводит рукой по волосам, и я вижу, как между бровей у него залегает складка.

Когда я только переехала сюда, Пэйси поклялся нашим маме и папе, что будет присматривать за мной и следить, чтобы со мной все было в порядке. Он очень серьезно отнесся к этому обещанию. Он всегда проверяет, как я, мы вместе ужинаем и просто много общаемся. Он не забыл обо мне даже с появлением Винни, и всегда заботился, чтобы у меня было все необходимое. Однажды по дороге на работу у меня закончился бензин, и Пэйси тут же кинулся ко мне на помощь, из-за чего опоздал на тренировку. Он всегда был и будет очень заботливым братом.

– Пэйси, серьезно, со мной все в порядке. – Я встаю, и на этот раз, слава богу, голова у меня не кружится. Я обхожу диван и устремляю взгляд на вещи Хорнсби. – А это еще что такое?

Пэйси выходит в коридор вслед за мной.

– К тебе переезжает Хорнсби.

– Это хорошо, – бормочет Блейкли себе под нос.

– Что? – Я качаю головой. – Никуда он не переезжает.

Я знаю, что Пэйси уже об этом говорил и что у Блейкли возникла та же самая идея, но я не предполагала, что это может случиться на самом деле. Судя по всему, Хорнсби вынудили на этот шаг – сам он это решение не принимал. Его обычно широко расправленные плечи обмякли, голова опущена, руки он прячет в карманах. Он больше похож на обиженного щенка, чем на человека, который хочет взять ситуацию под контроль.

– Нет, переезжает, – возражает Пэйси. – В том числе потому, что у тебя кружится голова. Тебе нельзя оставаться одной. Кто-то должен быть рядом, чтобы помочь.

– Да вы же постоянно в разъездах. Хорнсби все равно придется уехать. В чем тогда смысл?

– Смысл в том, что он будет здесь большую часть времени, и это самое главное. А когда он уедет, Винни и Блейкли смогут прийти и помочь.

– Спасибо, что записал меня в добровольцы, – говорит Блейкли. – Но я уже и так сказала, что помогу, даже если Хорнсби не хочет в этом участвовать.

– Я хочу. – В голосе Хорнсби нет обычного веселья.

– О да, я вижу. – В голосе Блейкли сквозит сарказм.

Хорнсби поворачивает к ней голову.

– Ты можешь не начинать это дерьмо?

– Я ничего не начинаю. Я просто хочу убедиться, что ты действительно будешь ее поддерживать.

– Какого хрена вы продолжаете это повторять? – спрашивает он, и теперь в его голосе слышится гнев. – Словно я неудачник, который сбегает от собственных ошибок. – Хорнсби указывает на меня. – То, что произошло между мной и Пенни, касается только меня и Пенни, и я буду чертовски признателен, если вы оба уйдете, чтобы мы с ней могли поговорить. Наедине.

Блейкли тут же начинает собирать свои вещи, чтобы уйти, а вот Пэйси стоит как вкопанный, скрестив руки на груди. Я понимаю, что он не сдвинется с места, пока я что-нибудь не скажу.

Так что я подхожу к нему, кладу руку на плечо и говорю:

– Я разберусь, Пэйс. Пожалуйста, дай мне разобраться самой.

Он поворачивается ко мне, смотрит в глаза.

– Я хочу убедиться, что все пройдет хорошо.

– Пэйси. – Я глубоко вздыхаю. – Пожалуйста, уйди. Я прошу тебя: пожалуйста, дай мне разобраться самой. Я позвоню тебе позже, ладно?

Некоторое время мы друг на друга смотрим, но в конце концов Пэйси сдается и заключает меня в объятия. Слезы наворачиваются у меня на глазах, когда я обхватываю его руками и крепко прижимаю к себе.

– Прости, – тихо шепчу я.

– Не за что извиняться, – говорит он. – Все в порядке. Мы со всем разберемся.

Он целует меня в макушку, в последний раз стискивает в объятиях, а затем они с Блейкли направляются к входной двери. Пэйси галантно придерживает для нее дверь, и они выходят из квартиры. Тихо щелкает замок.

И вот я снова осталась наедине с Хорнсби, но вместо электрического возбуждения, возникшего между нами к концу нашей совместной ночи, нас душит чувство неловкости.

Очевидно, он недоволен, и я его за это не виню. Я поступила неправильно, и мне не стыдно признать, что он заслуживает извинений.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спрашиваю я. Он качает головой, а когда поднимает голову и встречается со мной взглядом, я вижу: он напуган не меньше, чем я.

– Нам нужно поговорить. – Он проходит мимо меня и садится на диван.

Ладно, не просто напуган – еще и зол.

Как я уже упоминала, я и раньше видела, как Хорнсби злится, но только во время матча. Никогда за пределами арены. Он всегда был веселым, всем довольным парнем. Так что эта его сторона для меня в новинку.

Я тоже сажусь на диван и укрываю ноги пледом. Разговор предстоит не из легких, пусть хоть ноги будут в тепле.

– Послушай, – говорю я, пристально глядя на него, – я должна извиниться. – Он смотрит на меня в ответ. – То, как я рассказала тебе о ребенке, было абсолютно неправильным. Я вела себя эгоистично, потому что испугалась, и решила, что мне будет проще рассказать об этом сразу вам обоим. Я не подумала о том, как ты это воспримешь или как это воспримет Пэйси. Мне очень жаль. Если бы я могла сделать все по-другому, я бы сделала. Я бы проявила уважение, которое ты заслуживаешь как отец этого ребенка, и рассказала бы обо всем наедине. Я надеюсь, ты сможешь меня простить.

Его взгляд смягчается.

– Я не сержусь на тебя, Пенни. Я знаю, что ты поступила так, руководствуясь инстинктом самосохранения. Давай посмотрим правде в глаза. У меня не лучшая репутация, когда дело касается женщин, и в детстве у меня не было никакого положительного родительского примера. Я выгляжу так, как будто могу сбежать, и я это понимаю.

– Я ничего такого не думала. Дело вообще не в этом, – говорю я. – Я даже ничего не знаю о твоем детстве. Я просто испугалась и, прежде чем хорошенько все обдумать, натворила дел. И мне очень жаль.

– Пожалуйста, перестань извиняться. В этом нет необходимости.

– Для меня есть, – настаиваю я. – На меня это очень давит, и я искренне сожалею о том… – у меня перехватывает горло, глаза наполняются слезами. Господи, это еще что такое? Я делаю глубокий вдох, и по моей щеке скатывается слеза. – О том, что поступила необдуманно. Прости меня, Хорнсби.

Воцаряется тишина – кажется, что на целую вечность. Наконец, Хорнсби заговаривает:

– Илай. Пожалуйста, зови меня Илай.

– О. Прости меня, Илай.

Он на секунду поджимает губы, прежде чем отвести взгляд.

– Я понимаю. Как я уже сказал, извинения тут не нужны, но я принимаю их в любом случае. – Он сцепляет руки в замок. – Я знаю, сейчас все немного странно. Пэйси на грани инфаркта – или смертоубийства, ты наверняка в ужасе, а я, честно говоря, чувствую себя так, словно все вокруг рушится, а я никак не могу этому помешать. – Он поворачивается ко мне. – Я это все говорю, чтобы тебе было проще понять, что творится у меня в голове.

Я киваю.

– Я прекрасно понимаю. Я чувствовала то же самое.

– Я не хочу вдаваться в подробности, но детство у меня было не самое счастливое. Я с трудом понимаю, как преодолеть чувство покинутости, с которым мне приходится справляться каждый день, и уж тем более не представляю, как я буду воспитывать ребенка. Это все… ну, сильно влияет на мое состояние.

Чувство покинутости? Его кто-то бросил?

Сколько всего я еще не знаю об этом мужчине?

По напряженному взгляду и застывшим плечам я вижу: новость о моей беременности далась ему нелегко. Похоже, с некоторыми внутренними демонами не так-то просто справиться.

Мне не хочется, чтобы он шел по пути, который приносит ему боль. Конечно, мне и самой страшно, но последнее, чего я хочу – это усложнить жизнь тому, кто и так уже страдает.

У меня есть надежная система поддержки, и я знаю, что, если понадобится, мама всегда придет мне на помощь. У меня есть Пэйси, Блейкли и Винни. Со мной все будет в порядке.

А вот будет ли все в порядке с Илаем, я не уверена.

И это все приводит нас только к одному…

Я вытираю мокрые щеки и делаю глубокий вдох.

– Илай. – Взгляд его прекрасных глаз встречается с моим. – Я не могу полностью понять твои чувства, как и не могу полностью понять то, через что ты сейчас проходишь. Мы друг с другом едва знакомы. Но я точно знаю одно: я не хочу, чтобы из-за меня ты был вынужден сражаться с демонами из твоего прошлого. Это вредно для тебя и для команды. Хоккей – это самое важное, как и твое психическое здоровье. – Я протягиваю руку и кладу на его колено. – Все в порядке. Я справлюсь одна.

Он слегка склоняет голову набок, несколько секунд рассматривает меня.

– Господи, Пенни. Ты действительно сильная женщина. Но я не это пытался сказать. Я не искал выход из ситуации. Скорее, наоборот.

Сбитая с толку, я сажусь.

– Что ты имеешь в виду?

– Давай сразу установим: твой брат не может заставить меня делать то, что я не хочу делать. Он сильный и уверенный в себе человек, но вздумай он всерьез затеять со мной драку, я бы его победил.

Да, в это я верю. Хорнсби – в смысле, Илай – выше Пэйси на пять сантиметров, и килограмма на четыре тяжелее. Мой брат – крупный мужчина, но Илай легко с ним справится, в этом у меня сомнений нет.

– Я не хочу бросать своего ребенка, как это сделал мой отец. Я не хочу быть ненадежным человеком, который не понимает, как это важно – принести в мир еще одну человеческую жизнь. Я вырос без отца, и будь я проклят, если моему ребенку придется пройти через то же самое. – Он протягивает руку, чтобы коснуться моей руки. – Ты не останешься одна, Пенни.

Может быть, это все из-за убежденности в его голосе, а может, из-за искренности во взгляде, но по моим разгоряченным щекам начинают катиться слезы, которые я больше не могу сдержать.

«Ты не останешься одна, Пенни».

Это все, о чем я могу думать, пока он продолжает говорить:

– Я хочу участвовать в твоей жизни. Я хочу… Ну, – он потирает шею, – хочу узнать тебя получше, хочу попробовать стать друзьями. Чтобы когда наш ребенок родится, он или она знали, что мы не ненавидим друг друга. Что мы друзья.

– Я бы хотела стать друзьями, – говорю я, отлично понимая, что он специально сделал акцент на этом слове. Не то чтобы я хотела с ним каких-то романтических отношений – я вообще в данный момент об этом даже не думала, – но теперь я знала, чего хочет Илай. Дружба и все. Несмотря на то, что я ему нравилась, моя беременность полностью уничтожила это чувство.

– Знаю, что прошу о многом, но, если ты не против, я бы хотел остаться здесь, с тобой.

– Илай…

– Прежде, чем ты скажешь нет, – быстро говорит он, – просто выслушай меня, хорошо?

Вздыхая, я откидываюсь на спинку дивана и киваю.

– Дело не только в том, чтобы тебе помочь – хотя, конечно, это одна из главных причин. Я просто хочу испытать все это вместе с тобой. Конечно, я ребенка не вынашиваю, но зато я могу быть рядом, насколько позволяет мой график. Почувствовать, как он впервые шевелится. Позволить ему привыкнуть к моему голосу. Быть рядом, пока он растет.

– А когда ребенок родится? Ты же не думаешь, что мы продолжим жить вместе.

– Нет, но я всегда могу найти жилье поближе, или мы можем переехать в квартиры, расположенные рядом друг с другом.

Я громко расхохоталась.

– Илай, я не могу позволить себе такую же дорогую квартиру, как ты.

– Я помогу с оплатой. Черт возьми, да я куплю тебе квартиру. Мне все равно.

– Мне не нужны твои деньги.

– Тогда мы что-нибудь придумаем, когда придет время, но сейчас, пожалуйста, просто позволь мне быть частью этой новой жизни.

Его умоляющий взгляд пронзает меня насквозь.

– В этой квартире только одна спальня, Илай.

– Диван у тебя вполне удобный. – Он похлопывает по спинке. – Мне все равно, где спать. Это не имеет значения. Все, чего я хочу – это поддержать тебя и принять участие в жизни моего ребенка.

Готова поклясться, его глаза блестят, когда он задерживает дыхание в ожидании ответа.

Как, черт возьми, я могу ему отказать? Когда я чувствую все его отчаяние и надежду?

Я не могу.

И не хочу.

– Ладно, – говорю я.

– Ладно? – спрашивает он, выпрямляясь.

Я киваю.

– Да, ты можешь здесь остаться. Но тебе необязательно спать на диване. У меня большая двуспальная кровать. Я не против разделить с тобой постель – при условии, конечно, что между нами ничего не будет.

Он ухмыляется.

– Поверь мне, я с первого раза усвоил урок. – Он потирает челюсть. – У твоего брата отличный хук правой.