Эти три коротких слова

Я согласна с ней. Было бы куда легче, если бы мне не пришлось проходить через все это в одиночку. Но я едва знакома с Хорнсби, а то, что я о нем знаю, говорит о том, что отец из него выйдет не очень. А еще как только Пэйси узнает, что случилось, он реально убьет Хорнсби. И что тогда? У ребенка вообще отца не будет.

Меня внезапно захлестывает волна тошноты, и я протягиваю руку, чтобы опереться о подругу.

– О боже, я должна ему рассказать.

– Ты должна рассказать им обоим. И знаешь, что я предлагаю?

– Что?

– Сорвать пластырь сразу. Расскажи им об этом одновременно.

Она что, с ума сошла? Предложение рассказать им об этом одновременно звучит еще более нелепо, чем моя идея прятать ото всех ребенка.

Я уже собираюсь ей все это сказать, как вдруг осекаюсь. Разве это такая уж сумасшедшая идея? Сорвать пластырь сразу – это проверенный временем способ говорить правду. Может, сказать им одновременно будет даже лучше. Мне не придется повторять новость дважды. А они смогут пережить это вместе. Может быть, после этого они даже станут ближе.

Уже представляю, как они обнимаются и поздравляют друг друга с замечательной новостью.

Господи, кого я пытаюсь обмануть? Ясно ведь, что этого никогда не произойдет. Готовиться следует к драке и рекам крови.

– Мне понадобится третья сторона, – говорю я. Да, отреагируют они плохо, но идея-то на самом деле хорошая. Мне проще сказать это один раз, и это главное. – Кто-то, кто сможет защитить Хорнсби, когда Пэйси обрушит на него гнев божий.

– Это хорошая идея, – соглашается Блейкли, подводя меня к дивану. – Что, если Пэйси накинется на Хорнсби? Ты их растащить не сможешь, беременная – так тем более. Почему бы тебе не позвать Тейтерса?

– Тейтерса? Почему его-то? Он тот еще подстрекатель. Он только хуже все сделает.

– И правда, – кивает Блейкли. – Может, тогда Поузи? Он дружит с Хорнсби. Он большой, грозный. Он может им навалять, если понадобится.

– Поузи – неплохой вариант, – признаю я. – Но ему же, наверное, будет неловко?

– Вероятно, да, – отвечает Блейкли. – Но это суровая необходимость.

Я закусываю губу и перевожу взгляд за окно. День выдался ясный, холодный – полная противоположность тому, как я себя сейчас чувствую.

Вместо того, чтобы радоваться скорому появлению в этом мире новой жизни, я нервничаю. Боюсь даже. Несмотря на одинаковые результаты четырех разных тестов на беременность, мне все еще не до конца верится, что это правда.

– Может, стоит подождать окончания сезона, а уже потом рассказывать. Они же перессорятся. В этом сезоне они играют просто отлично. Не хочу это портить.

– К концу сезона у тебя уже живот будет виден, так что все станет очевидно. Лучше расскажи им сейчас, чтобы они смогли побыстрее выбросить это из головы и сосредоточиться на плей-офф.

– Наверное, ты права.

Блейкли обнимает меня за плечи.

– Кто знает, может, они воспримут это лучше, чем тебе кажется.

– Мне нравится твой позитивный настрой, но ты не хуже меня должна понимать – ничем хорошим это закончиться не может.

Она тяжело вздыхает.

– Знаю. Так когда ты им скажешь?

– В понедельник, – говорю я. – У меня как раз в ТикТоке запланировано кое-что новенькое. Игры у них не будет, так что после тренировки я попрошу их прийти ко мне в кабинет, якобы чтобы рассказать новости. Они будут думать, что пришли из-за какого-нибудь очередного челленджа в ТикТоке, и даже не заподозрят, что я вот-вот полностью переверну их жизнь.

– Ну, твоя жизнь уже перевернулась, а так ты хоть в одиночестве не останешься. А потом мы пообедаем, и ты расскажешь мне все в мельчайших подробностях. Потому что, дорогая моя, ты мне солгала, когда сказала, что у вас с Илаем Хорнсби ничего не было. Я заслуживаю знать.

Блейкли тогда долго меня пытала, но я действительно ни в чем не созналась.

– Жду этого момента с нетерпением.

Глава 6

Илай

– Куда идешь? – спрашивает Поузи, нагоняя меня трусцой.

– Пенни попросила прийти в ее кабинет. Хочет обсудить стратегию по социальным сетям.

– Меня тоже. И Лоуса. – Поузи откусывает от сэндвича с болонской колбасой. – Эй, Лоус, – кричит он в сторону раздевалки. – Ты идешь?

– Ага! – кричит тот в ответ и выходит в коридор, на ходу заправляя рубашку. Волосы у него влажные. Тут же он замечает сэндвич Поузи. – Приятель, ты ведь понимаешь, что после тренировки лучше что-нибудь другое съесть?

Поузи откусывает еще один большой кусок.

– Это важный ритуал, чувак. Я как-то решил не есть сэндвич с болонской колбасой после тренировки, и знаешь что? Я тут же потянул паховую мышцу. Черта с два я повторю эту ошибку.

И он откусил еще кусок.

– Даже не пытайся ничего ему объяснять, – советую я Пэйси. – Он непреклонен.

– Это правда, – подтверждает Поузи. – И ты никак не можешь изменить мое мнение. – Он хлопает себя по ногам и провозглашает: – Мои паховые мышцы в безопасности!

– Я сегодня вечером никуда не пойду, – говорю я.

– Что с тобой? – спрашивает Лоус. – Все еще голова болит?

– Угу. – Я потираю лоб. – Охренеть как. Сейчас поговорим с твоей сестрой, а потом я поеду домой и вырублюсь.

– О чем там эта встреча, напомните? – спрашивает Поузи.

– Что-то там про социальные сети. – Лоус пожимает плечами. – Точно не знаю. Наверное, будет рассказывать, что нам еще сделать, чтобы фанаты пришли в восторг. Я уже Пенни много раз сказал: я не собираюсь сниматься ни в каких дурацких роликах с танцами. Должен же быть какой-то предел!

– Я не против танцев, – говорю я.

– Я бы тоже потанцевал, – поддерживает Поузи с набитым ртом. – Только вот у меня обе ноги левые, и я ни черта не могу запомнить.

– Тебя просто по голове слишком часто били, – фыркает Лоус. Мы входим в лифт, и он жмет на кнопку третьего этажа – именно там расположены офисные кабинеты.

Пока они спорят о танцах, я предаюсь мечтаниям о том, чем я займусь после встречи. Голова раскалывается от боли. Типичная для меня головная боль от перенапряжения – пройдет, когда я разомну шею, выпью кофе, намажусь охлаждающим кремом, закинусь ибупрофеном и отдохну. Но сначала мне нужно разобраться с этой встречей – встречей, для которой выбрано самое неподходящее время. Не из-за головной боли, а потому, что из моей памяти наконец-то начали стираться события моего дня рождения. Он вышел охрененным. Даже слишком.

После этого пытаться заниматься сексом с кем-то другим было просто невозможно. Две недели прошло, прежде чем я смог хотя бы начать смотреть на других девушек. А потом… Я приходил в бар, флиртовал с кем-нибудь, а потом возвращался домой один. После пары часов мне становилось попросту неинтересно.

На прошлой неделе я наконец-то поцеловал кого-то в коридоре бара. И хоть для меня это было огромным шагом, продолжения не последовало. Вообще. Губы у этой девушки не были пухлыми, стоны не были сладкими, и то, как она сжимала мои плечи, ничуть не напоминало мне о тесных объятиях Пенни.

Сегодняшняя встреча с Пенни и необходимость с ней поговорить только помешают мне забыть лучшую ночь в жизни. До сих пор мне отлично удавалось ее избегать, и я только изредка, краем глаза замечал ее где-то вдали. А теперь мне предстоит встретиться с ней лицом к лицу… Вот черт!

Надеюсь, что, когда я войду в кабинет, меня не захлестнет желанием усадить Пенни к себе на колени и провести языком по ее длинной шее.

Конечно. Мечтать не вредно.

Мое тело уже гудит при одной только мысли о нашей встрече. Спокойнее, Хорнсби. Рядом вообще-то стоит ее брат.

Звенит лифт, и мы выходим наружу. Лоус впереди нашей небольшой группы, за ним шагает Поузи, позади всех – я. По пути с нами успевают поздороваться несколько сотрудников компании. Идти тут недалеко, и в считаные минуты мы оказываемся у двери в кабинет Пенни.

Держи себя в руках, Хорнсби.

– Привет, сестренка, – говорит Лоус, когда мы входим. Поначалу я не вижу Пенни, потому что Лоус заключает ее в объятия, и когда он отходит в сторону, я первым делом замечаю ее волосы, собранные на затылке в высокий тугой хвост. Он покачивается в воздухе, на мгновение меня отвлекая, а затем Пенни наконец-то поворачивается ко мне лицом.

Твою-то мать.

Прекрасные голубые глаза соблазнительно сверкают под длинными густыми ресницами. Губы накрашены розовой помадой, цвет которой идеально сочетается с цветом ее лица и напоминает мне о том гребаном платье, которое она надела в мой день рождения.

Платье, которое до сих пор является мне во снах.

Эта розовая помада сбивает меня с ног, словно хороший удар в грудь. Болезненное напоминание о самом счастливом моменте моей жизни. В моей голове снова и снова прокручиваются образы: как платье упало к ее ногам, открывая взгляду соблазнительное черное белье.

Какой у нее был пьянящий взгляд, когда я впервые в нее вошел.

Мой полный удовлетворения вздох.

Ее стоны наслаждения, когда она кончила, сжимаясь вокруг моего члена.

– Приятель, садись уже! – Голос Поузи вырывает меня из пучин памяти.

Мой взгляд тут же упирается в Пенни, которая стоит рядом со мной, тщетно пытаясь закрыть дверь.

– Черт, извини, – бормочу я и делаю глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. Плохая идея – теперь я полной грудью вдыхаю аромат ее духов.

Гребаные духи. Я много дней наслаждался этим запахом, пропитавшим мою толстовку. Сокровенный аромат растекается по моим венам волной возбуждения, и не успеваю я опомниться, как у меня бешено начинает стучать сердце, эхом отзываясь в висках.

Господи боже.

Конечно, я предполагал, что мне будет тяжело снова ее увидеть, но я не ожидал, что мне придется так отчаянно бороться с собственной похотью. Когда я ловлю ее взгляд, ноги у меня подкашиваются, и меня захлестывает эмоциями.

Я не могу держать себя в руках.

Вот почему я ее избегал. Потому что знал в ту самую секунду, когда мы окажемся рядом, мое тело отреагирует самым худшим – и самым лучшим – способом из всех возможных.

Изо всех сил пытаясь сохранить лицо, я просто улыбаюсь Пенни, а затем быстро сажусь рядом с Лоусом, который уже расслабленно сидит в кресле, широко расставив ноги. Выглядит он раздражающе спокойным.

Еще бы. С чего бы ему не быть спокойным? Это же не он трахнул сестру своего лучшего друга, а теперь изнывает от желания провести с ней наедине хотя бы еще одну ночь.

И это не просто желание. Это самая настоящая нужда.

Нет, Лоус встретил в лесу незнакомку, влюбился и сидит себе спокойно безо всякой драмы.

Внутри меня все кипит от тоски и беспокойства. Что, если я смотрю на нее как-то не так? Что, если я случайно оговорюсь? Что, если Пэйси каким-то образом почувствует, что я трахал его сестру?

Ну, по крайней мере, о головной боли можно будет больше не беспокоиться.

Потому что головы у меня больше не будет.

Пенни садится в черное кресло, придвигается поближе и кладет руки на столешницу. Я позволяю себе по-настоящему рассмотреть ее, но только на одно мгновение.

Она просто прекрасна. Широко раскрытые глаза, вздернутый носик, длинные волосы, которые блестят и переливаются на свету, словно рождественская гирлянда – не знаю, как у нее так получается. А ее грудь… Господи. Я бы все на свете отдал, чтобы еще раз попробовать ее сиськи на вкус. Поиграть с ними.

Трахнуть.

– Большое спасибо, что согласились прийти. Я знаю, что график у вас плотный.

– Без проблем. Разве я мог упустить шанс повидаться с сестрой?

Господи боже, Хорнсби, да возьми ты уже себя в руки.

Пенни улыбается, но глаза ее остаются серьезными. Даже эта слабая улыбка быстро угасает, и между бровей Пенни залегает напряженная складка.

Она откашливается.

– Я вроде как должна тебе кое-что рассказать, и это очень сложно, так что, пожалуйста, потерпи, пока я пытаюсь подобрать слова.

Мое возбуждение мгновенно сменяется беспокойством. Лоус подается вперед, опирается о стол ладонью.

– Что-то случилось? Тебя что, уволили? Просто скажи кто. Я разберусь.

Паршиво, если ее уволили – Пенни просто обожает свою работу. С другой стороны – и я понимаю, что звучу как полный придурок, – если ее уволят, мне станет куда проще жить. Тогда мы больше никогда не встретимся, и я смогу разобраться со своими странными чувствами.

В общем, считайте меня сволочью, но я надеюсь, что Пенни уволили.

– Никто меня не увольняет, – говорит она, сцепив руки.

Черт.

Вдруг она бросает на меня взгляд и быстро отворачивается.

Черт, да с чего это вообще она на меня смотрит? Хватит смотреть на меня так, словно у нас есть какая-то общая тайна. В особенности потому, что у нас действительно есть общая тайна, и о ней никто не должен узнать.

Погоди-ка.

Твою мать, она для того нас здесь собрала? Она совсем сбрендила?

Она что…

Собирается рассказать Лоусу о нашей совместной ночи?

Нет, она бы не стала этого делать. Зачем ей? Она не хотела, чтобы Лоус про это узнал. У нее вообще нет никаких причин об этом рассказывать.

Так ведь? К тому же Поузи тоже здесь. Она не стала бы обсуждать что-то настолько личное в присутствии Поузи, этого троглодита, который и дня без своей любимой колбасы прожить не может.

– Тогда в чем дело? – спрашивает Пэйси. – Ты выложила в ТикТок что-то не то? Мы тебя защитим, не волнуйся.

Пенни качает головой.

– Нет, дело не в этом.

– Так в чем тогда?

– Может быть, она нам расскажет, если ты дашь ей хоть слово вставить, – говорю я, прежде чем успеваю остановиться. Нервы у меня натянуты до предела. Мне жизненно необходимо, чтобы Пэйси заткнулся, и я наконец-то узнал, что мы тут делаем.

Лоус пронзает меня яростным взглядом – он мою вспышку раздражения не оценил. Я медленно сползаю вниз по стулу, подняв руки в извиняющемся жесте.

– Знаешь, наверное, это была плохая идея. – Пенни встает из-за стола. – Я, э-э, лучше выберу более подходящее время.

Ладно, хорошо.

Если Пенни не в настроении говорить – отлично, я не против. Давайте смотаемся отсюда к чертовой матери, да поскорее.

Я собираюсь было встать, но Лоус толкает меня в плечо, усаживая обратно.

– Пенни, все в порядке. Мы хотим помочь. Просто скажи, что тебя беспокоит. Мы здесь для того, чтобы тебя выслушать. Что происходит?

Она переводит взгляд с Лоуса на Поузи, затем на меня. Наконец, она снова смотрит на брата, делает глубокий вдох и произносит:

– Я вас позвала, потому что должна сказать, что… – Она облизывает губы. – Я, э-э… Я…

– Ты что? – настаивает Пэйси.

– Понимаешь, все так быстро случилось…

Черт возьми, да что происходит? Она сейчас все ему расскажет. Я это чувствую. Она собирается рассказать ему о нашей ночи.

Зачем?

– Что случилось так быстро?

Я все глубже вжимаюсь в кресло и зажмуриваюсь. Может быть, если я не буду смотреть на Пэйси, он меня не заметит.

– Э-э… – бормочет она.

– Пенни, просто скажи нам.

– Хорошо, – тонким голосом соглашается она. Я морщусь, задерживаю дыхание, а потом… – Я беременна.

Она что? Я резко выпрямляюсь, вытаращившись на Пенни во все глаза. Сердце замирает где-то в горле. Голова пустая и легкая, словно вся кровь отхлынула вниз и скопилась где-то в районе лодыжек.

Я не ослышался?

Она что, только что сказала, что беременна?

– Погоди… Чего? – спрашивает Пэйси, растерянно дергая себя за ухо. Нервно смеется. – Я почему-то услышал, будто ты сказала, что беременна.

Я вот то же самое услышал. Может быть, нам просто показалось.

Пожалуйста, господи, сделай так, чтобы нам просто показалось.

– Да, – говорит Пенни, и я снова перестаю чувствовать ноги, руки, да каждую гребаную частичку своего тела, пытаясь осмыслить, что она только что произнесла. – Я беременна.

– Беременна? – переспрашивает Пэйси и несколько раз моргает, словно это как-то поможет ему понять, что происходит. – То есть у тебя в животе ребенок? – Он указывает на нее.

– Да. – Пенни морщится.

Пэйси вскакивает со своего места и орет:

– Твою мать! Ты беременна?!

Мой член съежился, вжимаясь в мошонку. Я не преувеличиваю. Прямо съежился и исчез, возможно, навсегда. Не могу быть до конца в этом уверен: я вообще в таком ужасе, что едва соображаю.

– Д-да, – подтверждает Пенни.

– Как? Как, твою мать, это получилось? – спрашивает Пэйси. Он вцепляется себе в волосы и оглядывает комнату. Его взгляд падает на нас, и тут в его голове словно что-то щелкает. – А они тут какого хрена делают? – Он указывает на нас с Поузи.

Я-то знаю, что я тут делаю, а вот Поузи… Отличный вопрос.

Прежде чем Пенни успевает ответить, он поворачивается к нам и орет:

– Вы что, трахали мою сестру?!

Поузи стремительно отодвигается вместе со стулом к окну и поднимает руки в знак капитуляции.

– Я этого не делал. Я к ней и близко не подходил. Я понятия не имею, зачем она меня позвала. Пожалуйста, не надо меня убивать.

Так что из всех возможных виновников в списке остаюсь только я…

Пэйси разворачивается ко мне. Его трясет, он тяжело дышит, и по глазам видно, что он готов убивать. Сквозь стиснутые зубы он произносит:

– Ты ее трахал?

Твою мать.

И что мне делать?

Сказать «да» и с достоинством встретить ярость Пэйси?

Или последовать примеру Поузи: то есть сделать ноги, на ходу отрицая свою вину?

Решение я принять не успеваю, поскольку Пенни подходит к Пэйси и тянет его за руку.

– Пожалуйста, хватит.

Она кладет ладонь ему на грудь и шмыгает носом. Я впервые замечаю, что глаза у Пенни красные, а на щеках блестят влажные дорожки.

Черт. Она плачет.

Пэйси тоже это видит, и гнев, переполняющий его, немного утихает. Все так же, сквозь стиснутые зубы он спрашивает:

– У вас с Хорнсби был секс?

Она сглатывает, бросает на меня взгляд и с сожалением кивает.

– Да. В его день рождения.

Господи, в подробности-то зачем вдаваться.

Кулаки Пэйси сжимаются, и он разворачивается ко мне.

– Ты хочешь сказать, что он – отец ребенка?

Пенни выдерживает крайне мучительную паузу.

Я практически уверен, что уже знаю ответ, но было бы здорово, если бы Пенни подтвердила мои догадки вслух. На случай, если забеременела она от Поузи, который все еще дрожит у окна. Понятно, что шансов на это мало, но все-таки.

Пенни смотрит на меня в упор.

– Да, Хорнсби – отец ребенка.

Дальнейшее случается очень быстро, я даже не успеваю ни понять, ни осознать, что происходит. Просто мою челюсть внезапно пронзает острая боль, и я падаю на пол. Пенни пронзительно вопит, когда на меня сверху наваливается девяносто килограммов сплошных мышц.

– Пэйси, не надо!

Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лоус отводит назад руку для удара, после чего Поузи стаскивает его с меня и кидает на пол.

– Ты какого хрена творишь? – спрашивает Поузи, прикрывая меня своим телом, пока я пытаюсь собраться с мыслями. Надо будет не забыть купить ему в благодарность тонны две колбасы.

– Я говорил тебе: держись от нее подальше! – Пэйси задыхается от ярости. – Я тебя предупреждал, потому что я знал – что-нибудь подобное обязательно случится. Я знал, что ты не сможешь держать свои руки при себе.

Я сажусь и касаюсь ноющей челюсти.

– Ты так говоришь, как будто от меня по всему городу женщины беременеют. И не заставлял же я ее заниматься со мной сексом. Это было по обоюдному согласию.

– Уж надеюсь, что по обоюдному, – кипит Пэйси.

– Естественно, – говорю я, поднимаясь на ноги и выпрямляясь во весь рост. – И я этого не планировал. Просто так получилось. С тех пор я ее не видел, клянусь.

– Отлично. Рад слышать, что ты избавился от моей сестры точно так же, как и от всех остальных девушек, с которыми спал.

Черт, прозвучало как-то плохо.

– Не то чтобы я был против повторить, – говорю я. – Мы просто договорились, что это будет одна ночь.

– Никогда больше не смей говорить о сексе с моей сестрой.

Пэйси поворачивается к Пенни и спрашивает:

– Ты оставишь ребенка?

Она встречается со мной взглядом.

– Да. Но я ничего не жду от Хорнсби. Я просто подумала…

– Да черта с два! – Пэйси придвигается ближе. – Ты не должна справляться с этой проблемой в одиночку. Хорнсби к этому причастен не меньше.

– Да, я могу, э-э, помочь, – неловко отвечаю я. Кто, черт возьми, рассказывает о своей беременности подобным образом? Позвав своего брата и… абсолютно случайного члена моей команды? Зачем она это сделала?

И более важный вопрос: как она вообще забеременела? Мы предохранялись. Мы приняли все необходимые меры предосторожности. Да, возможно, секс у нас был бурным, и я особенно не сдерживался – потому что секс с ней это самое лучшее, что я испытывал – но не могла же она забеременеть только из-за этого?

Беременна. Твою мать, она беременна… Типа, носит моего ребенка.

Ребенка.

В моей жизни появится ребенок.

Твою мать, я ведь стану отцом.

Я медленно опускаюсь обратно на стул и вцепляюсь себе в волосы, потому что до меня наконец доходит происходящее.

Пенни беременна, а я отец ребенка. Я буду в ответе за другое человеческое существо.

И я к этому совсем не готов.

К обязательствам.

К ответственности, которую я никогда в жизни не хотел на себя брать.

– Знаете, прежде чем давать друг другу обещания, которые мы, возможно, не сможем сдержать, давайте просто попробуем осмыслить новости, а обсудить все мы сможем позже, – мягко произносит Пенни.

– Нет! – Пэйси ставит на место свой опрокинутый стул. – Мы сейчас сядем и обсудим все, что Хорнсби сейчас может для тебя сделать, черт возьми.

– Э-э, можно вопрос? – спрашивает Поузи, поднимая вверх указательный палец. – Что я здесь делаю и можно ли мне уйти? Потому что, честно говоря, это очень неловкая и неудобная для меня ситуация.

– Прости, пожалуйста, – говорит Пенни. – Я знала, что Пэйси так отреагирует…

– Потому что мой лучший друг занимался сексом с моей сестрой, хотя я ясно ему сказал этого не делать.

– Я это не назло сделал, – говорю я. – Она вообще-то мне уже некоторое время нравится.

– По-твоему, меня это обрадовать должно? – спрашивает он.

– Мог бы и порадоваться. Она для меня не просто случайная девушка.

Пэйси складывает руки на груди и разворачивается ко мне:

– Так ты говоришь, что хочешь встречаться с моей сестрой?

К горлу у меня подкатывает желчь от одной только мысли о том, чтобы начать с кем-то встречаться.

– Нет, я… – При виде сжавшейся в комок Пенни у меня возникает чувство, будто в живот мне всадили нож. – В смысле, ты замечательная, правда, – говорю я ей. – Ты потрясающая, и я много думал о нашей ночи…

– Я тебя убью! – Пэйси бросается вперед, но Поузи вовремя спасает меня, хватая Пэйси за плечи и усаживая его обратно на стул.

– Я, пожалуй, останусь еще ненадолго, – тихо произносит он.

Я глубоко вздыхаю.

– Я пытаюсь сказать, что мне понравилась ночь. – Пэйси рычит. – Господи боже, успокойся. Я пытаюсь объяснить, что она не такая, как остальные девушки, просто я не сторонник отношений и не привык к обязательствам.

– Ну, значит, придется привыкать, – огрызается Пэйси. – Вы теперь женаты.

– Женаты? – переспрашиваю я, чувствуя, как во рту становится сухо.

– Пэйси, мы не собираемся жениться. Я его едва знаю, – возмущается Пенни. Слава богу, мы с ней на одной волне.

– Естественно, я не хочу, чтобы вы по-настоящему поженились. Я имел в виду, что вы образно женаты. Вы неразрывно связаны. Через что проходишь ты, через то проходит и он.

– В этом нет необходимости, – говорит Пенни дрожащим голосом. – Я знаю, чего Хорнсби хочет от жизни, и не хочу ему мешать.

– А что насчет твоей жизни? – спрашивает Пэйси. – Почему это у него жизнь есть, а у тебя нет? – Пэйси качает головой. – Ну нет. У него теперь никакой жизни не будет. Все, что ему позволено – это играть в хоккей и прибегать к тебе по первому свистку.

– Ты меня контролировать не можешь, – спорю я из чистой привычки, даже особо не задумываясь над тем, что говорю.

– А ты попробуй проверь, – отвечает Пэйси, и голос его сочится ядом.

– Прекратите уже! Это становится абсурдным. Вот почему я ничего не хотела рассказывать и просто скрывала беременность. – Пенни скрещивает руки на груди и садится на стол. Мой взгляд падает на ее стройные ноги – потому что, по-видимому, я хочу, чтобы Пэйси меня прикончил.

– Ты бы не смогла скрыть от меня беременность, – говорит он тем временем.

– Я скрыла от тебя тот факт, что переспала с твоим лучшим другом, – с жаром парирует Пенни, и черт возьми, она так сексуальна, когда злится. – Ты ничего не заподозрил.

– Ты что, пытаешься еще сильнее меня разозлить?

– Знаешь что, Пэйси? – Она спрыгивает со стола и садится в свое кресло, злая и разгоряченная. – Ты плохой брат.