Пауки в банке

– Хорошо. Записывайте адрес, – и я продиктовала адрес.

– Я буду у вас буквально через пять минут, – радостно проговорила Марианна. – Я как раз закончила шопиться в Смоленском Пассаже.

Вскоре Марианна постучалась в мой кабинет.

– Здравствуйте, я Марианна. Это Вы Ифигения Тимофеевна?

– Тимофеева, – машинально поправила я. – Заходите, садитесь.

Марианна шумно вошла в кабинет. Для претендента на работу в банке вид у неё был весьма экстравагантный: россыпи страз на розовом плюшевом спортивном костюме. Она поставила огромные бумажные пакеты, свидетельствующие о недавнем плодотворном шопинге, рядом с дверью и плюхнулась на кресло.

– Время уже позднее, давайте сразу перейдём к делу, – строго сказала я. – Расскажите о своём опыте.

– Вы знаете, а я была раньше в вашем банке, – заулыбалась Марианна. – Мне здесь понравилось. Думаю, мы идеально подходим друг другу.

Я была рада, что вместо ответа на мой вопрос Марианна решила сразу подлизаться. Вместо того, чтобы долго и мучительно выслушивать про её профессиональные достижения, высочайшую квалификацию и лидерские качества, я теперь смогу сразу перейти к интересующему меня вопросу.

– Да? И в качестве кого вы были в нашем банке?

– В качестве клиента. Я деньги переводила заграницу.

– Очень хорошо. Критически опишите свой опыт. Ведь основная задача креативного менеджера по пестованию лояльности клиентов – позиции, на которую вы претендуете, – создать все условия в банке, чтобы клиенты нас обожали, жить без нас не могли.

– Я пришла в отделение, очереди не было. Операционистка быстро оформила документы на перевод. Я сходила в кассу, положила деньги на счёт. Мне выдали договор и квитанцию о переводе. Всё. Весь процесс занял менее десяти минут. Очень оперативно и профессионально.

– При оформлении перевода не было никаких проблем? – спросила я. – Я слышала, часто возникают сложности с написанием назначения перевода. Вот вы за что переводили деньги? Предоплата за отель?

– Нет, я оплачивала исследование рынка. Понимаете, я продвигаю услуги виртуальных объятий и поцелуев, и хочу охватить весь мир. Представляете, как здорово: каждый сможет обняться…

В девять часов вечера мне совсем не хотелось слушать про наполеоновские планы по захвату мира обнимашками и целовашками, и я довольно бесцеремонно прервала Марианну:

– По договору? У вас операционистка спрашивала договор с зарубежной компанией?

– Нет, не спрашивала. Да даже если бы и спросила бы, я бы ответила отказом. Это конфиденциальная информация. За что хочу, за то и плачу, – с вызовом сказала Марианна.

– Ну не скажите. Наш банк строго соблюдает антитеррористический закон. У нас есть список запрещённых организаций и запрещённых услуг. Поэтому для нас приемлемо запрашивать дополнительные документы при совершении операций. А вдруг вы захотите за убийство заплатить?

При слове убийство Марианна вздрогнула. Действительно, фраза про убийство абсолютно неудачная: даже если некто и решит перевести деньги безналом за заказное убийство, вряд ли в назначении платежа он так и напишет «за убийство». Я решила отыграть свой глупый пример:

– Марианна, вы претендуете на должность креативного менеджера, а, соответственно, должны обладать креативным, нестандартным мышлением. Представьте себе ситуацию: вы должны перевести деньги исполнителю заказного вами убийства, что бы вы написали в назначении платежа?

Марианна заёрзала на стуле, было видно, что ей совсем некомфортно. Неужели она так боится слова «убийство», что даже не хочет пофантазировать на эту тему? Интересно, детективы она тоже боится читать и смотреть? Мало того, что в них случаются убийства, так их ещё и расследуют.

– А можно я придумаю что-нибудь другое? Я, вообще, супер как люблю креативить, но на эту тему не могу. Религия не позволяет.

– Религия не позволяет? – удивилась я.

– Да–да, религия, – вдохновлено ответила Марианна, подняв взгляд к потолку. – Я являюсь последователем «Иммортал Комбат» или по-русски, борьба за бессмертие. Мы стремимся к вечной жизни, и нам не разрешается говорить о смерти.

– Ну, хорошо. Раз религия не позволяет – это серьёзно.

Я решила закончить интервью с Марианной: похоже, она, действительно, платила за исследование своих вирутальных обнимашек. Ничего криминального в этом нет, остаётся непонятным, почему Марианна оказалась в списке Лапшина. Скорее всего, он просто проверял всех клиентов, которые переводили деньги этой вездесущей конторе со сложным названием. Задам Марианне последний вопрос о родственниках и отпущу. Помнится, члены её семьи были достаточно подробно описаны в файлах.

– Подумайте над другой ситуацией. Одна из задач креативного менеджера по пестованию лояльности – это креативное привлечение новых клиентов. А один из самых эффективных источников новых клиентов – родственники наших сотрудников. У вас есть ближайшие родственники?

– Да, есть. Мама, папа, брат. Только родители принципиально не хранят деньги в банках. Здесь никакие креативные методы не сработают. Только если ввести их в транс. Давайте я про брата расскажу.

– Хорошо. Предположим, вам нужно привлечь в наш банк своего брата, какими нестандартными подходами вы воспользуетесь?

– Это очень просто. Денег у него куры не клюют, вкладывается он во всё подряд. Может и в ваш банк денежку принести, – Марианна отвела глаза в сторону и задумчиво начала рисовать картину креативного привлечения брата в банк: – Значит, на ресепшене нужно посадить пышногрудую и круглопопую блондинку. В общем зале на каждый рабочий стол поставить пилон, на котором будут работать операционистки. А в переговорной для особо важных клиентов повесить экран с трансляцией из зала.

– Похоже на ночной клуб.

– Так и есть. Он бы тогда в вашем банке целыми днями пропадал. А так он в ночном клубе пропал. Исчез, фигурально выражаясь, с лица земли, – на лице Марианны заиграла улыбка.

– Не поняла, как исчез с лица земли? – переспросила я. Что-то в этой фразе показалось мне подозрительным.

– Он неделю назад загулял и до сих пор не вернулся. Завис, наверное, в каком-нибудь клубешнике. Знаете, наверное, есть такие клубы – для постоянных дорогих клиентов устраивают полный пансион. Так сказать, клубы-бутики: и поспать, и пожрать, и потрахаться, и повеселиться.

– То есть вы не знаете, где ваш брат уже целую неделю? – уточнила я. – Я бы забеспокоилась, а вдруг с ним что-то случилось?

– Да знаю я, что с ним случилось, – отмахнулась Марианна. – Всё просто зашибись. Не о чем беспокоиться.

Я распрощалась с Марианной, пообещав ей организовать второй этап собеседования уже после её отпуска. Марианна довольно ловко собрала свои многочисленные пакеты с покупками и выскользнула из кабинета. Похоже, с Марианной я вытащила пустой билет, ничего интересного она мне не сообщила, хотя что-то из беседы с ней меня подспудно беспокоит. Я пролистала её странички в соцсети. Так, что мы видим: фотка из яхт-клуба в Подмосковье, ссылка на сайт с приколами, лайк чьего-то статуса. А вот, нашла, что у меня не сложилось.

Шутливое сообщение Марианны о пропаже брата было воспринято друзьями очень серьёзно. Человек двадцать отчитались, что нигде не видели Платона: ни в клубе «Монмартр», где он завсегдатай, ни в клубе «Кряк», куда он заглядывает иногда; и в велнес центре его давно не видели, уже не говоря о работе, где он не появляется уже десятый день. Все, кроме Марианны, весьма обеспокоены пропажей её брата. Предлагают организовать поиски, обратиться в полицию, обзвонить больницы и морги. Ведь раньше Платон, даже если куда-то уезжал, всегда поддерживал связь через соцсети. А Марианна только отшучивается, пишет, что всё нормально, а потом и вовсе перестала реагировать на обеспокоенные вопросы друзей. Из чего я могу сделать только один вывод: Марианна знает, где брат. Почему тогда она не напишет об этом друзьям? Зачем скрывать?

На следующее утро я была на Петровско-Разумовской, где жила образцово-показательная семья Борькиных. Единственное, что объединяет Марианну и Борькиных, – это оплата в оффшор через «Златабанк». Марианна платила за услуги по исследованию рынка, интересно, за что платила Ирина? Неужели тоже исследовала рынок?

На подходе к их дому я увидела Анну с коляской и двумя детьми на детской площадке. Я подошла к ней:

– Анна Борькина? Здравствуйте, меня зовут Ифигения. Я из «Златабанка». Мы проводим опрос наших клиентов. Можно вам задать несколько вопросов?

Анна с готовностью согласилась. Бабушка, сидевшая на лавочке неподалёку, тоже заметно оживилась и незаметно передвинулась в нашу сторону.

– Вы помните, когда вы совершали последнюю операцию в нашем банке?

– Да, конечно, помню. Это было за два дня до родов, то есть ровно месяц назад.

– А какой услугой банка вы воспользовались?

– Деньги переводила в зарубежную компанию. За услуги, которые она нам должна была оказать. Ваш банк перевел деньги очень быстро. Уже на следующий день компания увидела деньги на счету и выполнила обещанное.

– То есть вы были довольные сервисом нашего банка?

– Да–да, очень довольна, – Анна расплылась в улыбке. – Вы себе не представляете, как ваш банк помог нам.

– Анна, вспомните процесс оформления документов. Вы сами заполняли все поля на перевод денег?

– Нет, ну что вы. Сотрудница вашего банка была настолько любезна, что заполнила всё сама. Мне всего лишь нужно было передать ей бумажку с реквизитами. А все документы ваша очень милая сотрудница заполнила сама.

– Вы передали нашей сотруднице назначение платежа на английском?

– На русском. Ваша сотрудница сама перевела.

– Понятно. То есть вы не смогли проверить, насколько корректно наша сотрудница заполнила документ.

– Ну почему же. Алексей, это мой муж, потом проверил. Всё было правильно.

– Подскажите, какую услугу вы оплачивали?

– Создание магического пентакля для нашего новорожденного малыша.

– И именно эту услугу наша сотрудница указала в платёжке? – уточнила я.

– Нет, не эту, – Анна замялась, но всё-таки решила продолжить. – Дело в том, что ваша сотрудница предложила указать другое назначение платежа. Вроде, она написала юридические услуги.

– Зачем она предложила изменить назначение платежа? Вообще-то в нашем банке это не приветствуется.

– Ваша сотрудница оказалась очень сведущей в магических обрядах, – тихо ответила Анна. – Она сказала, что сотворение пентакля – это таинство, которое должно сохраняться в секрете. Если нарушить это таинство, то может случиться большая беда. А зачем мне беды для моего малыша?

Было видно, что Анна искренне верит в то, что говорит. Она достала телефон и продолжила:

– Этот пентакль – наш с мужем подарок Улечке на рождение. Он обеспечит ей счастливую жизнь. Вы себе не представляете, чего мне стоило уговорить мужа. Он сопротивлялся все девять месяцев, а потом за два дня до родов – взял и согласился. Причём всё сделал сам: сам договорился с теми, кто нам пентакль сотворит, сам деньги нашёл. Мне осталось только сходить в ваш замечательный банк. Вот он, Улечкин пентакль, смотрите.

Анна продемонстрировала мне картинку пентакля в телефоне: пятиконечная звезда в круге, внутри изображены символы знаков зодиака, планет и стихий, по кругу какие-то надписи. Я увеличила изображение и в нижнем левом углу обнаружила еле заметную надпись «больше образцов на нашем сайте пентакль.ру». Получается, этот пентакль просто скачен из интернета. Интересно, Анна знает об этом? Я посмотрела на светившуюся от счастья Анну, которая с невероятным восторгом и любовью смотрела то на пентакль в телефоне, то на свою дочурку в коляске. Похоже, Анна искренне верит в то, что пентакль настоящий. То есть получается, что её обманули: либо муж, либо контора с труднопроизносимым названием. Нужно завершать разговор с Анной и найти её мужа.

Я внимательно изучила пентакль и с чувством произнесла слова, от которых Анна просто расцвела:

– Очень интересный символ. Сразу ощущается его большая сила, – я ещё раз внимательно посмотрела на пентакль и спросила, – Анна, а почему ваш муж решил заплатить именно через наш банк?

– Если честно, не знаю, – ответила Анна и, увидев мой огорчённый взгляд, добавила: – А вы сами у него спросите. Я сейчас дам вам его телефон.

Я забила номер Алексея Борькина в телефон, чтобы созвониться с ним позднее, и уже собиралась распрощаться, когда Анна вдруг спросила:

– Скажите, Ифигения, а ту милую сотрудницу, которая обслуживала меня, её ведь не уволят из-за моего перевода?

– Нет, – я удивилась, – а почему её должны уволить?

– Получается, она обманула ваш банк: написала не то, за что я платила в реальности.

Я уже и забыла, что сообщила, что в «Златабанке» не приветствуются неправда в назначении платежа. Пришлось выкручиваться на ходу:

– Дело в том, что Ольга Иванова – это та милая сотрудница, которая вас обслуживала, – стажёр. Это был её первый рабочий день, и она не знала всех нюансов работы в нашем банке.

– Ольга была стажёром? – изумлённо произнесла Анна. – Если честно, мне показалось, что она пенсионного возраста. Помню, я ещё тогда подивилась: частный банк, а держат на работе пенсионерку. Зато обслужила она меня по первому разряду. Я думала, она всю жизнь в банке проработала. А оказывается, первый день! Передайте ей моё искреннее восхищение.

Вот я неудачно придумала. Похоже, Анну обслуживала Тамара Васильевна. Это старейший сотрудник в банке. Ей 73 года. Насколько я поняла, её держат в банке для того, чтобы обслуживать пенсионеров. Дина решила, что клиенты–пенсионеры будут больше доверять своим же и, помню, в красках рассказывала мне, как долго и мучительно искала сотрудницу пенсионного возраста. Агентства по найму делали круглые глаза и отказывались выполнять заказ. В конце концов, Дина просто пошла к соседнему дому, поговорила с бабуськами на лавочке у подъезда, и те порекомендовали ей отличного сотрудника. Хорошо разбирается в финансах, компьютером владеет, считает лучше всякого калькулятора, почерк каллиграфический, а уж на каком чистом и правильном языке разговаривает – ни в сказке сказать, ни пером описать. В общем, Серафима Васильевна уже который год подряд становится лучшим сотрудником в банке, а как её любят клиенты!

– Обязательно передам, – пообещала я.

– Я бы и сама приехала в отделение, но сейчас не могу, – Анна улыбнулась и указала на коляску.

– Да, я вас понимаю. Сложно, наверное, с тремя детьми?

– Нормально. Слава богу, сейчас вторая комната освободилась. А так, не представляю себе, как бы мы впятером в одной комнате ютились. У меня же первые двое – мальчики, да ещё близнецы. Это полный караул. Представляете…

Анна, наверное, ещё долго могла бы говорить о своих детях, но меня поджимало время.

– Мне пока трудно представить себе жизнь с детьми. Я не замужем и детей у меня нет, – улыбнулась я. – Извините, но мне нужно бежать. Большое спасибо за участие в нашем опросе.

***

Я попрощалась с Анной и пошла в сторону метро. У метро меня кто-то позвал по имени:

– Ифигения Тимофеева?

Я обернулась и увидела бабушку, которая сидела на детской площадке и пыталась незаметно подслушать мой разговор с Анной.

– Вас интересует, за что на самом деле заплатила Анна через ваш банк? – прошептала бабушка чуть ли не мне на ухо.

– Да интересует, – я отступила на шаг назад, не люблю, когда ко мне подходят вплотную.

– А Дина вам не рассказала?

Я насторожилась. Откуда бабушка знает про Дину?

– Дине пришлось срочно уехать в командировку. Она не успела ничего передать. Поэтому я вынуждена узнавать всё заново.

– Пошли в кафе, – бабулька схватила меня под руку и потянула в торговый центр рядом с метро. – Здесь на четвертом этаже есть чудненькое местечко. Угостишь меня чайком с тортиком.

Кафе оказалось очень уютным. Приглушённый свет расслабил глаза, мягкое кресло было идеально удобным, а аромат разнотравья, витавший в воздухе, создавал ощущение полного релакса . Мы сели в уголке.

– Закажешь мне чайничек чая с чабрецом, он здесь называется «Ивашкина чашка», и три пирожных «Картошка» с шоколадной крошкой, – деловито сказала бабулька. – Кстати, меня зовут Антонина Ивановна.

– Очень приятно, – ответила я.

– Взаимно. Итак, тебе как рассказать: длинно али коротко? – еще более деловито вопросила Антонина Ивановна

– Мне по делу.

Антонина Ивановна взглянула на меня неодобрительно. Я поняла, что она обиделась. Естественно, она хотела рассказать длинно. Именно поэтому и позвала меня в кафе, заказала целый чайник с несколькими пирожными. Было очевидно, что ей хотелось посидеть здесь подольше.

– Давайте так, – я попыталась исправить положение. – Вы расскажите всё, что считаете важным. А я буду по ходу задавать уточняющие вопросы, если мне будет что-то непонятно.

– Хорошо, – буркнула Антонина Ивановна, сложила руки на груди и принялась нарочито пристально рассматривать стоявший на столе подсвечник.

Пока не принесли чай с пирожными мы сидели в тишине. После изучения подсвечника Антонина Ивановна демонстративно изучала картины, висевшие на стене, потом светильники на потолке. Мне пришлось заняться тем же. Когда, наконец, принесли наш заказ, Антонина Ивановна немного оттаяла:

– Ну, давай, задавай свои вопросы.

– Мне пока сложно задать какой-то вопрос. Я вообще плохо себе представляю, что Дина искала. Просто тыркаюсь в разные дырки, как слепой котёнок. Думаю, будет правильнее, если начнёте рассказывать вы.

Самоуничижительные слова с моей стороны сделали своё дело: Антонина Ивановна совсем подобрела и неспешно начала свой рассказ:

– Приходила тут сотрудница вашего банка. Аньки не было, зато была я. Она представилась главным руководителем, и я ей всё рассказала. А ты кто? Почему я тебе должна что-то рассказывать?

Мне показалось, что будет правильнее всего сказать Антонине Ивановне правду. С одной стороны, она, конечно, горит желанием поделиться своей информацией, а с другой стороны, вон какую выдержку проявила с чаем. Такая, если почувствует подвох, может и заартачиться. Я вкратце рассказала ей, как мы встретились с Диной, о её просьбе помочь разобраться с проблемами в банке, об её убийстве, и о том, что вместе с её мужем мы пытаемся выяснить, кто заказчик убийства. Моё расследование привело к Анне.

– Правильно привело. Они убили Валерию. А оплатили через ваш банк, – торжественно сказала Антонина Ивановна и, выдержав паузу, добавила: – Ваш банк – пособник убийцы.

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, – пришлось мне выуживать у Антонины Ивановны дальнейшие факты. – Кто такая Валерия? Кто они? И почему вы думаете, что наш банк – убийца.

– Не убийца, а пособник убийцы, – поправила Антонина Ивановна. – Хорошо расскажу. Только история длинная.

– У меня есть время.

– Да я не о твоём времени, – отмахнулась Антонина Ивановна, – понятно, что ты потратишь столько времени, сколько нужно. Это ведь твоя работа.

Однако Антонина Ивановна играет со мной как кошка с мышкой, и получает от этого удовольствие. Ничего не поделаешь, придётся ей подыгрывать, если я хочу получить информацию.

– Да, Вы совершенно точно подметили – это моя работа. И я с должным вниманием выслушаю Вашу длинную историю. Возможно, вы думаете, что я могу что-то упустить. Не переживайте, я буду делать записи. Все важные факты будут зафиксированы.

– Какая ты не догадливая. Я не про записи. Это тоже понятно: ты запишешь всё, что нужно. Я про чай с пирожными.

– А что с ним не так? – я насторожилась.

Может, пирожные были подпорченными, и Антонина Ивановна таким деликатным способом пытается намекнуть, что рассказ получится долгим, потому что ей придётся часто бегать в туалет?

– Разуй глаза, – Антонина Ивановна даже повысила голос, – они закончились. Пироженки закончились. Да и чай на исходе. Без стимуляции сахаром мой мозг может что-нибудь важное подзабыть.

Я с облегчением вздохнула. Всё-таки сложно с некоторыми людьми пожилого возраста, да и не только пожилого. Можно же просто попросить: закажи ещё пирожных. Зачем ходить вокруг да около?

Вскоре на столе появилась практически вся витрина с кондитерскими изделиями. Антонина Ивановна удовлетворённо осмотрела тарелки с пирожными и начала свой сказ:

– Я въехала в наш дом самой первой в марте 1983, ещё даже лифты не работали. Борькины въехали где-то на полгода позже. Тогда у них был один ребёнок Алексей, поэтому им полагалась двухкомнатная квартира. Ты же знаешь нормы предоставление жилья в советские времена?

– Весьма смутно. Кажется, действовало правило количество комнат равно количество человек в семье минус один. Но это правило не всегда применялось. Например, мои родители приобрели квартиру в кооперативном доме, а поскольку моя мама работала в правлении кооператива, то она имела возможность купить трёхкомнатную квартиру вместо двухкомнатной.

– Твоя мама – молодец. У меня точно такая же история. Я работала бухгалтером в кооперативе нашего дома и поэтому могла выбрать квартиру. Я выбрала трёхкомнатную, благо деньги были, хотя нас было всего двое: я да мой муж. А Борькиным досталась двухкомнатная на нашей лестничной клетке.

– По норме три человека – две комнаты.

– Да, именно по такой норме. Но спустя два года у них появилась дочь, Валерия, и им стало тесно. Когда умер мой муж, а умер он рано, я предлагала им поменяться. Зачем мне одной трёхкомнатные хоромы? Но Борькины не соглашались.

– Почему? По-моему, отличный вариант.

– Не знаю почему. Могу только догадываться. Думаю, у них просто денег не было. Ежемесячные выплаты за квартиру в кооперативе высоки, а тогда были сложные времена. Союз разваливается, есть нечего, зарплату не выплачивают.

– Да, я помню. Нам в школе даже гуманитарную помощь выдавали. Как ни странно, из Германии.

– До чего страну довели, ироды! – воскликнула Антонина Ивановна очень эмоционально. – Вот в наше время…

Я была не готова выслушивать размышления Антонины Ивановны о том, как было здорово в советские времена и как стало плохо сейчас. Всё это я уже неоднократно слышала от своей мамы: и люди раньше были лучше, и дети умнее, и продукты вкуснее, и небо голубее, и солнце ярче. Мне кажется, многие люди, перешагнувшие определённый рубеж, склонны к таким высказываниям. В последнее время я тоже стала замечать за собой подобные настроения: мороженое не такое вкусное, клубника не такая сладкая, а небо не такое яркое. Хотя я, конечно, утешаю себя тем, что это можно объяснить объективными причинами: мороженое сейчас делают по другим рецептам, клубнику поливают всякой гадостью, а небо над Москвой затянуто постоянным смогом.

– Значит, у Борькиных было двое детей? – довольно бесцеремонно прервала я воспоминания Антонины Ивановны.

– Совершенно верно. Лерочка была очень милой и умненькой девочкой. Я частенько приглашала её к себе в гости. В четыре года она уже знала все буквы, умела считать. Даже в магазин сама ходила. Не девочка, а золото. Она и в школе была отличницей. А потом в институте. Сама поступила на факультет иностранных языков. Знаешь, какой там блат тогда был.

– Как ни странно знаю. Моя мама хотела, чтобы я поступила как раз на факультет иностранных языков. Так в одном московском вузе ей прямо сразу сказали: или пять тысяч долларов, или до свидания. А тогда пять тысяч были просто астрономической суммой.

– А Лерочка сама поступила. Теперь понимаешь, какая она была умница и красавица. А ещё она просто волшебно готовила. Одно плохо: с парнями не везло. Хотела выйти замуж по любви. А любовь всё никак не попадалась. Так и прожила свою жизнь в розовых мечтах об идеальном мужчине.

– Почему прожила? Я так поняла, Лера ещё довольно молодая женщина. Сколько ей сейчас – в районе тридцати?

– Прожила, потому что она умерла. Вернее, её убили. Алексей убил.

– Брат?

– Да, брат. Хотя я, глядя на них, иногда сомневалась, что у них один отец. Внешне-то они были похожи, но характер такой разный. Лерочка – умничка, светлый ребёнок, а Алексей – само исчадие ада.

– Я видела его на фотографиях. Мне Алексей показался приятным мужчиной. Высокий лоб, бородка, очки. Прямо настоящий профессор.

– Он и есть профессор, вернее – доктор филологических наук. Но только за профессорством характер всё равно не спрячешь. Как был себятником, так им и остался.

– Что значит себятник? – я, конечно, со своим лингвистическим образованием, догадывалась, что это слово значит, но решила, что не помешает лишний раз потешить самомнение Антонины Ивановны.

– Вот нынешнее племя пошло – не понимают исконно русских слов, – проворчала Антонина Ивановна. – Алексей считает себя пупом земли. Думает, все должны плясать под его дудку и думать только о его благополучии. Знаешь, он какие скандалы родителям устраивал, когда Лера появилась. У меня стены сотрясались от его воплей. Удивительно, что Лера вообще в живых осталась. Он её постоянно пинал, обижал, а однажды ей нос откусил.