Пауки в банке

– Эта открытка? – на всякий случай переспросила я.

– Да, эта, – подтвердила Анна. – Видите, какие цветы красивые. Не думала, что Лера знает о моей любви к василькам. Меня даже Леша василёчком иногда называет.

– И вас не смутило, что на этой открытке нет ни намёка на то, что она из Андорры? – спросила я и указала Анне на все признаки российского происхождения открытки.

Анна была явно удивлена. Она некоторое время вертела открытку в руках.

– Знаете, не обращала внимания. Может быть, Лера написала открытку и передала её с оказией?

– У вас много друзей из Андорры?

– Нет, вообще никого. Мы там ни разу не были.

– И зачем Лера напечатала текст на принтере? У неё был такой корявый почерк?

– Нет, у неё был прекрасный почерк. Как в школьной прописи. Может, она руку сломала?

– А заодно и язык, так что не могла позвонить вам поздравить с рождением долгожданной дочери, – язвительно проговорила я.

Анна растерянно посмотрела на меня, на её глазах навернулись слёзы, и она, всхлипывая, произнесла:

– Ничего не понимаю. Если Лера не в Андорре, то где? Почему её нет дома? Знаете, как мне нужна помощь? Вы себе не представляете, что значит трое детей. У меня нет ни минуты покоя. А Лера обещала помогать.

Анна заревела в голос. Я начинала верить в то, что Анна действительно ничего не знала о настоящих действиях своего мужа. Скорее всего, Алексей просто не хотел волновать свою беременную жену, и наплёл ей шитую белыми нитками историю о работе в Андорре. А Анна, вся в заботах о детях, не особенно вдавалась в детали.

– И Лёша обещал помогать. И где они все? – продолжала реветь Анна. – Лерка непонятно где, муж мой на работе целыми днями ошивается. Везде я одна, у меня уже сил никаких нет.

К Анне подбежали близнецы и тоже начали ныть. Анна принялась их утешать, попутно стирая слёзы со своих глаз. Наконец, все утихомирились, и Анна довольно спокойным голосом сказала:

– Извините. Вы ещё что-то хотели узнать?

– Анна, вы не думаете, что исчезновение Алексея каким-то образом связано с Валерией?

– Нет, конечно, – Анна даже фыркнула, – Лера уехала в свою Андорру, или куда там она смылась, больше месяца назад, а Алексей пропал вчера. Я думаю, что его приворожила какая-нибудь девка на работе. Он же в женском коллективе работает, начальником, между прочим. Вот какая-нибудь пройдоха и решила его к рукам прибрать. Знает, что я сейчас никакая, не смогу его удержать. Но ничего. У меня все равно есть средство, на кухне варится.

– То есть вы уверены, что он вернётся.

– Конечно, вернётся. Это очень действенное средство. Мне даже не важно знать, кто именно его приворожил.

Я внимательно посмотрела на Анну. Может, она всё-таки придуривается. Сначала поверила в сказку про Андорру. Сейчас думает, что у её мужа появилась любовница и собирается вернуть его при помощи зелья. Мне с трудом верилось, что можно быть такой наивной. Или она настолько влюблена в своего мужа, что уверена, что мужик не первой свежести с тремя детьми, к тому же с небольшим доходом, половина которого будет уходить на алименты в случае развода, – мечта всех девушек. Хотя, может быть, Борькин – секс-гигант в постели и на этом фоне меркнут все его недостатки?

Всё может быть, однако я больше склоняюсь к более прозаичной версии пропажи Борькина. Он получил наше сообщение, связался с исполнителем и предъявил тому претензии. Исполнитель решил, что самое простое – это избавиться от Борькина. Я решила попытаться получить хоть какую-то полезную информацию от Анны и задала последний вопрос:

– Анна, контакта человека, с которым Алексей договаривался о работе для Валерии, у вас не осталось?

– Нет, к сожалению, я не знаю, с кем он договаривался. Хотя, постойте. Он говорил, что общался с главным корпоративным ауроведом. Леру, вроде, брали в отдел по работе с корпоративными клиентами.

– С главным кем? – переспросила я.

– Ауроведом. Компания, в которую взяли Леру, занимается бизнес консалтингом. Но не обычным, а магическим. Они предлагают услуги по оценке стратегической ауры компаний, улучшению финансовой кармы. Лера там переводчик для русских клиентов.

– Лера хорошо владеет испанским? – уточнила я.

– Лера в совершенстве знает французский, зачем ей испанский? – удивилась Анна.

Я не стала комментировать последнюю фразу Анны. Для меня это было ещё одним доказательством того, что Алексей соврал жене про пропажу своей сестры. Надо сказать, весьма неуклюже соврал. Почему именно Андорра? Там говорят по-испански, а Валерия может переводить только с французского.

Я распрощалась с Анной, пообещав сразу ей сообщить, если что-то узнаю про её мужа, и поехала обратно в банк, по дороге размышляя, что же делать. Пропажа Борькина кардинально меняет ситуацию. Получается, Борькин всё же созвонился с Ипсилоном – исполнителем заказа на убийство Леры, и выкатил ему претензию, может, даже повёл себя неадекватно и пригрозил пойти в полицию. Тогда Ипсилон убрал Борькина. Интересно, Марианна тоже звонила Ипсилону с претензиями? Может, он и её убрал? Иначе почему она уже второй день не выходит ни с кем на связь.

***

В кабинет Дмитрия я влетела без стука и тут же выпалила новости про Борькина. Дмитрий внимательно выслушал мой рассказ.

– Занимательная история выходит, – сказал Дмитрий. – Обе наши ниточки к убийце оборвались. Борькин пропал. Марианна погибла.

– Как погибла?

– Вот, смотри, аварию в сети выложили, – Дмитрий повернул ко мне монитор. – Она зачем-то посадила на торпеду надувного зайца. В движении он стал прыгать по всей торпеде, загораживая Марианне обзор. Пока она его пыталась схватить и поставить на место, не справилась с управлением и врезалась со всей дури в ограждение. Хорошо, другие машины не задела.

– Нелепость какая, – вырвалось у меня, когда я досмотрела ролик до конца. – Что же теперь делать? Может, связаться с другими клиентами из списка Лапшина?

– Не получится. Наш банк сегодня кто-то хакнул, рухнула вся клиентская база, потёрты данные не только на серваке, но и на всех локальных компах, в том числе на моем ноуте. Восстановлению не подлежит. Я уже проконсультировался. Так что у нас ничего нет.

– А Павлинов? Давай найдём его? Не мог же человек пропасть бесследно. Он ведь где-то жил, с кем-то общался, – пыталась я найти новые пути для расследования. – Нужно найти его родственников, друзей. Наверняка, они знают, где он, или хотя бы натолкнут на какой-нибудь след.

– Нет, мы не будем больше никого искать. Мы вообще больше не будем заниматься этим расследованием, – решительно сказал Дмитрий.

Мне показалось, что я ослышалась. Как это – не будем заниматься расследованием? Это говорит человек, который буквально несколько дней назад убеждал меня, что нужно во что бы то ни стало идти до конца? Ещё вчера он был полон решимости найти и наказать убийцу Дины, а сегодня внезапно передумал? Что могло произойти за один день? Как будто услышав мои вопросы, Дмитрий продолжил:

– Я вчера встречался со своим старинным приятелем. Он психолог, консультант. Тренинги ведёт. Так вот, Рудик помог мне разобраться в ситуации, расставил всё по своим местам. Он сказал, что когда ты идёшь к какой-то цели, а на пути постоянно встречаются препятствия, это значит только одно – цель не твоя, она неправильная. И я с ним абсолютно согласен. Вот смотри.

Дмитрий достал из принтеру бумагу и нарисовал справа греческую букву Ипсилон.

– Наша цель – найти убийцу Дины. Но как только мы к ней приблизились, мы тут же столкнулись с непреодолимыми препятствиями: Марианна погибла, Борькин пропал, данные из базы пропали. – Дмитрий нарисовал двух человечков и компьютер и размашисто перечеркнул их. – Больше некуда бежать. Само провидение как бы говорит мне: «Ты не сможешь добиться цели, вот тебе барьеры на пути, а недостаточно этих, я ещё добавлю». – Дмитрий скомкал бумагу и выкинул в мусорное ведро.

– Может, провидение просто говорит, что мы не туда идём, нужно искать в другом месте. Мы же даже не предприняли попыток найти Павлинова, – вновь напомнила я про бывшего генерального директора, так таинственно появившегося на время отсутствия Дины и не менее таинственно пропавшего с её возвращением.

– Павлинов здесь не при чём, – отмахнулся Дмитрий. – Его Рудик знает и готов за него поручиться. К тому же он сейчас не в России. Он на острове Курамара.

– Мы ещё должны найти Лапшина, – сказала я. – Уверена, что он много чего может рассказать. Не зря же именно он пробивал список клиентов, оплативших убийства через банк.

– Лапшин нам уже ничего не сможет рассказать. Он тоже погиб, утонул. У Бориса есть координаты, где затонула его машина. Борис выяснил, что Лапшин решил вернуться на малую родину, в Карелию. Да, видать, забыл пути-дорожки – утоп в болоте.

– То есть ты предлагаешь всё бросить на полпути? – я по-прежнему не верила, что Дмитрий так легко сдался.

– Я предлагаю идти дальше, созидать, – Дмитрий встал из-за стола, подошел к окну и приоткрыл форточку. – Каждый должен заниматься своим делом. Мы же не сыщики, мы менеджеры. И мы должны возродить «Златабанк» из пепла. Он был для Дины как ребёнок, она вложила в его развитие всю душу. Лучшей памятью о Дине будет не месть её убийце, а возрождение банка, вывод его на новые высоты. Мы должны созидать, а не разрушать.

В глубине души я согласна с Дмитрием, просто он очень неожиданно сменил вектор своих намерений. Я согласна, каждый должен заниматься своим делом. Мы не ищейки. Мы, конечно, многое выяснили. Я даже склонна думать, что мы выяснили основное – причину убийства Дины. Её убили из-за того, что она вскрыла преступную схему оплаты через свой банк за физическое устранение родственников. Но дальше мы зашли в тупик. Мы не знаем, как найти убийцу. Не знаем, как его находили клиенты. Не знаем, что он делал со своими жертвами. Не знаем, почему деньги переводились через «Златабанк» и почему платили в оффшорную компанию. Не знаем, почему Дину убили демонстративно, а другие жертвы просто пропали. Не знаем, связана ли гибель Марианны и пропажа Борькина с нашим расследованием. А вдруг и нам уже угрожает опасность? Поисками убийцы должны заниматься профессионалы.

– Нам надо сообщить в полицию всё, что мы выяснили про пропажу людей и оплату в оффшор, – сказала я. – А так, я с тобой согласна, нам не стоит продолжать заниматься расследованием. Это может быть опасно.

Дмитрий проигнорировал мои слова о полиции и, глядя через окно на мрачные тучи на небе, продолжал вдохновенно вещать про судьбу «Златабанка»:

– Мы сделаем «Златабанк» финансовым храмом, куда клиенты будут приходить не только за финансовым благополучием, но и за духовным ростом, исцелением от недугов и обретением внутреннего покоя.

Я с трудом верила своим ушам. Дмитрий – один из самых прагматичных людей, которых я встречала в своей жизни. Из его уст весьма странно звучат слова о служении людям, помощи им в духовном развитии. Что-то здесь не так. Не мог человек так измениться за один день.

– И ты мне в этом должна помочь, в память о Дине, – завершил свою тираду о духовном процветании клиентов «Златабанка» Дмитрий, захлопнул форточку, зашторил жалюзи и вернулся на своё место.

– Как? – без особого энтузиазма спросила я.

Я не верю в то, что есть хоть одна коммерческая организация, которая искренне заинтересована в творении добра своим клиентам. Цель любой коммерческой организации – это ваши деньги. На пути к этой цели они пытаются завладеть вашими умами, сердцем, а вот теперь и душой.

– Тебе нужно съездить на презентацию новой концепции, – по-деловому сказал Дмитрий. – Концепция называется «Исповедальные продажи». Вот рекламный буклет. Мне Рудик его вчера передал. Съездишь, всё изучишь, потом внедрим в «Златабанке».

Я внимательно изучила сложенный самолетиком буклет. Такого циничного отношения к потребителям я ещё не встречала: завладейте душами ваших клиентов – и их деньги полностью ваши. Так что зря я подозревала Дмитрия в смене деловой ориентации: он как был прагматиком, так и остался. Хочет полностью поработить клиента. Непонятно, зачем он мне вешал лапшу на уши? Неужели я произвожу впечатление наивной девочки, верящей в красивые сказки?

Тем временем Дмитрий продолжал:

– Презентация начинается сегодня вечером и будет длиться завтра целый день. Мероприятие проводится на базе учебного центра «Руди-Труди» рядом с Тулой.

– Это, случайно, не Рудольф Труднов организует?

– Он самый. Мой хороший приятель Рудик. Ты, вроде, тоже его знаешь?

– Бывала на его тренингах. Последняя встреча с Диной как раз была на его тренинге, – напомнила я и посмотрела на часы. – Во сколько начало? Мне же надо домой за машиной заехать. Я сегодня на метро.

– Начало в семнадцать ноль-ноль. Времени заезжать домой нет. Борис тебя довезет. Рудик говорил, очень важно успеть к самому началу. Именно тогда будет задаваться общий настрой.

Смертельная переделка

Рудольф встретил меня у ворот своего образовательного центра. Центр находился на территории бывшего пионерского лагеря. Думаю, Рудольфу когда-то давно по дешёвке удалось скупить землю, на которой стоял лагерь. Он обнёс территорию пятиметровым сплошным забором из кирпича, отремонтировал два корпуса, жилой и учебный и оборудовал место для отдыха между корпусами.

– Ифигения, очень рад вас видеть. Давайте я возьму ваш рюкзак, – Рудольф буквально выхватил у меня из рук рюкзак. – Что это у вас там такое тяжёлое?

– Стратегические запасы еды, – пошутила я.

– Здесь вам голодная смерть не грозит, – в таком же шутливом тоне ответил Рудольф. – Я бы сказал наоборот. Нам посчастливилось найти чудо-повариху. Она готовит изумительные блюда, вкладывает в них всю душу, перед готовкой всегда очищается от плохих мыслей, и поэтому еда у неё получается особенно вкусная и позитивная. У нашей поварихи настолько сильная энергетика, что даже каша на воде без соли и без сахара у неё получается восхитительно.

Я, конечно, слышала про то, что готовить нужно только в хорошем настроении, что только тогда блюда получаются вкусными и полезными. Но, на мой взгляд, ингредиенты не менее важны. Если пшёнку залить простым кипятком, то, какой бы мощной не была твоя аура, получится просто невкусная пшёнка на воде. А чтобы каша получилась вкусной, нужно добавить в неё соль, сахар, маслице. Как в той сказке про кашу из топора.

Не подозревая о моих мыслях, Рудольф продолжал нахваливать чудо-повариху. Наконец, мы подошли к железной двери, обитой вишнёвым дермантином. Точно такая же дверь стоит у моих родителей, даже ручка, замки и глазок такие же. Отличная и дорогая дверь, шумонепроницаемая и по уверению производителей пуленепробиваемая.

– А вот и ваши апартаменты на время нашего мероприятия, – торжественно сказал Рудольф, распахивая передо мной дверь. – Ужин в шесть часов. Ресторан в соседнем корпусе. Рекомендую не опаздывать, сегодня у нас феерическое шоу приготовления спагетти с морепродуктами. А пока я вас оставляю. Располагайтесь, отдыхайте.

Номер был оборудован весьма просто. Из мебели здесь были только односпальная кровать, тумбочка и встроенный шкаф. В оформлении доминировал вишнёвый цвет: обои, ковролин, портьеры на окне, покрывало на кровати, полотенца – всё было густого вишнёвого цвета. На мой взгляд, получилось мрачновато. Я отдёрнула портьеру, чтобы впустить свет и открыть окно, но оно не открывалось и к тому же было затонировано в тёмный цвет.

Зазвонил телефон. Это был Капитон.

– Фигли-мигли, привет, – послышался как всегда бодрый голос Капитона. – У меня есть сообщить тебе весьма важное известие. Ты где?

– Я под Тулой.

– Эк куда тебя занесло. Что ты там делаешь? За пряниками да самоварами поехала?

– Почти угадал – за менеджерскими пряниками. На тренинге я, в «Руди-Труди».

– В «Руди-Труди»? – моментально переспросил Капитон. – Немедленно…

Связь оборвалась. Вернее, сел мой телефон. Я поискала розетку, чтобы зарядить телефон и продолжить разговор, но розетки нигде не было: ни в комнате, ни в ванной. Я вышла из номера и пошла бродить по корпусу. Везде голые стены и такие же шумонепроницаемые двери, как в моём номере. Весьма странное заведение, может, уехать пока не поздно, мелькнула мысль. Но уехать было не на чем – привезший меня Борис тут же уехал обратно в Москву. Нужно за ужином переговорить с Рудольфом, сослаться на внезапные неотложные дела и попросить заказать такси.

Ровно в шесть я входила в ресторан. Рудольф, завидев меня, вскочил со своего места и кинулся навстречу:

– Ифигения, я восхищен. Точность – вежливость королей. Или, в вашем случае, будет вернее сказать, королев. Проходите сюда, царица.

Я села за столик и, обведя глазами пустой зал, задала законный вопрос:

– А где остальные участники мероприятия?

Рудольф замахал руками и как-то сбивчиво ответил:

– Скоро будут. Это неважно. Важно то, что вы здесь и сейчас здесь будет происходить супер-шоу.

В зале погас свет. На середину выехал стол с мигающей иллюминацией по периметру. На столе переливалась всеми цветами радуги пирамида из спагетти, а вокруг сияли разноцветными фонариками крабики, креветки, устрицы и осьминожки. Вдруг блестящие ниточки спагетти стали быстро взмывать под потолок. Девушка, стоящая за столом, начала жонглировать ими, как заправский циркач. Вскоре под потолком летало бесчисленное множество сверкающих спагетти и присоединившихся к ним морепродуктов. Не могу сказать, что зрелище было завораживающим, но необычным оно точно было. Если честно, главный вопрос, который меня волновал, – как светодиоды прикреплены к спагетти и как потом всё это есть.

Включился свет, девушка с отстранённым лицом подала нам спагетти, только что летавшие под потолком. Что-то в лице девушки-поварихи показалось мне смутно знакомым: светлые волосы, карие глаза, небольшой шрам на носу.

– Ифигения, давайте быстрее пробуйте, – нетерпеливо сказал Рудольф, который сам уже начал уминать свою порцию. – Остывшее блюдо не настолько вкусно. Вместе с паром исчезает положительная энергия еды.

Я сначала внимательно изучила поданные мне спагетти. Никаких следов светодиодов или других светящихся приспособлений не было. Наверное, спагетти, подаваемые гостям, не участвовали в шоу.

– Ну как вам Mediterranean Astra? Правда, восхитительно. А какое послевкусие! Как будто побывал в Средиземноморье.

На мой взгляд, макароны, как макароны, а морепродукты мне вообще было сложно оценить, ибо я не большой любитель всяких морских обитателей. Дабы соблюсти приличия и не огорчать восторженного Рудольфа вслух я сказала совершенно иное:

– Да, согласна. Очень вкусно, а какой восхитительный аромат! Где вы нашли такого замечательно повара? Кстати, как её зовут? – как бы невзначай поинтересовалась я.

– Её никак не зовут. Она просто Повар, с большой буквы. Это один из основных принципов тантрической кухни, которую она исповедует. Необходимо полностью раствориться в блюдах, которые готовишь. А как это сделать? Только посредством полной потери собственной личности.

– Странно как-то. Как же вы с ней общаетесь? Как зовёте?

– А мы и не общаемся. Она полностью погружена в думы о еде. Её совершенно не беспокоит окружающий мир. Если хотите, она на самом деле и не живёт среди нас. То есть физически она здесь, но сознание её там, где приготовляемая ею пища. Если она готовит морепродукты, значит, мысленно она в Средиземном море или Атлантическом океане.

– Всё равно не понятно. Если мысленно она не с нами, как она решает обычные бытовые задачи? Ходит в магазин? Покупает одежду?

– А она этого ничего не делает. Мы всё делаем за неё. Её предназначение – творить пищу.

– Как же она раньше жила? До того, как попала к вам? Неужели, она всю жизнь жила только приготовлением пищи?

– А до того, как Лера попала к нам, она не знала о своём мистическом таланте. Он открылся у неё только здесь.

Я отметила оговорку Рудольфа, что девушку зовут Лера, и тут же вспомнила, кого она мне напоминает. Она похоже на Валерию, пропавшую сестру Алексея Борькина, фотографию которой показывала мне Антонина Ивановна. Тот же едва заметный шрам, те же губы, те же глаза. То же удивительное умение готовить, о котором упоминала Антонина Ивановна. Только на фотографии на меня смотрела весёлая девушка, а здесь ходил человек, больше похожий на зомби. Нужно срочно узнать, та ли эта Лера и как она здесь очутилась.

***

Поздним вечером, когда уже стемнело, я пошла бродить по территории в поисках корпуса, в котором обитал обслуживающий персонал. Корпус оказался в самой глубине леса, вдалеке от дороги. Он был полуразрушен, с разбитыми окнами и выбитой входной дверью. Если бы не горевшие в некоторых комнатах на втором этаже едва различимые ночники, я бы никогда и не догадалась, что в корпусе кто-то жил. Я вошла в здание и сразу направилась на второй этаж. С лестницы я попала в длинный коридор, по одну сторону которого были расположены шумонепроницаемые двери, как у меня в номере, а по другую – пустые ниши, в которых когда-то размещались агитационные материалы для отдыхавших здесь пионеров.

Мне повезло: на каждой двери висела табличка с именем, и имя Валерия фигурировало на первой же двери. Я постучалась, но за дверью никто не откликнулся. Я потянула за ручку, дверь беззвучно открылась и я вошла внутрь. В комнате ярко горела лампа, свет которой был направлен на кровать, где с закрытыми глазами лежала Лера. Свет был направлен прямо на её лицо. Я подошла к кровати и хотела отвести яркий свет от лица, когда кто-то подскочил ко мне со спины, схватил за руку и зашипел:

– Не сметь.

Этот некто начал выворачивать мне руку, но не на того напал. Не зря я три года отходила на карате. Мышечная память подсказала, как высвободиться из захвата и продолжить нападением: я провела чёткий удар в солнечное сплетение. У моего противника сбилось дыхание, и он скрючился. Я кинулась в сторону двери, когда он прохрипел:

– Ифигения, стой. Это я, Лапшин, – и он с трудом выпрямился, чтобы я могла увидеть его лицо.

Передо мной действительно стоял Лапшин или, вернее сказать, его сильно усохшая копия: Лапшин и раньше не отличался богатырским телосложением, а сейчас от него остались одни кожа да кости.

– У тебя анорексия? – спросила я, настолько его изнеможенный вид поразил меня.

– Нет, конечно, – Лапшин успел восстановить дыхание. – Где ты так драться научилась?

– Думаю, сейчас это неважно. Лучше объясни, что ты здесь делаешь? Ты знаешь, что мы тебя искали?

– Знаю ли я, что вы меня искали? – голос Лапшина зазвучал как в самых мрачных трагедиях Шекспира. – Странный вопрос. Учитывая, что вы меня довольно успешно нашли и запихнули в эту психушку, на опыты. Ты, вообще, представляешь, что здесь происходит? Ты здесь сама зачем? Проконтролировать, как чувствует себя подопытный?

Лапшин начал закипать и стал разговаривать на два тона выше:

– Отлично себя чувствует подопытный. Так и передай своему начальству. Не дождетесь.

– Тише, тише, – зашикала я на него, – Леру разбудишь.

– Леру не разбудишь. Как будто сама не знаешь. С ней-то опыт почти удался.

– Максим, ты, вообще, о чём? Какие опыты? Какая психушка? Это тренинговый центр «Руди-Труди». Я приехала на презентацию. В «Златабанке» хотят внедрить новую стратегию развития.

Лапшин внимательно посмотрел на меня:

– Так ты ничего не знаешь?

– Что я не знаю? Что здесь происходит?

Меня начали напрягать намёки Лапшина. Я припомнила все странности за сегодняшний день: внезапное решение Дмитрия отправить меня в «Руди-Труди», молчаливый Борис, который за всю дорогу не произнёс ни слова, шумонепроницаемые двери в номере, отсутствие других участников презентации, странное шоу с летающими спагетти и отсутствующий взгляд Леры.

– Пошли поговорим.

Максим взял меня за руку и вывел из комнаты Валерии. Мы прошли по коридору, поднялись по лестнице на третий этаж, которого не было видно с улицы. Этаж был очень низким, высота потолков не более двух метров, вдоль коридора тянулись такие же двери, как и на втором этаже, но без табличек. Максим толкнул одну из дверей, и мы вошли в небольшую комнату, без окон и без освещения. Мне тут же стало некомфортно. Максим заметил моё беспокойство.

– Боюсь, это единственное место, где мы можем спокойно поговорить. Это моя конура. Просто никто из них не знает, что я выяснил, как открывать дверь.

Глаза привыкли к темноте, и я увидела, что в комнате нет никакой мебели. Как будто прочитав мои мысли, Максим пояснил:

– Кровать вделана в стену. Больше никакой мебели нет, – с этими словами Максим нажал на кнопку, и от стены плавно опустилась кровать. Мы сели на кровать, которая оказалась узкой и чрезвычайно жёсткой, просто кусок фанеры, без какого-либо намёка на матрас и постельное бельё.

– Ну, рассказывай, что ты здесь делаешь? – сказал Максим.

– Я тебе уже говорила. Я приехала на презентацию. Меня Дмитрий послал. Он собрался внедрять в «Златабанке» новую концепцию продаж. Называется «исповедальные продажи».