Пауки в банке

– Нос откусил? – я машинально проверила целостность своего носа.

– Не целиком, естественно. Кусочек оттяпал. Рана, конечно, зажила, но внешность Лерочке немного подпортила. Вот смотри. У меня её фотография есть.

Антонина Ивановна выудила из своего огромного кошелька небольшое фото, на котором Антонина Ивановна обнимала симпатичную девушку, напомнившую мне Аленушку с картины Васнецова.

– Лерочка однажды пригласила меня в ресторан – сделала мне подарок на день рождения. Тогда и сделали фото на память. Видишь, какая милая девочка. А вот здесь шрам, – Антонина Ивановна указала на еле заметную неровность на кончике носа девушки. – На фотографии плохо видно, а в жизни он более заметный. Мне кажется, из-за него Лера и замуж не вышла. Стеснялась она своей отметины.

– То есть Алексей совсем не любил Леру? – попыталась я вернуть рассказ Антонины Ивановны в нужное русло. – Я слышала, старшие дети часто ревнуют младших. Но потом, как правило, отношения налаживаются.

– Не в их случае, – усмехнулась Антонина Ивановна. – Дальше стало только хуже. А уж когда родители съехали на дачу и переписали на них обоих квартиру, Алексей вообще взбесился. Он считал, что квартира должна достаться только ему. А получилось поровну: ему комната и Лере комната.

– Почему он считал, что квартира должна достаться только ему одному? Разве дети не наследуют имущество в равных долях?

– В их случае было не наследование, а дарение, – поучительным тоном поправила меня Антонина Ивановна. – Алексей считал, что родители должны были подарить квартиру ему, потому что его жена ждала двойню. Он говорил, что Лера могла бы удовлетвориться и дачей, когда родители умрут.

– Прямо так и говорил родителям об их скорой смерти?

– Прямо так и говорил о смерти родителей при живых родителях. Если бы мне такое сказали, я бы вообще наследства лишила. В любом случае, пришлось им жить вместе. Не представляешь себе, как Лерочке тяжело было жить с ними в одной квартире. Жена его, Анька, того же поля ягода. Жизни спокойной не давала.

– А они не думали разъехаться? Поднакопить денег и купить Лере или себе отдельную квартиру.

– Алексей не так много зарабатывает, да и Лерочка тоже. А ипотеку, это ярмо пожизненное, никто из них брать не хотел. Хотя, на мой взгляд, лучше пожизненное финансовое ярмо, чем тот грех, который Алексей на себя взял.

Антонина Ивановна, как знатный рассказчик, решила сделать паузу перед самой кульминацией своего повествования. Она неспешно допила чай, надкусила эклер, потом корзиночку, перелистала меню.

– Вы хотите ещё чего-то? Давайте я закажу, – предложила я.

– Нет, спасибо. По-моему, мы все пирожные попробовали. Но чуда не произошло. Ни одно не оказалось вкуснее старой доброй картошки. Давай, пожалуй, ещё одну картошечку закажем с шоколадной крошкой.

Я заказала ещё пирожное и чай.

– Я продолжу, пожалуй, не буду дожидаться чая, – милостиво сказала Антонина Ивановна. – Итак, Алексей жил в одной комнате со своей женой и двумя детьми, а Лерочка – в другой. Годы шли, мальчишки росли. А потом Анька опять забеременела. Вот тогда-то Алексей совсем с катушек скатился. Он закатил жуткий скандал Лере. Так орал, что у меня опять тряслись стены, и, естественно, я всё слышала. Он кричал о том, что если Лера не съедет до рождения ребёнка, он её убьёт. Прямо так и сказал: убью тебя, но обеспечу достойные условия для себя и своей семьи.

Антонина Ивановна торжественно посмотрела в мою сторону. Сказать, что я была разочарована, – это не сказать ничего. Потратить уйму времени и не меньшую уйму денег на весь ассортимент пирожных в кафе, чтобы услышать, что во время семейного скандала Алексей пригрозил сестре убийством. Невидаль какая! Такое происходит, наверное, в каждой семье. Одно дело – в эмоциональном запале пообещать убить, а другое – тщательно спланировать убийство.

– Вижу, что разочарована, – удовлетворённо отметила Антонина Ивановна. – Небось, подсчитываешь сейчас свои затраты и думаешь, что вредная бабка просто нажралась за твой счёт и не отработала пирожные.

– Нет, ну что вы, я так вовсе не думаю, – принялась отнекиваться я.

– Это нормально. Я бы на твоём месте тоже так подумала. Но у меня кое-что для тебя припасено напоследок. Слушай.

Антонина Ивановна отодвинула блюдца с пирожными и чашку с чаем и продолжила своё повествование.

Однажды ночью Антонине Ивановне не спалось. Вечером она съела кусок тортика, оказавшегося недоброкачественным, и была вынуждена бегать в уголок задумчивости чуть ли не каждые пятнадцать минут. Во время одного из своих забегов она оказалась случайным свидетелем разговора Алексея с неким собеседником. Надо сказать, что ванная комната Антонины Ивановны граничила с кухней Борькиных, а перегородка была такой тонкой, что Антонина Ивановна могла слышать, какую передачу по телевизору смотрят её соседи, о чём говорят во время еды. Вот и теперь до неё отчётливо доносился голос Алексея. Алексей не произносил имени, но Антонина Ивановна сразу догадалась, что речь шла о Лере. Алексей: «Какие гарантии, что мы её больше никогда не увидим?» Очевидно, Алексея не совсем удовлетворил ответ собеседника, потому что он задал вопрос вновь: «Деньги немалые, я хочу точно знать, что она исчезнет. И исчезнет навсегда». После некоторой паузы Алексей стал договариваться об оплате и уточнять сроки выполнения работы. А спустя некоторое время Лера пропала.

Антонина Ивановна была очень обеспокоенна пропажей Леры и неоднократно пыталась выяснить у своих соседей, где она. Алексей вообще игнорировал её вопросы, а Анна мямлила что-то невразумительное. То, что случилось нечто нехорошее, Антонина Ивановна поняла, когда увидела, что Алексей затаскивает детскую кроватку в свою квартиру.

– У них должен был родиться третий ребёнок, – заметила я, услышав про детскую кроватку.

– Ты просто не представляешь себе, что значит жить в одной комнате вчетвером. В одной комнате, подчёркиваю, в одной комнате, стояли: двуспальная кровать, две детских кровати, огромный гардероб, тумба с телевизором и письменный стол. В ту комнату просто физически не поместилась бы ещё одна детская кроватка. Из чего я сделала вывод, что Алексей вселился в комнату Леры. А потом я видела, как они заносили обои весёленькой розовой расцветки.

Антонина Ивановна сделала паузу и многозначительно посмотрела на меня.

– Итак, кроватка, плюс розовые обои, плюс пропажа Лерочки, плюс подслушанный разговор, плюс характер Алексея могут дать на выходе только один вывод: Алексей заказал убийство Леры и оплатил его через ваш банк. Именно так я и сказала Дине.

– И как Дина прореагировала на это?

– Поблагодарила и сказала, что я помогла ей многое понять. А потом мне из вашего банка прислали подарок – пароварку. Вот и всё, сказке конец, а кто слушал молодец. Теперь давай свой телефон – вдруг я ещё что-то вспомню, и иди с богом.

***

Я постучалась в кабинет Дмитрия в назначенное время. Мне никто не ответил. Я постучалась ещё громче, а потом приоткрыла дверь. Дмитрий сидел за столом и смотрел в монитор компьютера, давясь от смеха. Заметив меня, он сказал:

– Ифигения Андреевна, привет. Иди сюда быстрее. Глянь, какой прикол.

Я подошла к Дмитрию и встала у него за спиной. На мониторе была картинка с камеры на кухне. Камера показывала кофе-машину, которую, очевидно, только что поставили, потому что ещё вчера её там не было. К кофе-машине подошёл сотрудник, внимательно прочитал объявление, прикреплённое на табло, потом взял кружку, поставил на поддон и что-то выразительно сказал, обращаясь к машине. Ничего не произошло. Сотрудник опять начал разговаривать с кофе-машиной. На этот раз он артикулировал очень отчётливо, и по губам можно было прочитать, что он говорил «кофе с сахаром».

– У нас появилась кофе-машина с голосовым управлением? – удивилась я. – Зачем он с ней разговаривает? Там разве нет кнопочки, на которую нажимаешь и получаешь нужный напиток?

Дмитрий больше не мог сдерживать смех и рассмеялся в полный голос.

– Представляешь, они все с ней разговаривают. Я уже целый час наблюдаю. Все, как один. Это невероятно. А ещё в банке работают, считают себя высокоинтеллектуальными людьми.

– Так кофе-машина без голосового управления? – догадалась я.

– Конечно, без. До такого ещё не додумались. На кофе-машине объявление прикреплено. Знаешь, что написано? – весело спросил Дмитрий. – Там написано: «Внимание. Инновационные технологии. Кофе-машина активируется голосом».

– И что, верят?

– Они все с ней разговаривают, – повторил Дмитрий, по-прежнему давясь от смеха. – Некоторые подолгу её уговаривают, некоторые сразу уходят, а один парень, по-моему, он в бухгалтерии работает, вообще с ней ругался, руками махал. Представляешь, ругался с кофе-машиной! С неодушевлённым предметом, который тебе даже ответить не может. Жалко, камера без аудио-записи. Много бы я дал, чтобы послушать их разговорчики.

– А кто написал объявление?

– Я написал. Я сегодня рано пришёл, никого ещё не было. Захожу на кухню, а там этот новый агрегат стоит, ещё даже не распакованный. Я подумал, это отличный шанс.

– Шанс для чего?

– Понимаешь, Ифигения Андреевна, я решил кардинально поменять стратегию развития банка. И в ней не место среднестатистической серой офисной массе. Соответственно, нужно понять, кого оставить, а кого отправить в свободное плавание. А эта кофе-машина – отличный психологический тест. Ты себе представить не можешь, какой спектр поведения я пронаблюдал. Вот ты, например, как бы прореагировала?

– Мимо, наверное, прошла. Я кофе не пью, на кофе-машины не реагирую.

– Всё с тобой понятно. Ладно, давай ближе к делу. Что накопала?

Я подробно рассказала Дмитрию о собеседовании с Марианной, встрече с Анной Борькиной и беседе с Антониной Ивановной. Дмитрий взял лист бумаги, и мы вместе попытались построить рабочую версию преступления.

– Итак, что мы имеем, – начал Дмитрий, – есть некое лицо, назовём его Икс, который хочет избавиться от другого лица, назовём его Игрек.

– При этом Игрек является родственником Икса, – добавила я. – В случае Марианны – брат, в случае Борькиных – сестра.

– Совершенно верно, – одобрил моё замечание Дмитрий и продолжил: – Итак, Икс находит исполнителя, назовём его Ипсилон. Ипсилон называет свою цену и инструктирует перевести деньги в оффшор через наш банк. Икс переводит деньги. Ипсилон выполняет работу – убирает Игрека. Так?

– Получается, так, – подтвердила я. – Кстати, а что за информация была у тебя на флешке про оффшор?

– Ничего, что бы указывало на Ипсилона. Нужно бы побольше покопаться, но не знаю, где взять данные. С оффшорами всё сложно, непонятно, – отмахнулся Дмитрий. – У нас ещё возникает ряд вопросов. Вопрос первый: как Икс находит исполнителя Ипсилона? Где Ипсилон, так сказать, рекламирует свои услуги? Вопрос второй: почему деньги передаются не налом, а перечисляются в оффшор. Это сложно, неудобно и привлекает лишнее внимание. Вопрос третий: почему именно через наш банк? И вопрос четвёртый: что делает Ипсилон со своими жертвами? Подтверждения того, что он их убивает, у нас нет, хотя скорее всего, убивает.

– Более того, Марианна и Борькины заявляли в соцсетях о пропаже своих родственников, – напомнила я.

– Я думаю, это умный трюк, чтобы отвести от себя всякие подозрения. Типа, смотрите все: я очень обеспокоен пропажей моего родственника, и я понятия не имею, где он и что с ним.

– Нужно проверить и остальных клиентов, которые делали перевод в тот оффшор: пропадали ли у них родственники.

В течение последующих двух часов мы проверяли по интернету клиентов из списка Лапшина. Исключительно у всех присутствовало сообщение на форумах или в соцсетях с просьбой помочь найти родственника. Мы также сопоставили даты пропажи с датами денежных переводов этих клиентов и выяснили закономерность: переводы осуществлялись ровно за десять дней до объявления о пропаже. Также выяснилось, что переводы в оффшор Юнайтед Иншуред Фанд совершало более ста человек на протяжении последних полутора лет.

– Думаю, с уверенностью можно сказать, что мы были правы: есть прямая связь между оплатой и пропажей людей, – удовлетворённо сказал Дмитрий, ещё раз просматривая список, который мы составили. – Ты, кстати, заметила ещё одну закономерность?

– Какую?

– Переводы в «Юнайтед Иншуред Фанд» начались во времена правления Павлина Павлиныча.

– Павла Павлинова? – автоматически поправила я Дмитрия. – Генерального директора банка на время отсутствия Дины?

– Именно он. Пока он возглавлял банк, за месяц проходило десять – двадцать переводов. Когда вернулась Дина, переводы резко сократились. Как раз твои Марианна и Борькины – единственные, кто платил после возвращения Дины.

– То есть получается, что Павлинов каким-то образом связан с исполнителем? Именно поэтому деньги переводились через «Златабанк»? Как только Павлинов ушёл из банка, поток денег прекратился? – скорее не задавала я вопросы, а просто размышляла вслух.

– Именно так и получается. Павлиныч связан с исполнителем Ипсилоном. Более того, я думаю, что именно Павлиныч заказал Дину. Я думаю, Дина раскопала их связь, обвинила его в пособничестве убийце, и за это поплатилась жизнью. Ему же не привыкать людей убирать.

– Что нам теперь делать?

– Искать. Павлиныча или убийцу. И у меня созрел отличный план, – было видно, что Дмитрию не терпелось изложить свой план. – Слушай сюда.

План Дмитрия был чрезвычайно прост. Мы пишем клиентам, якобы ищущим своих родственников, что знаем, где те находятся, но за информацию хотим деньги. Далее возможно два варианта развития событий. Первый: клиенты тут же соглашаются на наши условия. Такой вариант возможен, если клиенты действительно не знают, что случилось с родственниками и искренне хотят их найти. Второй: клиенты, зная о том, что пропавшие родственники вовсе не пропали, а были убиты, звонят или пишут своему исполнителю со вполне правомерной претензией: деньги уплачены, почему услуга не оказана? Нам остаётся только проследить, кому будет звонить или писать клиент.

На мой взгляд, план был не особо удачный, о чём я не преминула сообщить Дмитрию. Во-первых, почему Дмитрий решил, что клиенты обязательно будут звонить или писать исполнителю. Ведь вполне возможно, что они решат, что кто-то просто хочет заработать денег на пропаже их родственников и этот кто-то на самом деле не обладает никакой информацией. Тогда они просто проигнорируют наше письмо. Во-вторых, как мы узнаем, кому будет звонить или писать клиент.

Моё первое возражение Дмитрий просто проигнорировал, сказав, что лучше знает психологию людей, а на второе сообщил, что начальник службы безопасности Борис справится с этой задачей легко и непринуждённо, и тут же его вызвал.

Мы решили, что самое логичное написать двум последним клиентам, производившим оплату, – Марианне и Борькиным. Мы сочинили послание, которое и отослали обоим с только что созданного почтового адреса:

«Добрый день. Я знаю, где ваш пропавший родственник. За небольшое вознаграждение расскажу всё, что знаю».

Ловля на живца

Прошло два дня, но никакой реакции на наши письма не последовало. Я сидела на работе и думала, что делать дальше. Очевидно, мы ошиблись, никакой схемы с оплатой за пропажу людей нет. Иначе Борькин и Марианна как-нибудь проявили бы себя. Да и зачем им убивать своих родственников? Возьмём Борькина. На те деньги, которые он якобы заплатил за убийство своей сестры, можно было бы, ещё поднакопив, купить однушку. Думаю, если бы он действительно хотел выселить сестру из комнаты, он бы купил ей квартиру, а не стал брать грех на душу и убивать её. То же самое с Марианной. У неё, вообще, нет мотива убивать брата. Живут они оба припеваючи, делить им нечего и некого. У Марианны иногда проскакивала зависть к брату: у него и образование лучше, и карьера удачливее сложилась, и денег он больше зарабатывает, и родители его больше любят и хвалят, и, вообще, он успешнее и умнее. Но зависть не повод убивать.

Что же делать дальше? Можно попробовать поговорить по душам с Борькиным и Марианной. Но как из них выудить признание, если они действительно виновны? Насколько я поняла из той тонны детективной литературы, которую прочитала, у профессиональных сыщиков есть специальные приёмы по вытягиванию нужной информации. Они умеют так подловить, что человек даже не заметит, как сам признался. У меня таких умений нет. Мне думается, нужно идти в полицию, рассказать им все обнаруженные нами факты и поделиться своими предположениями. Мы с Дмитрием зашли в тупик, дальше этим делом должны заниматься профессионалы.

Звонок мобильного прервал мои размышления:

– Ифигения, приветствую, – послышался смутно знакомый голос. – Узнала?

Терпеть не могу, когда играют в узнавайку по телефону. В наш век мобильных телефонов и электронных телефонных книг в нём, совершенно очевидно, что если звонит кто-то знакомый, его номер забит в телефоне и он высветится на экране. Если же звонит незнакомый номер, то, соответственно, и человек мне незнаком, как я могу его узнать? Уже не говоря о том, что по телефонному этикету звонящему положено представляться первым.

– Нет, не узнала. Кто это?

– Экая у тебя память плохая на голоса. У меня голос приметный. Я Антонина Ивановна. Мы с тобой в кафе давеча сидели и мило болтали. Вспомнила?

Естественно, я помнила Антонину Ивановну, правда, во время нашей беседы я не заметила, чтобы у неё был какой-то приметный голос.

– Да, конечно, помню. Здравствуйте, рада слышать. Как ваши дела?

– Давай без лишних церемоний. Тебе не интересно, как у меня дела. Я тебе звоню по важному поводу. Алексей Борькин пропал.

– Как пропал?

– В прямом смысле пропал. Как говорят в сводках, ушёл из дома и не вернулся.

– Давно?

– Вчера. Но это неважно. Важно то, что он никогда, подчёркиваю, никогда раньше не пропадал. Всегда сообщал жене, когда вернётся. Всегда предупреждал, если опаздывал. Более того, он никогда и нигде не отключал мобильный, ставил только на тихий режим. У его жены была паранойя: она хотела, чтобы он всегда был на связи. Иначе у неё случалась истерика.

– Сейчас по мобильному он не доступен?

– В том-то и дело, что не доступен. У него всегда с собой три мобильных. Если один сел, можно позвонить по другому. Так вот, и вчера, и сегодня все три мобильных отключены. А ещё я опять кое-чего слышала, – загадочно сказала Антонина Ивановна.

– Что?

– Два дня назад он позвонил кому-то и сказал следующее. Повторяю дословно: «Я собираюсь встретиться с людьми. Они знают, где Валерия. Мы с вами так не договаривались».

Я поблагодарила Антонину Ивановну за информацию и задумалась. Получается, Борькин получил-таки наше сообщение и даже собирался с нами встретиться. Есть ли связь между этими двумя событиями: нашим сообщением и пропажей Борькина? И почему Борис сообщил нам, что никаких подозрительных звонков Борькин не совершал? Возможно, Борис прослушивал не все три телефона? И главное – куда делся Борькин? Мне просто необходимо встретиться с женой Борькина Анной – приняла я решение.

***

За дверью в квартиру Борькиных слышались жуткие вопли, детский то ли плач, то ли хохот, барабанная дробь и ещё какой-то грохот, который я не смогла распознать. Естественно, звонок в дверь не был услышан. Я позвонила ещё раз, потом постучалась, потом позвонила по телефону, потом опять нажала на дверной звонок. Где-то на второй минуте беспрерывной трели звонка Анна открыла дверь. Вид у неё был замученный.

– Здравствуйте, Анна, я пришла по поводу вашего мужа, – сразу сказала я.

– Проходите, – тихо ответила Анна и посторонилась.

Я вошла в квартиру. В холле стоял полумрак, чувствовался сильный запах чего-то остро-пряного. Анна повела меня в комнату, где на батуте, стоявшем прямо посередине, бесились близнецы. Мы сели на диван.

– Извините, придётся здесь пообщаться. На кухне я суп варю, там очень запах сильный.

– Ничего страшного, – улыбнулась я. – А где Ваша малышка?

– Спит в соседней комнате. Не представляете, как мне повезло. Такой спокойный ребёнок. Днём спит, ночью не просыпается. Вообще практически не плачет. Золото, а не ребёнок. Но вы хотели поговорить с моим мужем?

– Да, я хотела бы поговорить с вашим мужем. Но ведь это невозможно. Я знаю, что он пропал.

Анна переменилась в лице, вскочила с дивана и принялась с ожесточением воспитывать близнецов: срочно нужно убрать все игрушки с пола, не разбрасывать конструктор, убрать на столе бумажки, собрать карандаши и фломастеры, валявшиеся по квартире, перестать прыгать на батуте, громко не орать и, вообще, вести себя при незнакомых тётях прилично. Выдохнувшись, Анна повернулась ко мне и твёрдым голосом сообщила:

– Нет, Алексей никуда не пропадал. Он уехал в длительную командировку.

– Анна, я знаю, что Алексея нет. Более того, я знаю, при каких обстоятельствах он пропал. Я знаю, что он получил письмо с сообщением о том, что некто знает, где находится его сестра Валерия. После этого он исчез.

Анна заметно побледнела и открыла рот, чтобы что-то возразить, но я неумолимо продолжала:

– Я знаю, что вы хотели избавиться от Валерии. И я знаю, что Алексей договорился с неким лицом о физическом устранении Валерии. А деньги за убийство он перечислял через наш банк. Я ищу того, с кем договаривался ваш муж.

Анна расплакалась, к ней сразу подбежали близнецы, забрались на колени и начали целовать, обниматься и гладить по голове. Мне стало стыдно: не следовало так жёстко с ней разговаривать, всё-таки она мать троих детей.

– Что вы такое говорите, – сквозь слёзы проговорила Анна. – Какое убийство! Алексей договаривался, чтобы Валерочке предложили место переводчика в офисе одной компании в Андорре. Эта компания как раз нам пентакль создала. А чтобы место досталось ей, нам пришлось заплатить.

– Хотите сказать, что деньги, которые вы перевели через наш банк за пентакль, были на самом деле не за пентакль?

– Почему же, частично и за пентакль.

– Но большая часть денег – плата за то, чтобы Валерии досталось место переводчика в этой конторе, рисующей пентакли? Она, кстати, называется, Юнайтед Иншуред Фанд. Туда вы устраивали Валерию?

– Да, кажется, туда, я точно не помню. Зато я помню, что Лёша объяснял, что они нам пентакль так быстро сделали, потому что Лера уже начала там работать и смогла проконтролировать наш заказ.

Интересный поворот. Если это правда, тогда почему Алексей повёлся на наше письмо? И почему сама Анна разместила в своём эккаунте пост о том, что Валерия пропала? Несостыковка получается.

– Зачем же вы разместили сообщение о том, что Валерия пропала, в соцсети?

– Так я сначала не знала, что она в Андорру уехала. Алексей всё сам организовал, меня не ставил в курс дела. Я смотрю, Леры нет, ну и решила у друзей поспрашивать, где она может быть. А потом Алексей мне всё объяснил.

Сдаётся мне, что историю про Андорру Борькины специально придумали для того, чтобы объяснить пропажу Валерии. За границу на работу так внезапно не уезжают. Я решила добиться от Анны правды:

– Я правильно поняла, что вы не хотите узнать, куда делся ваш муж, и как его вернуть?

– Конечно, хочу. Я себе жизни без него не представляю. Как я без него с тремя детьми?

Хороший вопрос. Действительно, как она справляется одна с тремя детьми? Особенно с такими шумными, как эти. У меня уже начала побаливать голова от стоявшего в комнате шума и гама.

– Тогда почему вы не хотите рассказать мне правду?

– Я вам рассказала всю правду.

– Вы можете объяснить, почему ваш муж согласился встретиться с людьми, которые заявили, что за деньги расскажут, где находится Валерия?

– Нет, не могу. Зачем ему платить? Мы и так знаем, что она в Андорре.

– То есть, Анна, вы продолжаете утверждать, что Валерия в Андорре?

– Да, – вид у Анны был несколько растерянный. – Она мне открытку оттуда прислала. Несколько старомодно, по почте. Сейчас я вам покажу.

Анна подошла к тумбочке, на которой стоял телевизор, и открыла нижний ящик. К ней тут же подлетели близнецы и начали веером разбрасывать содержимое ящика. В воздух полетели квитанции, чеки, газеты и журналы. Анна захлопнула ящик. В этот раз она сдержалась, чтобы не накричать на детей, а весьма педагогично предложила им собрать всё обратно.

– Сейчас близнецы найдут. Там красивые цветы нарисованы. Лера поздравила меня с рождением Уленьки.

Один из близнецов нашёл открытку и побежал к матери, по дороге его догнал другой близнец и попытался отобрать открытку. Завязалась драка, в ходе которой близнецы вопили так, что у меня закололо в ушах. Анна кинулась разнимать детей. Я подобрала упавшую открытку и внимательно её изучила. На лицевой стороне – букет с синими цветочками. Текст был напечатан на принтере, марки были приклеены российские, штампа об отправки не было, более того, сама открытка была произведена в России. То есть ничего, что бы свидетельствовало о том, что это открытка отправлена из Андорры, не было.