В качестве эксперимента

– Надеюсь, эта покупка станет причиной вернуться в «Bloom's Heaven»! – с улыбкой произносит Дейзи.

– Сомневаюсь, что мне понадобятся букеты, чтобы задабривать дядю, – отвечает Джаспер, забирая цветы, и подмигивает. – Но если для тебя это повод видеться чаще – только скажи!

Когда он выходит из магазина, возвращается Розали. Она бросает взгляд на только что закрывшуюся дверь, потом переводит его на Дейзи и подозрительно прищуривается.

– Ты чего такая довольная? – интересуется она. – Неужели один проданный букет так поднял тебе настроение?

– Ага, – кивает Дейзи. – Джаспер купил герберы, чтобы задобрить миссис Берг.

– Герберы?! – в ужасе уточняет Розали. – Но у Шарлотты на них аллергия! Ты должна была…

– Это выбор клиента, я обязана его уважать, – отвечает Дейзи. – А он должен был извиниться за то, что расплющил мой велик.

– О, Дейзи, – осуждающе качает головой Розали. – Что ты творишь?

– Ничего такого, – она невинно пожимает плечами. – Месть подают холодной, герберы продают, пока они не завяли. И, если честно, я бы многое отдала, чтобы увидеть, в каком восторге будет миссис Берг, когда ей их преподнесёт этот оболтус.

Розали бросает на неё полный осуждения взгляд и возвращается к своему букету, украшая его последними штрихами. Дейзи вздыхает, подпирая подбородок рукой. Её совесть усердно борется с наслаждением от мысли, что в ближайшие полчаса имя Джаспера будет в блэк-листе единственной гостиницы в Саннивуде. Возможно, тогда он уберётся отсюда, и его бордовый спорткар останется лишь во снах, таких же бессмысленных, как и его появление.

И помогут ей в этом красные герберы. Как символично. Кажется, Джаспер неравнодушен к этому цвету.

«Прощай, Джаспер Уайлдер, – мысленно произносит Дейзи. – Как жаль, что ты больше не заглянешь в магазин… А, впрочем, я как-нибудь это переживу».

Её губы растягиваются в улыбке, а с плеч словно спадает гора. От таких, как он, вечно одни проблемы. А это последнее, что нужно Дейзи.

Глава 3. Персик

– И если я узнаю, что ты что-то вынес из моей гостиницы…

– Ладно! Я понял!

Джаспер поднимает руки вверх, уходя из вестибюля. Сзади раздаётся недовольное фырканье, а за ним – шуршание мусорного пакета, в который миссис Берг, громко чихая, заворачивает его подарок. И кто мог подумать, что из всех возможных цветов, у этой горгоны – именно так её окрестил Джаспер – аллергия именно на герберы? Досадное недоразумение, за которое он едва не поплатился своей головой. И выселением. Что из этого было бы хуже – хороший вопрос.

Поднявшись по лестнице, Джаспер быстро находит свой номер, открывая дверь выданным ему ключом. Некоторые придорожные мотели могли бы запросто дать фору этой гостинице: зелёные обои с цветочками, серый ковролин с пятнами, старая кровать, застеленная покрывалом болотно-зелёного цвета, две тумбочки по бокам, шкаф напротив и стол у задёрнутого зелёной шторой окна.

Перед правой тумбочкой находится дверь в маленькую ванную. Дешёвая плитка бежевого цвета забрызгана каплями, которые вряд ли отмоет даже самый мощный очиститель. Зайдя сюда впервые, Джаспер опасался, что сантехнику постигла та же участь, но, к счастью, это оказалось не так. И старомодная ванная на ножках, отгороженная шторкой, и небольшая раковина, и унитаз в этом номере выглядели так же чисто, как сантехника в его собственной квартире – хоть один плюс.

Джаспер бросает взгляд на своё отражение. Благодаря большой трещине по центру круглого зеркала, оно словно расколото на две части. Эта стекляшка стоит копейки, вряд ли заменить её – такая большая проблема. Но судя по всему, миссис Берг думает иначе.

Джаспер умывает лицо холодной водой, чтобы слегка взбодриться, а затем возвращается в комнату. Аккуратно достаёт из неразобранного чемодана – он под страхом смерти не повесит свои вещи в этот древний шкаф! – ноутбук и ставит его на стол. Наличие работающего интернета – единственный плюс этого клоповника. Его рабство начнётся только завтра, а значит, сегодня можно сосредоточиться на учёбе.

Хоть бруклинский колледж и временно занёс его в чёрный список студентов, благодаря однокурсникам, у Джаспера есть доступ ко всем материалам. Открыв почту, он скачивает документы, любезно отправленные Кевином, и следующие несколько часов проводит за его криво составленными конспектами – надо было заводить друзей среди отличников – и за чтением материалов лекции.

Ещё со средней школы Джаспер был уверен, что пойдёт по стопам отца и всех его родственников, выбрав экономический факультет. Ему не раз объясняли: у Уайлдеров это в крови! Для них нет ничего сложного, чтобы начать разбираться в отчётах с шестизначными числами, а потом перенести их из колонки убытков в колонку прибыли. Ну а про работу с персоналом и говорить нечего: мужчины в семье Джаспера всегда были первоклассными лидерами. Конечно, все скромно умалчивают о том, как Роберт Уайлдер однажды чуть не стал банкротом, и поэтому «Orgalux» больше не принадлежит их семье. Но Эдгар всё ещё имеет большое влияние и владеет тридцатью процентами его акций, поэтому неудача его отца преподносится как «Новый этап в жизни компании». Навыки маркетологов, по всей видимости, тоже являются неотъемлемой частью ДНК Уайлдеров.

Джаспер проводит за ноутбуком весь остаток вечера. И лишь когда его глаза начинают слипаться, закрывает крышку. Он отправляет Кевину краткое сообщение:

Спасибо, я твой должник.

В ответ приходит эмодзи «Окей». Джаспер усмехается и смотрит в окно. Саннивуд окутывает сумрак, медленно переходящий в летнюю ночь. Она, словно тёплое одеяло, заботливо накрывает город, погружая его в сон. Забавно. В Нью-Йорке в это время жизнь била ключом, а здесь Джасперу хочется поддаться безмолвной колыбельной и скорее забраться под тонкое покрывало.

Он направляется в ванную. Проводит стандартные вечерние процедуры, а после ложится в кровать, выключив свет. Сквозь открытое окно в комнату проникают голоса прохожих и слабое мерцание работающего из последних сил уличного фонаря. Джаспер быстро засыпает.

Ему снится Нью-Йорк. Грандиозная вечеринка, которую они с друзьями почему-то решили устроить прямо в аудитории кампусе. Меган, одетая в один из своих лучших нарядов и танцующая с ним под громкую музыку. А потом в их идиллию врывается загипсованный Билли с криками: «Какой из тебя управленец, Уайлдер? Ты же поставишь всех под удар ради своей шлюхи!». И в следующую секунду аудитория пропадает, а Джаспер оказывается один в бескрайнем поле.

К счастью, продолжения, где он задорно бегает по нему голышом, не следует. Джаспера будит противный звук будильника, который он быстро выключает во имя сохранности своих нервных клеток. Потом садится на кровати и трёт сонные глаза. Неудивительно: о какой бодрости может идти речь, если приходится подрываться в полшестого?

За окном уже рассвело, но солнце ещё не успело коснуться каждого уголка этого маленького городка. Джаспер зевает, а потом встаёт с места. Холодный душ – лучшее средство от сонливости, особенно, если через тридцать минут уже нужно быть в строю. Когда все водные процедуры остаются позади, он одевается и выходит из номера.

Надо отдать должное: сон на кровати в этой второсортной гостинице не идёт ни в какое сравнение с попытками уснуть в тюремной камере, которой его так сильно пугал отец. Но вот к режиму Лукаса у Джаспера определённо есть вопросы. Зачем так рано подрываться, если у тебя нет учёбы или чёткого графика работы? Крепкий сон – единственный плюс, который Джаспер планировал получить от пребывания в Саннивуде, но, кажется, его обломали и здесь.

Утренняя прохлада осторожно касается его кожи, покрывая её мурашками. Джаспер обхватывает плечи руками. По прогнозу погоды сегодня обещали аномальную жару, но, кажется, всё же стоило надеть что-то помимо футболки. Джаспер зевает. В такую рань улицы Саннивуда выглядят совсем пустыми, и если бы не миссис Берг, смерившая его убийственным взглядом в вестибюле, и пара человек, стоящих у старого пикапа на парковке, он бы решил, что наступил апокалипсис.

Подойдя к своей машине, Джаспер в ужасе замирает.

– Нет, – шепчет он. – Нет-нет-нет!

Переднее колесо покрыто грубыми порезами, как будто какой-то идиот решил поточить о него нож. Джаспер хватается за голову. Вся сонливость тут же проходит, как будто его снова облили ледяной водой, а потом резко окунули в кипяток. Он медленно обходит автомобиль со всех сторон. Может быть, всё не критично, и такой ужасной участи подверглось только одно колесо? С его заменой он точно справится, и всё будет…

Но эти надежды рушатся, когда Джаспер замечает такие же порезы и на заднем колесе. И на соседнем. И на втором переднем. Сердце начинает бешено колотиться, а руки сжимаются в кулаки с одной лишь целью: разбить челюсть тому, кто это сделал.

Он набирает в грудь побольше воздуха, а потом выпускает его с таким криком, что на него оборачиваются двое крепких мужчин, стоящих у пикапа. Но они молчат. Наверное, прекрасно понимают, что к Джасперу сейчас лучше не подходить на пушечный выстрел во имя сохранности своих конечностей и нервных клеток.

Он спешно достаёт из кармана телефон, который едва не выпадает из трясущихся рук, и набирает номер Лукаса. Пока из динамиков доносятся длинные гудки, оглядывается по сторонам в попытке найти хоть одну камеру, которая могла бы заснять произошедшее.

– Да? – раздаётся хриплый голос Лукаса, судя по всему, тоже ещё не до конца пробудившегося. – Ты снова заблудился?

– Я в полной заднице, и хочу кого-нибудь убить, – отвечает Джаспер. – Можешь приехать?

***

– Смотри, – Дейзи подносит к камере телефона маленький зелёный пакетик. – Мне нужно развести это?

– Да, – кивает Розали. – Это порция на литр воды, но тебе нужно поменьше.

– Хорошо, значит… – рассуждает она. – Я высыплю где-то четверть в распылитель и обработаю все листья.

– Ужели особое внимание розам, они в последнее время стали немного вялыми.

– Хорошо, ба, – кивает Дейзи.

Она разрывает пакет и высыпает нужное количество порошка с удобрением в тёмно-зелёный распылитель. Аромат цветов, заполняющий маленькую оранжерею, сводит с ума. Дейзи любит проводить здесь время, в окружении бурной растительности, тянущей свои зелёные листья и нежные лепестки к проникающим сквозь окна в пол и стеклянную крышу солнечным лучам.

Оранжерея оборудована светодиодными лампами, свисающими с потолка, и автоматическими разбрызгивателями, чтобы не тратить на полив слишком много времени. У единственной незастеклённой стены стоит деревянный стол, на котором Дейзи и её бабушка собирают букеты, когда остаются дома. Он оснащен множеством маленьких ящиков, где Розали хранит материалы и украшения для создания букетов, семена цветов и разные удобрения. В свободные дни Дейзи может не выходить отсюда часами, ухаживая за нежной растительностью, делая яркие фотографии цветов и придумывая новые композиции, которые уже через пару дней попадают к клиентам «Bloom's Heaven».

Хорошенько взболтав получившийся раствор, она распыляет его над растениями, уделяю особое внимание сухим участкам. Розали наблюдает за её действиями через телефонную камеру и периодически даёт наставления: «Ты пропустила этот цветок», «Осторожнее с лилиями!», «Дейзи, розы!».

Дейзи лишь вздыхает, послушно следуя бабушкиным указаниям, и когда она начинает давать новые каждые две секунды, интересуется:

– Как дела в магазине?

– Вяло, – отвечает Розали, подперев подбородок рукой. – Кажется, все, кому были нужны букеты, либо вымерли, либо скупили их вчера. Я даже отходила на обед к Габриэле, а меня так никто и не хватился.

– Как жаль, – произносит Дейзи, распыляя раствор над розами. – А что там по последним сплетням? Или у миссис Питтс тоже кризис?

– Ой, ей давно пора закрывать этот убыточный тряпкообменник и устраиваться на местное радио! – усмехается Розали, сложив руки перед собой. – Сегодня, например, она видела, как с территории гостиницы эвакуировали какой-то навороченный автомобиль. Знаешь, чей?

Рука Дейзи сжимается на распылителе, и листья лилий утяжеляются от слишком большого количества попавшей на них воды. Она быстро стряхивает с них лишние капли, возвращаясь к диалогу с бабушкой.

– То есть, Джаспер ещё здесь? – уточняет она.

– А куда ему деваться! – разводит руками Розали. – Тем более Лукас сказал, что он приехал на всё лето.

– Прекрасно, – цедит Дейзи. – А его машина…

– Кто-то из местных хулиганов порезал ему шины. Ну ты знаешь, как у нас любят приезжих на таких дорогущих авто.

Дейзи обрабатывает раствором последний цветок и ставит распылитель на стол для флористики. Новость о том, что машина Джаспера теперь не проедет и пары метров, заставляет её внутреннего демона сделать сальто. Вот она, карма! В этот раз не прошла мимо, а всё-таки настигла своего клиента! Разве это не чудесно?

Но отчего-то Дейзи не чувствует сладкого удовлетворения, как это было вчера, когда она вручила ему герберы. Рёбра будто скребут кошки.

«Подумай об этом с другой стороны: он теперь точно никого не собьёт и никуда не впишется!» – кричит её внутренний демон.

«И останется здесь ещё надолго!» – напоминает разум.

Дейзи вздыхает. Джаспер – не проблема мирового масштаба, но его недолгое присутствие не приносит ей никакого удовольствия. Он словно комар, кружащий над ухом глубокой ночью, из-за которого сладкий сон превращается в настоящий кошмар. И как вытравить его из комнаты, чтобы спасти свою нервную систему? Вопрос остаётся без ответа.

– Кстати, Дейзи, – произносит Розали, – как там твой пирог?

– Пирог… – повторяет за ней Дейзи. А потом её словно ударяет током. – Пирог! Вот блин! Мне нужно бежать, до связи, ба!

Она сбрасывает трубку и снимает с себя садовый фартук, со всех ног устремляясь из оранжереи к дому. Там её встречает громко мяукающая Джерри и сладко-горелый запах, заполнивший весь первый этаж. Дейзи бежит на кухню, открывает духовку, быстро доставая оттуда своё неудавшееся кулинарное творение, и ставит его на тумбу.

Джерри садится рядом, пристально глядя на огорчённую хозяйку и склонив голову в бок.

– Не смотри так на меня, – фыркает Дейзи. – Зато… Он точно пропёкся!

Джерри широко открывает глаза и в следующую секунду резко уносится из комнаты. Дейзи предпочитает думать, что она побежала исследовать занавески, а не выразила протест против кулинарных навыков своей хозяйки. Она вздыхает. Пирог, который должен был выглядеть так, словно сошел с фотографии из соцсети, приобрёл в духовке тёмно-коричневые вкрапления. Дейзи, недолго думая, достаёт тарелку и перекладывает его туда. Оказывается, если сверху пирог и выглядит неплохо, его нижняя часть больше походит на уголёк, чем на воздушное сладкое тесто.

«А если я обрежу это недоразумение, остальное будет съедобно?».

Она выдвигает один из ящиков, вытащив оттуда нож. Но проверить свою теорию не успевает: в кармане домашних шорт вибрирует телефон. Дейзи вздыхает и достаёт его. Стоит ей взглянуть на экран, как горькое разочарование сменяется приятными мурашками предвкушения, а губы растягиваются в улыбке. Она берёт трубку.

– Приве-е-ет, давно не виделись! – Дейзи машет рукой пиксельному изображению Моны.

– Привет, – Кинг улыбается. Судя по розовой пижаме и белому изголовью кровати на заднем фоне, она находится в комнате кампуса. – Я закрутилась. Экзамены, выступления… Сама понимаешь.

– Конечно, – кивает Дейзи, подойдя к обеденному столу, и садится на отодвинутый стул: вот и повод немного отдохнуть перед попытками реанимировать несчастный пирог. – Как ты?

– Просто прекрасно, – широко улыбается Мона. – Да, нас завалили по полной программе, но мы будем ставить ту пьесу, о которой я тебе рассказывала. И, кажется, на наше выступление придёт один известный продюсер! Представляешь, Дейзи, какая это блестящая возможность!

Глаза Моны светятся от переполняющего её восторга. Дейзи улыбается: приятно видеть её такой. Словно ей снова шестнадцать, и она получила роль Джульетты в школьной постановке.

Театр всегда был страстью Моны, а она – любимицей публики. Неудивительно. В ней прекрасно сочетается талант, усердие и миловидная внешность. Смуглая кожа, вытянутое лицо, карие глаза миндалевидной формы, обрамлённые аккуратным ресницами, широкий нос, чувственные пухлые губы и волнистые каштановые волосы, уложенные на бок. Кажется, Мона родилась, чтобы влюбить в себя весь мир.

Дейзи оборачивается на спинку деревянного стула, закинув одну ногу на другую. К ней на колени запрыгивает Джерри и начинает тереться об неё, хвостом закрывая экран телефона.

– О-о-о, привет, красавица! – восклицает Мона. – Как она?

– Великолепно, – отвечает Дейзи, свободной рукой проводя по гладкой рыжей шерсти, чтобы Джерри наконец легла, а не впивалась своими острыми коготками в её ноги. – Она создала тренд на рваные занавески. Бабушка, правда, ещё не успела им проникнуться, но Джерри не сдаётся!

– Я в неё верю, – усмехается Мона.

Дейзи слабо улыбается, и в горле почему-то образовывается ком. Ей показалось, или Мона даже не поинтересовалась, как дела у неё? Не спросила, о чём она хотела с ней поговорить? Неужели ей совсем неинтересно?

Но краткая вспышка раздражения быстро потухает. Это же Мона, у неё столько дел, что такие мелочи могут просто вылететь из головы, и их место займут другие, более важные вещи. Например, экзамены или подготовка к предстоящей пьесе. Если всё пройдёт хорошо, жизнь Моны может навсегда измениться. Она заслуживает этого, как никто другой! И ничто не должно сбить её с этого пути.

– Знаешь, я уже так жду август, – мечтательно произносит Дейзи. – Ты наконец-то приедешь, и мы сможем отметить твой успех на выступлении и подписание контракта с продюсером, сходить на озеро и устроить целую неделю ночёвок с сериалами и…

– Кстати об этом, – перебивает её Мона, поджимая губы и слегка опуская взгляд. – Я… Решила, что не поеду в Саннивуд.

Её слова иглой втыкаются в сердце Дейзи. Она резко выравнивается, из-за чего Джерри спрыгивает с её коленей.

– Что? Но почему? – по телу пробегает дрожь. – Я… Я думала, мы проведём время вместе. Я так скучаю по тебе.

– Я понимаю, – отвечает Мона. – Но пойми и меня: каждый раз, когда я возвращаюсь в Саннивуд, мне приходится снова сидеть на таблетках. Я хочу оставить всё, в прошлом, Дейзи, этот город меня убивает! Здесь у меня наконец-то есть нормальная жизнь, а там я чувствую себя привидением. Ты понятия не имеешь, каково это, когда на тебя смотрят, как на лживую тварь, которая просто хотела ещё больше внимания, когда на самом деле…

– Мона, – перебивает её Дейзи. – Ты не обязана. Я понимаю.

– Спасибо, – со слабой улыбкой отвечает Кинг. – Сама знаешь, если я увижу кого-то из бывших одноклассников, это будет…

– Мэтт уже здесь, – бросает Дейзи.

– Оу, – осекается Мона. – Так вы виделись? И как всё прошло?

По телу пробегает дрожь. Дейзи чувствует, как сдавливает её грудь, словно на неё положили несколько кирпичей. Рука, за которую два дня назад её схватил Мэтт, начинает больно жечь. Холл делает глубокий вдох. Хочется ответить пресное: «Нормально», но эти слова застревают в горле, будто не хотят быть произнесёнными вслух.

Мона молчит, но её встревоженный взгляд говорит за неё. Не важно, что она сейчас услышит, реакция Дейзи на её простой вопрос уже стала вполне красноречивым ответом.

– Он до сих пор не может принять, что мы расстались, – Дейзи тяжело вздыхает, отводя глаза, а потом снова смотрит на Мону. – Знаешь, я думала, колледж его изменит, он найдёт новых друзей, девушку. Но, кажется, Мэтт не успокоится, пока не получит своё. Он… Пытался меня поцеловать, и это было ужасно.

– О, Дейзи… – Мона шокировано прикрывает рот ладонью. – Надеюсь, этого не случилось? Ты обратилась в полицию?

– А смысл? Он ничего не сделал, – горько усмехается Дейзи. – Если им плевать на более значимые вещи, мои слова будут пустым звуком. Да и в нас чуть не врезалась машина и спасла меня, если так можно выразиться.

– Что? – недоумевает Мона. – Какой ужас!

– Да, – кивает Дейзи. – Сюда приехал один тип. Джаспер. Племянник Лукаса Уайлдера, если ты его помнишь. Говорят, он пробудет здесь всё лето, и что-то мне подсказывает, мы будем видеться очень часто. Так что скучать мне не приходится.

– Дейзи, послушай, – голос Моны вдруг обретает строгость. – Держись от него подальше.

– Да, я понимаю…

– Нет, не понимаешь, – перебивает её Мона. – Парни вроде Мэтта и Джаспера думают, что им сойдёт с рук любое дерьмо. Не нарывайся, прошу, не повторяй моих ошибок!

– Я не дура, – отвечает Дейзи.

– Вот и славно, – улыбается Мона. – Если ты продолжишь в таком духе, то сможешь перебраться ко мне в Сан-Франциско. Уверена, таких флористов здесь отрывают с руками и ногами!

– Да, конечно, – вяло улыбается Дейзи. – Знаешь, у меня тут много дел, так что…

– Я поняла. До скорого!

– Пока.

На экране появляется надпись «Звонок завершён», и Дейзи откидывается на спинку стула, устремляя взгляд в потолок. Он покрыт едва заметными трещинами, образовавшимися от времени. Этому дому уже много лет, здесь дедушка с бабушкой отпраздновали свою первую годовщину свадьбы и рождение дочери. Розали рассказывала много историй из детства Лисе. Её первые шаги, драка в детском садике, переходный возраст и наконец желание сепарироваться, уехать в другой город и стать известной на весь мир художницей.

Правда, у неё это не вышло. За два дня до отъезда у Лисе сломалась машина. В местной автомастерской были заняты почти все механики, кроме новенького работника, только что окончившего колледж. Он, несмотря на отсутствие опыта, быстро справился с поломкой, а заодно и пригласил Лисе в местный бар. Так она из свободолюбивой бунтарки превратилась сначала в любящую девушку, а потом и в жену Говарда Холла.

Саннивуд – одно из самых отвратительных мест в мире с натянутыми улыбками горожан и фальшивым ощущением спокойствия. Но он наполнен историей, воспоминаниями, которые, словно тонкая, но прочная нить, удерживают Дейзи, не давая сделать тот самый решительный шаг. Мечта уехать отсюда насквозь пропитана страхом и душащим одиночеством. Словно за табличкой «Вы покидаете Саннивуд» её ждёт не целый мир, а бесконечная пустота.

Дейзи часто фантазировала о том, как уедет поступать в колледж, будет жить вместе с Моной и подрабатывать в ближайшем цветочном магазине. Но эти фантазии быстро разбились о реальность. Ни один колледж не предложил ей стипендию, которая бы покрыла хотя бы треть стоимости обучения. Прошёл год, и когда Дейзи получила повторный ответ, решение остаться пришло само собой. Ей всего девятнадцать, куда торопиться? Да и как оставить бабушку, ей же будет тяжело. Кто будет помогать ей в магазине?

Так Дейзи стала заложницей царапающего грудную клетку чувства страха. Потому что тяжелее жизни в городе, где на каждом уголке хранятся рвущие на части душу воспоминания, только оставить их в прошлом.

Она вздыхает и поднимается с места. Да, планы на это лето полетели к чёрту, но ещё не поздно составить новые! Например, запланировать вечернее чаепитие с персиковым пирогом, который необходимо реанимировать к возвращению бабушки.

Взяв нож, Дейзи начинает аккуратно срезать подгоревший низ. К счастью, в уголёк успел превратиться не сильно толстый слой теста, а остальной пирог – если не брать во внимание лёгкую пикантную горчинку – кажется вполне съедобным. Дейзи вздыхает. Вот бы это так же просто работало и в жизни. Тогда она бы избавилась от обугленной части в виде чокнутого Мэтта, вынужденного расставания с Моной, действующего на нервы Джаспера, и это лето стало бы идеальным!

Дейзи смотрит на куски пирога, и в её голову приходит мысль, которую она тут же считает полным безумием. Это противоречит всем её правилам и наставлениям Моны, которые она дала ей пару минут назад. Дейзи даже усмехается, удивляюсь тому, как после всего, что произошло, она могла о таком подумать.

«Это война, Дейзи! Здесь не заключают мир!» – кричит её внутренний голос.

«Но можно попробовать заключить перемирие!» – настаивает та часть, которая обычно толкает Дейзи на самые смелые и чокнутые решения, как, например, обрезать чёлку в восьмом классе или напиться на вечеринке у какого-то одноклассника в шестнадцать.

Дейзи бросает взгляд на пирог и вздыхает. Не только же ей и бабушке наслаждаться этим обгоревшим шедевром кулинарии. Он может стать отличным жестом примирения с её случайным спасителем и неудавшимся виновником аварии.

Собственные мысли кажутся полным бредом. Но, быть может, всё будет не так плохо?

***

Джаспера совершенно точно прокляли.

Иного объяснения происходящего последнюю неделю у него нет. Сначала Билли Паркер, который будто специально пристал именно к его девушке, прекрасно зная, что Джаспер на нём живого места не оставит. Потом отец, решивший, что отослать сына за несколько сотен километров – прекрасный воспитательный метод, устроил ему незабываемые каникулы в Саннивуде. И Меган, милая Меган! Джаспер ожидал от неё любой благодарности, но не чёртового расставания.