В качестве эксперимента

– Сука! – Джаспер со всей силы пинает свой чемодан.

Его ждут поистине адские каникулы.

***

– Боже мой, Дейзи! – глаза мистера Крауча, выглядывающие из-под его спущенных очков, блестят, словно он только что нашёл новый экспонат в свою коллекцию антиквариата. – Этот букет просто прекрасен! Работа настоящей волшебницы! Как ты это делаешь?

– Здесь нет ничего сложного, мистер Крауч, – со скромной улыбкой отвечает Дейзи. – Я использовала одно из самых классических сочетаний цветов. Красные камелии символизируют страсть, белые – восхищение, а вместе они прекрасно дополняют друг друга. Уверена, ваша жена оценит такой подарок. Тем более, моя бабушка сказала, что это её любимые цветы.

– Да-да, – кивает мистер Крауч, забирая у Дейзи заказанный букет. – Мередит любит камелии ещё с тех времён, когда она выступала в театре… Ох, не верится, что это было так давно! А наша годовщина! Как будто только вчера мы были молоды и полны сил, а сегодня нашему браку исполняется сорок лет…

– В таком случае, советую вам поторопиться к Мередит, – произносит Дейзи, обращая внимание мистера Крауча на висящие на стене часы.

– Ох, и право! – оживляется он, залезая рукой в карман брюк, и достаёт кошелёк. – За прекрасную работу.

– Благодарю, – Дейзи забирает протянутые ей купюры. – Вы же знаете, мистер Крауч, мы с бабушкой всегда ждём вас в нашем магазине. Или можете зайти к нам на чай, если появится свободная минутка.

– Непременно, – обещает мистер Крауч, снимая шляпу на прощанье, и покидает магазин.

Звенит колокольчик, и Дейзи улыбается, оперевшись локтями на прилавок. Ещё один продуктивный день, за который она успела осчастливить нескольких покупателей. Создание букетов – не самое прибыльное дело в таком маленьком городке, как Саннивуд, но благодаря её бабушке, их магазин процветает. Во всех смыслах.

Розали знают почти все. Эта невероятная женщина с вечной улыбкой на лице и невероятной любовью к своему делу, пользуется огромным уважением среди местных жителей. Дейзи сказочно повезло в своё время оказаться именно под её крылом: Розали всегда делала – и делает – всё, чтобы у её внучки было хорошее будущее.

Сегодня она печёт пирог для одного завтрашнего именинника, сделавшего у неё заказ, поэтому магазин целиком остался на Дейзи. А раз мистер Крауч был последним покупателем, её работа на сегодня закончена.

Дейзи меняет табличку на двери на «Закрыто» и открывает кассу, чтобы забрать и пересчитать выручку. Восемьдесят процентов она отдаст бабушке, а остальные двадцать заберёт себе – это её зарплата, согласованная с Розали ещё с начала их совместной работы. Дейзи хотела устроиться официанткой в местное кафе, но её бабушка не смогла бы справляться здесь сама, поэтому предложила Дейзи делить обязанности.

Говорят, вести бизнес с родственниками – худшая идея, но Дейзи ни капельки не жалеет, что предпочла работу в магазине одной из местных забегаловок. Здесь, в светлом помещении с деревянными стенами, большими окнами и обилием цветов с дурманящим ароматом, она чувствует себя в своей тарелке. Покупатели относятся к ней с уважением и всегда щедро платят за проделанную работу. А составлять букеты для неё стало любимым занятием. Язык цветов способен сказать то, что порой боятся говорить люди, и даже самый невзрачный букет может скрывать целое послание, вложенное Дейзи в каждое её творение.

Закрыв кассу, она идёт в кладовку. Поддерживать помещение в чистоте – одна из её основных обязанностей, поэтому Дейзи, собрав свои светлые волосы в низкий хвост, проходится шваброй по плитке, чтобы избавить её от следов ботинок и остатков сухих листов, упавших с букетов. После этого она закроет магазин и уедет на припаркованном рядом велосипеде.

Когда Дейзи заканчивает уборку, вдруг раздаётся звон дверного колокольчика.

– Мы закрыты, – сообщает она, всё ещё стоя спиной к внезапному посетителю.

– Я знаю, видел табличку, – слышит она в ответ и едва не опрокидывает ведро, где моет швабру.

Ей слишком хорошо знаком этот сиплый голос.

Дейзи резко разворачивается. Неожиданный посетитель пристально смотрит на неё своими круглыми васильковыми глазами, спрятав руки в карманы сине-белого бомбера. Свет уличных фонарей выделяет контур его лица с треугольным подбородком и слегка оттопыренными ушами. Русые волосы, как всегда, пребывают в полном беспорядке под стать взбалмошной натуре их обладателя.

По телу пробегает холодок. То ли от того, что в Саннивуде ещё слишком прохладно для летних платьев, то ли от ощущения, будто магазин только что посетил призрак из прошлого. Но страх – крайне бесполезное чувство, поэтому Дейзи быстро берёт себя в руки, намереваясь отправить его туда, где ему самое место.

– Убирайся, Мэтт, – шипит она. – Мне нужно закрыть магазин.

– Дейзи… – Уокер цокает языком, но когда Дейзи подходит к двери, молча позволяет ей выйти, последовав за ней.

Руки предательски трясутся, пока она вставляет ключ в замок, проворачивая его несколько раз. Дейзи молит небеса, чтобы Мэтт оставил её, но он встаёт рядом, оперевшись на стену с большой вывеской «Bloom's Heaven» над дверью в магазин, и наблюдает за каждым её движением.

Сердце колотится с бешеной скоростью, пока Дейзи вспоминает все свои актёрские навыки, приобретённые в школьном театре средней школы, где она сыграла капусту. Дейзи старательно делает вид, что ей всё равно, и Мэтт может пялиться на неё сколько его душе угодно, и его появление спустя несколько месяцев отсутствия совершенно не вызывает желания исчезнуть, подобно кролику в шляпе фокусника… Как же жаль, что он не может учиться в колледже все триста шестьдесят пять дней в году.

Когда борьба с замком оканчивается её победой, Дейзи нехотя поворачивается к Мэтту. Его губы расплываются в улыбке, которая даже кажется искренней. Именно так он улыбался, когда смотрел не Дейзи в кафе на их очередном свидании или гладил её по щеке лёжа с ней на кровати. Эти картинки, проносящиеся перед глазами с молниеносной скоростью, едва не заставляют её закричать так громко, чтобы это услышала вся улица. Но прошло три года. И вряд ли воспоминания должны вызывать такой эффект.

– Неужели ты даже не скучала по мне? – спрашивает Мэтт, склонив голову.

– Возможно, за этот год ты забыл, но я напомню, – злобно цедит Дейзи. – Я не хочу тебя видеть, Мэтт Уокер.

Она тяжело вздыхает, облокачиваясь спиной на дверь, и устремляет взгляд на свой велосипед с плетённой корзиной, на вывеску секонд-хенда через дорогу, на перекресток с левой стороны, откуда выезжает старый пикап. Куда угодно, лишь бы не на него.

– Прошло столько времени, а ты опять за старое… – причитает Мэтт. – Ну сколько, сколько раз мне повторять: я ничего не знал! Или этого недостаточно, чтобы ты мне поверила?

Дейзи ничего не отвечает. Зачем? Всё, что она хотела сказать, Мэтт услышал ещё тогда, после школьного бала трёхлетней давности. Дейзи поставила точку и в своём заключении, и в их отношениях, забросив это дело в архив своих воспоминаний. Мэтту там самое место. Он вообще должен быть благодарен, что держится меньше чем в метре от неё, и его кости до сих пор остаются целы.

– Мне плевать, – резко отвечает Дейзи, отойдя от двери. – Возможно, ты не знал, но ты ничего не сделал, чтобы всё исправить. Из-за вашей компании придурков пострадала Мона, а она этого не заслужила!

– Но Моны здесь нет, – подмечает Мэтт, скрестив руки на груди. – Она уехала в Сан-Франциско и наслаждается жизнью! – он прищуривается. – Только ты никак не можешь с этим смириться.

Дейзи подаётся вперёд и грубо толкает Мэтта в грудь. Но он лишь усмехается. Конечно, набрасываться на такую груду мышц при её миниатюрной комплекции – гиблое дело, но Дейзи абсолютно плевать. Мэтт её не слышит, так может быть, хоть так наконец поймёт, куда ему следует отправиться прямо сейчас и больше никогда не докучать Дейзи своим присутствием?

Но Мэтт резко хватает её, притягивая к себе так, что расстояние между их лицами становится едва ощутимым. Дейзи видит каждую светлую веснушку, которые усыпали его загорелое лицо, слышит собственное бешеное сердцебиение и чувствует его дыхание на своих губах. Тело перестаёт её слушаться, а разум, взбесившийся от такого поворота, без остановки твердит: «Беги! Беги! Беги!». И последовать его совету мешают только крепкие руки Мэтта.

– Неужели ты не хочешь этого, Дейзи? – хриплым шёпотом спрашивает он.

Она предпочитает оставить его вопрос без ответа. Когда Мэтт наклоняется, чтобы оставить на её губах жгучий поцелуй, Дейзи крепко зажмуривается. По спине пробегает холодок, к горлу подступает тошнота, в висках без остановки пульсирует, а в глазах скапливаются слёзы. Она ненавидит Мэтта, ненавидит Саннивуд за то, что подобное здесь просто происходит, и свою чёртову беспомощность.

Однако когда до неизбежного остаётся пол сантиметра, раздаётся резкий шум двигателя. Дейзи и Мэтт едва успевают отскочить, когда бордовая феррари резко тормозит, заехав колесом на бордюр, и сбивает припаркованный велосипед. Сердце без остановки колотится, будто тело Дейзи обескровили, и ей срочно требуются литры новой крови. Она быстро моргает, пытаясь отдышаться и прийти в себя. «Всё хорошо, – убеждает она себя. – Ничего не случилось». На плечо ложится рука Мэтта, но Дейзи тут же её сбрасывает, отходя от него на пять шагов.

Новенький спорткар, едва не убивший их обоих, выглядит крайне нелепо на фоне пошарпанных малоэтажных кирпичных зданий, и уж точно не похож на автомобиль среднестатистического местного жителя.

Но внимание Дейзи быстро переключается на погнувшееся велосипедное колесо, и она вскрикивает, бросаясь к нему.

– Нет-нет-нет, – она пытается вытащить его из-под машины. – Ну только не это!

– Дай я, – Мэтт тут же бросается ей на помощь, но Дейзи жестом приказывает ему держаться подальше.

Открывается водительская дверь, и из машины выходит высокая фигура, облачённая в чёрный спортивный костюм. Незнакомец снимает солнцезащитные очки и устремляет сонный взгляд тёмно-голубых глаз сначала на Дейзи, потом на Мэтта и наконец произносит хриплым голосом:

– Салют. Не знаете, как добраться до Лукаса Уайлдера? Мой навигатор чокнулся, – он демонстрирует экран телефона.

– Да, конечно, чувак, – отвечает Мэтт. – Тебе нужно развернуться и повернуть направо, потом проехать через несколько домов и поле, и ты увидишь красный амбар.

– Премного благодарен, – его губы растягиваются в улыбке, и Дейзи тут же хочется стереть её с его острого лица.

– Ты едва не убил нас и раздавил мой велосипед! – яростно кричит она, скрестив руки на груди. – Скажи, там, откуда ты свалился, все гоняют, как мудаки?

Дейзи задирает подбородок. Незнакомец несколько секунд изучающе смотрит на неё. Его лицо не выражает ни капли раскаяния или сожаления за случившееся, как будто его упрекают за какую-то совершенно обычную и не несущую никаких негативных последствий вещь. Дейзи сжимает кулаки. Ей хочется призвать к его разуму, со всей силы ударив по блестящему капоту феррари, но она сдерживается.

Однако незнакомцу, кажется, плевать на её враждебность. Он лишь разводит руками, отвечая:

– Ну прости, детка, у меня была адская ночка, – он оглядывается по сторонам, тяжело вздыхая. – А следующая будет ещё хреновее.

Дейзи едва не порывается вперёд, чтобы доказать: любая ночь покажется ему настоящим раем по сравнению с тем, что она устроит ему сейчас. О-о, он точно пожалеет, что оказался в Саннивуде!

Но её взгляд падает на стоящего рядом Мэтта. По телу бежит холодок, стоит ей только вспомнить, как несколько мгновений назад его руки блуждали по её телу, крепко вцепившись в него и не давая и шанса вырваться и сбежать. Дейзи понимает: чем дольше продлится их потасовка, тем больше времени она проведёт в его компании, отчего ноги тут же начинают подкашиваться.

– Знаешь, – обращается она к незнакомцу, который устало зевает и трёт глаза, – советую тебе залезть в своё убийственное корыто и исчезнуть. И если вдруг ты вновь решишь повторить свой трюк, я позвоню местному шерифу, и твоё знакомство с Саннивудом начнётся с местных камер, где тебе обязательно подберут нужные аксессуары.

– М-м, решётки, наручники, полицейская форма… – сладко мурлычет он, а потом качает головой. – Не-а, пожалуй, восемь часов сна сейчас кажутся мне более возбуждающими. Но спасибо за предложение!

Дейзи показывает ему средний палец. Он лишь усмехается в ответ, садясь в машину и отъезжая назад, чтобы развернуться и поспешить в указанном Мэттом направлении. Дейзи провожает его взглядом, а потом с сожалением смотрит на сломанный велосипед, пытаясь прикинуть, стоит ли ей вкладываться в его ремонт, или лучше как можно скорее обзавестись новым?

– Значит, это твоя фишка, пугать парней копами? – интересуется Мэтт, натягивая пугающе коварную улыбку. – Предложила бы мне наведаться в участок: я как раз успел сегодня отоспаться, и точно бы не отказался проверить на прочность наручники шерифа Никсона.

– О боже! – Дейзи прикрывает лицо ладонями, а потом поворачивается к нему. – Знаешь, Мэтт, уже не важно, что заставило меня тогда послать тебя к чёрту. Но это было самое правильное решение в моей жалкой жизни! – она поднимает велосипед, ставя его на тротуар. – Всего хорошего.

Она ощущает на своей спине ехидный взгляд Мэтта до тех пор, пока не скрывается от него за поворотом, чтобы срезать путь. И только тогда она может выдохнуть. Даже несмотря на то, что велосипед отказывается ехать, Дейзи чувствует невероятное облегчение, волоча его за собой. Она быстро – насколько это позволяет велосипед – шагает вдоль узкой улицы, которая слабо освещена вечерним солнцем, и периодически оглядывается, чтобы убедиться, что за ней не увязался Мэтт. В том, что по нему плачет психиатр, Дейзи уже ни капельки не сомневается.

Её дом расположен в десяти минутах от магазина, которые с дополнительным грузом превратятся в двадцать. Дейзи хочется поменяться телами с каким-нибудь бодибилдером, чтобы эвакуация сломанного велосипеда, как и диалоги с такими кретинами, как Мэтт Уокер, не высасывали из неё все силы.

Она облегчённо вздыхает, когда наконец сворачивает на родную улицу. Ещё немного, и этот дурацкий вечер останется позади, а она отпразднует это кусочком бабушкиного пирога, совместным просмотром «Отчаянных домохозяек» и объятиями с Джерри, которая наверняка будет упорно вырываться и расцарапает ей все колени.

Зато она не будет думать ни о законченном мудаке Мэтте, который за три года так и не избавился от привычки распускать руки, ни о чокнутом придурке на феррари, на секунду переместившим её в самый страшный кошмар.

Им обоим следует держаться как можно дальше от Дейзи, а ей – тщательно проследить за соблюдением этой дистанции.

Глава 2. Герберы – цветы мести

– Джаспер! Ну наконец-то!

Стоит Джасперу выйти из машины, как его тут же встречает Лукас. Белая майка обтягивает его рельефный торс, а рабочие джинсы пахнут травой и древесными опилками. Джаспер протягивает руку, но Лукас вместо рукопожатия заключает его в крепкие объятия, заставляя пошатнуться от неожиданности. Надо же, он успел отвыкнуть от таких тёплых приветствий.

Джаспер улыбается, хлопая Лукаса по плечу, а потом отстраняется. Лукас окидывает его взглядом своих тёмно-голубых глаз – черта Уайлдеров, доставшаяся всем без исключения, и его почти единственное сходство с Эдгаром.

В остальном Лукас скорее похож на Голливудского актёра, чем на члена аристократической семьи. Вытянутое лицо с квадратным подбородком и мягкими чертами. Высокий лоб, скрытый под спадающими на него каштановыми прядями волос. Смугловатая кожа, впитавшая в себя лучи Саннивудского солнца. Пухловатые губы и ямочки на щеках, которые появляются, когда Лукас улыбается. Джаспер про себя усмехается: ещё одна деталь, совершенно несвойственная Уайлдерам. Их лица словно выточили из камня, отчего тонкие губы навеки застыли в одном положении.

– Я тоже рад тебя видеть, – искренне отвечает Джаспер. – Но у меня вот-вот закончится действие энергетика, и тебе придётся тащить меня вместе с чемоданом.

– Я открою ворота, чтобы ты припарковался, – произносит Лукас, отходя назад.

Джаспер снова садится в машину, отчего его ноги начинают жалобно ныть: сказываются несколько долгих часов, когда ягодицы были плотно прижаты к сиденью, а стопы давили на педали. Он быстро разворачивает руль, и как только ворота оказываются открыты, въезжает на участок.

Ферма Лукаса, пускай и считается не слишком большой, вмещает в себя четыре постройки: двухэтажный дом с белой отделкой, гараж, стоящий справа от него, амбар, сильно выделяющийся своим размером и ярким цветом, и курятник с огороженным местом для кур. С левой стороны от въезда расположен огород, засаженный, в основном, крупными культурами: Джаспер морщится, представив, как следующие два месяца проведёт на кабачково-тыквенной диете. В центре участка Лукас оборудовал небольшую зону отдыха в виде места для костра с расставленными вокруг креслами из выцветшей ткани.

Джаспер выходит из машины. Его взгляд тут же падает на красный амбар, где Лукас хранит корм для кур и всякое барахло, и ноги подкашиваются, стоит ему только подумать, сколько часов он проведёт в этих досчатых стенах. На плечо опускается рука Лукаса.

– Этой весной нас залило дождями, и половина моих запасов просто сгнила, – начинает он. – Мы с моими друзьями кое-как залатали крышу, но осталось много щелей в стенах, и тут мне позвонил старина Эд…

– Так это была твоя идея? – удивлённо интересуется Джаспер.

– Он сказал, что тебе грозит клетка, приятель, – разводит руками Лукас. – Мне показалось, что этот вариант для тебя будет меньшим из двух зол. Или я не прав?

Джаспер ничего не отвечает. Обойдя автомобиль, он открывает багажник, достав оттуда чемодан и сумку с вещами. Лукас лишь присвистывает.

– Скажи, ты точно мой племянник, а не горячая девчонка, которая собралась на Мальдивы? – ехидно спрашивает он, когда Джаспер вешает сумку на плечо и катит чемодан за собой.

– Здесь нет арсенала бикини, – отвечает Джаспер. – Только мой ноут и куча чистой одежды на случай, если обрубят электричество: папа рассказывал, какие у вас бывают перебои.

– О да, узнаю Эда и его навыки пиарщика, – качает головой Лукас.

По вытоптанной дорожке они подходят к небольшому крыльцу с крышей и заходят в дом, который все называют «берлогой дикого отшельника». Но ничего подобного в жилище Лукаса нет. Интерьер выполнен в американском стиле с налётом фермерской неотёсанности, о чём кричат деревянные стены и грубая мебель, и вкраплениями красных оттенков. Видимо, у Уайлдеров в крови любовь к этому цвету. Из небольшой прихожей можно пройти в левую арку и сразу попасть в гостиную или в левую дверь, за которой находится кабинет Лукаса. Впереди располагается лестница, ведущая на второй этаж.

Джаспер щёлкает выключатель, чтобы развеять вечернюю полутьму, но ничего не происходит. Тогда он бросает вопросительный взгляд на Лукаса.

– Что поделать, – он разводит руками, – местная энергокомпания послала меня к чёрту со всеми просьбами с этим разобраться!

– Это что, шутка? – возмущённо интересуется Джаспер. – Мне нужен интернет для подготовки к экзаменам, я не могу пользоваться ноутбуком без зарядки, а ты только сейчас говоришь, что косплеишь пещерного человека?

– Послушай, приятель, – Лукас кладёт руку ему на плечо, приобнимая. – Я понимаю, что ты привык к другому, но не бесись раньше времени, ладно? – он продолжает: – Ты проделал долгий путь, и поэтому сегодня заночуешь в гостевой.

– Но если завтра не дадут свет, что мне делать?

– Можешь поехать в местную библиотеку, там хороший интернет, – отвечает Лукас. – Или если тебя совсем не устроит ферма, в центре есть гостиница…

– Отлично, поеду туда завтра, – кивает Джаспер. – Спасибо.

– Как тебе угодно, – произносит Лукас. – Всё равно до неё всего пятнадцать минут. А теперь пойдём, наш ждёт шикарный ужин в честь твоего прибытия!

В подтверждение его слов в доме начинает витать сырный аромат. Оставив вещи Джаспера в прихожей, они минуют гостиную с большим камином, двумя диванами и двумя креслами, накрытыми красными клетчатыми пледами. Слабо освещённая расставленными на столешницах свечами кухня совмещена со столовой, и по мнению Джаспера, слишком велика для одного Лукаса. За круглым столом, расположенным в левой части комнаты, могут уместиться шесть человек, и ещё трое сядут за барную стойку из первых рядов наблюдать за процессом создания кулинарных шедевров. Сама кухня словно сошла со страниц каталога лофтовых интерьеров: деревянные шкафы с круглыми ручками, столешницы из прочного камня и грубые потёртости, идеально вписывающие её в интерьер всего пространства.

Джаспер опускается на барный стул, следя за тем, как Лукас достаёт из духовки их ужин.

– Это что, бутерброды? – удивлённо интересуется Джаспер, когда перед ним опускается противень.

– Не просто бутерброды! – фыркает Лукас, поднимая палец. – А обжаренные хлебные тосты с маслом, купленным у миссис Дрю. Кусочком помидора с моего личного огорода, посыпанного сыром, изготовленным всё той же миссис Дрю. И, конечно же, главным ингредиентом: самыми аппетитными частями Пита, который пожертвовал жизнью ради твоего приезда!

– Надеюсь, Пит был петухом, а не бедным ухажёром миссис Дрю, – качает головой Джаспер.

Лукас усмехается и достаёт две тарелки и бокалы, ловко наполняя их чаем, а потом садится рядом с Джаспером. Они по очереди отрывают от противеня по одному бутерброду и перекладывают его в свои тарелки. Аромат еды сводит с ума. Джаспер надламывает горячие куски хлеба с аппетитно тянущимся сыром, отправляя их в рот, и мычит от удовольствия, показывая Лукасу палец вверх. Всё-таки снеки с заправки, которыми он перебивался по пути сюда, не идут ни в какое сравнение со свежеприготовленной домашней едой, пускай это и всего лишь бутерброды.

Их трапеза проходит в полном молчании, пока они оба не съедают по два бутерброда. Когда желудок перестаёт спазмировать от голода, Джаспер делает несколько глотков чая, а после поворачивается к Лукасу:

– Надо сказать, для местного отшельника готовишь ты неплохо.

– Первый урок выживания вдали от цивилизации, – поясняет Лукас. – Ты должен уметь жарить хлеб и яйца. Потом ты, конечно, научишься делать это сотней способов, но начинается всё с банальной глазуньи и тостов.

– И что, ты совсем не скучаешь по нью-йоркским ресторанам? – удивлённо интересуется Джаспер.

Лукас ненадолго задумывается, устремляя взгляд вперёд, в окно над раковиной, а потом снова поворачивается к Джасперу.

– Иногда я скучаю по тем далёким временам, когда свечи были частью романтического ужина от шеф-повара в люксовом ресторане. Но Лукас, который сидел за его столиком, был обречённым говнюком. И если всё это, – он обводит пальцем комнату, – как-то смогло на него повлиять, то в жизни неотёсанного фермера определённо больше плюсов, чем было у меня до.

Джаспер ничего не отвечает. В своё время Лукасу пришлось очень нелегко, о чём ему до сих пор напоминает отец. Но Эдгар – человек, который видит ценность лишь в цифрах на своём банковском счету и образе офисного клерка в фирменном костюме. Поэтому и то, что его брат едва не ударился в наркотическую зависимость и смог с этим справиться, он преподносит как: «С такой генетикой ты быстро превратишься в своего дядю-обдолбыша!».

У них обоих была бурная молодость. Но Лукас, обладая страстью к адреналину и талантом искать приключения на свою задницу, довёл своего отца до того, что был сослан сначала в рехаб, а потом в Саннивуд. Роберт Уайлдер так сильно в нём разочаровался, что оставил лишь крохотную часть своего имущества, завещав остальное более благополучному сыну. После его смерти почти всё отошло Эдгару, а Лукас продал свою квартиру и любимый автомобиль, купив эту ферму, и навсегда перебрался подальше от ни во что его не ставящей родни.

Многие считают его чёрным пятном на безупречной репутации семьи Уайлдер, но сейчас, глядя, как Лукас улыбается, надкусывая ещё один бутерброд, Джасперу начинает казаться, что его дядя – самый счастливый из них. Ведь он смог выбрать свободу, а не то известное наследие Уайлдеров, которым так дорожит и гордится его отец.

– Поверь, ты полюбишь Саннивуд, – заверяет Лукас.

– О-о-о, вряд ли, – мотает головой Джаспер. – У вас узкие дороги, здания не выше трёх этажей и нет ни одного нормального клуба! А девчонки… Я вообще молчу! Я приехал сюда, чтобы не попасть за решётку, и нарвался на местную фетишистку, которая чуть меня туда не отправила.

– Так, это ты о ком? – интересуется Лукас, приподняв бровь.

– Она стояла у магазина. Кажется, у цветочного, – отвечает Джаспер, потерев переносицу. – Блондинка в платье в цветочек. С ней ещё был парень, который подсказал мне дорогу. Такой качок из нетфликсовской комедии.

– А-а-а, – понимающе качает головой Лукас. – Дейзи Холл и Мэтт Уокер. Интересный поворот.