Дневник Ребенка

– ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?! – завопил он внезапно, рванув Лилиан на себя.

Что-то глухо хрустнуло. Лил вскричала от боли. Немец очнулся и тут же отпустил её, испуганно осматривая. Пират схватилась за левое подреберье, морщась от пронизывающих ощущений.

– Лилиан! – дрожащим голосом залепетал Макс, боясь прикоснуться к ней вновь. – Что я… прости, пожалуйста… я не знаю… Боже, извини меня…

– Ничего, – она через силу улыбнулась, ощупывая повреждения.

– Я не специально, – горько произнёс он, сверкая вновь слезящимися глазами. – Я не хотел… Tut mir leid, ich bin ein Idiot14…

– Послушай меня, – перебила его женщина, собираясь с силами, – тебе чертовски плохо. Из-за ошибок прошлого. Больших ошибок. Я знаю это чувство, кому как не мне знать-то. Оно жжёт. Режет изнутри. Но прошлое – прошло. Мёртвых не воскресить.

Немец снова опустил глаза, погрузившись в свои мрачные воспоминания. Лилиан погладила его по спине, не дав ему утонуть в своих бедах снова.

– Прошлое на то и прошлое, что оно всё, ушло. Самое время подумать о настоящем. Оно ведь гораздо важнее, да? Оно происходит прямо сейчас.

– Но у меня ничего нет… – промямлил Макс.

– Неужели?! – рассмеялась Лилиан, терпя боль от сломанного ребра. – Ты не стареешь! И на тебе всё заживает как на кошке!

– Какой в этом прок? – нахмурился мужчина. – Я только сейчас понимаю, насколько абсурдна идея вечной жизни…

– Но у других-то нет такого дара, Макс. Другие умирают. А ты не умрёшь. Никогда.

Он отмахнулся. Разве это дар? Это проклятие. Чтобы это понять, нужно было его обрести. Сколько людей полегло ради этой бессмысленной затеи? Страшно вспомнить. Сколько зверств он учинил, сколько бессмысленных смертей. И сколько ещё людей осталось там, в лабораториях, в тюрьмах… Щёлк. Глаза мужчины распахнулись от осенения. Учёный растерянно поднял глаза на Лилиан, не веря, что он не додумался до этого раньше.

– А ведь ты права.

– Ну да, – усмехнулась она, щурясь от бьющего в глаза садящегося солнца, – ты никогда не умрёшь. Тебя ж невозможно убить. Ты столько всего можешь…

– Сделать, – закончил за неё мысль Макс.

Решимость вихрем наполнила его. Он вновь протянул руки к соседке, но теперь он нежно обнял её, стараясь не давить на сломанное ребро. Пират даже растерялась, объятия от Учёного – это было так непривычно. От холодности и безразличия Макса не осталось и следа, теперь это был статный, умный, сильный и вечно молодой мужчина… Завидный жених. Она мысленно посмеялась от собственных размышлений.

– Спасибо, Лилиан, – тихо отозвался немец, немного ослабив объятия. – Мне нужно вернуться домой. В свой мир. На время. Я вернусь, как только всё исправлю.

Она хотела что-то ответить, но внезапно он склонился и поцеловал её. Нежно. С чувством. От неожиданности, она даже ответила. Лил растворилась на мгновение в этом ощущении, а боль в груди ушла на задний план. Время застыло на несколько секунд. Макс оторвался от губ подруги и встал с места, глупо улыбнувшись.

– Импульс… Это на удачу…

Немец широким шагом двинулся прочь. Боль снова кольнула в подреберье, и женщина пришла в себя.

– Них*я себе… – только и смогла сказать она.

А где-то в Гостиной под Небом улыбчивая кукла подумала:

«Третий»

Эпизод 36. Шахматы

– Шах и мат! Ха-ха, я снова выиграл!!!

Рыжий подросток победно замахал руками над головой, танцуя прямо на стуле. Немного скуксившаяся ифрит недовольно смотрела на позицию шахматных фигур. Она вновь проиграла партию на первых ходах, эта игра совсем ей не давалась. Внезапно лучезарно улыбнувшись, она проговорила:

– Не знаю, как вам это так легко удаётся, Мэлвон-сан! Потрясающе!

– Я ви-и-ижу па-а-артию на три хода вперё-о-од, – весело пропел он. – Ты ужасно предсказуема, Изи, просто кошмарно. Надо тебя перепрограммировать!

– Не лучшая ваша идея, Мэлвон-сан, – вежливо улыбаясь, ответила Изма.

– Что б ты понимала в этом, ты ж просто тупая машина, – пошутил в своей манере парень. – Ещё партеечку?

– А давайте!

– Привет, Мэл…

К столу подошла Хозяйка. Она присела на корточки перед парнем и стала заботливо расправлять складки на свисающей части роскошного сюртука. Мэлвон резко помрачнел и даже не обернулся на женщину.

– Доброго времени суток, Хозяйка-сама, – приветливо поклонилась Библиотекарь – А у нас тут игра в разгаре, как видите.

– Ого, Изма! Ты нормально разговариваешь? – искренне удивилась Крисс, и обратилась к Аристократу. – Твоя работа, милый?

– Да, – холодно ответил он, не поднимая глаз.

– А как ты это сделал?

– Достаточно просто. Я вложил ей кусочек личности одной вашей хорошей знакомой. И доработал кое-какие огрехи в индивидуальности. Дел на пять минут.

– Звучит сложнее, чем кажется, – улыбнулась Крисс.

– Для абсолютного дилетанта, да, – кивнул он.

Крисс печально смотрела на парня, силясь улыбаться. Странным было видеть его смурным, он всегда был или весел, или восторжен, или хотя бы увлечён работой. Но вот печальным или злым она его ещё не видела. Крисс понимала причины его негодования – её эксперимент не удался.

– Ты всё ещё злишься? – тихо спросила она.

– Да! – громко ответил он, внезапно посмотрев ей в глаза уничтожающим взглядом.

– Я могу как-то исправить положение? – тихо отозвалась женщина.

– НЕТ! – молодое лицо исказилось гневом, сделав его старше лет на пять, желваки играли, а руки сами сжимались в кулаки, казалось он сейчас бросится в драку.

– Мэл, я же не…

– Я. Не хочу. Это. Обсуждать! – отрезал парень и резко отвернулся.

Крисс замолкла. Нерешительно посидев ещё немного рядом, она всё-таки встала и ушла прочь. Мэлвон сверлил взглядом стену Гостиной, явно что-то вспоминая и испытывая целую бурю эмоций. Изма, наблюдавшая за сценой со стороны, откровенно растерялась. Она порылась в своих закромах, но это ей ничего не дало. Наконец, выдержав достаточную паузу, она спросила:

– Мэлвон-сан, а что, собственно, произошло? Я не могу найти в Памяти никаких…

– Правильно, там их и нет.

– Как это нет? – опешила Библиотекарь. – Ведь я храню всю Память…

– Нет, – мальчик снял пенсне и раздраженно потер уголки глаз, – я сделал «карман» для этого воспоминания. Скрыл так, чтоб доступ был только у меня и этой… суки… чтоб никто не узнал.

– Скрыл без моего ведома? – у Измы едва заметно дёрнулся глаз. – Мэлвон-сан, нехорошо лезть на чужую территорию…

– Да-да, я знаю! Заткнись уже! – вскипел он и швырнул пенсне об стену, развернувшись на стуле спиной к шахматной доске.

Ифрит нахмурилась. Она часто… Нет. Она всегда спускала мальчишке излишнюю грубость в общении, поскольку разумом была старше его почти в два раза. И потому не воспринимала серьёзно его порой очень злого и оскорбительного юмора. Но вот вмешательство на свою территорию её действительно задело. Основательно. С тех пор как Мэлвон «починил» её личность, она стала полностью живой и настоящей, сохранив при этом свой прежний антураж и характер. Новые детали личности взрастили в ней ярую любовь к живым существам, некоторую леность в делах и здоровый уровень язвительности. Ну и, конечно же, личные чувства, как и у всех жителей Квартиры. Тем не менее, негативные эмоции ей давались хуже положительных – она слишком много лет была вечно радостной картонкой. Образом, получившимся сломанным в момент своего создания.

Библиотекарь откинулась на стуле, недовольно сложив руки на груди. Когда Мэлвон наконец повернул к ней голову, то не на шутку смутился вида сердитой соседки. Он глубоко вздохнул:

– Ну ладно. Прости пожалуйста… Я виноват.

– Что вы скрыли? – она сурово смотрела светящимися золотыми радужками, совершенно не улыбаясь.

– Ну… Хозяйка устраивала эксперимент, результаты которого мне… очень не понравились.

– Настолько, что вы решили похозяйничать у меня в Библиотеке?

– Там… жесть…

– Хватит юлить! Что там?! – повысила голос ифрит.

– Она сунула мне Либидо! – снова вспылил мальчик, но уже как-то отчаянно, – Ну, проверить, зайдёт или нет… Просто взяла и вселила в меня эту дрянь! И така-а-ая мерзость в голову полезла! Я столько насоздавал такого… Ужас, – он поёжился.

Растерянный мальчик угрюмо посмотрел на Изму. Весь её гнев мгновенно испарился, она наклонилась вперед и сочувственно погладила его по волосам. Он неуверенно смотрел на шахматные фигуры, теребя пальцами манжеты сюртука.

– Я не хочу быть носителем Либидо, – пробухтел он, вдруг упершись лбом в ладонь девы.

– Не будьте, – Изма улыбнулась, – Хозяйка-сама не сможет вас заставить принять Черту, если вы против. Особенно, если вы отторгаете её своей натурой.

– Ну вообще-то она меня не спрашивала даже, – заныл мальчик, – просто пришла и нагло запихала в меня эту штуку… сказала «проверяю совместимость» и сунула… смеялась… смешно ей было, понимаете ли…

– Ну так вы так же поступаете, – пожала плечами Библиотекарь.

– А? – Мэл поднял озадаченные глаза.

– Вы навязываете свою волю соседям, Хозяйке-сама, мне… Переделываете что-то под себя, забираете чужие вещи без спросу, никогда не извиняетесь за свои проступки, а ещё открыто хамите всем…

– Но… это же на благо науки! – возмутился Аристократ. – Это нужно для изменений в вашем мире! Для развития, для прогресса! Мне нужно это для…

– Верно, – перебила его Изма, продолжая по-матерински гладить по голове, – вам нужно. Не нам. Как Хозяйке-сама было нужно проверить вас на Либидо, Мэлвон-сан. Понимаете теперь, как мы все себя чувствуем? То-то же. Будет вам наукой!

Мальчик недоуменно бегал глазами по лицу ифрита, разом потеряв все весомые аргументы. А она встала и чмокнула озадаченного парнишку в рыжую макушку, после чего ушла к себе, оставив парня наедине с антикварными шахматами и сбивчивыми мыслями.

Интервью: Король

– Тук-тук? Можно?

– Здравствуй! Я так рад, что ты зашла. Я помню, ты предупреждала, проходи, располагайся, будь как дома. Интервью, верно?

– Да. Тут очень красиво…

– Пожалуй соглашусь. Но в лесу гораздо красивее.

– Ну что, ваше Королевское Величество? Расскажешь нам как ты к нам попал?

– Право мне неловко, милая, – смущённо улыбнулся. – Я не чувствую себя королём. Но историю расскажу. Начнем издалека. Наше королевство, равно как и весь мой родной мир, можно сравнить с классическим миром !!br0ken!! Основу жизни в нём представляет природная стихийная магия, на ней всё и построено. Мирхольд – мой родной город-королевство, единственное место, в котором правящей династией остались чистокровные эльфы. Когда-то очень давно это был город, полностью наводнённый только эльфийским народом, но это было так давно что даже я не застал этого времени. Люди, гномы, полурослики и даже раса тёмных наводнили наш город порядка восьми сотен лет назад.

– А сколько тебе сейчас?

– Сейчас мне сто двадцать шесть лет. Предупреждая твой вопрос – я ещё достаточно молод для короля, – смеётся, прикрывая ладонью рот. – У нас корону передают, когда наследник пересечёт границу в 150 лет. К слову, у нас иное течение времени, наш день длиннее вашего из-за другого солнца.

– Насколько?

– Часов на пять. Потому я и появляюсь в такое разное время, то ранним утром, то поздней ночью, то днём, то в сумерки. К сожалению, мне заранее не известно, какое время суток у тебя.

– Хм, интересно. Так а про народ? Значит эльфы только в замке остались? В городе они встречаются?

– Преимущественно в замке, – кивает. – Любой, кто покидал замок, по обыкновению, растворялся среди народа, и более новостей о нём не всплывало. Скорее всего, никто и не выживал там, жизнь за воротами замка полна непредвиденных опасностей. Чуждых нам, первородным. Отец ужасно боялся и ненавидел всех представителей иных рас, но больше всего, конечно же, людей. Он запрещал нам контактировать с простыми людьми, и если поначалу он просто был против этого и выражал неудовольствие, то закончилось это полной изоляцией всех нас в замке, – печально вздохнул.

– Ого, вот это паранойя.

– Да, отец боялся, что люди нас изживут. Мирхольд со временем стал обителью для многих народов. Наполнился самыми разнообразными ремёслами. Живёт город преимущественно рыболовным промыслом, а также торговлей дарами моря: жемчуг, кораллы, раковины. Полей своих у нас нет, а потому зерно, овощи и фрукты исключительно завозные. Особенно дорогими являются специи. Но зато у нас под боком лес, густой и огромный. Так что дерева и лесного товара всегда хватало. Мы ведём торговлю с двумя близлежащими соседями, и в целом королевство живёт хоть и скромно, но стабильно.

– Классно, наверное.

– Да, очень уютный город, – кивнул. – Но, к сожалению, то, чего так боялся отец, неизбежно происходит: народ эльфов планомерно вымирает. А ведь мы являемся единственными носителями водной магии в нашем мире.

– А почему вымирает народ?

– Мы не успеваем за жизнью, – качает головой, печально смотрит, – слишком быстро для нас течёт жизнь людей. К тому же, отец поступал недальновидно и необдуманно, выгоняя представителей своей расы вон за любой проступок. Он так стремился сохранить чистоту крови эльфов, что начал проводить чистку среди своих же людей, а потому наше число медленно, но верно сокращалось. Это, не считая угрозы войны.

– Ой, я думала, вы мирные… Вы воевали с кем-то?

– С султанатом Турания, – кивает, – это наш морской конкурент по другую сторону морского залива. Держава с мощным флотом, стоящая над нами военным преимуществом. Очень долго войной они всё же не решались пойти, возможно, именно из-за нашей водной магии, но мы были вынуждены платить им дань за ловлю рыбы в нашем же море, – вздох. – Отец боялся, что Турания рискнет и всё же устроит конфликт, ведь Мирхольд не устоит перед залпом сотен кораблей. А потому он соглашался платить людям, что сводило его с ума всё больше. Он становился всё более и более безумным…

– Если ты не хочешь говорить об этом…

– Нет-нет, всё хорошо, – улыбнулся, взял интервьюера за руку. – Я прошёл это испытание, не беспокойся. Я любил отца тогда и сочувствовал ему. Рос я в замке под строгим запретом выхода наружу. Но в детстве мне не было скучно. Как особу королевской крови, меня обучали всему необходимому: основам этикета, танцам и музицированию, фехтованию и стрельбе из лука, военному делу и основам экономики, геральдике, картографии и истории нашего рода. Но больше всего меня увлекали уроки стихийной магии.

– Круто… А какие ещё народы магией владеют?

– Земляная магия подвластна у нас только полуросликам, самые близкие наши соседи и наш основной торговый партнёр. Их плодородные земли кормят нас зерном и овощами. Магия огня подвластна только гномам, живущим за лесом в горных массивах. Наше с ними партнерство состоит в доставке им натурального жемчуга и кораллов. Они показали себя очень хорошо во время наших военных походов, выступив как наш союзник. А воздушной магией заведуют далекие пустынные жители, монахи-отшельники. Тихий народ, которых мало видел воочию.

– И магия была просто с рождения? Сама по себе?

– Да. Но только у чистокровных представителей, к сожалению. Оттого нам и было запрещено контактировать в первую очередь с людьми. Потому что мы с ними, ну… совместимы. В плане совокупления. Да уж, – неловко улыбаясь смеётся, вертит в руках ладонь интервьюера, – хотя меня эта тема не очень занимает. Так вот, наша магия врожденная, но всё же её необходимо развивать. Обучение начинается с раннего возраста и постепенно усиливается с неким упором на конкретные направления магии. Всё зависит от способностей ученика. Это завораживает. Течение самой жизни у тебя между пальцев, – поглаживает пальцы интервьюера. – Я мог так любоваться целыми днями напролёт. Особенно меня привлекал термальный переход воды от холода к кипятку и обратно. И, конечно, бег по водной глади.

– Ты умеешь ходить по воде?!

– Да, – тихо смеётся, – я могу перейти океан пешком.

– Офигеть!

– Ничего необычного для меня, – смущённо улыбнулся, прикрыв лицо ладонью, – этому мог научиться любой из эльфов при должном желании и упорстве.

– Так… а что про девушек? Ты же принцем был, да?

– Оу, это, – пауза. – По традиции по достижении зрелости я должен был вступить в брачный союз со специально воспитанной для этого девушкой-эльфийкой. Мне не то, чтоб это сильно претило… меня это не интересовало вообще, – печально улыбнулся. – Равно как и сейчас не интересует. Я желал посмотреть мир, увидеть, что же там за мраморной стеной замка. И когда мне исполнилось около 60 лет, это примерно, как подросток у людей, я стал втайне уходить из дворца. Отец часто увлекался с головой в своих делах, а потому я мог уходить на долгое время. Никто меня не искал и даже не замечал моего отсутствия. Я гулял в окрестностях замка, впервые за долгие годы заточения, и даже успел познакомиться с людьми. Они были совсем не такими, какими мне их описывал отец. Простые люди с простыми радостями. У них была своя гармония, не такая как у нас. Но… мой мир изменила она…

– Полагаю Софи?

– Да, – улыбается, смотрит в сторону, пауза, – маленькая, хрупкая. Очаровательная. Она не была красива… ну, по эльфийским нормам. Чистая. Честная. Она была так проста и искренна. Так бесстрашно пасла этих огромных по сравнению с собой овец. Она была невероятно сильна духом, эта крохотная девушка. Она буквально вдохнула в меня новую жизнь. У меня полностью сменились ценности… Прекрасная Софи.

– Извини меня, Винс…

– Нет, я должен рассказать, – сжал ладонь интервьюера в своих руках, набрал воздуха в грудь. – Как ты помнишь, нас поймали. Я стал настолько неосторожен, что про мои вылазки стало известно отцу. Караул поймал нас с Софи и приволок во дворец. Отец… не желал ничего слушать. Он немедля устроил публичную казнь прямо на лестнице ко дворцу в назидание всем, – пауза. – Я не успел понять, что произошло… Я до сих пор вижу перед глазами, как белокурая голова скатывается по ступеням. Не могу это выкинуть из памяти. В следующее же мгновение король лично обрезал мне косу и вытолкнул меня в толпу перепуганных людей. Без волос я лишился большей части своих магических способностей. Я был официально изгнан, лишён всех званий и регалий. Фиерро отрёкся от меня как от сына…

– О боже…

– Первые несколько дней изгнания я вообще не помню, – пауза. – У меня был такой ступор, настолько я был потрясён, что не воспринимал ничего. Отец рассчитывал, что толпа забьёт меня камнями из ненависти к нашей расе или к нему лично. Но на моё удивление люди меня приняли, – слабо улыбнулся, – многие открыто сопереживали мне. Недоброжелателей оказалось не так уж и много. Первое время я жил в доме семьи Софи, несколько недель меня просто било горем и отчаянием… Меня держали, когда я чуть не убил себя… Не один раз… Но потом… Потом я сумел собраться и начал искать себе место в этом новом для себя мире. Всё-таки, я многое умел и мог найти применение моим знаниям и навыкам.

– А недоброжелатели как же? Они ведь были, как ты говоришь?

– Были. Но я не прятался. Я хорошо владел шпагой и мог за себя постоять даже без магии. Хоть я и сменил свои одежды на гораздо более простые, но всё равно привлекал внимание прохожих. Эльфы у нас так просто не расхаживали по улицам всё-таки, – улыбнулся. – И так я бродил, пока не набрёл на городскую таверну. Чудесное место. Столько интересных людей, весёлая музыка, вкусная еда. Я довольно быстро там освоился и даже стал местной знаменитостью. Люди приходили послушать, как я пою, танцую и играю на мандолине, которую мне щедро подарил хозяин таверны. Как хорошо я там жил, – мечтательно смотрит в сторону, – я был наконец-то свободен. Дни полные веселья и тепла. Хозяин позволял мне жить бесплатно, точнее моей платой было веселить гостей и постояльцев. Но для меня это даже не было работой. Я, наконец-то смог жить так, как хотел.

– Но как ты попал к нам?

– А вот это очень интересно. Я сам не знаю. Я много гулял по лесу, поскольку раньше это было мне недоступно. Собирал ягоды и грибы, и дикие плоды. Животных не трогал, мне больше нравилось рыбачить у моря. И вот один раз я случайно вышел на ту самую тропу и по ней – на ту полянку. Я услышал женский смех в зарослях и пошёл на звук. И так нашёл «дверь». Когда я зашёл, то увидел Лилиан. Она сразу приняла меня, такая смелая и грозная, но добрая в душе. А там и Рихтор пришёл, с ним мы быстро стали лучшими друзьями. Я даже водил его к себе в таверну несколько раз. Но он слишком много пил и буянил, – весело смеётся. – Я прощал ему это. Это часть его нрава.

– Доволен ты таким исходом?

– Неужели, по мне не видно, милая? – улыбается, целует руку интервьюера. – Я обрёл друзей, коих никогда ранее не имел.

– Даже так?

– Я счастлив, Крисс. Спасибо вам за это.

Эпизод 37. Взрыв

– Да он вернётся!

Женщина стояла у пятой двери. Она беспокойно рассматривала полотно, погружённая в тревогу и лёгкое отчаяние. Пират расслабленно кемарила на ковре посреди Гостиной. «Гоблин» в обличье человека сидел в кресле Макса склонившись вперед и наблюдал за Хозяйкой.

– Я понимаю, – тихо ответила Крисс, – но каждый раз, когда кто-то из вас уходит, мне очень не по себе…

– Да это понятно, – вздохнул Рихтор, – но Макс – Человек Слова.

– Он дал обещание, – Лилиан важно подняла палец вверх, не открывая глаз.

Крисс кивала, но будто бы ничего не слыша. Она встревоженно разглядывала дверь, выискивая любые намеки на беду: трещины, сколы, ржавчину, гарь, плесень, да что угодно… Макс отсутствовал уже второй месяц, что ощутимо отражалось на ней самой, поскольку Учёный был второй её опорой по жизни, не считая Рихтора. Крисс всегда опиралась на Разум. А теперь она вдруг стала очень рассеянной, тугодумной, недальновидной и гораздо более агрессивной. Даже то, что временно функция Разума перешла к Винсенту, не помогало. Ведь Винсент являлся носителем Печали, Ностальгии и Одиночества. Сами по себе эти Черты давали Меланхолию. А вкупе с Разумом это давало… Депрессию. Кажется, так стало даже хуже.

– Он ведь не сказал, что именно собирается делать? – задумчиво спросила она.

– Неа, – ответила Лил, – просто пообещал «всё исправить».

– Это может обозначать что угодно, – нахмурилась Крисс.

– Да вряд ли он что-то прям эдакое натворит! Это же Макс! Он спокойный, рассудительный, уравновешенный, – речь «гоблина» перебил грубый смех Пирата.

– Я бы не была так в этом уверена! – сквозь гогот проговорила она.

Рих злобно на неё глянул. Женщина пожала плечами и вновь закрыла глаза. Крисс заметила щель, изловчилась и открыла смотровую шторку на двери. Она с опаской заглянула вовнутрь: по ту сторону всё ещё была разбитая Лаборатория, окутанная полумраком. Крисс продолжила нервно ходить взад-вперед около двери Макса, откровенно накручивая себя до состояния паники. Немец действительно стал очень нервным, вспыльчивым и неадекватным. Эмоции давались ему через очень большую работу над собой, а то и вовсе не давались. Он всё чаще срывался, всё чаще орал и матерился в голос, сжимал кулаки и вообще резко и в штыки принимал любое сопротивление своей воле. Мало ли что он там учудит? Предчувствие было откровенно нехорошим. Именно сейчас. Что-то не так. Она чувствовала. Она знала.

– Там всё хорошо, – старался её успокоить Рихтор. – Пойдём чаю попьём. С печенькаме…

Крисс вздохнула и уже собралась уходить. Внезапно всех ослепила яркая вспышка света, а потом дверь гулко бухнула, выгнувшись внутрь Гостиной пузырём. У всех заложило уши от громкого продолжительного грохота, Пол пошёл ходуном. Как только основной шум прекратился, Крисс метнулась к двери и мгновенно обожглась о полотно. Из образовавшихся щелей толстенной двери стал валить едкий серый дым вперемешку с крупными хлопьями пепла. Женщина в панике осматривала дверь и вновь кинулась её открывать, но подскочивший к ней Рихтор обхватил её, прижав обожжённые руки к телу.

Вдруг из-под «потолка» к присутствующим спустилась вереница жёлтых огоньков. Перед ними предстал Шико, как всегда мертвенно бледный и неразговорчивый. Он подошёл к Крисс, больше левитируя, чем ступая, и положил руки ей на плечи. Лохматая золотая голова качнулась вперед и Шут пристально посмотрел провалами глаз на женщину. Рихтор сделал шаг в сторону, грозно наблюдая за действиями Шико.

– Зачем ты здесь? – недоверчиво спросил он.

Мертвец, не шевелясь, стоял перед Хозяйкой Квартиры. Крисс до ужаса напугалась и замерла на месте, не зная как реагировать. Невесомые ладони мертвеца неприятно холодили плечи. Дым с пеплом продолжали заполнять комнату, заставляя тучи в Небе набираться свинцом. Сильно пахло гарью и жженой резиной. Она вертела головой, бегая глазами по помещению, но вдруг Шут встряхнул Хозяйку, заставляя сконцентрировать внимание на себе. Он медленно отрицательно покачал головой и мягко оттолкнул её от Лаборатории. После этого он положил сухую ладонь на вспучившуюся, пышущую жаром дверь. Без напряжения Шут вогнул её обратно, как вмятину на тонком пластике, поставив на место в пазы. Шико закрыл смотровую шторку и дым перестал проникать в Гостиную. После этого мертвец повернулся к соседям и молча указал на Серую дверь.