Дневник Ребенка

«Вам стоит отвлечься, господа»

Все переглянулись, одновременно услышав незнакомый мягкий баритон в голове.

– Ты… умеешь говорить? – нерешительно спросил Рихтор.

Шико молчал, продолжая указывать на Серую дверь, как дорожный знак. Лилиан взяла за руку остолбеневшую Крисс и без лишних слов повела её на Кухню. Хозяйка, пребывая в шоке, послушно двинулась за капитаном, не сводя глаз с Совести в выцветшем красно-чёрном наряде. Рихтор тоже пошёл за ними, с опаской оглядываясь на Шута. Уже у самого входа на Кухню Хозяйка вновь услышала бархатный голос.

«Он справится. Дай ему время»

После этого худая фигура распалась на огни и вихрем залетела в щели своей крохотной дверцы.

Эпизод 38. Спарринг

– Походу я влюбилась…

Пара соседок наблюдала за спаррингом молодого эльфа и рыжего мальчишки. Обе особы завороженно следили за ловкими и меткими выпадами Короля и размашистыми рубящими атаками викторианского Аристократа. Винсент совершенно не менялся в лице, оставаясь спокойным и сосредоточенным. При этом он уверенно наступал на весело хохочущего Мэлвона, который с каждым промахом и с каждым шагом назад смеялся всё громче, а бил всё агрессивнее.

– Держите себя в руках, Мэлвон-сан! – выкрикнула Изма, широко улыбаясь. – Это просто тренировка!

– Ты сам нарвался! – задиралась Лилиан. – А я говорила, что он мастер меча!

– НЕ! БОЛТАЙТЕ! ПОД! РУКУ! – нервно выкрикивал Мэлвон, нанося мощные удары, которые, впрочем, Король легко отводил.

Винсент, практически не переставая давил на мальчика, проводя ловкие контр-атаки и сбивая равновесие соперника. Аристократ уже натурально рычал, больше скалясь, чем улыбаясь, но отчаянно продолжал бой. Эльф же мирно чуть заметно улыбался, искренне радуясь спаррингу, без какой-либо иронии и притворства. Он бился вполсилы, иногда тихо посмеивался, не нанося ни одного ранения мальчишке. Когда парень в очередной раз отшатнулся в сторону, тяжело дыша и сверля Пол взглядом, Винсент опустил шпагу и проговорил:

– У тебя хорошая техника, юноша, но ты слишком торопишься. Стараешься быть скорым на атаку, что делает тебя предсказуемым.

– Быть быстрее тебя непросто, – устало усмехнулся демиург, выпрямляя спину.

Мэл покрутил плечами и головой, разминаясь перед новым заходом. Он осмотрел эльфа с ног до головы, после чего вдруг хищно улыбнулся и сказал.

– Вообще-то… я ведь действительно могу быть быстрее…

Он вновь кинулся в атаку, но в этот раз бой пошёл иначе. Мэлвон внезапно стал гораздо проворнее и ловче. Немыслимым образом у него получалось скакать с места на место и проводить очень сложные приёмы, порой слишком опасные. Винсенту даже пришлось отступать, несколько раз лезвие шпаги едва не коснулось его шеи и лица. Мальчишка продолжал хохотать и выкрикивать короткие призывы к атаке, он мельтешил в глазах и рубил наотмашь, забыв о том, что в его руках настоящее оружие. Когда в очередном манёвре лезвие блеснуло в районе груди эльфа, тот чудом успел увернуться. Шпага со звенящим звуком распорола шёлковый расшитый серебром рукав королевского одеяния. С лица Короля мгновенно сошла умиротворенная улыбка.

– Нечестно! – выкрикнула Лилиан, вскочив с места. – Ты использовал свои божественные уловки, щегол!

– Мэлвон-сан, это читерство, – расстроенно проговорила ифрит. – Вы манипулируете законами физики…

– А мы об ЭТОМ не договаривались, – крикнул в ответ демиург, лучезарно улыбаясь. – Речь шла о спарринге и только! Никаких правил никто не устанавливал!

Винсент молча оглядел задиру и скинул на Пол верхнюю мантию с распоротым рукавом. Глаза его вдруг наполнились пронзительно холодным голубым светом, а вены на лице, шее и запястьях проявились мягким бирюзовым свечением. Воздушные ткани одеяния пошли лёгкой волной, клинок шпаги взяла изморозь, опутавшая его слаженным затейливым узором. Мэл пришёл в восторг, понимая, что наконец-то смог разозлить мастера меча.

– Раз никаких условий не было, – тихо проговорил Винс, – то… извольте… пасть замертво.

В комнате ощутимо похолодало, соседки нервно озирались по сторонам. Стены Гостиной покрывались инеем, кожа дивана внезапно захрустела как снег. Король нескольких раз взмахнул шпагой, оставившей позади себя в воздухе крохотные мерцающие снежинки, и первым пошёл в атаку. Он взбежал будто бы по самому воздуху, ловко заходя за спину парнишке. Льдинки градом осыпались на Пол, попадая под ноги отступающему Мэлу. Винсент, практически не останавливаясь фехтовал, вновь и вновь взбегая по воздушному льду. Он, уже смело оставлял мелкие порезы на руках и ногах парня, стараясь попадать рядом в одни и те же места. Демиург сам начал взлетать в атаках, щурясь от искрящегося света шпаги Винсента. Он азартно лез на рожон, окропляя Пол кровью, ещё в полете застывающей в красные льдинки. Постепенно кровопотеря заставила мальчика вернулся на Пол, но он не переставая нападал и счастливо улыбался. В одно мгновение он сделал молниеносный рывок вперед. Шпага пронзила плечо Короля. На одних рефлексах озорной демиург тут же продавил лезвие глубже и провернул. Очнулся он только услышав перепуганные вопли соседок.

– Винсент!!!

Король даже не дёрнулся. Он схватил парнишку за кисть, державшую оружие и сжал тонкие пальцы на ней. Рука мгновенно покрылась инеем и коркой льда, разрастающимися вверх с ошеломительной скоростью. Демиург неистово дёргал руку назад, задыхаясь от спазмов из-за лютого холода. Рванув в очередной раз, он обломал собственную руку по локоть, от чего испуганно взвизгнул и отбежал назад на несколько шагов. Мастер меча медленно вынул клинок из раны и шваркнул замороженной рукой Мэла об Пол. Красное стекло искрами осыпало Гостиную, а эльф кинул шпагу под ноги испуганному мальчику.

– К бою, – холодно сказал он, перекладывая свой клинок в другую руку.

– Стоп! Нет! – вмешалась Лил и решительно подошла к Винсенту. – Хорош! Наворотили уже!

– Вы почему такие психи?! – Изма подскочила к Мэлвону и бесцеремонно увела его в Зеркальную дверь, что-то тихо приговаривая на ухо.

– Тебе надо бы… – начала было женщина говорить о ране.

– Это пустое, дорогая Лили, – мягко прервал её эльф, вернувшись в спокойное состояние одним глубоким вздохом. – Я лишь хотел оказать помощь юному творцу. Опыт того стоит.

Винс быстро откланялся, зажимая раненое плечо, и скорым шагом отправился к себе в четвёртую дверь. Пират провожала его взглядом.

– По факту ты выиграл, – бросила она ему в след.

– Не скажи. Он не ставил цели меня убить. А убить он способен щёлкнув одними лишь пальцами, – с этими словами эльф скрылся в листве.

Лил согласно кивнула, оставшись в пустой Гостиной и наблюдая за тем, как талая кровь впитывается в Пол. Демиург есть демиург. Не стоит об этом забывать.

Интервью: Учёный

– Амм, ты свободен сейчас? Если нет, я потом могу…

– Ну ты же уже пришла, – усмехнулся. – Проходи, садись. Интервью?

– Хорошо… А тут уютно. Стало.

– Благодарю. Итак?

– Расскажешь про свой мир?

– Интересного мало, на самом деле, – почесал затылок. – Моя вселенная – это вариативная ветка развития событий, в которой во время Второй Мировой войны победу одержали силы нацистской Германии. Классика тоталитаризма и авторитарной власти. Итог очевиден. Они не просто поработили весь мир, но и устроили тотальный геноцид народностей, буквально уничтожив большую часть противоборствующих стран. Часть населения была оставлена как бесплатная рабочая сила, а также материал для иных целей, в основном исследовательских. Африканский континент наравне с Южной Америкой и Восточной Азией был зачищен полностью. Использовался впоследствии как полигон для испытания сверхмощных боевых снарядов.

– Кошмар…

– Согласен, – кивнул, – но германскому населению досталось не меньше. У нас главенствовал жёсткий тоталитаризм, прямо утопический. Всё население нацистской Европы было полностью подконтрольно правительству. Уровень жизни граждан не волновал главенствующих тиранов. Люди сверх меры работали, большинство – без выходных, а праздники были… упразднены, – усмехнулся. – Нормой стали нехватка продовольствия, перебои с поставками медикаментов, огромные очереди за дефицитными товарами. Был введён комендантский час. Повсюду стояла вооруженная военная полиция, строго следящая за порядком и, конечно же, превышающая свои полномочия. Пропаганда лилась из каждого рупора и динамика, любое неугодное слово в адрес правителей могло вызвать огонь на поражение.

– Прям Оруэлл15. И люди не бунтовали?

– Нет. Страшно же. Полиция могла посетить любой дом в любое время дня и ночи и увезти члена семьи, или вовсе забрать всех. Знаешь зачем? – пауза. – Иногда в нужном регионе пленных внезапно не хватало, а прервать исследование нет возможности. Тогда в ход шли свои. И буквально все граждане об этом знали. Находились даже такие, кто принимал такую участь за счастье. Программирование пропагандой приносило свои плоды, не последние люди над ней работали, продумывая каждое слово в речах и плакатах. Но в массе своей люди просто боялись возражать.

– Жуть какая… И как выглядела Европа?

– Как Великая Германская Империя, – пожал плечами, – это было одно большое объединение, посвятившее себя Науке. Все доступные ресурсы шли на разные ответвления наук, но больший упор был на космические технологии, с целью распространения влияния за пределы Земли. Правительство шло на любые жертвы, теряя всё человеческое, что в них ещё оставалось. Жутко вспоминать, если честно… – качает головой.

– Прости пожалуйста, Макс.

– Ничего, я не в претензии. Я ведь тоже в этом участвовал, не стоит об этом забывать, – печально улыбнулся. – Я работал в отделе разработки биохимического оружия, занимался непосредственно разработкой составов для массового уничтожения боевых единиц в максимально короткий срок. Людей, конечно. Несколько моих составов даже успели пройти проверку в военных действиях, и, как я узнал позже, применялись они на мирном населении вражеских сторон.

– Заче-е-ем?!

– Ну… тотальное уничтожение «неправильных» людей, – тихо смеётся. – Извини пожалуйста, это нервное. В общем, в своё время это и стало толчком для меня. Изучая способы умерщвления людей, я осознал, насколько человек по натуре своей хрупок. Насколько мы в действительности уязвимы и неполноценны. Меня это сильно потрясло, я даже помню, как резко перестал пить алкоголь и курить. Правда, курить потом всё равно продолжил. Вкусно, – тихо смеётся. – Правда, когда я возобновил курение, оно совершенно мне не вредило. Уже. В итоге, я добился разрешения на разработку составов для улучшения человеческого организма, естественно, под эгидой создания uber-солдат. На тот момент уже существовали разработки подобного плана, но все они были достаточно сырыми и малоэффективными, к тому же давали множество побочных эффектов. Идея создания сверх-солдат меня абсолютно не интересовала, но я поддакивал, чтоб в мои исследования вкладывали как можно больше средств. Я желал обрести настоящее бессмертие.

– Такое как сейчас?

– Да, – пауза, смотрит в сторону, – всё остальное отошло на второй план. Я буквально сутками работал в лаборатории, целыми неделями не бывал дома, даже не звонил Линдэ по несколько дней. Я проводил бесконечные апробации на подопытных, используя сразу по-несколько образцов улучшающих составов. Приток средств и подопытных никогда не иссякал, а потому исследования шли очень быстро. Впервые я попробовал свой же препарат на себе, когда мне было лет 27. Инъекция прошла без серьёзных побочных эффектов, а результатом её обнаружилось резкое снижение выработки кортизола, адреналина, дофамина и окситоцина, что вызвало основательную перестройку работы нейромедиаторов. Проще говоря, я сильно приглушил весь свой эмоциональный спектр, и в первую очередь – тревожность и страх.

– Робокоптер16?

– Ну… близко, – усмехнулся. – Я стал в разы черствее и холоднее, ты застала этот период. Помнишь? Был равнодушным и жестоким, меня не могли тронуть ни слёзы, ни вопли. А ты, помнится, искренне пугалась и восхищалась, – тепло улыбается. – Ну всё-всё-всё, не отворачивайся, пожалуйста, я же шучу. Так вот. Как следствие, я резко перестал сомневаться и испытывать сочувствие, и исследования набрали ещё больший темп. Со временем, я стал чувствовать только удовлетворение от проделанной работы, утоляя свою страсть к познанию и изучению. А цель стать бессмертным превратилась в смысл моего существования. Я забыл про всё остальное, ничто не имело значения на фоне этой безумной идеи.

– Но ты же говорил о какой-то Линде…

– Я был женат, – кивнул. – До работы в лаборатории я работал хирургом в полевом госпитале в самый разгар войны. Молодой энтузиаст, я отлично справлялся с потоком раненых, быстро зашивая раны, убирая осколки снарядов и проводя сложные открытые операции, хотя мне было едва 20 лет. Там я и встретил Линдэ. Она ассистировала мне в качестве медсестры, на фоне войны мы и сошлись, – хмурится. – Плохо помню это время, всё происходило так быстро и сумбурно. Помню, что меня перевели в лабораторию по собственному запросу, поскольку Линдэ была уже беременна, и я хотел быть к ней поближе. Так я из спасителя жизней стал убийцей.

– А жену это не смущало?

– Нет, – пауза, усмехнулся, – чудесная женщина. Высокая, кареглазая, стройная. Волосы цвета шоколада. Лилиан в молодости мне напоминала её внешне… За всю свою жизнь жена не сказала мне ни слова поперёк. Даже спустя много лет, когда я во всю работал над исследованиями и не появлялся дома по несколько дней – она ни разу не упрекнула меня за моё отсутствие. Ни за то, что я пропустил рождение и взросление сына, ни за то, что я забывал про их дни рождения, ни за мою сумасшедшую идею с бессмертием… – пауза. – Говорила, что за такими как я – будущее. Святая женщина. Я не был её достоин никогда.

– Там же что-то жуткое случилось? Снова… Если хочешь – можешь не рассказывать.

– Не «случилось». Я их убил. Сам, – пауза, говорит тише. – Война уже закончилась, но правительство любило работу на опережение, потому разработки в области оружия не останавливались. Когда я в очередной раз подписывал документы на испытания нового состава массового уничтожения, исследованиями которых я всё ещё заведовал как глава отдела, то я просто поставил подпись. Не читая. Был слишком занят основными исследованиями. А в бумагах как полигон была прописана уже жилая область Германии, где и находился мой дом. Когда я узнал об этом – было уже поздно, испытания показали очень хороший КПД, уничтожив 6 тысяч человек в течении 4 секунд.

– Твою ма-а-ать… на своих людях?!

– Ну вот так, – печально улыбнулся. – Как ты понимаешь – в те времена, я не почувствовал горя. Просто остался работать и жить в лаборатории. Я осознал, что меня больше ничего не сдерживает, и наука стала мне полноценным домом. Я начал активно изучать генетику и постепенно развивал свои способности. Мне удалось посредством вмешательства изменить извне скорость обмена веществ, что дало мне повышенную регенерацию. Методом постоянных проб и ошибок и ценой сотен жизней я добился устранения гена старения из ДНК и мой организм перестал изнашиваться и стареть. Да, много времени мне приходилось исправлять побочные эффекты от вводимых инъекций, а также добиваться способа сделать изменения постоянными и не требующими новых доз. И самое важное – у меня всегда было два варианта состава – свой, полноценный, и экземпляр на показ. Не мог же я этим идиотам отдать такие способности, – тихо смеётся. – Я не нацист, я Учёный. Сумасшедший, конечно, но всё же. Врач, в конце концов. Они и так умудрились уничтожить абсолютно всё, не имея таких разработок.

– Так… а как ты попал к нам?

– Вот этого я не понимаю до сих пор. И был бы рад найти объяснение. Я искал новое место для расширения лаборатории. Мне пришло анонимное сообщение, что в одном из заводских зданий ликвидировано предприятие и пустует целое здание. Большое, с хорошей вентиляцией. Как ты понимаешь – это и было то самое здание, в котором я сейчас живу. И в одном из помещений я нашёл портал. Дверной проём с ярким белым светом. Двери там не было. Я вошёл туда совершенно не задумываясь, и вышел в Гостиную. Там нашлись первые трое жителей, помню, они играли в карты и пили вино. Напугал их, – тихо смеётся, – они наперебой стали рассказывать о себе, об этом месте, о том, как сами попали в Квартиру, и это всё очень меня заинтересовало. Предчувствовал гряду новых экспериментов, – улыбается, смущённо отводит глаза. – Да, я действительно хотел пустить всех под нож, не кори меня, мне самому сейчас стыдно за это. Дверь я поставил уже сам, сделав её открывающейся только изнутри. А в последствии – и для тебя.

– Ты рад, что так получилось?

– Безмерно. Вы вылечили меня, – положил руки на плечи интервьюера, – вы подобрали и поставили на место мозг, выпавший где-то на пути к безумству. Не случись эта встреча – страшно представить, что бы я тут наворотил в конце концов, – пауза, тише. – Спасибо, Кристеллина.

– О, ты помнишь…

– Я всё помню, это часть моего мутированного тела, – тихо смеётся. – И да… Извини меня за ту жёсткость в прошлом. Это не…

– Не надо, Макс. Мне это было нужно тогда. Спасибо тебе за всё.

– Не за что, Meine Liebe, – поцеловал интервьюера в лоб. – Вы – моя семья. Нет ничего… важнее семьи.

Эпизод 39. Лазанья

– Все будут? Это быстро…

Жильцы кучно сидели на Кухне и с восторгом наблюдали за действом. Совершенно неузнаваемый на вид Макс готовил им ужин. А немец тем временем продолжал рассказывать о своих приключениях, не обращая внимания на все эти взгляды.

–…так вот и получилось, что меня не поддержал вообще никто. Даже из преданных, как мне казалось, коллег, – он зажевал кусочек моркови. – Ну и мне… больфе нисиво не офталофь… как пойфи профив всех.

Мужчина неаккуратно нашинковал овощи, периодически попадая ножом по пальцам, ранки на которых затягивались мгновенно, из них даже кровь не успевала выступить. Макс небрежно высыпал овощи на раскаленную сковороду.

– Я не особо боялся, хотя, нет… Признаюсь, перенервничал не на шутку. Но самое главное же начать, а потом уже… Не сойти с ума окончательно! – он вдруг очень громогласно рассмеялся, от чего все вздрогнули.

Никто не смел перебивать Учёного. Все немного нервозно улыбались, изредка переглядываясь. Даже Мэлвон сидел тихо и с восхищением разглядывал Макса и его новый облик. От прежнего стиля не осталось и следа. Мужчина был одет в некогда белый затасканный свитер с горлом. Сейчас это была серая дырявая тряпка с дырами и торчащими нитками, перепачканная запекшейся кровью и сажей. Вместо отутюженных кашемировых брюк теперь были солдатские карго цвета хаки, тоже затасканные и грязные. Прежними были только сапоги, но они больше не блестели лаком, а были сплошь сбитыми, смятыми и тоже с пулевыми отверстиями. На плечах и бедре Макса чернели портупеи с пустыми кобурами.

Макс почесал растрёпанную белую голову, вспоминая порядок готовки, поправил закатанные рукава свитера и продолжил.

– Так вот! Я довольно быстро стал условным врагом народа. Мою физиономию можно было увидеть на всех постерах и экранах по всей стране. А условным – потому что народу в действительности было тогда безразлично, кто этот враг. Но всё-таки я очень быстро нашёл подпольное сообщество, местное сопротивление. Очень слабое, буквально около десятка человек с дефицитом всех ресурсов. Но всё же они не сдавались. Они естественно с порога пальнули мне в голову с маузера. А вот когда я вста-а-а-ал… – он снова громко рассмеялся, заливисто и зажмуриваясь. – Вот тогда они меня выслушали!

Крисс толкнула в бок Рихтора и шепнула на ухо:

– Вообще не помню, чтобы он готовил еду.

– Я тоже, – кивнул гоблин, – стоит ли это есть?

– Тихо, – шикнула на них Лилиан, – не злите его…

– Да я не злюсь, что ты, родная, – с улыбкой отозвался Макс, который прекрасно улавливал шёпот даже в шуме кухонной утвари. – Я был вынужден научиться готовить. И не только готовить. Но обо всём по-порядку. Так вот, о чём я? Таким образом, это сообщество и стало отправной точкой моих приключений. Сопротивление нужно было расширять. Мы начали вытаскивать из тюрем подопытных, что для меня вообще проблемой не было: я все эти места знаю как свои пять пальцев. Казалось бы, что могло пойти не так? А проблема состояла в том, что большинство этих людей обрабатывали сывороткой подчинения. По доброй воле на эксперименты уже не шёл практически никто, всех гнали шокерами и стволами. Сыворотка была временной, чтоб сохранить чистоту эксперимента, но чтоб минимизировать уход за биоматериалом. И потому эти люди противоборствовали своему спасению, – он поморщился. – Они кидались с кулаками, поднимали тревогу, кидались из окон на верную смерть, ох… Нужно было не просто их вытащить из-за решётки, а ещё выдержать их некоторое время, пока эффект препарата не выветрится. И это время не всегда у нас было. И антидота мы не раздобыли, к сожалению, никак не получалось. Нет, я мог бы, но там была велика вероятность попасть в плен, а это всё. Без поддержки эти ребята не справились бы. Так что время от времени нам приходилось устранять спасённых людей, что тяжело переносилось нами всеми. Там встречались знакомые лица, друзья и даже родственники.

Макс поставил противень в духовку и принялся вытирать всё что запачкал. Готовил он действительно быстро и уверенно, но очень неаккуратно, то и дело роняя и просыпая ингредиенты, что его самого совершенно не смущало. Собрав всё и вытерев начисто поверхности, он подошёл к старинной кофе-машине и налил себе чёрный кофе, не поднимая глаз на слушателей.

– А потом мы начали спасать детей. Просто целыми корпусами. Вот где был настоящий ужас. Перепуганные, тощие, слабые, обритые наголо все. Тут были уже разные варианты: и дети военнопленных; и дети ЭКО, рожденные и выращенные специально для экспериментов; и дети своих граждан, отнятые у них силой; и просто отданные на растерзание отпрыски… от подростка до младенца, – немец грузно сел на стул у плиты и закурил, смотря в никуда. – Когда я работал в лаборатории, я не ставил эксперименты на детях. Они действительно не подходили по параметрам, и я очень этому рад. Не знаю, смог бы я… даже не хочу знать.

В помещении повисла гробовая тишина. Макс сидел, уронив голову вниз. Он изрядно помрачнел и молча курил, как будто отключившись от внешнего мира. Соседи боялись нарушить эту тишину и выжидали, когда мужчина сам придёт в себя. Время всё шло, и первым не выдержал Мэлвон.

– А что потом?! – на него тут же все шикнули.

Макс вздрогнул, очнулся и улыбнулся жителям Квартиры. Он допил кофе одним глотком и встал.

– Извините. Так вот! После всего увиденного мне пришла в голову гениальная идея! Что ж, раз всё равно всё сообщество прогнило изнутри, все верхушки окружили себя незаслуженными благами, а граждане не хотят бороться за свои жизни, то самым рациональным будет разрушить этот мир до основания и построить заново! – он стоял, широко улыбаясь с горящими радостью глазами.

– И ты… что? – неуверенно спросила Крисс.

– Я подорвал все ядерные заряды! – весело ответил он, глупо похихикав. – Как в «Терминаторе», да-да! Я заморочился и запустил все ядерные бомбы одновременно! И они уничтожили всех! Ну тех, кто в бомбоубежище не успел спуститься, разумеется.

Все замерли. Макс посмеивался, как умалишённый, и оглядывал ошарашенные лица.

– ЧО??!! – первым вскочил гоблин.

– Так вот… что гремело тогда, – задумчиво проговорила Лилиан.

– Ты устроил войну, – тихо подумала вслух Крисс, – прямо настоящую ядерную войну.

– Да, к сожалению, – Макс пожал плечами и проверил духовку. – Сейчас у нас ядерная зима. В общей сложности я спас порядка пяти-шести сотен взрослых и около полутора тысяч детей. Настраиваем новый быт. В среднем я работаю где-то за десятерых человек, благо у меня нет жёсткой необходимости есть и спать. Я там и рабочий, и инженер, и охранник, и учитель, и повар, и нянька, и врач, в конце концов… но я очень доволен!

Немец непривычно живо улыбался, сверкая ровными белыми зубами. Он выключил плиту и голыми руками достал пышущий жаром противень из духовки. Поставив перед друзьями румяную ароматную лазанью, он победно посмотрел в их лица.

– Фирменное. Первое, что приготовил сам. Кушайте, – он опёрся на рабочий кухонный стол спиной, снова закурив.

Соседи с аппетитом ужинали. Макс с неприкрытой радостью и гордостью наблюдал за тем, как охотно они едят приготовленный им ужин, нахваливая его внезапный кулинарный талант. Сам он есть отказался, потому что голода как потребности всё равно не испытывал.

– А что, ты не ешь вообще? – спросил Рихтор.

– Я пью воду, – миролюбиво отозвался немец, – мне достаточно.

– Только воду? – удивился Винсент. – Простую?

– Да, я способен усвоить всё необходимое из простой воды. Если она минеральная – то вообще сказочно.