Дневник Ребенка

– А давайте Девочке отнесём! – вдруг предложил Мэлвон. – Угостим её.

– Хорошо, я отнесу, – кивнула Крисс, но мальчишка тут же замахал руками.

– Да я сам отнесу! Я знаю, как к ней пройти!

– В смысле? – опешила Крисс, а остальные даже остановили трапезу и повернули головы на мальчика.

– Я нашёл лазейку! – гордо сообщил он. – Я уже проверял! Этот бешеный робот чуть меня не угрохал, конечно, но я его обезвредил! С большим трудом, но смог! А Девочка такая милая, такая стесняша, уи-и-и! Спряталась от меня!

Мэл весело затопал ногами по полу и зажевал ещё один кусочек лазаньи.

– Ты ох*ел? – в лоб спросил гоблин.

– Ой, да я просто посмо…

Внезапно Макс рывком вытянул пацана из-за стола и отошёл с ним на несколько шагов в сторону. С совершенно спокойным, каменным выражением лица он крутанул рыжую голову вокруг тела. Послышался отрывистый треск костей. Немец провернул голову ещё на 360 градусов, ему в лицо брызнула алая кровь. После третьего поворота под очень неприятные звуки голова отделилась от туловища. Макс с пинка открыл дверь в Гостиную и швырнул сначала тело.

– К ней нельзя. В следующий раз – перекручу в фарш, – тихо сказал он голове Мэлвона и выбросил её в Гостиную, после чего захлопнул дверь.

Мужчина вытер лицо рукавом свитера, больше размазав кровь по нему и, медленно подойдя к столу, занял стул Мэлвона, между Крисс и Измой. Он снова улыбался, немного виновато смотря на друзей и неловко теребя в руках столовый нож, попавшийся под руку. Изма стала заботливо оттирать щёку немца салфеткой, в надежде убрать пугающую всех кровь. Он довольно сощурился и не сопротивлялся.

– Ты потрясающий17, – первой нарушила тишину Лилиан, улыбаясь ему хитрой улыбкой.

Немец застенчиво опустил лохматую седую голову, неуверенно пожав печами и продолжая вертеть в руках нож. Крисс вдруг обняла Учёного за корпус, прижавшись лицом к видавшему виды свитеру. Макс аккуратно обнял её в ответ и нежно поцеловал в макушку.

– Спасибо, что вернулся, – прошептала Крисс.

Он кивнул и прижал её к себе чуть сильнее. Все продолжили неспешно ужинать в свете оранжево-белой Кухни.

Эпизод 40. Спичка

– Это ты чо делаешь?

Желтоглазый гоблин проснулся от странного шума и свесился с гамака, нервно накручивая хвостом в воздухе. Буквально минуту назад Хозяйка материализовалась посреди Гостиной и стояла по центру, не двигаясь. Она молча смотрела в ночной «потолок», куда-то мимо гоблина. Её облик был каким-то прозрачным, призрачным. Вокруг было непривычно тепло, как будто Камин снова горел. Но Камина по-прежнему не было. Рихтор вновь обратился к подруге.

– Эй, Крисс, чо происходит-то?

Крисс по-прежнему не реагировала. Она медленно закрыла глаза. Её тело стало ещё более прозрачным и, будто бы начало светиться изнутри. Гоблин нахмурился. Ему стало открыто боязно спускаться вниз, но оставлять происходящее в Квартире без внимания – это огромная глупость. Он прикидывал, кого нужно вытащить на помощь, и между делом вновь спросил.

– Кри-и-исс! За-а-а-ая! Отве-е-еть…

Внезапно поднялась Айна. Она шаркающей походкой подошла к светящемуся облику и стала ходить вокруг Хозяйки, приговаривая что-то на своём языке. Крисс всё больше наполнялась светом, озаряя помещение мягким солнечным сиянием. В какой-то момент свет полился прямо из тела Крисс, подобно жидкости, густой и прозрачной как светлый горный мёд. Гостиная наполнилась запахом плодовых деревьев и свежестью горных склонов.

Рих боялся пошевелиться. Он редко пересекался с Айной, даже реже чем с Шико. И он боялся её до ужаса. Он понимал, что Шаман не причинит ему вреда, но сама её неясная таинственная суть напрягала его. Поэтому сейчас он остерегался, что старуха заметит его присутствие. Он примерялся, куда бы ему спрятаться и сделать это максимально быстро. Ведь Айна, по его наблюдениям, была не такой уж и глухой, и уж точно не была слепой. Рихтор вынул из ворота футболки кинжал и очень осторожно очертил круглый портал, ведущий прямиком на Кухню, поджимая губы от искрения краёв червоточины.

– Останься…

Он вздрогнул и медленно обернулся. Айна смотрела прямиком на него, глаза в глаза. Она одарила его тяжёлым, неясным в намерениях взглядом и вернулась к своему обряду. Свет всё лился потоками, медленно заполняя помещение. Пол не впитывал странный жидкий свет, а он в свою очередь проникал во все щели и трещины, заполняя их яркими мерцающими нитями. Трещины в стенах жадно втягивали оранжевую «жидкость», излучая золото. Волны энергии временами захлёстывали собой мебель, как морской прибой, скатываясь с неё обратно без следа. Гоблин так засмотрелся на весь этот танец, что не заметил, как перевесил с края гамака, и ему ничего не оставалось как спрыгнуть вниз. Он спланировал на богатое кресло Лилиан и забрался на верх его спинки. Подождав ещё немного, он наконец спросил.

– Тогда я хочу знать, что происходит, – его голос открыто дрожал.

– Рождается огонь, – ответила старуха и остановилась напротив Крисс, лицом к лицу.

– А это что такое? – спросил гоблин, указывая на льющийся из Крисс свет. – Это безопасно вообще?

Айна самозабвенно продолжала обряд. Рих цокнул языком и нерешительно дотронулся до потоков энергии. «Жидкость» оказалась неосязаемой, но очень тёплой и влажной, как воздух в бане. Набрать её в руку тоже не получилось. Но не кислота и не лава, уже хорошо, мысленно рассудил гоблин.

– А мне-то что делать? – спросил он больше у самого себя.

Свет продолжал литься из Хозяйки, а её тело продолжало «разгораться». И чем ярче «горела» Крисс, тем сильнее бил из неё поток световой энергии. Рихтор нервничал, глядя как потоки жидкого оранжевого сияния заполняют Гостиную. Уровень «воды» уже доходил Айне до пояса. Когда свет подступил к верху спинки кресла, гоблин в три прыжка запрыгнул обратно в гамак, в надежде, что до «потолка» всё это великолепие не доберётся. Он принялся открывать портал, как вдруг внизу что-то глухо хлопнуло. Гоблин даже не успел оглянуться, как его волной накрыл быстрый поток золотого солнечного света. «Жидкость» мгновенно заполнила Гостиную и ударила в Небо.

Гоблин должен был испугаться, но… не смог. Тёплая субстанция обволакивала и грела всё тело целиком. Никуда не хотелось сбегать. Наконец-то. Небо озарилось ярким слепящим светом, как в солнечный и безоблачный день. Пространство вокруг преображалось. По стенам вдруг прорезались десятки окон самой разной формы и размера, и во всех них было Небо. Мебель в Гостиной обновилась, став светлой и чистой, будто действительно новой. Трещины в стенах окончательно заросли и исчезли, будто их и не бывало. Все эти перемены не пугали маленького боязливого прихвостня, он принял их на удивление спокойно и даже радостно. Зелёный лишь любовался происходящим, расслаблено лёжа в гамаке. Гоблин вдруг помахал кому-то перед собой. На него с Неба смотрело огромное как мир Солнце.

Волны постепенно уходили, неспешно и осторожно. Окна в стенах остались, как и обновленная мебель внизу. Небо вновь стало ночным и звёздным, заливая помещение контрастным лунным светом. Фигура Крисс по кусочкам растворялась в воздухе, как бывает, когда она засыпает в Квартире. Прозрачная фигура осыпалась по краям, становясь всё меньше и меньше, пока не остался маленький яркий огонёк. Айна осторожно протянула руку к нему и достала из него Спичку. Тёплый оранжевый огонек радостно освещал удовлетворенное лицо старухи.

– Спичка? – тихо вопросил гоблин.

– Огонь, – хрипло ответила Шаман, – огонь снова есть.

– Значит и Камин будет? – оживился Рихтор.

Она неспешной походкой двинулась к Пещере, вновь ничего не ответив. Рихтор спустился вниз и осмотрел обновленную Гостиную. Он потрогал диван, кресла, книги на стеллаже, всё было таким же, но будто после тщательной чистки. Двери тоже выглядели как в самый первый день своего появления. Получается, это была чистка, и она прошла как нельзя успешнее. Пахло сосновым лесом.

Он хмыкнул и двинулся к своей комнате, но не нашёл её. На месте обшарпанной зелёной двери из общежития стояла другая: кривая ржавая чугунная дверь с окошком из как попало приваренных прутьев. Гоблин неуверенно дёрнул за ручку. Дверь со скрипом распахнулась, но за ней не было привычной захламленной комнаты. Дверь вела в узкий тоннель с кривыми перекрытиями и покосившимся потолком, освещённый уродливыми фонарями из палок и смолёной ткани. Спустя всего доли секунды Рихтор узнал это место и резко захлопнул дверь. Он прижался к ней спиной, с бешено колотящимся сердцем, в глазах резко потемнело от паники.

– Нет… нет-нет-нет… я не готов, – бормотал он под нос, оседая на Пол.

Интервью: Прищелец

– Привет, родная.

– Здравствуйте! Проходите, – восторженно смотрит. – Вы и у МЕНЯ будете брать интервью?! Правда?!

– Ну, конечно, милая! Ты же тоже здесь живёшь. У тебя по-прежнему мило.

– Спасибо! Вам удобно? Может чаю? – мельтешит, суетится.

– Нет-нет, не нужно. Сядь пожалуйста. Расскажи мне…

– Я из космоса! – топает ногами на месте, восторженно смотрит. – Точнее… с одного из спутников планеты Марс. С наименьшего из них.

– С которого?

– Его больше нет, – понурила голову. – Раньше у Марса было три спутника. Мы воздвигли на нём исследовательскую станцию. Я на ней родилась и выросла. Мои сородичи так и жили: мы путешествовали по галактике между станциями и занимались сбором информации обо всём вокруг. Изучали различные миры, их особенности там. Мы мирные исследователи, хранители данных о мироздании, – активно кивает. – И таких станций по всем галактикам было бесчисленное множество. И они все были связаны между собой определенными каналами… для вас это примерно, как интернет. Только на весь Космос, – качается взад-вперёд.

– И как сейчас живут твои сородичи?

– Я не знаю, – смотрит в сторону, – я очень много лет не могу связаться ни с одной станцией. Ни с центром. У нас есть родная планета. Была во всяком случае, – вытирает внезапные слезы. – И я не умею настраивать связь такого рода. И Страж не умеет. Но это всё равно, уже столько лет прошло… они бы нашли меня… они бы меня не бросили…

– Милая, всё хорошо. Ты здесь в безопасности.

– Простите, – трёт глаза, прочищает горло. – В общем, мы раса исследователей, да. Наши технологии в сравнении с земными можно назвать превосходящими. Даже, наверное, слишком, – улыбнулась. – Мы идеальны по меркам человека. Мы не стареем, не болеем. Контролируем рождаемость и смертность. Все представители едины и равны. Всё делается на чистой искренности и желании помогать друг другу. Что ещё… у нас вот нет преступности, загрязнения природы и космоса, у нас не бывает войн и внутренних конфликтов. У нас даже валюты нет. Нам не нужно. Мы стремимся… как сказать… делиться своим светом! Мы столько информации собрали уже! – машет руками. – Мы ведь существуем очень давно! Задолго до появления Солнечной системы…

– И у вас нет конкурентов извне?

– Ну… Сложно сказать, – хмурит брови. – Открытых – нет. Мы осознаем, что не все такие дружелюбные. И что не все хотят принимать наши дары. Потому мы изучали и представителей других цивилизаций! Нас неустанно поражает, что большинство иных разумных рас настроено так агрессивно. Нас не раз стремились завоевать, поработить, уничтожить, – печально качает головой. – Это так глупо и неразумно. А потому мы не спешили дарить наши знания всем подряд. Долгое время мы изучали прошлое этих миров, чтоб лучше понимать их и всё-таки постараться уладить всё мирным путём.

– Прошлое? Вы изучали архивы? Или прямо путешествовали во времени?

– Да! Мы путешественники во времени! – активно кивает, улыбается. – Мы умели отправлять своих в определенные временные отрезки времени, согласно которым пространственное положение небесных тел совпадает с текущим! И при этом мы там были чем-то вроде проекции, совершенно не взаимодействующей с окружением, а потому мы абсолютно не вмешивались в события. Чистое наблюдение и фиксация происходящего! Так мы исследовали найденный мир, его становление и развитие, специфику роста. Мы видели, как формировались обычаи и традиции, как цивилизация пришла к тому или иному результату и что на это повлияло! Это так увлекательно! – активно кивает.

– Ты ведь этим и занималась, да?

– Да! Я путешественник по мирам! – звонко смеётся. – Это так классно! Я не ныряла в прошлое, моя исследовательская работа происходила в настоящем времени. У меня была своя направленность, я должна была изучать срез личности расы. Психологические аспекты. Мироощущение представителей цивилизации. Ну, – хмурит брови, – это чем они живут, какие у них ценности, что они не признают. Такое вот. В моей специфике никак было без личного контакта, а потому у меня был камуфляж для общения, особенность которого была в том, что люди не запоминали меня! Не откладывался у них в памяти контакт! Так интересно разговаривать с этими существами! – смеётся.

– А язык?

– Транслирование образов! Ментальный бессловесный разговор! Это очень интересно, правда! – активно кивает.

– И Страж ходил с тобой?

– Разумеется! – смеётся. – Он был приставлен ко мне как телохранитель на случай внезапной агрессии изучаемого объекта. К сожалению, иногда было нужно. Мы ведь не бессмертны, – поджимает губы, – нам нужно себя защищать! Стражи специально под эти цели и создавались! Они даже имели уникальные черты, локально для каждого исследователя. Например, – произносит странный набор звуков, похожий на музыку, – имел Стража на четырёх ногах – внешне как собака или волк. Транспортный! Некоторые имели Стражей как целый дом! Передвижной корабль с самоосознанием! Но… они все считались вещами. И сами Стражи считали себя вещами, так уж они были запрограммированы. А я… не могу так. Он ведь рискует ради меня! Он меня защищает! – решительно смотрит. – Нельзя так… Он заслужил… тепла… любви…

– Он тебе как старший брат?

– Наверное, да, – пожимает плечами. – Я не знаю, что такое семья в вашем узком понимании. У нас нет семей в привычном вам виде. У нас нет родителей. Мы все родные. Ну… нет, – смутилась, – я не про это вот… нет… мы братья и сестры! Все! Помните, я говорила про рождаемость? Так вот – мы реплицируемся. Когда кто-то из нас погибает, как правило, из-за внешних факторов, то из базы запрашивается его ДНК и он восстанавливается. Клонируется, если угодно. И порой бывало, никто и не знал, что тот или иной исследователь погибал – копии идеальны. Но это довольно долго происходит, а потому целесообразнее не погибать и защищаться Стражами, – активно кивает.

– А память?

– Общая ментальная база данных. Вся память общая. Это… сложно объяснить. Мы в прямом смысле едины… Но индивидуальны… Ой, я вас сейчас запутаю, – неловко улыбается.

– То есть… единый разум, понимаю примерно. И вы не рожаете?

– Нет… мы способны… к репродукции, – неловко улыбается. – И иногда к ней прибегаем, когда остро не хватает численности. Когда новая станция открывается, например. Потому что у нас строго запрещено иметь более одной копии самого себя. Не знаю почему, никогда не задумывалась. А как проходит репродукция – мне не положено знать. Нет доступа. Молода я слишком. Но технически могу… – неловко улыбнулась. – Я уже на Земле узнала про секс. Наверное, у нас нечто подобное происходит… Интересно, наверное…

– Так сколько тебе лет?

– Я уже и не скажу, – хмурится. – У нас было принято выбирать комфортный для себя возраст, и большинство собратьев были в возрасте от 15 до 25 лет по человеческим меркам. По большому счету… мы вечны, – смеётся, – здесь неуместен вопрос о возрасте, извините.

– Так… так… и как ты оказалась на Земле?

– Ой… это долго рассказывать. Я до сих пор не понимаю, что же такое… Короче! Я была в экспедиции, когда всё произошло. Я уже возвращалась и в какой-то момент перестала получать отклик от родной станции. Я попыталась связаться с другими станциями, но там тоже была тишина в эфире. Даже не сигнал отсутствия подключения или сигнал тревоги, а просто тишина. По прилёту станции просто не было на месте. Вообще. Как будто и не было никогда. Я приземлилась на Марс, там у нас был перевалочный пункт на случай чрезвычайных ситуаций, но он был в таком плачевном состоянии. Рассыпался на глазах. Но коммуникационный центр ещё работал. Я попыталась связаться хоть с кем-то, но не отвечал никто, даже родная планета. Вернуться туда у меня не было возможности, поскольку она находилась в другой галактике, и добраться туда можно было лишь скачками. Но мой энергоблок не был рассчитан на такое количество скачков, а станции, расположенные на пути… ну они не отвечали! – наворачиваются слёзы. – И я не понимаю, что же произошло! Я прождала там в перевалочной станции несколько дней, стараясь понять, что же не так, потому что ни один прибор не сообщал о сбоях… Всё было исправно. И я в итоге оставила сигнал о бедствии и ушла в криогенный сон. Проспала я так… ну, долго… ориентировочно несколько сотен тысяч лет… Проснулась только когда основной энергоблок совсем разрядился.

– Не плачь, милая…

– Ну я не понимаю! – плачет. – Я очнулась и ничего, никаких сообщений…Вообще! Пусто. За столько лет меня никто не нашёл! И похоже, даже не искал! Я просканировала сектор на наличие живых организмов и внезапно оказалось, что Земля уже обитаема. Я достала запасной энергоблок и отправилась её изучать, уже больше от отчаяния. Местные люди были очень примитивны, имели такой узкий спектр восприятия, но внешне были очень похожи на нас. Разве что все очень… разные внешне. Я впервые увидела стариков. И детей. Увидела какие вы… несовершенные. Но при этом очень… интересные.

– А к нам как попала, помнишь?

– Не очень, – успокаивается, – я жила среди людей… несколько сотен лет… изучала их, уже привыкла к их причудам. Видела войну. Видела рассвет и падение цивилизаций. Видела их недалекую сущность, которая не сильно то и менялась от столетия к столетию… А потом я встретила… встретила… – хмурит брови, – я кого-то встретила и… попала в ту белую комнату… вместе со своим кораблем… и Стражем…

– Ну не помнишь и…

– Эй!! Это была… – вскакивает с места в ужасе, – я вспом… это была… была она…

– Кто был?

– ТИХО! – говорит хрипящим многоголосьем, – ЗаМОЛчи! Ты нЕ доЛЖнА ЭтО поМНиТЬ!!! – закрывает рот руками, садится на корточки, молчит.

– Так это она тебя нашла и поймала?

– … – медленно кивает, зажимая рот.

– Понятно. И что же…

– Я всё… Я потом… Простите.

– Интервью окончено.

Эпизод «Братский»

Девочка сидела на постели и печально смотрела на шлюзовую дверь. Ей было скучно и очень хотелось снова отправиться на изучение какого-нибудь мира. Но ей почему-то запретили. Уже даже это стало нельзя. Это вроде как не было домашним арестом, хотя по сути… По сути, её заперли внутри закрытого мира. Жизнь стремительно теряла всякий смысл и наполненность. По словам Хозяйки, это было ради её же блага. «Мир полон опасностей и неприятных вещей, тебе лучше оставаться здесь». Создатель переживала за неё. Или за что-то ещё. Девочке уже было всё равно. У неё в жизни не так много радостей, чтоб спокойно реагировать на потерю ещё одной.

Вздохнув, она открыла в воздухе виртуальный журнал наблюдений, где делала заметки и записывала описания своих приключений. Так же здесь хранилась информация про возможные места путешествий, своего рода картотека миров подсознания различных персон. Каталог интересных людей, простым языком. Каталог был достаточно объёмным, миров было великое множество, но поистине интересными ей казались лишь немногие. Существовало так же несколько мест, куда она регулярно приходила, вновь и вновь. Она оценивала изменения, заносила новую информацию в базу данных, сравнивала состояния, отмечала тенденции, подчёркивала прогресс или регресс. Это было очень увлекательным занятием, завораживающим и гипотетически – бесконечным. Сколько же всего интересного внутри этих смешных человеков, как они похожи и различны одновременно. Как они всю жизнь меняются, в сущности, оставаясь такими же. Вырастают, не взрослея. Взрослеют, минуя детство. Живут в сообществе, мечтая об одиночестве. Скучают по людям, пребывая наедине с собой. Делают то, что призвано делать кем-то до них, ненавидят это, целой толпой ненавидят, но продолжают делать. Убивают друг друга за природные минералы и металлы, которые им и не принадлежат, и которые проще научиться репродуцировать, чем добывать. Обрекают собратьев жить в спартанских условиях, спокойно живя в избытке ресурсов. Забавные инопланетяне. Глупые, наивные. Обречены на вымирание, к сожалению, как и те, что были здесь до них. Но интересное в них есть.

В каталоге были в основном друзья и знакомые Хозяйки. И она относилась к ним с должным почтением и уважением. Особенно к хорошим друзьям Хозяйки. И вот Девочка листала каталог и вдруг остановилась на одном из миров. Это было очень красочное место. Здесь столько всего, сумбурного, смешанного, неупорядоченного, как перепутанные слайды в проекторе. Но всё такое живое, тёплое и вкусное. Взгляд улавливал яркие картины, написанные акварелью или акрилом. На картинах – потрясающие красотой пейзажи, натюрморты, цветы. Мир был полон вкусных блюд, очень красиво поданных, аппетитных, чаще всего – сладких десертов. Мелькали очаровательные поделки с искусственными цветами, такими правдоподобно живыми, что их боязно было брать в руки. Всплывали весёлые настольные игры в узком кругу друзей, длинные прямые дорожки бассейна, звучала музыка из автомобиля. Временами наискосок проносился велосипед, весело шуршащий шинами по асфальту, или мерно проходили лыжи, скрипящие по белому насту среди высоких ровно рассаженных сосен. А вот стоят маленькие аккуратные горшочки с растениями. Кажется, это перцы. Порой перед глазами всплывали сложные, но занимательные цифровые чертежи, обширные ландшафтные 3D-макеты, большой ворох сопроводительной документации, формулы, расчёты. Вот сидит большая красивая собака… Она почему-то отдаёт грустью и некой прозрачностью. А вот забавный рисунок, который Хозяйка рисовала специально для этого человека. Здесь были даже огни ночного города, большого, блестящего, кипящего жизнью. Такого далёкого и желанного. Огромное количество красок, воспоминаний, желаний, эмоций. Всё это перемежалось с капучино в стакане, удобными кедами, песнями в ванной и звонким девичьим смехом.

А ещё здесь были попугаи. Великолепные птицы, летающие повсюду в этом мире, часто пролетая перед самыми глазами, без конца поющие и чирикающие. А внизу носились пышнохвостые белки, шустро прыгая из стороны в сторону и посматривая по сторонам в поисках вкусненького. Животные сновали туда-сюда, играя друг с другом, галдя и мельтеша. Как красиво. Как тепло. Она непроизвольно улыбнулась.

Девочка листала миры дальше и вновь остановилась. Перед глазами предстал другой увлекательный мир. Мрачный, суровый и полный тёмной магии и мистики. Здесь царило позднее средневековье, готическая архитектура замков очаровывала взор, а дикая природа выглядела крайне неприветливо. В городах стояла разруха, царили разбой и болезни. Люди отчаянно боролись за жизнь, тут и там носились жуткие невообразимо уродливые чудовища, на страже лесов стояли грозные человеко-волки, а в сером свинцовом небе метались крылатые кровососущие твари. Без конца слышался звон и грохот орудий, неистовый вой чудищ, истошные вопли людей, дикий рык животных и гул пробирающего до костей ветра, ненадолго прерывающий эту какофонию ужаса.

На фоне всех этих страстей и серо-чёрного пейзажа хорошо вырисовывались три яркие фигуры. Разномастная троица мужчин, совершенно не похожих между собой ничем, кроме ярких светящихся в темноте глаз, без конца поддерживающая весь этот хаос и безумный танец зверств и смерти. Мир переполненный бессмысленной жестокости, страданий и… веселья? И весь этот мрачный мир, со всеми его ужасами и трагедией конца, лежал в широких ладонях хорошего мальчишки. Простого школьника, весёлого озорника, любящего свою семью, вкусно поесть и мечтающего изменить мир. Хотя бы тот, что вокруг него. Как любопытно.

Она продолжила листать каталог. Картины сменяли одна другую, большая их часть была не очень занимательной, порой – откровенно скучной, а некоторые миры даже принадлежали ушедшим из жизни главы Квартиры людям. Самые печальные или самые пустые, как правило. Но никакие миры никогда не удалялись из каталога. Даже опустевшие. Все миры были здесь, перед глазами, даже спустя долгие годы.

И вот она пролистала до очередного странного мира. Совсем нового и крохотного на первый взгляд. Здесь было только фойе. Комната ожидания, лобби для гостей. Простая скромная опрятная и светлая комната. В ней стояла пара непретенциозных кресел и низкий журнальный столик. По стенам ровными рядами развешаны застеклённые рамки с различными материалами информационного и развлекательного характера: чертежи планов помещения, схемы различных устройств, подробные колонки статей с картинками и без, отпечатанные мелким бисерным шрифтом, коллажи с фотографиями, нотные листы с записанными от руки мелодиями и многое другое. Очень много информации, самой разной, подробной и очень интересной. На журнальном столике лежало несколько неприметных и вряд ли имеющих отношение друг к другу предметов. Крепкая самодельная рогатка на руку взрослого, бронзовая медаль за заслуги в каком-то боевом состязании и опросники с вариантами ответов, уже заполненные преимущественно ошибочно, о чём говорили низкие оценки, выведенные красным шрифтом наверху листа.