Вальс бывших любовников

– Я же сказала – продавец моя давняя знакомая, я часто заказываю через нее нужные мне для работы ткани, фурнитуру, нитки. Мне не составило труда разговорить ее, – улыбнулась Элина Валентиновна. – Я даже привезла вам небольшой кусочек, – она открыла сумочку и вынула пакет, в котором Лена увидела черно-белый клетчатый кусочек материала размером с половинку носового платка. – В магазине принято помещать образцы в специальный альбом, записывая артикул и дату поступления, чтобы при необходимости можно было заказывать закончившуюся ткань. Я уверена, что Алексею не составит труда доказать, что два из трех платьев сшиты именно из этой ткани.

– Да, я в нем не сомневаюсь, – пробормотала пораженная Лена. – А как вы определили, что одно из платьев старое?

– Ну если бы я могла посмотреть на них поближе, то сказала бы более точно. Однако и на снимках видно, что лекало другое, и вырез горловины чуть иной, и форма юбки. Два совершенно одинаковых, а вот третье отличается.

– Я могу привлечь вас как эксперта? Дадите официальное заключение?

– Разумеется, – пожала плечами Элина Валентиновна. – По секрету скажу – Алексей очень переживал, что не увидел этих отличий сам, мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто он халатно отнесся к своим обязанностям.

– Да что вы! У меня и мысли такой не было, я не первый день с Алексеем Никитичем работаю, – заверила Лена. – Но ваше заключение будет очень кстати.

– Хорошо, но мне для этого нужно в лабораторию к мужу.

– Конечно. Я вам сейчас машину служебную дам, вас отвезут. Огромное спасибо, Элина Валентиновна!

Проводив супругу Николаева до машины, Лена задержалась на крыльце и, отойдя в сторону, чтобы не мешать входившим и выходившим, подставила лицо невесть откуда взявшемуся вдруг солнцу.

«Постояла бы такая погода в выходные, – подумала она. – Можно было с Филиппом в лес съездить, погулять… Мы давно никуда не выбирались, вон даже в кино вчера сходить, как люди, не смогли».

Мысли ее опять свернули к застопорившемуся делу. Допрашивать Славогородского нельзя, версию с платьем его матери придется пока отложить.

Начинать разрабатывать Голицына? Но пока Лена не могла придумать, с чем приехать к Павлу.

Книга? Ну и что.

«Надо связи попробовать поискать, – лениво думала она, совершенно не испытывая желания возвращаться в душный кабинет и опять оказываться один на один с множеством безответных вопросов. – Вдруг он с кем-то из убитых пересекался…»

И тут в памяти вдруг всплыл эпизод из просмотренного видео Инги Колосовой – девушка мельком показывала книжные полки, и там – Лена могла поклясться – было несколько книг Голицына, их обложки Крошина знала хорошо.

Почти бегом она вернулась в кабинет, зашла в интернет и отыскала канал Инги, просмотрела список просмотренных видео и нашла то, в котором ей померещились книги Павла.

Запустив ролик, Лена внимательно смотрела его, боясь пропустить момент, чтобы нажать на паузу. И ей удалось сделать это как раз в ту секунду, когда в объектив камеры попали книжные полки. Сделав скрин картинки, Лена вывела его на печать и, взяв лист, подошла к окну, чтобы лучше рассмотреть изображение.

– Ну, вот же они, конечно! – Знакомые обложки нашлись, Лена вернулась к столу и, взяв карандаш, обвела книги на снимке. – Поеду к матери убитой, расспрошу.

– Ой, что вы! Да Инга была очарована этим писателем! – Моложавая, ухоженная мать Колосовой поднялась с дивана и быстро вышла из комнаты, вернувшись через несколько минут со стопкой книг и небольшим альбомом с фотографиями.

Положив все это на стол перед Леной, она вернулась на диван и тяжело вздохнула:

– Инга не пропускала ни одной встречи, у них был фан-клуб, человек десять-пятнадцать, в основном девочки и женщины. И Голицын иногда приходил к ним в кафе, где они собирались. Там фотографии, автографы… У Инги даже был его мобильный телефон, но она никогда не злоупотребляла…

– А Голицын сам ей звонил? – Лена взяла альбом и, открыв, тут же увидела улыбающегося Павла, а рядом с ним – Ингу, прильнувшую к писателю.

– Этого я не знаю, а она не говорила. Но он никогда не отказывался прийти на встречу, если девочки его приглашали. У них такая драма была, когда Голицын уехал в Москву… – женщина покачала головой. – Я еще удивлялась – ну что такого, сейчас ведь век интернета, можно встречи проводить онлайн. Но Инга говорила, что это никогда не заменит живого общения. Зато уж когда он решил вернуться… Они праздник устроили, наряжались, Инга всем прически делала, кто-то плакаты рисовал – в общем, кумир вернулся. Это кажется смешным, наверное… Я, например, не очень понимала такую увлеченность, хотя книги некоторые мне нравятся. Но ведь одно дело – книги, а совсем другое – сам писатель. А Инга буквально цитировала его, взахлеб просто…

– А вы не думали, что у них мог быть роман? – спросила Лена, и женщина возмущенно замахала руками:

– Да что вы! Нет, конечно! Это было чисто платоническое увлечение. Молодая девушка любит творчество писателя, а тут еще выпал шанс познакомиться лично… Конечно, она была счастлива, но чтобы что-то серьезное… нет.

– Можно, я возьму вот этот снимок? – Лена вытащила из альбома фотографию, на обороте которой красной пастой было написано «Моему ангелу Инге от благодарного автора» и стояла размашистая подпись Голицына. – Я верну через несколько дней.

– Возьмите, если нужно. Вы знаете, а Павел приходил ко мне, когда узнал… – вдруг сказала женщина. – Он был очень расстроен, предлагал помощь, но… чем, как он мог помочь? Когда все уже случилось… – она всхлипнула. – Неужели этого ублюдка не найдут? Ну нельзя ведь, чтобы такие преступления оставались без наказания, правда? – Она с надеждой посмотрела на Лену. – Ведь должна же быть справедливость…

– Обязательно будет. – Лена встала. – Мне пора. Спасибо, Светлана Петровна, вы мне очень помогли. Фото я обязательно верну.

Выйдя из подъезда. Лена покрутила снимок в руках и сунула в сумку, висевшую на плече. Теперь у нее был повод навестить Голицына.

Паровозников не брал трубку, Лена набирала номер снова и снова до тех пор, пока не услышала сонное:

– Слушаю…

– Ты что, спишь посреди рабочего дня?! – изумилась она, но тут же вспомнила утренний измученный вид оперативника и немного сбавила тон: – Андрей, ты мне очень нужен.

– Что стряслось? – Голос майора сделался чуть более бодрым, Лена услышала, как заскрипели пружины – видимо, встал со своего ложа.

– Надо бы к Голицыну прокатиться, я тут кое-что интересное откопала. Ты сейчас где?

– Тебе официальную версию или ту, что ближе к правде?

– Вторую.

– Я дома. Мотался тут в районе и не удержался от соблазна, третью ночь ведь толком не сплю, уже соображаю плохо, – пожаловался он. – Давай прямо у дома Голицына встретимся, чтобы я через весь город не мотался.

– Хорошо, – вздохнула Лена, понимая, что рабочий день опять затянется до ночи.

Жилой комплекс «Патио» представлял собой большую территорию-колодец, образованную из четырех высотных домов. Первые этажи были отданы под объекты необходимой для жизни инфраструктуры, и теперь владельцы квартир в этом доме имели возможность получать все услуги, не покидая окрестностей. Имелась в комплексе и большая подземная парковка, на въезд в которую Лена сразу обратила внимание – он располагался таким образом, что машины не попадали внутрь двора, а въезжали и выезжали сразу на проспект.

– А давай-ка сперва охрану парковки допросим, – сказал стоявший рядом с ней Андрей. Он тоже смотрел в стороны въезда и, похоже, уловил ход Лениных мыслей.

– Да, идем. Голицын все равно не ждет нас раньше, чем через час, я с ним созвонилась.

– Да? И как он отреагировал?

Лена пожала плечами:

– Ну голос не изменился, особого удивления тоже не выказал. Я не стала ему тему разговора обозначать, сказала просто, что мне нужно поговорить.

Паровозников фыркнул:

– Возомнил, поди, что ты одумалась.

– Андрей! – Лена остановилась и резко развернулась к шедшему следом майору. – Я ведь просила тебя – прекрати. Ну невозможно стало работать!

Он только отмахнулся:

– Ой, да ладно! – И, обогнув Крошину, спустился по пологому съезду вниз. – Смотри, тут шлагбаума нет, но есть автоматические ворота, которые сверху вниз закрываются, как жалюзи, – он задрал голову и показал пальцем куда-то вверх. – Выходит, что до какого-то определенного времени парковка открыта, любой может попасть, а на ночь опускают эту фигню, и тогда только охранника будить. Это хорошо…

Охранник, высокий широкоплечий мужчина в песочного цвета комбинезоне с ярко-оранжевыми нашивками на рукавах и брючинах, уже спешил к ним откуда-то из глубины парковки, оказавшейся просто огромной и практически пустой:

– Вы к кому, граждане? Заблудились?

– Нет, – Лена вынула удостоверение. – Старший следователь Крошина Елена Денисовна.

– Майор Паровозников, – ткнул свои «корки» почти в самое лицо охранника Андрей.

– Квачков Борис Петрович, работаю тут охранником. А… вы что-то хотели?

– Да, у нас есть несколько вопросов, – сказала Лена. – Скажите, вы знакомы с Павлом Владимировичем Голицыным?

– Это с писателем-то? – почему-то часто моргая, переспросил Квачков. – Ну, как – знаком… Он живет тут, машину паркует, здрасьте – до свидания… такое… А что? Он что-то натворил?

– Почему сразу натворил… Вы какой-то учет ведете – кто во сколько заехал или выехал например?

– А зачем? У нас всюду камеры.

– Сколько хранится видеоматериал? – вмешался Андрей, и Квачков повернулся к нему:

– Владелец комплекса требует, чтобы полгода…

– А по факту?

– По факту, как когда… Пока вроде не удаляли ничего с января этого года.

– Прекрасно. Нам бы посмотреть записи по конкретным числам, – Андрей вынул блокнот.

– А санкция? – вдруг напрягся охранник, и Паровозников, который был выше его на голову, угрожающе придвинулся ближе:

– Давай-ка, друг, пока в добровольном порядке. Мы же не под протокол беседуем. А можем и под него… и ведь если я задамся целью, то наверняка найду в твоей богадельне кучу разных нарушений – правда? Как, например, «левые» машинки, запущенные на ночь за небольшую плату, верно?

Охранник покраснел:

– Да какие машинки…

– Так что – мне поискать?

– Не надо, – буркнул охранник. – Идемте в конторку.

Лена украдкой показала Паровозникову кулак, и тот отмахнулся. В небольшом помещении, где дежурили охранники, был установлен монитор, на который выводились все установленные на парковке камеры видеонаблюдения. Экран был заполнен небольшими квадратиками, на некоторых виднелись припаркованные машины, на других – только разлинованный пол парковки.

– Мало машин, – заметила Лена.

– Так еще рабочий день не закончился. Вот погодите, через час-полтора тут очередь будет, – объяснил охранник. – Так вам в какие дни нужно?

Андрей назвал дату первого убийства, в марте, и охранник, нацепив очки, принялся щелкать какими-то кнопками.

– Вот! – Он вывел поверх окон новое.

– Вы знаете, какая машина у Голицына? – спросила Лена. – Нам бы ее посмотреть.

– Так вот она, – Квачков показал пальцем на черный внедорожник.

Лена посмотрела в нижний угол экрана, туда, где было время.

– Можно перемотать на вечер? Где-то с десяти часов?

Охранник нажал на кнопку перемотки, и машина Голицына почти сразу исчезла, появившись через какое-то время. С датами в мае и пять дней назад что-то пошло не так. Машины не было ни на одном из кадров. Лена особенно тщательно всматривалась в свежую запись, но нет – парковочное место было пусто, только стаканчик из-под кофе метался, поднимаемый сильным сквозняком.

– Кто дежурил в этот день? – спросила она, отрываясь от экрана.

– Так я и дежурил, – ответил Квачков. – Обход делаю каждый час, вот и тогда ходил… где-то в половине двенадцатого. Не было Голицына, вы же видите – пустая парковка. Он вообще в тот вечер не приезжал домой.

– Понятно. Давайте быстренько оформим ваши показания, – Она достала лист, и Квачков вдруг занервничал:

– Это зачем еще?

– На всякий случай, – угрожающе произнес Андрей.

Оказавшись на улице, Лена поежилась – поднялся сильный ветер, взметавший вверх пыль и тащивший по дорожкам какие-то ветки и мусор. Андрей взял ее за руку и потянул в ближайшую арку:

– Давай-ка быстренько… Ты смотри, какой ветрина, аж с ног валит, – стараясь закрыть Лену собой, пробормотал он. – Какой адрес?

– Корпус два, квартира тридцать семь. Нам туда, – она показала в сторону самого дальнего от них дома.

– Ну конечно! Это же не мог быть вот этот дом, – кивнул Андрей на тот, рядом с которым они стояли. – Вечно все не как у людей…

– Ой, не ворчи, я, между прочим, тоже не высыпаюсь…

– Еще бы… все, молчу! – перехватив ее недовольный взгляд, согласился Андрей. – Ну что – побежали, а то унесет?

Голицын открыл практически сразу, однако сделал шаг назад, увидев, что Лена стоит на пороге не одна:

– Добрый день… – как-то растерянно произнес он. – Проходите… А я думал…

– Ну о чем ты думал, мы еще выясним, – отстраняя Голицына и входя в квартиру первым, сказал Андрей. – Где можем поговорить, пока ордер на обыск привезут?

Лена удивилась, поняв, что он и это успел провернуть, пока она писала протокол допроса Квачкова.

«Наверняка моим именем прикрылся, чтобы Шмелев побыстрее санкцию дал».

– Проходите сюда. – Голицын уже сумел совладать с растерянностью и удивлением и провел Лену в просторную кухню, обставленную белой мебелью. – Помню, ты любила в кухне время проводить, – чуть улыбнулся он, но Лена отрицательно покачала головой:

– Не стоит, Павел Владимирович. – Я не чаю зашла попить, у меня несколько вопросов.

– Я так понял, что не только – раз вы ордер на обыск ждете.

– Можете позвонить адвокату.

– У меня его нет.

– Самое время обзавестись, – заметил Паровозников, оглядывая кухню.

– Это в связи с чем же?

– А сам подумай.

В этот момент в дверь позвонили, и Голицын сделал движение в сторону коридора, однако Андрей остановил его:

– Ты тут посиди, это наверняка ко мне.

– Присаживайтесь, Павел Владимирович, – надевая очки, сказала Лена.

Голицын, тяжело плюхнувшись на табуретку, посмотрел уже не так приветливо:

– Значит, вот как будем играть? Вы следователь, а я кто?

– Выбирайте, – спокойно отозвалась она. – Есть два варианта. В первом вы невиновны, потому честно все рассказываете, я записываю, и мы уходим, даже извинимся напоследок, а во втором вы обвиняемый, молчите либо врете, и тогда после обыска мы все дружно едем оформлять вас в следственный изолятор.

Лицо Голицына вытянулось и побледнело:

– Что?! В каком смысле… обвиняемый, в чем?!

– Я пока не настаиваю на этом определении, Павел Владимирович. Давайте пойдем по порядку. Вам знакома Инга Колосова?

Щека Павла дернулась, он невольно прижал ее ладонью:

– Ах вот в чем дело… Да, я был знаком с Ингой.

– Насколько близким было ваше знакомство?

– Инга была участницей моего читательского фан-клуба, мы довольно часто виделись во время каких-то мероприятий. Но там были и другие женщины и девушки, так что я не могу сказать, что выделял Ингу как-то особо.

Лена вынула из ежедневника фотографию:

– Настолько, что звали ее своим ангелом?

Голицын взял снимок, повертел, пробежал глазами подпись:

– Ну это мелко, Елена Денисовна. Инга просто иногда оказывала мне услугу, вот и все.

– Какую именно?

– Готовила меня к каким-то мероприятиям, делала прическу.

– Колосова была женским мастером и в своем влоге говорила, что никогда не работала с мужскими прическами.

Голицын не растерялся:

– Да, она не работала со стрижками. Но уложить волосы мужчине для мастера ее уровня и таланта не составляло труда. Что тут укладывать? – Он взъерошил короткие волосы и тут же ладонью вернул прическу в прежний вид: – Ну, как? Много надо усилий? А Инга просто делала это более профессионально. Я всегда прибегал к ее услугам, если мне нужно было появиться на публике или на экране.

– И все?

– А что еще? – пожал плечами Голицын. – Ей двадцать два года, у нас было мало общего. И потом… ну, не в моих правилах заводить отношения с фанатками моих книг, понимаете? Зачастую ведь они влюбляются в книжный образ, а потом переносят его на автора, свято веря, что любого героя он пишет с себя.

– Да, особенно это забавно в случае с четырьмя убийствами, да? – заметил вернувшийся Паровозников. – Вот ордер, ознакомьтесь.

– С какими… четырьмя… – даже задохнулся Павел, мельком взглянув на протянутую Андреем бумагу.

– А с теми, что в вашем новом романе так здорово расписаны. В жизни, правда, вышло чуть иначе, но это просто бассейнов не хватило, да? Город-то не настолько велик, как столица нашей родины.

– Что вы несете?! – взревел Голицын, вскакивая, но Паровозников мгновенно выкрутил ему руку, заставив согнуться:

– Вот так. И на место сел, прыгучий. Не вынуждай наручники применять.

– Отпусти… руку… – прохрипел Голицын, покраснев от боли в вывернутом плече.

– Еще раз дернешься – пристегну к батарее, – пообещал Андрей, отпуская руку. – Мы, Елена Денисовна, с понятыми на обыск, да?

– Да. Мы сейчас закончим.

– Мы еще даже не начинали, – тихо произнес Голицын, потирая плечо.

– Ну так не тяните, Павел Владимирович.

– Я не могу понять, чего вы от меня-то хотите? Что за бред по поводу романа?

– Не такой уж бред. И Андрей прав – бассейнов у нас всего два, а вот кинотеатров действительно четыре.

– Ну это вообще ни в какие ворота, – развел руками Голицын и снова поморщился: – У нас теперь разрешены силовые методы допроса?

– Майор Паровозников вас не допрашивал. Где вы были пять дней назад?

– Весь день мотался по делам, ремонт хочу сделать, встречался с прорабом, ездил в магазин за плиткой. Потом приехал домой и на парковке получил по затылку, – буркнул Голицын.

Лена оторвала взгляд от протокола:

– Где?

– Говорю же – на парковке.

– Н-да… а говорили, что не врете. У меня вот совсем другие сведения имеются.

Голицын поморщился:

– Я говорю правду. Пять дней назад на парковке на меня напали. Было это где-то в районе половины двенадцатого, точнее сказать не могу. Я припарковался и вышел из машины, едва успел закрыть ее, как получил удар сзади по шее чем-то тяжелым, даже на ногах не устоял, на колени грохнулся.

– А потом? – Лена смотрела на Павла и не могла понять, говорит ли он на самом деле правду или на ходу выдумывает себе алиби. – Что было потом? Вы потеряли сознание?

– Нет. Я просто упал на колени, и на какое-то мгновение потемнело в глазах, вот и все.

– И что было дальше?

– Услышал, как хлопнула дверь машины, обернулся и увидел, как к выезду с парковки бежит человек в черной куртке с капюшоном и спортивном костюме, а в руках у него сумка.

– Сумка?

– Да. Моя сумка, в которой был ноутбук.

– Послушайте, Павел, – Лена подняла голову от своих записей, – мне кажется, что мы уже проходили это раньше. Помнится, что на вас несколькими годами ранее уже нападали и крали у вас блокнот с набросками нового романа. Вам не кажется, что использовать подобную отговорку второй раз нелепо и даже неприлично?

– Погодите… – Лицо Голицына сделалось растерянным, но всего на пару секунд. – Что вы хотите сказать этим, Елена Денисовна?

– Только то, что уже слышала эту историю – разве что с небольшими нюансами.

– То есть, по-вашему, я вру?

– По-моему, вы вводите меня в заблуждение. На самом деле у вас нет алиби на момент гибели Полины Покровской, и вы решили выдумать историю с нападением.

– Я даже не знаю никакую Покровскую! – дернулся Голицын, но Лена проигнорировала:

– И если мы начнем копать дальше…

– Лена…

– Елена Денисовна, – поправила Крошина, избегая смотреть Павлу в глаза.

– Елена Денисовна, я не могу поверить, что вы это сказали.

– А я сказала. У нас есть показания охранника с парковки, и он утверждает, что в период с половины двенадцатого до одиннадцати сорока он совершал обход территории и не видел ни вас, ни вашей машины, ни соответственно нападения на вас, – Лена вынула лист с протоколом допроса и положила перед Павлом. – Можете ознакомиться.

Голицын взял протокол, пробежал его глазами, отбросил назад и воскликнул:

– Чушь! Ну это же очевидное вранье! Не было никакого охранника в момент, когда я въехал на парковку! Я бы его видел!

– Вы паркуетесь всегда на одном месте?

– Да! – рявкнул Голицын, и Лена поморщилась:

– Не перегибайте с эмоциями, Павел Владимирович.

– Извините, – чуть остыл Голицын. – Да, я паркуюсь на одном месте, за квартирами закреплены пронумерованные площадки, соответствующие номеру квартиры. Моя тридцать седьмая.

– А если на жильцов одной квартиры приходится больше одной машины?

– Тогда к номеру добавляют букву. Я не понимаю, какое это имеет отношение…

– Никакого. Простое любопытство. Итак, вы утверждаете, что около половины двенадцатого ваша машина была припаркована на тридцать седьмом месте подземной парковки?

– Да. Но я не уверен, что это было ровно в половине двенадцатого.

– Я так и сказала – около половины двенадцатого, – кивнула Лена. – Но проблема в том, что охранник четко запомнил время – он совершал обход с одиннадцати тридцати до одиннадцати сорока и не видел ни вашей машины, ни нападения, вы ведь прочитали.

– Он врет, – тоном, не допускающим возражений, заявил Голицын. – Почему вы верите ему, а не мне, Елена Денисовна?

– Да хотя бы потому, Павел Владимирович, что это вы, а не он написали книгу, в которой все четыре убийства расписаны почти до мелочей. К счастью, четвертой потенциальной жертве повезло, она останется жива, потому что я сейчас здесь.

– Елена Денисовна, вы это серьезно? – растерянно спросил Павел. – Это всего лишь книга, детектив, выдумка!

– Как-то слишком правдиво вышло в этот раз, не находите? Но сильнее всего меня даже не убийства поразили, а следователь, которая их раскрывает. – Лена сняла очки и посмотрела Голицыну в лицо. – Такая странноватая женщина с моей внешностью, привычками и словечками, да? И даже роман с писателем вы не забыли упомянуть – хотя какой там у нас роман-то был? Так, пару раз встретились.

Голицын смотрел на нее в упор, и во взгляде его Лена отчетливо видела растерянность, непонимание, обиду – что угодно. Но вот никакого намека на то, что он раздосадован раскрытием своего замысла, не было и близко.

«А это ведь странно – я, по сути, приперла его сейчас, мог бы как-то отреагировать. Насколько я помню, Голицын очень эмоциональный, его вывести из себя просто», – подумала она, снова опуская глаза в протокол.

– Лена… простите, Елена Денисовна… ну вы ведь умная женщина, вы не можете не понимать, что художественный вымысел и реальная жизнь – это разные вещи. По-вашему выходит, что любой автор детективов рано или поздно берется воплощать свои фантазии в жизнь, да? Но это же абсурд! Мало ли что я придумываю для сюжета, это ведь не значит, что я на самом деле хочу или могу сделать это.

– Это прекрасный аргумент, Павел Владимирович, но нет алиби. У вас нет алиби ни на один из трех эпизодов.

– То есть дело в отсутствии алиби?

– Ну почти, – кивнула она.

– А еще? Вы сказали – почти, значит, есть что-то еще?

– Показания охранника. Вас не было на парковке в указанное время. Но где-то ведь вы были в этом случае?

– Если я не был на парковке, значит, я девушку задушил? Все, кто не паркуют машину, обязательно душат девушек? – Голицын начал нервничать, Лена отметила это про себя, но это была иная реакция, нежели та, которую обычно выдают припираемые фактами к стене люди.

«А он злится, потому что вся ситуация и мои аргументы кажутся ему глупыми и нелогичными, только и всего».

Но самое странное заключалось в том, что и ей самой эти аргументы казались малоубедительными.

– Зачем вы передергиваете? Я сказала только, что вы солгали относительно своего пребывания на парковке. Тогда – где вы были в это время? Расскажите, я это проверю, и вопрос будет снят, – предложила она.

Голицын вцепился в волосы и зажмурился:

– Как еще я должен объяснить, что был в это время там, где и сказал? Ну, вот на шее у меня сзади ссадина – это подойдет в качестве аргумента? – Он повернулся боком и оттянул горловину серой футболки – ссадина на шее действительно была.

– Вы могли получить травму где угодно.

– Хорошо… а ноутбук? У меня украли сумку с ноутбуком! Я такой удар получил, аж искры посыпались! В аптеку еще заходил, мне там девушка помогла перекисью рану обработать, чтобы кровь остановить!

– Не годится, Павел Владимирович, – покачала головой Лена.

– Да почему не годится-то?!

– Приметы нападавшего?

– Что? – не понял Голицын, и она повторила: