И тут пришла беда

Если бы она по-прежнему служила ослабевшей, но не забытой Мерове, владычица зимы помогла бы ей скинуть беспомощную слабость, победить колдовскую силу цепей, но Яра пятьдесят лет назад отказалась от своей прежней госпожи. Она не жалела, ни капли, но изредка, когда становилось совсем невыносимо сидеть в тишине, нарушаемой лишь гулким стуком воды, она мысленно молилась Мерове. Та не отвечала – может, в своей ледяной крепости, откуда ей теперь можно было выходить лишь зимой, она не слышала Яру без многочисленных жертв, а может, просто не хотела помогать той, что отреклась от неё. Госпожа смерти предательства не прощала.

Тот, кто похитил её, был силён и опасен – она не почувствовала его, позволила погрузить себя в колдовской сон, выкрасть из своего дома, из самого сердца леса, насквозь пропитанного её чарами. Он приходил к ней иногда – невысокий, полный, скрывающий своё лицо за странной заморской маской – снежно-белой, расписанной чёрными узорами. Он всегда стоял в тени, у самой двери, будто боялся, что она его узнает – ну, или не верил до конца, что кандалы способны сдержать её. Ведовская сила, что наполняла жилы этого мужчины, было немногим, но всё же слабее её. Он не мог похитить её без помощи волшебных вещей, думала она, не мог совладать с ней без помощи Старых Богов. Новые помогать бы ему не стали – Яра была у них на хорошем счету. Сам Больем-громовержец клялся, что не причинит вреда ей и её маленькой бестолковой воспитаннице.

Но несмотря ни на что, Яра не зря слыла сильнейшей ведьмой Белии. Потому, собрав все силы, она наконец прорвалась через смертное оцепенение кандалов, и сейчас её глазами глядели, её ушами слышали, её думами мыслили дорогая подруга Драга и маленькая Велимира – боги, девочка, как ты там без меня…

Такой прыти она сама не ожидала – думала, придётся выбрать одну из них, но осилила сразу обеих, и невероятно собой гордилась. «Я чувствую толщу земли над собой, – передавала она, – из живых людей здесь лишь десяток стражников да тот самый колдун в маске. Он выспрашивает о Старых Богах, о том, как их пробудить. Он боится меня, я это чувствую, он не властен причинить мне вред. Не бойтесь за меня. Берегите себя. Я люблю вас!».

Глава 14

Проснулся Евсей от резкого грохота двери, врезавшейся в стену и топота каблуков сапог.

– Вставай! – Громко приказала Велимира, швырнув в него, едва разлепившего глаза, вышитый серебряной нитью тёмно-зелёный кафтан. – Срочно!

Ведьма хлопнула в ладоши, и в стенах загорелись белые огни.

– Что случилось? – Буркнул он, натягивая одеяло повыше. Если у ведьмы не было стыда и совести, это не значило, что у него тоже их нет!

Та прекратила метаться по комнате и замерла, скрестив руки на груди.

– Сказано тебе – поднимайся, и поживее! – Раздражённо прикрикнула она. – Новости есть, да непростые!

Евсей чуть не подскочил на кровати.

– Что? – Выпалил он. – Госпоже Змеиной царице что-то донесли? Нашли?

– Яра вещий сон прислала, – соизволила наконец пояснить Велимира, – думать будем. Может, и ты чего подскажешь, учёный, как-никак. Ты встанешь или нет? – Ей, казалось, каждое мгновение промедления давалось с трудом. – Ждать долго тебя не будут.

– Выйди, – попросил он, чувствуя, как внутри всё трепещет от восторженного возбуждения. Наконец-то, хоть какая-то ниточка, хоть какой-то шанс отыскать учителя!

Велимира оглядела его с ног до головы, приподняв насмешливо брови.

– Как пожелаешь, – бросила она, – тогда я ждать тебя не стану. Оставлю Лазоревку – она тебя в Думную залу проводит. Да поторапливайся!

Ведьма исчезла за дверьми – всколыхнулись атласные ленты.

Лазоревка оказалась полозом с золотой сверкающей чешуёй и янтарными глазищами. Даже сложившись кольцами, она занимала почти весь неширокий коридор. Завидев оторопевшего Евсея, она радостно что-то прошипела и, мотнув тяжёлой головой, переливавшейся всеми цветами радуги, неторопливо поползла вперёд.

– Здравствуйте, – почти неслышно буркнул Евсей и поспешил за змеёй – несмотря на внушительные размеры, передвигалась она довольно шустро.

Шли они долго, то сворачивая, то спускаясь, то поднимаясь по чёрным мраморным ступеням. Коридор постепенно расширялся, давая пространство Лазоревке, всё чаще встречались перекрёстки и тайные ходы, почти незаметно спрятанные в стенах пещеры и открывавшиеся от негромкого змеиного шипения. Поначалу Евсей пытался запоминать дорогу, но это было делом бесполезным, а потому он принялся любоваться затейливыми статуями, вырезанными на стенах узорами, драгоценными камнями, причудливо выросшими пещерными сосульками да переливами чешуи Лазоревки. Наконец, они остановились у белоснежной двери, от которой исходил мягкий лунный свет. Лазоревка, ритмично покачиваясь из стороны в сторону, вдруг сложилась странными, почти невообразимыми кольцами, её глаза вспыхнули золотым огнём, и дверь медленно отъехала в сторону. Она кивнула Евсею – иди, мол.

– Спасибо, – вежливо сказал он и, вспомнив обычаи Белийской благодарности, добавил, – будьте здоровы!

В центре Думной залы стоял на чёрной широкой ножке стол. Прямо в столешнице была вырезана карта Белии из белоснежного кварца – с высокими островерхими теремами, с лесами и замершими в своём течении реками, с небольшими деревнями и ямками озёр. Словно зачарованный, Евсей подошёл ближе и разглядел на карте людей – простые земледельцы и дружинники, бояре и купцы, колдуны и ведьмы, у каждого виднелись свои, особые, черты лица, у каждого была особая одежда. Кажется, если приглядеться, можно было увидеть на снежном камне обережные знаки и узоры на передниках и юбках, рубахах и кафтанах.

Во главе стола восседала на чёрном обсидиановом троне Драга Горынична в высоком венце из горного хрусталя. По правую руку от неё на небольшом резном табурете стояли серебряные тарелки с блинами и красной икрой и тонкие изящные кубки, пахнущие горьким травяным отваром. Кажется, они собирались остаться здесь надолго. Над княжескими хоромами склонилась, насупив брови, Велимира, что-то с неудовольствием в них разглядывая. Около неё сидел Беривой – синие тени на его загорелом лице разрослись так, точно он не спал всё это время. По нему, будто по дереву, скакала Душенька. Заметив Евсея, Беривой привстал и склонил голову.

– З-здравствуй, – смущённо проговорил он. – С-слышал, тебя т-тут проклясть пытались… Ж-жаль, что так случилось.

– Здравствуй, – с улыбкой ответил ему Евсей, – Не волнуйся, господин, всё уже хорошо.

Он оглянулся и ахнул – вдоль стен стройными рядами возвышались обсидиановые полки, а на них десятки, нет, сотни книг – в драгоценных и совсем дешёвых переплётах, толстые и тонкие, пожелтевшие от времени и совсем, кажется, новые. Выглядывали свёрнутые карты, среди странных приборов, похожих на переплетение серебристых лоз, Евсей углядел один знакомый – медную астролябию, покрытую вязью знаков, обозначавших небесные тела. Свисали на тонких цепочках и верёвочках амулеты – кроваво- и винно-красные, чёрные, такие, что, казалось, поглощали свет белых кристаллов, струившийся с потолка, прозрачные, точно слеза, и безгранично-синие.

– Сколько книг, – восхищённо выдохнул Евсей на валиорском, – просто чудо какое-то!

– Благодарю, гость заморский, – ответила на том же языке Драга Горынична, – я на мудрости не скуплюсь.

– Мудрости, – сквозь зубы выдавила Велимира на белийском, – чему научат вас эти закорючки? Истинные знания из уст в уста передаются, своими руками получаются…

Беривой осторожно положил тяжёлую лапищу на изящное запястье Велимиры. Душенька ловко перебежала ведьме на плечо.

– Не время с-сориться и с-спорить, – с добродушной улыбкой сказал он, – расскажи дорогому гостю, что т-тебе во сне пр-ривидилось.

Рассказ о сне занял немного времени. Велимира довольно сухо пересказала его содержание – про подземелье, заговорённые цепи и колдуна в странной маске. После того, как она замолчала, Евсей призадумался.

– Значит, учитель не с ней, – протянул он. С одной стороны, он был рад, что его учитель не томился в холодном и сыром подземелье в цепях, но с другой – так Евсей знал бы, что он жив…

– Верно, – кивнула Драга Горынична, – он не колдун, его не нужно так сторожить. К тому же, Яра могла бы попытаться с ним связаться и что-то у него вызнать, если бы почувствовала второго пленника.

– Колдун в маске, – шевельнула пальцами Велимира, но с Душенькой, скачущей по голове, было сложно воспринимать её всерьёз, – подземелье, сильные амулеты… Ты был прав, – вдруг повернулась она к Евсею, – они в самом деле собираются разбудить Старых Богов. Вопрос только – для чего?

– В-вопрос в друг-гом, – поднялся вдруг Беривой, – п-похищенные какие-то… неравномерные, п-понимаете? – Он стушевался и замолчал под холодным взглядом Змеиной царицы, но она терпеливо его подбодрила:

– Продолжай, Беривой Болеславович, не стесняйся меня – мы вас для того и позвали, чтобы вы советы давали, а не по углам жались. Ты, думается мне, получше нашего Яру знаешь…

Беривой вдруг покраснел странно, пятнами, но продолжил:

– Чтобы п-пробудить богов, да н-напитать их с-силой, много ж-жертв нужно, да вы эт-то и т-так знаете. Н-но главная, т-тройная жертва, должна б-быть непростой, ос-собенной. Яра – сильнейшая в-ведьма Белии…

– Ну, Яру, допустим, похитили, чтобы побольше про ритуал разузнать, – перебила его Велимира.

Драга Горынична метнула в неё недовольный взгляд, а Душенька немедленно впилась ведьме в руку острыми зубками. Евсей, глядя на неё, даже поморщился от боли.

– Ай! – Воскликнула Велимира. – Ты чего?

– Не перебивай старших, – назидательно велела Драга Горынична, – и не зазнавайся, невестушка. Ты ещё ничего особенного не сделала, чтобы твоё слово выше Беривоева ставить.

Лицо Велимиры застыло, точно она превратилась в одну из каменных статуй, что Евсей видел в змеиных ходах.

– Он-на права, н-не ругай её, г-госпожа, – сказал Беривой, сочувствующе взглянув на неё, – но д-для того, чтобы о п-пробуждении разузнать, можно было отыскать и п-парочку волхвов. Они, к-конечно, скрываются, но д-даже я нескольких на своём в-веку встречал, а уж п-при их-то силах… Ну т-так вот, Яра – сильнейшая в-ведьма во в-всей Белии, а может б-быть, и во всём мире, а господин Агафон Мисерикордский… – Беривой виновато взглянул на Евсея. – Он п-простой… Проповедник? Уч-читель? Прости, Евсей, я не совсем понял…

– В Валиоре он занимал место в верховном учительском совете, – ответил Евсей, стараясь заставить свой голос не дрожать, – после того, как впал в немилость у Верховных Аурумов – да продлит Калос их дни и ниспошлёт им мудрость – был исключён и отправился проповедовать в соседние земли. Но дело не в этом, – всё в нём противилось тому, чтобы рассказывать им хоть что-то об учителе, но от этого зависела его жизнь, – он из древнего рода.

– Какого? – Поинтересовалась Драга Горынична, и глаза её вспыхнули какой-то иномирной, пронзительной зеленью.

Евсей ощутил, как по рукам поползли мурашки. Подавив желание сбежать и спрятаться, он искренне ответил:

– Не знаю, госпожа, он не говорил. Сказал – какой-то очень древний род, но обедневший.

– З-знатный иноз-земец, – кивнул Беривой, – т-тогда и он подходит. Остаётся т-только отец той с-славной девушки, купец?

– Ведьма, знатный иноземец и славный воин, – кивнула Драга Горынична, – Твердята Третьякович никогда ратником не был. – Она задумчиво постукивала пальцами по белому камню столешницы. – Ты что думаешь, Велимира?

– Он либо не имеет никакого отношения к этому сговору, – сухо ответила та, скрестив руки на груди, – либо помогает похитителю… А если помогает – значит, позарез нужен там, раз не смог приехать к дочери, как обещал. Драга Горынична, – она повернулась к той, – ты не помнишь, как выглядел купец Твердята?

– Давненько его не было на нашей стороне, – ответила Змеиная царица, выбивая пальцами замысловатую дробь, – но роста он был невысокого, это точно… Сходи-ка к дочери его, – вдруг сказала она, – она-то точно поподробнее тебе про отца расскажет.

Евсею вдруг стало так тоскливо на душе… Забава нравилась ему – она была добра и приветлива, ласкова и заботлива – кажется, именно такими были святые Лунные девы, верные спутницы Калоса… А теперь выходило, что отец её мог оказаться злодеем – а значит, и она сама. Неужели и тот краткий миг на празднике, когда он был так беззаботен и счастлив, оказался ложью?

– Госпожа, если вы позволите, – вмешался он, – я тоже хочу пойти.

– Пойдёшь, – кивнула Драга Горынична, – глядишь, и сообразишь чего. – Она легонько хлопнула ладонью по столу. – Что у нас дальше?

– П-подземелье и с-сильные обереги, – ответил Беривой, – т-тут уже попроще – немного кто п-под землёй т-темницы д-держит.

– Толща земли, – эхом отозвалась Велимира, – длинные каменные коридоры… Тут явно не простой погреб. И точно не Змеиный царь, – усмехнулась она, – срок его клятвы ещё не истёк.

Драга Горынична отпила из кубка, встала с трона – расправились тяжёлые белоснежные юбки платья, расшитого серебряной нитью – и нависла над деревнями и реками, теремами и людьми.

– Князь, – тяжеловесно сказала она, – у него подземелья точно имеются – точь-в-точь, как Яра говорила.

– Князь… – С непонятной тоской протянул Беривой. – Он м-мог – силён… Д-да только н-на виду он, чуть что заладит – все узнают.

Драга Горынична неторопливо повела головой вдоль тонкой линии реки.

– Зачем князю чёрные дела самому творить? – Проговорила она. – У него слуги есть – верные да умелые, что любой его приказ в точности исполнят. А женщину в подземелья бросить ему – раз плюнуть. Скажет, мол, страшная преступница казни дожидается.

Глядя на осунувшееся, погрустневшее лицо Беривоя, Евсей почувствовал к нему острую жалость.

– Госпожа, – робко сказал он, – может, кого поближе поискать? Тяжело ведь, должно быть, двоих утащить далеко.

Змеиная госпожа перевела взгляд неподвижных глаз на Велимиру.

– Верно говоришь, гость заморский, – протянула она, шевеля пальцами – позвякивали тяжёлые перстни, – такие обереги силы хорошенько тянут. Кто у нас тут, – она очертила рукой левое побережье Белии, – подземелья держит?

Велимира почти оживилась.

– Госпожа Болеслава. – Ответила она, ткнув пальцем в маленькие, почти кукольные хоромы, которые со всех сторон окружали небольшие деревеньки. – Она у северной колдуньи, из тех, что плавают на звериномордых кораблях, обучилась личины менять, да не звериные, а новое тело человеческое себе делать. – Объяснила Евсею.

Драга Горынична оскалила хищные клыки.

– Болеслава, – прошипела она, – давненько её надо было извести! Пресветлая госпожа, защитница слабых…

– Кто ж тебе мешает? – Сухо спросила Велимира.

– Клятва на крови, – ответила Драга Горынична и приподняла правую руку. Легко сполз вниз полупрозрачный рукав, обнажив тонкую белую кисть, на которой алел извилистый узор. – Ну, если виновна, так она у меня попляшет…

Драга Горынична залихватски свистнула, и у её ног тотчас оказалась маленькая зелёная ящерка.

– Ползи к Болеславе-королевичне, – приказала она, – всё выведай, сверху донизу терем огляди, темницы проверь наособицу. Возьми подружек, да побольше!

Ящерка облизнула раздвоённым языком свой глаз и исчезла – точно её и не бывало.

– На нашей стороне нет никого больше, – Задумчиво продолжила Змеиная царица, оглядывая карту, – а вот по правую сторону Горькой реки, рядом с песчаной отмелью, где когда-то кровь пролил Больем, живёт старый волхв, старше Яры, что в древние времена жертвы Змею приносил. Ютится в старой, ветхой избушке, ходит в рубище, по дорогам побирается… Будто я не знаю, что у него сундуки набиты золотом, а в подполе полным-полно колдовских вещиц!

– Трое, стало быть, – с сомнением протянула Велимира, – всего?

– Г-г-госпожа, – вдруг позвал Беривой, отчаянно заикаясь, – я п-п-п… – Он с силой зажмурился, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь с собой совладать.

Велимира поглядела на него с жалостью, какую Евсей даже не подозревал у этой гордой девчонки.

– Пойдём-ка, – ласково сказала она, проведя рукой по его предплечью, – за дверьми потолкуем.

Они скрылись, а Евсей уставился вниз, на свои новенькие мягкие сапожки.

– Что? – Приподняла точёную бровь Драга Горынична.

– Ничего-ничего, – отчаянно замахал руками Евсей, – всё в порядке, госпожа.

Она нахмурилась.

– А ну говори, – велела она, и слова посыпались из Евсея будто бы сами собой, как бы он не старался сдержать их.

– Вы же видите, – выпалил он, безуспешно пытаясь закрыть себе рот рукой, – они влюблены! Почему вы заставляете Велимиру выйти замуж за вашего сына, если ей ни он, ни ваш дом не люб?

Он в ужасе воззрился на ухмыляющуюся царицу. Холодный гнев вдруг окатил его с ног до головы – как она посмела влезть к нему в голову? Незаметно за спиной он сотворил Знак, отпугивающий нечисть, надеясь стереть с её лица насмешку, но она даже не дрогнула.

– Да разве таких, как они, силой женишь? – Хмыкнула Драга Горынична. – Любит, не любит… Это не прихоть какая-нибудь, а важное, нужное дело. И мы с Ярой породнимся, и Велимира одна в случае чего не останется. А мне-то счастье какое – жена наследника не змея подколодная, заговоры против меня плетущая, а славная девчонка, что на моих глазах росла. И чтобы Мирка, да с полюбовником? – Она вдруг звонко рассмеялась. – У неё кровь холоднее, чем у всех моих подданных вместе взятых, ей бы со своим женихом неуёмным справиться!

Дверь приоткрылась, и следом за Беривоем внутрь скользнула ведьма, подозрительно щуря глаза – точно знала, что ей сейчас Змеиная царица косточки перемывала. Драга Горынична немедленно отвернулась от Евсея, потеряв к нему всякий интерес, и улыбнулась бледному Беривою.

– Что ты вспомнил, Беривой Болеславич? – Ласково спросила она его.

– Семь лет тому назад, – неожиданно твёрдо и уверенно начал тот, – молодой княжич погиб в битве с шестиглавым змеем – Смоком. Пещеры его остались стоять заброшеными, никто туда не хотел идти. Я был там – всё в них п-пропиталось з-злом. – Он сбился, но тут же взял себя в руки и продолжил. – Помнится, немало у С-смока было колдовских вещей, что он похитил из сожжённых г-городов.

Драга Горынична едва заметно поёжилась. Евсей очень мстительно и неправедно порадовался. Пусть и ей станет тошно, как было ему!

– Кто осмелится поселиться в его логове? – Задумчиво пробормотала она.

– Слуги Старых Богов, – немедленно ответила Велимира, присев на резную белоснежную скамью у высоких полок, – помнится, Смог Змею родственником приходится?

– Далёким правнуком, – кивнула Драга Горынична, тоже опустившись на свой трон, – вот и порешили. Отправлю слуг во все глаза глядеть, козни распутывать… Что там с посадником? – Она повернулась к Велимире.

– Поганками его отравили, – буркнула та, – поздно меня позвали, бестолочи, думали сами управиться. Теперь без чувств лежит. Ну ничего, зелье настоится, вылечу его… Правда, – на её лицо точно набежала тяжёлая грозовая туча, – здоровьем блистать уже не будет – я всё-таки не Яра.

Евсей вдруг задумался.

– Поздно позвали? – Переспросил он. – А вдруг они, ну… Специально время тянули, чтобы он умереть успел?

Драга Горынична устремила взгляд в потолок.

– Как так вышло, что отравился только он? – Её голос звучал рассеянно. – Ели все с одного стола, одни блюда. Ты не приметила?

Велимира раздражённо покачала головой.

– Я гостя заморского ждала. – Ответила она почти злобно. – Недосмотрела, выходит.

– Ну, а всё-таки? – Лениво продолжила Драга Горынична, разглядывая ведьму в упор.

Та принялась напряжённо перебирать косу.

– Жена рядом крутилась, – припомнила, – старший сын ему блюда подвигал. Мальчишки-служки бегали, понятно, девки рядом крутились, но к нему близко не совались. Может, твои змеи чего заметили?

– Ничего особенного, – с неудовольствием ответила Змеиная царица, покручивая в пальцах медный перстень, – в кухню хозяйка дома заходила, проверить, как дело идёт, стряпухи, чернавки, служки, учитель твой, – она вдруг повернулась к Евсею, – у баб про обед выспрашивал. Посадник заглядывал, но не думаю, что он сам себя отравил. Не волнуйся, – сказала она, заметив хмурое лицо Велимиры, – и там мои слуги денно и нощно бдят, глаз не смыкая, особенно в господина Святослава Гневича горнице. Не дадут ему в крепость Хротко уйти.

Евсей молча сцепил пальцы рук между собой. Он как никогда почувствовал себя лишним – они знали Белию и её обитателей как свои пять пальцев, а ему, бестолковому приезжему, не было среди них места. Вряд ли учителя спасли бы наизусть вызубренные им строки из Откровений или житий старых праведников, что несли слово Калоса в дикие, враждебные земли.

– Ладно, – сказала Драга Горынична, встав из кресла и потирая виски, – ступайте к себе, думайте. Вечером встретимся, после ужина, – она внимательно посмотрела на Евсея, – кое-что вам передам.

Глава 15

Остановившись у двери, отделявшей Думную залу от широких ходов, Евсей заколебался. С одной стороны, просить что–то у Змеиной царицы, женщины, так нагло влезшей ему в голову, было страшновато. С другой, книги манили его своими толстыми боками в кожаных переплётах, тайными знаниями, скрывавшимися на пожелтевших страницах… Почему-то он не сомневался, что найдёт у Драги Горыничны тома, о которых только мечтали служители Калоса даже в столичном Бонуме. Спустя некоторое время молчаливой внутренней борьбы, Евсей решился.

– Госпожа, – обратился он к Змеиной царице, застывшей каменной статуей у одной из полок, – прошу вас, позвольте мне хоть краем глаза взглянуть на эти чудесные книги. Клянусь, я знаю, как с ними обращаться! – Затараторил он. – Я был библиотекарем в Бонуме, ни одной царапинки не найдёте!

– Я не сомневаюсь в тебе, ученик Агафона Мисерикордского, – хищная улыбка расплылась на её лице, – бери, что хочешь. Под этими сводами чтут закон гостеприимства.

Евсей взглянул на неё недоверчиво и медленно, чуть дыша, подошёл к полкам.

– Ты чего не идёшь? – В дверном проёме показалось недовольное лицо Велимиры. – Мне ждать тебя?

– Иди, – отмахнулась от неё Драга Горынична, – мы тут с гостем потолкуем о премудрости книжной.

Велимира выразительно закатила глаза.

– Говорите, – она взглянула на царицу с вызовом, – да не вздумай над ним ведьмовать!

– Не волнуйся, – мягко кивнула ей та, – не обижу я твоего приятеля. Иди, Бажен мне небось опять всех подданных распугал своими жалостливыми речами – где невеста моя драгоценная, почему меня не холит, не лелеет…

Калос всемогущий, он останется с этой женщиной наедине?

Велимира хмыкнула и исчезла за дверью. Евсей, трепеща от восторга и почтения, провёл пальцами по широкому свитку из гладкой и скользкой на ощупь ткань.

– Это… шёлк? – Недоверчиво спросил он.

В Валиоре одежду из ткани, купленной в землях далёкого Юэ, носили только самые знатные люди – Евсей видел шёлк всего два или три раза в жизни.

– Он самый. – Подтвердила Драга Горынична, подойдя ближе. – Можешь даже не пытаться, ты там и слова не разберёшь.

Осторожно развернув свиток, Евсей в самом деле увидел совершенно незнакомые ему чёрточки и острые линии. Он дрожащими руками положил шёлк обратно на полку и повернулся к Змеиной царице.

– Госпожа, ты в самом деле понимаешь этот язык?

– И не только этот, – с гордостью ответила Драга Горынична, довольно улыбаясь, – мне немало лет, гость заморский, и их я прожила не просто так.

Отвернувшись к вожделённым книгам, Евсей против воли почувствовал что-то вроде уважения и лёгкой зависти. В Валиоре женщины тоже учились, но только дома, и большего, чем умение читать священные книги и вести домашние счета, от них не требовалось. Змеиная царица же прочла такие рукописи, о которых Евсей мог только мечтать, на тех языках, о которых он знал только понаслышке. «Ничего, – уговаривал он сам себя, – у меня впереди ещё есть всё время мира». Он вдруг будто наяву увидел картину – он, уже взрослый, тайными горными тропами попадает в загадочный Юэ, и собственными глазами видит чудеса, о которых когда-то читал в географии Геласия, который слышал о них от Досифея, который слышал о них от Аристарха… Какой сладостной, какой желанной была эта мысль! А какой прекрасной была мечта о том, что он, подобно Змеиной царице, выучит их язык и прочтёт десятки новых, непознанных книг…

«Всё будет хорошо, – с неожиданной радостью и уверенностью подумал он, – мы найдём учителя, и вместе с ним увидим ещё столько новых земель, сколько есть под высоким небом!».

– Вот, – прервала его размышления Драга Горынична, протягивая ему старинный том в коричневом переплёте, украшенном ярко-алыми лалами*, – думаю, тебе полезно будет.

Книга была большой и тяжёлой, приятно оттягивала руки.

– Что это? – Нахмурив брови, спросил Евсей. Мало ли, что вручила ему эта странная женщина, любящая залезать честным людям в голову.