И тут пришла беда

Велимира вздрогнула, подалась вперёд, на миг прижалась к женщине всем телом – и вдруг отпрянула, утирая рукавом глаза.

– Иди. – Велела она, отвернувшись. – Иди, не рви душу!

Бажен осторожно приобнял её, положив голову девушки себе на грудь.

– Ну вот, – ехидно проговорил он, – а ты говоришь, что я тебя не обнимаю!

И крепче прижал Велимиру к себе, когда она возмущённо завозилась, пытаясь выбраться.

– А ты, мальчик, – Ярина повернулась к Евсею, – знай – я сделаю всё, чтобы спасти твоего учителя.

Евсей лишь равнодушно кивнул. В нём не осталось ни боли, ни злобы, ни зависти, словно та короткая вспышка на берегу осушила его до самого донышка.

Сзади, от реки, вдруг донёсся оглушительный грохот, и Ярина с Беривоем торопливо обернулись.

Хоть обереги Баженового брата больше не делали их невидимыми, они всё ещё позволяли им видеть и слышать всё то, что происходило вдалеке – а потому Евсей с лёгкостью разглядел, каким чудовищем обернулся водоворот.

Он возвышался над водой исполином, почти достающим макушкой до небес. Его тело, похожее на туловище змеи, было цвета предгрозового неба, и всё оно постоянно двигалось, перетекая, точно огромная волна. У него была голова – странно вытянутая морда ящерицы с чёрными провалами глаз и огромными шипами, выраставшими из макушки – белыми льдинами, короной венчавшими Змея.

Забава рядом с ним испуганно выдохнула и закрыла лицо руками, будто маленькая девочка.

– Боги милостивые, – пробормотала Ярина, – и как это чучело с девками-то спало?

Мороз пробежал по коже Евсея, заставив его покрыться крупными мурашками. Душа, казалось, хотела сжаться, а лучше – улететь прочь из этого беспомощного тела куда угодно, лишь бы подальше от водного чудовища…

– Калос Великий… – Пробормотал он онемевшими губами и вдруг почувствовал, как к нему сбоку прислонилось что-то тёплое. Боясь оторвать взгляд от Змея, он всё же скосил глаза – к нему прижалась Забава, глядевшая на Старого бога со злостью и удивительной решительностью в глазах.

Змей распахнул пасть, обнажив ряд острых ледяных зубов, и зашипел – люди, стоявшие у жертвенного камня, рухнули на колени, прижимая ладони к ушам. У Евсея у самого зазвенело в голове – но через мгновение всё прекратилось, и Евсей благодарно взглянул на Ярину, которая легонько повела в их сторону рукой.

И в тот же миг чудовище исчезло. Вместо него над людьми снова возвышался гудящий водоворот, который, казалось, постепенно становился всё меньше и меньше…

– Что он сказал? – Повернулась Ярина к Бажену, по-прежнему прижимавшему к себе Велимиру. Змеиный царевич странно побледнел, и на его лице впервые не было заметно ехидной улыбки.

– Сказал, что ему нужно больше жертв. – Бажен заставил себя растянуть губы в улыбке. – Не сдюжил, бедолага…

Велимира вдруг вырвалась, одним прыжком оказалась подле Беривоя и крепко сжала его в объятиях.

– Не вздумай умереть. – Голос её звучал приглушённо, потому что лицом она уткнулась ему в грудь. – Мы тебя с того света достанем, слышишь?

– З-знаю. – Улыбнулся Беривой. – Клянусь, останусь цел и невредим.

У одной из стен едва заметно шевельнулась тень – Евсей дёрнулся, потянулся рукой к поясу, где у него оставался ещё один нож – но фигура шагнула в полосу света, излучаемого Яриной, и оказалась той самой женщиной, колдуньей из чуди, которую он видел в Баженовых подземельях. На плече у неё гордо ехала Душенька – завидев хозяйку, она с громким гуканьем прыгнула и попала прямиком в протянутые ведьмой руки.

– Здравствуй, хорошая моя! – Рассмеялась Ярина, сдерживая бешеный натиск истосковавшейся ласки. – Я скучала! Спасибо, что приглядела за ней. – Обратилась она к вышедшей женщине.

Варгалу лишь покаянно склонила голову. На её прекрасном лице лежала печать стыда.

– Прости меня, варгаха́йр, – сказала она негромко, – я не справилась со своим долгом.

– Это Маи́лта, – сказал Бажен, поведя рукой в сторону женщины, – Маилта Шалтур, двоюродная сестра Латены Шалтур, что правит одной из деревень чуди. Она должна была своим колдовством убить князя.

Со стороны реки донеслось шипение – слабее, чем было до того, но всё ещё достаточно неприятное, чтобы заставить Евсея поморщиться. Приглядевшись, он увидел, как от реки отделились несколько силуэтов, похожих на Змея, только много меньше. У них были короткие лапы, на которых они шустро расползлись по берегу, преследуя всех, кто попадался им на пути.

Несколько из них направились прямиком к князю и волхву – мальчишка вскинул посох, что-то прокричал, и они остановились в нерешительности. Чешуя их, казалось, целиком состояла изо льда, а гладкие, в отличие от Змеевой, головы с хищно оскаленными пастями походили на странную смесь пса и ящерицы.

Невольно Евсей вспомнил Фрасибула – насколько добрый лекарь отличался от этих Песмносовых отродий…

– Это я не справилась, Маилта, – быстро проговорила Яра, не отводя взгляда от наползающих Змеевых творений, – я знаю, что подвела вас всех. Но если ты простишь мне это и встанешь со мной бок о бок биться с этими страхолюдинами…

– Это будет честью для меня, госпожа! – В слабом золотом сиянии Евсей разглядел, как щёки варгалу покрылись слабым румянцем.

– Это славно. – Кивнула Ярина, и вдруг задорно ухмыльнулась. – Ну что, Беривой Болеславич, потешимся? Давненько мы с тобой хорошенько не плясали!

– Что угодно, – искренне ответил тот, – лишь б-бы ты была рядом.

Яра провела рукой по шерсти Душеньки, яростно шипящей на Змеёнышей – и ту вдруг окутал плотный синий туман. Забава тихонько охнула, Велимира жадно подалась вперёд, а Евсей не мог себя заставить ощутить хоть что-то, кроме надрывного воя по тому, кто лежал сейчас на берегу.

Когда туман спал, на месте Душеньки стояла… Та же Душенька, только теперь она была Ярине по пояс – почти такого же роста, как ледяные Змеёныши. Она удивлённо фыркнула, тряхнула головой, взирая на изменившийся вдруг мир с непомерным удивлением – и вдруг яростно зачирикала, увидев шустро ковыляющего к ним Змеёныша.

– Сторожи. – Приказала Ярина Душеньке и та, охотно гугукнув, скрылась в небольших зарослях кустов, росших у змеиных подземелий.

Ярина залихватски свистнула и помчалась навстречу уродцам. В её ладонях, направленных к ним, разгоралось ослепительно-яркое пламя удивительного золотистого цвета. За ней шли Беривой, поигрывающий топором и с удивительной лёгкостью разрубающий Змеёнышей пополам, и Маилта, которой каждый из нападавших давался с видимым трудом. Один раз её изящная рука почти оказалась в ящериной пасти – вовремя подоспел Беривой, и ледяная голова неловко упала на берег.

Ярина обернулась лишь один раз – когда отошла от них на несколько десятков шагов. Погрозила строго кулаком и крикнула, чтобы наверняка услышали все:

– Не высовываться, ясно?

*

Бажен ушёл вглубь подземелий, чтобы «выгнать всех бездельников наружу», как сказал он сам, и предупредить княжича с дружиной, чтобы те сидели смирно.

– Толку от них было бы не больше, чем если бы я выпустил к Змеёнышам выводок котят. – Сказал он, усмехнувшись, когда Велимира возмутилась – зачем, мол, звал, если теперь не пускаешь сражаться? – Против порождений Змея от обыкновенного оружия мало проку – только отвлечь их ненадолго сможет.

– Погоди, – вскинулась вдруг Забава, – но дружинники же убили Смока!

– Сравнила смарагд с глиной, – фыркнул Бажен, – Смок Змею давний правнучек, а это, – он указал рукой на чудовищ, – и есть сам Змей – его, можно сказать, частички, так что люди тут и правда бесполезны. А вот ведьмы, что пришли, могли бы пригодиться… Только, боюсь, сбегут со страху.

Велимира возмутилась, и они сцепились языками, осыпая друг друга остротами и упрёками. Кажется, они так друг друга подбадривали – по крайней мере, когда Бажен скрылся во тьме ходов, Велимира перестала походить на побледневший труп.

Она подошла к Евсею, сползшему по стене, и робко положила ему руку на плечо.

– Яра сделает всё, чтобы тебе помочь. – Её голос звучал неловко, несмело. – И князь ответит за то, что совершил.

Месть волновала Евсея в последнюю очередь. Не отрываясь, он смотрел на тела учителя и купца – как ни странно, их не смыло прибоем, не покалечило землетрясением – даже не отбросило далеко – и Змеёныши ими не заинтересовались.

А вот теми, кому не повезло остаться на берегу, очень даже.

Острые зубы чудовищ с лёгкостью перекусывали конечности и прорывали насквозь доспехи. В ненасытных пастях исчезали кикиморы и колдуны, воины и змеи – нетронутыми оставались лишь Яра с Беривоем и Маилтой, проходившие через запрудивших берег Змеёнышей, как нож сквозь масло, и князь, по-прежнему стоявший у жертвенного камня под защитой волхва. Даже издалека Евсей увидел, ненадолго переведя на них взгляд, как у мальчишки тряслись руки – да что там, всё его тело содрогалось, будто в припадке падучей. Князь же тем временем совершал какие-то странные жесты руками над камнем. Его побелевшие от страха губы шевелились, но за шипением Змеёнышей и криками боли людей Евсей не расслышал ничего.

«Долго он не продержится», – с тревогой подумал Евсей. Это было плохо – совсем рядом с Песмносовым камнем лежал учитель, и, если чудовища сумеют добраться до князя, то могут сотворить что-то с его телом…

– Спасибо тебе, – будто сквозь пелену донёсся до него голос Велимиры, которая уже отошла к Забаве, – ты спасла нас.

Мимо них то и дело пробегали змеи, спешащие на поле боя – на них, приютившихся у одной из стен, они не обращали никакого внимания.

Евсей пристально оглядел берег, на котором кипело жаркое сражение… И вдруг приподнялся на локте, ощутив укол страха.

– Где Беривоева невеста? – Спросил он, найдя глазами Велимиру. – Она опять куда-то исчезла! Если эта женщина сумеет проникнуть в пещеры…

– Не сумеет, – отмахнулась Велимира, жадными глазами пожирающая Ярину, – я почувствую. Мы узнали, как она сумела к Беривою подобраться – Змеев зуб подсобил. Теперь он стёрт в пыль, – она довольно хмыкнула, – и у этой поганки нет никаких надежд. Да и не побежит она, бросив своего любимого захухрю*. Кружит сейчас, небось, около него, стережёт… Надеюсь, Змеёныши её не разорвут – хочу, чтобы Яра на ней отыгралась.

Евсей тихо угукнул, вновь опускаясь на пол. На краткий миг, когда Ярина с Беривоем только-только оставили их в подземелье, ему показалось, что он больше никогда не сможет ничего бояться – такая пустота и равнодушие поселились у него в душе. Теперь он понял – страх с ним всё же остался. Он боялся, глядя, как очередной Змеёныш подбирается слишком близко к Огненной ведьме, боялся, когда зубы чудовищ смыкались почти на самой Беривоевой ноге, боялся, когда Маилта начинала спотыкаться, а заговоры, срывающиеся с её губ, не могли сдержать их натиска. Он боялся, когда черноволосые стройные фигуры ложились в ряд на промёрзшую окровавленную землю, боялся, глядя на низкое чёрное небо… Но больше всего он боялся, что это всё – взаправду. Что учитель и правда погиб – не будет никогда его тихого смеха и прохладных, ласковых рук, не будет мягкого голоса, пояснявшего ему, несмышлёнышу, строки из Откровений, не будет мазей и лекарств, несущих Благо всем вокруг… Он остался один. Навсегда.

Воздух со всхлипом вырвался из его груди. Глаза защипало, и он не стал мешать горячим солёным слезам вырваться наружу.

Забавины руки притянули его к себе, и он вздрогнул – впервые они оказались холодными, точно вылепленными из снега.

– Плачь, – шепнула она тоже дрожащим от слёз голосом, – плачь, я буду плакать с тобой…

*

Бой и не думал заканчиваться. Змеёныши прибывали и прибывали, и с каждой новой их жертвой водоворот принимал всё более Змееподобное обличие. Они, кажется, поняли, кто был их главным соперником – и ледяной рекой устремились к Ярине, Беривою и Маилте. Бедная варгалу уже давно не колдовала – кое-как плелась за Беривоем, опустив руки вдоль тела, равнодушным взглядом окидывая всё набегающих и набегающих соперников. Перевёртышу приходилось сражаться за двоих и прикрывать при этом Яринину спину.

Несколько Змеёнышей умудрялись подобраться ко входу в подземелье – но были немедленно сожраны выпрыгнувшей из засады Душенькой.

– Доберутся до нас? – Спросил Евсей хрипло, оторвавшись от Забавиного плеча.

Велимира смотрела на них с тоской и ревностью в глазах, но, заметив, что Евсей повернулся к ней, тут же уселась с гордым видом, стараясь показать, что вовсе не хотела обниматься.

– Нет, – раздался издалека довольный голос, и к ним вышел Бажен.

Под глазами у него залегали большие тени, а кафтан, заляпанный кровью и грязью, он успел сменить на тёмно-синий, с золотистой вышивкой – по подолу неслись светлогривые кони, на рукавах распускались пышные цветы…

– Ты умрёшь, если хоть раз покажешься на людях без обновки? – Беззлобно буркнула Велимира, и оказалась тут же притянута к Бажену.

– Как же, сердечко моё! – Воскликнул тот, прижав руку к сердцу. – Ведь если я не принаряжусь, как же ты меня любить будешь! Уведут ведь, как пить дать из-под носа уведут! Никто сюда не пролезет, не бойся, – повернулся он вновь к Евсею, – прошлый Змеиный царь был изворотливый ящер, хитрый – хоть и помогал князю вернуть старых богов, а чтобы они пролезли к нему в дом, не хотел. В камнях тут, говорят, по частичке силы самого Жога схоронено – сколько сокровищ прятал у себя старый змей! У волхва, кстати, – он махнул рукой в сторону берега, – такая же в посохе спрятана, потому Змеёныши его достать и не могут. Золотце, – вдруг повернулся он к Велимире, – а отколи мне пару камушков от прохода! Защита от этого не ослабнет, а людям доброе дело сделаешь…

– Каким таким людям? – Подозрительно сощурилась Велимира, повернувшись к нему. Во тьме змеиных ходов Баженовы глаза сверкали драгоценными смарагдами.

– Княжьим, у нас тут других не водится, – ухмыльнулся он, – Светозар Ярополкович в бой рвётся – я ему подсказал, мол, если наточить мечи этими особыми камушками, от них хоть какой-то прок будет. Ну что, сделаешь?

Велимира фыркнула и отвернулась, чуть подняв руки. Зашептала негромко себе под нос заговор – и в тот же миг с оглушительным грохотом сверху рухнуло несколько камней, подняв в воздух взвесь пыли. Все четверо закашлялись, закрывая лица рукавами – на улице испуганно взвизгнула Душенька.

– Ну… вот. – Нерешительно сказала Велимира, и Бажен уставился на неё с подозрением.

– Откуда силища такая, сокровище моё драгоценное?

– А я знаю, что ли? – Рявкнула она, явно смутившись. – Бери и иди к своему княжичу, пускай спасибо скажет, что я взялась!

Бажен только пожал плечами, подобрал камни и неторопливо зашагал туда, где остались ждать его воины, не забыв шепнуть что-то на прощание Велимире на ухо, отчего она вскочила, пунцовея, как варёный рак.

– Не нужно было никаких дружинников и колдуний, – буркнула она в сторону Евсея и Забавы, – нужно было против Змея просто Бажена выпустить – он бы сам уполз туда, откуда пришёл.

*

Дружинники княжича и Святослава Гневича, которых Светозар взял под своё крыло, вышли как раз вовремя – схватка оборачивалась совсем не в пользу людей. Человеческие колдуны и колдуньи гибли, бывало, в первые мгновения боя – Евсей видел, как тяжело осела на землю та самая простоволосая колдунья, которую они с Велимирой встретили на торге. Кровь высокими красными фонтанами била из раны на её бедре – двое подруг тут же подхватили её под руки и затащили в подземелья, где и оставили на попечении змеиных лекарей. Как успел их уверить Бажен, они были лучшими из лучших – и раненым грозила смерть разве что от скуки в то время, когда им придётся лежать, чтобы не потревожить раны.

– Не Фрасибул, конечно, – сказал он, довольно потягиваясь, – но тоже ничего. Так что утри слёзы, красавица, – повернулся он к Забаве, – с твоим отцом всё будет хорошо. А сейчас, с вашего позволения, пока никаких дел у меня нет, я, пожалуй, прилягу. Разбудите меня, когда мы победим.

Он опёрся на каменную стену спиной, привалился головой к Велимириному плечу и уже через мгновение сладко засопел. Велимира возмущённо сопела, но будить наглеца не спешила, Забава, кажется, жалела его – уставшего после долгого времени единоличного правления правым берегом – а Евсею было всё равно. Он смотрел на то, что творилось на берегу, царапая ногтями пол и то и дело стискивая руки в кулаки.

Дружинники шли, гордо распрямив широкие плечи и грозно нахмурив брови – чёрные, светлые, русые, седые, рыжие… Они врезались в ряды Змеёнышей уверенно и грозно, расчищая берег от кишашей кишмя нечисти. И впереди всех виднелся княжич – его длинные светлые косы, которые трепал ветер, его меч с позолоченной рукоятью, который обрушивался на чудовищ, словно коса на вызревшие травы, его щит – ярко-красный, с золотым соколом, раскинувшим крылья… Он был воплощением света, солнца во мраке наступившей ночи, он сиял не меньше Огненной Ярины, пусть в нём и не было никакого колдовства – и Змеёныши, казалось, страшились его. Они, дети тьмы, мрака и холода, чуяли в нём солнечный луч, что разбивает зимний лёд. Никто из них не мог его коснуться.

Светозар Ярополкович, казалось, самим собой уберёг и остальных дружинников – иначе никак нельзя было объяснить то, что их не перебили в первые несколько мгновений. Дружина медленно, но верно продвигалась, оставляя за собой ледяные тела Змеёнышей и ещё тёплые – своих товарищей, но всё же их было не так много, как убитых воинов князя.

– Долго они не продержатся, – шепнула Забава горько, – будь проклят тот, кто всё это затеял!

– Будет, – отозвалась Велимира с мрачной яростью в голосе, – не сомневайся.

Евсей знал, на кого она смотрела. На Ярину с Беривоем, которые не так давно отправили Маилту назад, в змеиные ходы, под приглядом трёх Баженовых прислужников. Они были уже совсем близко к жертвенному камню – Калос великий, как они были близко! Евсей про себя молился всем – Калосу, Лунным девам, Агафону Копьеносцу, защитнику людей в несправедливых войнах, в честь которого назвали его учителя…

Только Ярина, казалось, начала выдыхаться – а ревущая фигура на реке становилась всё сильнее и сильнее. Вот прорезалась в сине-чёрной глади воды жадная белёсая пасть, распахнулась, взревела всей водяной мощью – и выплюнула огромный осколок льда.

Велимира вскрикнула, подалась вперёд, уронив голову Бажена… Но огненный поток отшвырнул глыбу в сторону, и она скрылась под речными волнами, не причинив никому вреда.

Бажен недовольно заворчал, притянул к себе Велимиру, точно подушку, и снова уснул.

– Когда всё закончится, – проговорил Евсей едва-едва шевелящимися губами, – я стану радоваться каждому дню. Я буду благословлять всё – дождь, грозу, буран, жару – Калос светозарный, лишь бы это закончилось!

– Когда я стану Змеиной царицей, – голос Велимиры сочился болью, словно свежая рана, – я прикажу вычеркнуть Змеево проклятое имя из всех Драгиных книг. И велю каждый день по три раза проклинать его – чтоб ему и мёртвому икалось!

– Когда мы выйдем отсюда, – шепнула Забава, – целыми и невредимыми, как обещала Ярина Вадимовна, я посажу своего отца под замок и не выпущу никуда из дома. Мне теперь до конца жизни будет сниться в кошмарах, как он стонал тогда, когда я сжимала его иглу…

Ярина устало остановилась, вытерев пот со лба. Красные рукава её рубахи намокли, пропитавшись потом и странной жидкостью, что вытекала из тел убитых Змеёнышей.

– Т-ты как? – Немедленно оказавшись подле неё, спросил Беривой.

– Тяжело, – ответила она, чуть улыбнувшись, – не думала, что их так много будет… Эх, мне б хоть палку какую-нибудь в руки – дело спорее бы пошло!

Беривой замер на мгновение, едва не пропустив наскок от Змеёныша справа. Когда того смела волна из огня, а в глазах Ярины загорелись непонимание и испуг, он словно очнулся. Усмехнулся в бороду – невесело, даже печально, – и вдруг легко подкинул топор.

– Лови! – Крикнул он – ведьма уже схватилась за рукоять, провернула топор, примериваясь к руке… В её ладонь он лёг как влитой – будто тут и был, словно для неё и ковался.

– Ты чего это удумал? – Спросила она, и Евсей впервые расслышал в голосе Огненной ведьмы страх. – А, ладо моё? Ты Вельке обещал вернуться…

– Я вернусь, – кивнул Беривой, – т-только хочу в этот раз попробовать по-другому.

Он обхватил себя руками, будто прислушиваясь к чему-то внутри, и под кожей заходили крупные мышцы. Евсей затаил дыхание, рядом металась Велимира – переложив Бажена на край своего кожуха, она ходила по подземелью из стороны в сторону, громко шипя все ругательства, которые только сумела породить Белийская земля. Забава встревоженно переводила взгляд с неё на Беривоя, сжимая до побелевших пальцев подол простенькой понёвы.

– Давай, ну же, Беривой Болеславич! – Шептала она. – Ты сможешь!

Вокруг Ярины и Беривоя вспыхнуло огненное кольцо – это ведьма отгоняла от них Змеёнышей, а когда оно опало, Евсей разглядел на руках мужчины бурую шерсть. Страх железным кольцом сковал горло, и Евсей сумел выдавить только сиплый хрип вместо крика, а Велимира замерла, беспомощно заломив руки.

Беривой выгнулся, поднял голову к небу – и в чёрный купол, накрывший землю, вырвался звериный рык. Сначала негромкий, он всё нарастал, креп, поднимаясь над берегом и над рекой – и вот уже полезли клыки не из человеческой, из медвежьей пасти, руки и ноги вывернулись, обзаведясь длинными острыми когтями – и медведь грузно опустился на четыре лапы. Из чёрного носа вырвался клубок пара, и Евсей зажмурился – на мгновение ему почудилось, что Беривой утратил свою волю, и зверь снова примется терзать всех, не разбирая – враг или друг…

– Открой! – Дёрнула его за рукав Забава, в голосе которой слышалось ликование. – Смотри!

Ярина и огромный медведь стояли лицом к лицу. Вокруг них бесновалась река и разрывали людей Змеёныши – а они стояли, прижавшись лбами друг к другу и не замечали ничего. Яринина рука – та, в которой не было топора – лежала на медвежьей шее, зарывшись пальцами в его густую шерсть и медленно поглаживала его – а Беривой, казалось, урчал от удовольствия…

– У него получилось!

Забава закричала, вскочила, захлопала в ладоши. Она расхохоталась – а потом, схватив застывшую камнем Велимиру, закружила её – и та отмерла, тоже засмеялась, схватила Забаву и прижала её к себе так, что та нарочито захрипела.

– Забава… – Выдохнула она, чуть отдалив её. – У тебя получилось! У него получилось!

– У него получилось! – Вторила ей Забава, и слёзы катились по её лицу, не мешая при этом смеяться.

Евсей большим пальцем вытер глаза, избавляясь от слёз, мутной пеленой набежавших на глаза. Ничто не должно было помешать ему видеть то, что творилось на берегу.

Беривой тихонько рыкнул, и Ярина отстранилась от него с согласным смехом.

– Ты прав, – сказала она, напоследок потрепав его по макушке, – обниматься потом будем… Хотя это, – она окинула его восхищённым взглядом, – самое прекрасное, что я видела в своей жизни!

Медведь смущённо прикрыл лицо лапой.

– Это, стало быть, присказка была, – Яра перехватила топор обеими руками, развернувшись лицом к жертвеннику, – а теперь и сказочка пойдёт!

Беривой ответил ей оглушительным рёвом. Они встали спина к спине – широкоплечая ведьма с топором наизготове – и свирепый медведь, по сравнению с которым она казалась почти хрупкой. На миг они замерли так – а потом лезвие вспыхнуло золотым огнём, а медведь поднялся на задние лапы и легко отшвырнул Змеёныша, осмелившегося подобраться к ним.

Топор огненной молнией сверкал в Ярининых руках – поток чудовищ, устремившихся к ней, заметно поредел. На миг, когда она обернулась, Евсей увидел на её лице улыбку – яростную, безумную, торжествующую. У ведьмы словно открылось второе дыхание – или его ей подарило оружие, оказавшееся воистину колдовским?..

На краткий миг Евсей позволил себе выдохнуть. Кажется, в кои-то веки всё шло хорошо…

Рёв Беривоя, казалось, заглушал гул реки. Он обрушивался на чудовищ, пронзая их острыми когтями – как игла входит в ткань – разрывал их, легко перекусывал. В своём страшном зверином обличии он показался Евсею неуязвимым – а потом медведь взревел от боли, когда хищные ледяные зубы впились в его заднюю лапу. Девочки вскрикнули, прижавшись друг к другу – а Евсею подумалось, что он точно не переживёт этот день. У него попросту разорвётся сердце от боли и страха.

Змеёныш, посмевший укусить Беривоя, был немедленно сметён разъярённой Огненной ведьмой. Её волосы спутались, разметались по плечам, падали на лицо – и бешеная улыбка делала её похожей на страшнейшее создание Песмноса. Но это было их создание Песмноса, оно стояло за них – за Евсея, за Велимиру, за Забаву, за его учителя, за мир на Белийских землях!

Недовольно зашипел Змей на реке, но было уже поздно – в один прыжок Огненная ведьма оказалась у жертвенного камня.

– Отойди, – приказала она, – уйди по-хорошему, княже!

И тот вместе с волхвом послушно отступил, испугавшись звериного оскала, бешено вздымающейся после битвы груди и мощных рук, сжимавших топор, отнявший немало жизней.