Личные песни об общей бездне

3

Девушка Надя ответила: – РазвеМне неизвестно в мои-то лета,С чем мы вошли в отделение связи?Это посылка. Она принята.Здесь принимаются наши пакетыШьются мешки, зашиваются торбыИ отсылаются Urbi et Orbi[2]Миру салюты и Граду приветы.

Пейзаж со статуей

Там за госпиталем горки, а на горках хвойный лес,Небольшие километры места чудного вокруг.Посреди лесных массивов выступают тут и тамИсполинские озера возле зданий корпусов.Возле зданий корпусов много лодок, тишина.Танцплощадка, клуб, киоски, биллиардная, буфет.И прекрасная купальня входит в воду и выходит,А в воде, как и на суше, всюду статуи стоят.Вот и я в газетной шапке, на носу зелёный листик,Встану с теннисной ракеткой – всюду буду тут стоять!Не пойду на ужин в девять. Отойдите! Наблюдаю,Как проходят километры места чудного вокруг.

Отрадное

С Неглинки прочь, сюда во тьму,тьфу таракань её, умуне представимуюну переехали, ну ичто нового? Дурной вопрос.В окне горят у овощного12 ящиков на выброси стружек 5 кило на снос.А гули, пакостные птички,теперь в моё одним глазкомокно упёрлись по привычкегде хлеб им? и в каком такомнеописуемом порядкевещей со светочем на стуле,с его ногой на табуретке,располагаются кастрюли,стакан и тряпки на прищепке,стол, а на нём «Напареули» —откуда, тут, на Рижской ветке?Ах, гули, гули…Тут всё разбросано не зря,и в дальних планах пустыря —поставить баню возле овощного.Как же, какая же вита нуовабез зеленного и Сандунова?

Пустырь

     выложено кирпичом:     к плечу плечом!     надпись из гравия:     желаем здравия!Я к новосёловой судьбеПришёл, как в ясную неволю[3], —В мой новый корпус 9б —По запредмеченному полю.Здесь зарастает поле быта,Здесь надо жити пустырю,Здесь, слоем вещевым покрыта,Цветёт земля. Я говорю:Боюсь хулить,     кого не надо.Боюсь хвалить,     на что сердит…Журнал с портретом космонавтаНа куче лиственной горит,Диван стоит в весенней луже,Виляет кабыздох хвостом,Мной под диваном обнаруженВ тоске о ясном и простом.За мною он побрёл, голодный,В тоске о ясном и простом…Лежит, к сидению не годный,Частично стул, отчасти стол.Я в мыслях кланяюсь обоим.И у вещей – свой тяжкий крест!Столу – за локоть упокоен —Спасибо!Стулу – за присест!Вот голенище без размера,Вот целлулоид без штанов,Портфель с табличкою: «Валера(Век не забуду) Жигунов».Я вижу, как предмет подброшен,Пал в этом месте, в том году.Поддену лёгкую калошу,Набухший ватник – обойду!И землю чую под собою,Узрев далёкий экскаватор,Где ест буханку с колбасоюВ кабине – кто? —Стройбата прапор?Тамбовский волк? Аннигилятор?Однажды встрепенутся грозноОни, с проклятьем возле уст —На свалку двинется бульдозер:Да будет чист пустырь и пуст!

«Не сесть за стол, чтоб океан какой-то не потрогать…»

Не сесть за стол, чтоб океан какой-то не потрогать.Лежит в Атлантике мой левый, в Тихом правый локоть,Располагаются локтей посерединеПростой 2В на плавающей льдинеИ виды сверху на страну мою огромную.Я революцию проделал за столомБескровную. Настольная папираНа рвань пошла, как некогда на сломОтживший мир пошёл,А вместо – карта мираКлеенчатая кнопками прибита.Я отказался от поддержки табурета.Мне табурет был тем неинтересен,Что я всегда среди старинных креселСижу в уме. А табурет бездарныйБлестеть желает, тряпкою протёртый,Как карта мира.В комиссионке на Полярной(Автобус 124-й)Я выбрал кресло. Цвет морской волны.С травой внутри, как сказано, морскою.Вот я сижу на нём. Сейчас блокнот раскроюОт Гималаев и до АппалачиДа напишу простым карандашомОб этой рухляди, об этой неудаче:Дышу трухой сенною, раздражёнПрорехами в его спине и грубым промахом в цене —Да будет ли конец подорожанью?Я стал художник Витя на стене.Гляжу, как тень, способна к подражанью,К оседлости и к перемене мест,Располагается to do the best.

Дух назойливый

Я о том спеваю честно,Как, бывая на столе,Он крыло ногой почистит,Грязелюб и сластоед,Как он сам на стенку влезет,Как покажет свой естестВертикальный с места взлётИ, о вдруг, его присест!Взмыл как не был, сел как влип —Вы б так смогли б?Страшно нам такое трогать —Он заламывает локоть,Шею чешет, уши трёт,С головы лицо стирает,Моет руки, как в театре —Понарошку: нуте-с, нуте-с,Замахнитесь и проснитесь!

«Купальщик ловит длинный луч…»

Купальщик ловит длинный луч,Вслед за лучом вертя мордаси.Песком облеплен и живуч,На водном плавает матрасе.Когда б я жил своим умом,Когда б не тень под небесами,Всю жизнь на змее надувномПередвигал бы телесамиС гитарой, картами, вином,С детьми, катящими колёса,И ты – подвинута умом —Со всеми голь простоволосаБежишь, покамест носят ногиПрочь от дождя, и вместе с нимПересекаешь диалогиЗа разговором подкиднымТакой же ящерицей прыткойТы с вышки из семи досокШагнешь солдатиком и рыбкойНырнёшь за мячиком в песок,Когда товарищ волейбольныйУжасно хлопнет по мячу —Ты – отведёшь удар убойный,Погасишь – ты – мою свечу!

Выдь на Тверскую

Но слушай: мне являться началДругой, другой автомобиль…В. ХодасевичСтою во гневе, как пророк,Рожденный на Тверской бранитьсяМоей дороги поперёкНе едет прочь, но длится, длится,Блатным числом пронумерован,Слепыми окнами украшен,От злого духа бронирован,И сам, как будто нежить, страшен —Что он такое в самом деле?Как он зовётся? Лимузин?Мустанг ли, Крайслер, Бэ-Эм-Вэ ли?Кто там внутри? Иди Амин?Товарищ! Мне его не жалко,Что он хулой моей отмечен.Ведь он – длиннее катафалка,Как универсум бесконечен!Товарищ! Выйди на Тверскую.Я там тоскую изумлённый:Какого ляда и АминаВсе тот же Мерседес продлённыйНе едет прочь, но длится мимо?

Песня кукушки

1

Что ни говори, а здорово всё-таки,Что лежат рядом с намиУгри в Северо-Восточном округеС севрюгами и осетрами.Это в нашем-то спальном районе дальнем,Это на нашей-то серой ветке —Лягушачьи лапки в ближайшей палаткеИ как поросята креветки.Но, за отсутствием карманов,Это пекло для иных гурманов.И копченые языкиИх обзывают: Эй, босяки!Не будьте телятами —Обзаводитесь деньгами проклятыми,Ибо, как говорят окорока,Жизнь коротка,А вы проваляли всю жизнь дурака.

2

Не исчезают в нетях времена,Когда в сердцах прохожий говорит,Что нету здесь ни редьки, ни хренаИ крытый рынок – даже не покрыт!И рынка нет. Один сплошной пустырь.Нет пустыря. Одно в лесах болото.Гадюка там шипит на божий мир,И славит мир кукушкина икота.

Заговор против херочувствия

Девочка домовая,Кем тебе доводитсяВедьма-девица?Плакают родичиВ думах о дочери,Как бы получше:То!Женихов созывают и мучают,То!Убегают с неполными ведрами —Разве так хвалят и разве положеноПеред гостем спотыкаться притворно?Вот и картинки-то все перевернуты —Нету вам ужина.Жучок чох!Хлопоты на макушку!С макушки жучкамиДа многожучникамиИди, порча, прочь —Женихам хер дрочь!

Заговор против безденежья

Постным маслом сковородкуЧерезмерно поливалаАлла, чтоб не пригорала,Приговаривая: – ШтучкиЭти нам в муке обрыдли,Обваляются с получки,Как мороженые рыбы,И с залитыми очамиУ дверей гремят ключами,Чтобы слышали иные,Как способны ледяныеРыбоньке, хозяйке, злючкеБабоньки принесть с получки!

Заговор против холерной рвоты

Против действия холерыВ виде рвоты изо ртаПрименяется берёзаАлкоголем залита.Позабыв про чувство меры,Выпьем раз и два нальём.Нас тошнит не от холеры,     От берёзы мы блюем!

Заговор против бородавок

Некрасивый, нелюбимый,Сядь на липовую лавку.Сделай массу из рябины,Нанеси на бородавкуИ воскликни, чтоб вдалиКаждый слышал: «Отвали!»

Гомон

Ребята!Наша стая перната, хвостата, крылата.Ребята!В стае состоя, крякая да вякая —Покурлычем про всякое!(Курлычут.)– Курлы-курлы прилипло к языку,Как извращённое ку-ку!– Курлы-курлы не липнет к языку,Естественней ку-ка-ре-ку!– Курлы-курлы – жаргон урлы,Не говорят орлы: курлы-курлы!– А говорят, что у орлятУже в яйце орлиный взгляд.– А у пеночки – кривые коленочки.– А у синички – под глазами синячки.– А у клестов – полно глистов.– А у дубоноса – в зубах папироса.– А у нас, у птак, теперь всё не так.И о козодое представление другое,И в смысле попугая линия другая.– А вот пищуха-то – сама щупла,А щупала щегла!А чего щегла-то щупать-то ещё-то?Щеголиха выщипала ему тыщи.Она и легла-то под щегла-то ради злата.Щас гол щегол как кол,К тому ж – алкогол!Ну, пищуха, чувиха, чуятьНадо на почве чувств, чуять!– Это я, тетерев, насчёт директив.– Затребуйте у стрепета.– У стрепета, стрепета…А где стрепет-то?– Стрепет у сарыча, сарыч у сапсаныча,А сапсаныч на плечеУ человече, а человече далече.– А я вертишейка Толяка,Меня волнует клоака.– А я волнистый Валера,Весь мир – вольера.Такой дурдом, что пардон!– Полезен ли поползень для области?Его поползня мышиная возня.Не полетит поползень в Пльзень!– А вот индюк, болтун и балабол,Слетал на Балатон.Теперь долдонит, как неоплатоник,Что основа – Платон, но основное – потом.Позор! Послали позёра на святые озёра!– Петь, Петь, надо терпеть.– А я не могу. Прилетаю в Калугу,Иду по лугу да гуляю по лугу,И куда там ни плюнь – всюду лунь луговойС головой сивой, злой, агрессивной,Псиной воняет невыносимой.Ну его, думаю, плюнь.Плюнул, а там луньЛуговой и лукавыйСтоит как лягавыйНету птаков дряннейЛуговых луней.– А говорят, был приказ…– Тссс! Среди нас бекас.– Это я, тетерев, насчёт директив.– Затребуйте у стрепетаДетского лепета.– У стрепета, стрепета…А стрепет-то где?– Где, где…Тарахтит на тахте.– А где она, тахта-то?– Да тут был когда-то.– Это ты про тахту-то, про тахту-то,Что она тута?– Про тахту, про тахту.– Ну и где она, тахта-то?– Да тут была когда-то.– Да нет её тут, тахты-то.– Ну а сам-то как, ты-то?– Кто, я-то, я-то?– Да ты-то, ты-то.– Да вот спина моя крылата,А на ногах моих копыта.– А я тут щуркаЩурка пчелоед. От меня один вредЕм пчёл. ПричёмПерестал есть пчёл —И на тебе: выродок, сказал зимородок.– Потому что щурка глупый, как чурка.– Кто, я-то, я-то?– Да ты-то, ты-то.– Эх, голова моя перната,Словно харя не побрита.– А я тут сыч, Иван ФомичИ сын мой сыч – Фома ИванычИ его сыч – Иван Фомич.Мы сычи многочи,Многочи-богачиА у филина – одна извилина.– А я сова, сова сплюшкаС кем сплю, тому и шепчу на ушко:Спишь, что ли, спишь, что ли?Не спи, не спи, спинкуПочеши да грудку.– А я тут уткуУтку чесал блохастуюЭто я хвастаю, хвастаю!– А я хвастаю,Что цаплю чесал голенастую.– А я ржанку, задрав ей пижамку.– А я пискульку, посколькуПискулька не пигалицаИ как змеюка двигается.– А я клушу за милую душу.– А я тётку авдоткуЗа закусь и водку.– А я лысуху за мясную муху.– А мне за кусочек салаСиничка вчера отчесала.– А мне был сонВо сне был Сам.Из пепла, говорит, восстану —И всех достану!– А мы тут галкиГалки со свалкиВспоминают галкиБитву при КалкеИ Грюневальде,Эх, наливайте!– А я по пьянке, на Лубянке будучи,Сидел на Эдмундыче.– А я попирал Николай ВасиличаЭто такая силища!– А я попирал Человека матёрого,Позабыл как зовут которого.– А мы тимирязевцы. Нам все без разницы.Климент Аркадьевич или Климент ЕфремовичБыла б голова – остальное усядется!– Алё! Это гусятница?Попросите гуся. Почему нельзя?Говорит его кожа гусинаяВ натуре желтовато-синяяПередайте гусю, что без пёрышекУ него очень много пупырышек!– А я тукан, стучу об стакан.Пустовато там, пустовато.А ведь натура-то натуратаНе терпит пустоты-то.Ну а сам-то как, ты-то?– Кто, я-то, я-то?– Да ты-то, ты-то.– Что я свил, то и свято.Но это я-то. А ты-то?– Отлетаю от быта.– Вить, Вить, а вдруг пора посметь и свить?– Фьюить-фьюить…– А я в душе пою о чиже.Ты чего, чиж, молчишь?Взял бы листочек, чиркнул бы строчекПару-пяточекНасчёт птенчиков да гостинчиков.Уничижаться перед чижом —Не перед чужим!– Выскажусь кратко:Куропатка – психопатка.Смазав пятки, беги без оглядкиОт куропаткиБывают ребятки.– А я заморил червяка – ам!И сыт навека. Мам!А отчего ворона – ворона?– Оттого, что ПВОПротив воздуха оборона.– А у аиста-то не стоит!Об этом-то я и кукую:Сам-то аист стоит, как этот.А этот-то – ни в какую!– А у меня, у марабу,Написано на роду,Что я как негритосРаспространяю орнитоз.– А что такого нам привёзКакаду из Катманду?– Да кой-какие пустяки для пустельги– Говорит пустельга,Что жизнь недолгаПусти пустельгу на неделюПостоловаться в постелю.– С постылым-то постоловатьсяКак со столом поцеловаться.– А я по масти божьих пташекОпределяю вид монашек:Вороная спинка – бенедиктинкаБурая самочка – францисканочка.– А мы тут гули. Гули-гули.Гуляли, гуляли, а нас обули.А нам-то гули? Ну обули так обули.С этой минутыГуляем обуты.– Это я, косач, насчёт недостач:Подскажи-ка, сорока, где нету пророка?– Где, где… На тахте!– Это ты про тахту-то, про тахту-то?– Про тахту, про тахту…– А я про свободу!Про свободу пою удоду,А удод – об иллюзорности свобод,Потому что ходит удодТайком в огородИ там верит пугалу как идолу!– А моей веры предмет —Под корою короед.Есть обед – спасибо тебе, короед!Нет обеда – верю в короеда!Таково моё кредо.– А вот орлан верит в аэропланКак в исчадье птицеловаГусь буду, честное слово!– А я верю в чибиса, а не в чудеса!– А мы к вам овсянки по поводу овса!– А мы коноплянки насчёт марихуанки!– А мы к вам от ибисаПо поводу Анубиса!– А мы к вам по поводу Попова.Чучело готово?– Кто-то, ты кто?– Я тот, кто кто-то!– Кто, ты-то, ты-то?– Да я-то, я-то!– А я лунь болотный.Хожу как гусь голодный.Есть охота, да нет болота.– А мы братцы воробушки, единоутробушки.Летим к старушке на предмет горбушки.– И мы к старушке на предмет горбушки!– На предмет контактов всех птеродактов!Взлетает стадо на предмет чего надо.Птахи!Не о том наши взмахи,Что мы, суматохи, собираем крохи.А о том наши трели,Взмахи и вздохи,Что мы, птахи и суматохи,Не змеи, не звери, не блохи, не рыбы!А ведь могли бы,Могли бы,Могли бы.

3. Особенность конкретного простора

Встреча

…В первой, может быть, декаде,Думаю, что до обеда.Так, понятно. Пушкин. Сзади.Лучше где? У Грибоеда?Где-нибудь в районе, вродеТрёх, возможно, без десьти?Да. В подземном переходе.Нет. Я должен быть к пятиНа Савёловском. С детьми,Понимаете – на дачу.Если к часу я иссякну,То тогда же вам и звякнуИ наш план переиначу.В два конца – поймите – глупо!Я не корчу сибарита.Как у вас во вторник? Глухо…В среду? Тоже всё забито…Вот Господь послал заботу.Нет, я не могу. В субботуЯ – в хозяйственных вопросах.Вы, конечно, на колёсах?Вот и я хожу пехотойИ в тени жилых утёсовВоздыхаю с неохотой.Жаль. От центра удалённый,Я – всему далековатый.У какой? Восьмой колонны?Знаю, нету там девятой.Чтобы нам договориться,Надо очень постараться.Хочешь, в пятницу в 7:30В вестибюле у торца?!Хорошо. В последних числах,К Малой Бронной по пути.У прудов – согласен – Чистых.Нет, я должен быть к пятиУ зубного Степаненки.Может, в восемь на Петровке?Буду я стоять у стенки,Знаете, в такой ветровке…Думаю, что мы, наверно,Возле – около, примерно,Всё-таки пересечёмсяВ направлении взаимном,Непременно, непреложно,Между делом и поспешно.Это ведь вполне возможно?– Да, конечно, неизбежно!

Природные условия

     люли-люли, betula,     люли-люли, pendula[4].

1

В дорогу мама мне дала букетИз ноготков и гладиолуса.А этой твари по сю пору нет.Опять она куда-то подевалася!Ведь слышит, бестия, как издалёкаБранится мать «бессовестной скотиною»И призывает: «Клёпа! Клёпа!» —С букетом, словно с хворостиною.

2

Ну, до свиданья. Рейсовый автобусМеня повёз до станции Морозки,Качается в букете гладиолус,Мелькают за окном берёзки,Бабуля рядышком уснула,Я про берёзку думаю: бетула…

3

…Бетула, думаю, плакучая пендула.О, как привык я к белизне твоей корыИ к рыжине подкоркового слоя!– Да! – за спиною кто-то говорит, —Уж таковы природные условия.– И каковы они? —     Бабуля встрепенулась.Мол, не спала, но вдруг проснулась.– Они – для разума     желательная пища,Они – и радость наша, и беда.Сплошные горизонты! Широтища!А вот дороги наши – никуда!Ни к чёрту! Хоть возьми да тресни!И вот что интересно: еслиВдруг недород – то надо закупать.А денег нету. В силу недорода!Но хуже – урожай! Куда его ссыпать?Везти в Снежанск?Поломана дорога!Стою среди своих товарищей, растерян,Поскольку труд их урожаем обесценен.Да и «кому грузить?»,     да и «на чём возить?».Не счесть вопросов иже с ними трудных…Ему порой бывает выгоднее – гнитьВ условиях таких паскудных! —Кому – ему? Соображаю,Что – урожаю.– А вы как полагаете? – Я полагаю,Что о предметах, мне далёких, —     не сужу.– Вы сходите? – спросила ПелагеяВасильевна. – По-моему, схожу.

4

Приехали. На станции МорозкиВстречаю Клёпу в обществе хвостатыхВокруг неё облезлых отморозков,Котов – неистребимых супостатов.Ну, курва! Пшла домой! —Стремлюсь её догнать,Из-под кустов, из-под земли её достать,За всё – физическим букетом     ей воздать,Словесною картиной угрожаяО пагубе иного урожая!

Передряга

Со мною случай на метро «Арбатской»Произошёл весьма дурацкий.Запомним: нищий, к стенке прислонённый,Сидит с гармошкой – без руки.Навстречу панк идёт с причёскою зелёной,За мной постукивают шпильки-каблукиТрёх женщин – трёх различных рас.Да. Я о фатуме, конечно, повествую.Споткнулась чёрная. Но не о том рассказ —Она ногой поддела мятую, пустую«Джин-тоник» банку жестяную.И вот помчалась жестяная банкаС подскоками – к ботинку панка.Тот бьёт по банке – китаянке —Ей на подъём и под её замах.Она, в вельветовых штанах, —Бьёт! – в гармониста попадает. НищийСам молодой, но с Карабаса бородищей,Единственной рукой с татуировкой «вор»Меня расстреливает банкою в упор!Я уклоняюсь, белую сбиваю проститутку,Её, чтоб не упала, ухватив за грудку.И мы вдвоём, испуганы, как дети,Заваливаем, падая, мента в бронежилете.Он, свой отдельный наблюдая интерес,Бежал по службе – нам вразрез!А я, увы, не в очень трезвом виде.Душа-предательница в пятки упадает.Но мент сказал мне: «Извините!»Да. Это выдумка. Такого не бывает!О, сколь же наши представленья скудныО том, что тут бывает. Божья воляНас уместила в три секунды —Как мы попадали, футболя.Не хочешь – а влипаешь в передрягу,Хоть ты запрись да окна все закрой!Четвёртая секунда – и «Бродягу»     на гармошкеИграет нищий. Да. Одной рукой.

Зануда

Он муху называет «бедный Озрик»,Чей – помнит – фрак с брусничною искрой,Любитель говорить, что это возрастТаков уж… И не за горойПростор без возраста. Ну не зануда ль?Другой сказал бы: пустомеля.Однако кто сумел бы Букстехуде,Как он, зануда,Отличить от Пахельбеля?Он на себя бывал особенно похож,Когда травил всё ту же с бородою байкуИ у плиты со спичками: «Ну что ж,Давай-ка, брат, с тобой поставим „Чайку“».Любитель: «Карты, – говорить, – сданы!»К ним, картам, с детства равнодушен,Внезапно бросить взгляд со стороны:«Ты пьян, прости, и оттого мне скучен».А сам-то? По какой причинеЕго, вы думаете, мучает икота?И, вдруг, беседы дружеской посерединеОн затевает распрю о сангине,Что всё-таки она – не терракота!Мы на балконе с сигареткой холодеем,А в комнате, в виду ледовой брани,Давно уж, удручённые хоккеем,Не различаем шайбу на экране.

В накопителе

В обратном Адлере на взлётном полеЯ вдруг задумался о волеВ нескромном понимании «хотеть»И в скромном понимании «стремиться».Гляжу: невероятно, чтоб взлететь.И, – чудо! – думаю, – чтоб приземлиться.Сих дум случайные свидетелиСосредочились со мной перед посадкойВ одном удушливом, потея, накопителе;Склонилась дочь над ученической тетрадкойДля —Не для кого-нибудь… там естествознания,Но, первым делом, отчеркнув поля, —«Для, – написала, – вольного писания»,Которое, конечно, начиналось с «Я»Такая-то: фамилья, имя-отчество,Где проживает и так далее.А дальше думать ей уже не хочется,Впадать в бытописательство детальное.

У ящика

Услуги по… коньков заточке.Неглинка. Помните, разнообразной пастойЗаправку шариковых ручек? В этой точкеВсем заправлял златозубастыйС тройной отсидкою Фарид.Он молнию вшивал мохнатой лапой,Крюк клюшки гнул паяльной лампой,Что синим пламенем горит.Он эту точку, видимо, держалНе для трудкнижки и не ради денег,Но – чтоб огонь его гудящий окружалИ света синего – сиреневый оттенок.Плыви, плыви, сиреневый туман.И то, что с ним рифмуется, – туда же.Почтовый ящик. Я стою как истукан,Читаю приглашенье к распродажеВ фасовке заводской ацетиленаИ полуфабриката шоколада.К чему бы это? Что это – эмблема?В каком контексте и какого ляда?Читаю снова: да, гексахлоран,Башкирский мёд, вагон со стекловатой.А что? Разумно: старых шуб обменНа новые. Обидно, что с доплатой.Тут всё, что подобает человеку,Как я – разнообразного достатка:Коттедж. Великолепный вид на реку.Песок. Бесплатная доставка.Ну как же – разбежался! В Сингапур.Да, да, Египет, Крит, со скидкою путёвки…Я эту призывающую дурьВоспринимаю в качестве издёвки.И тут ещё Свидетель ИеговыМне пишет:«Завтра – всё! А вы готовы?»

Оптовый рынок

Бывало, все услуги по —Один продмаг, одно сельпо.Теперь…Испания, керамика, смеситель,Германия, сушитель, нагреватель,И я как Витя, биожитель – потребитель,И Лёша, мой приятель – покупатель, —Идём вдоль по рядам внимательно и бодро.В центре вниманья – голени и бёдраКуриные, и для морозной свежести —«Миф», «Дося», моющие принадлежности,И «Ласка»;Сосиска венская, колбаскаДеревенская.Теперь их тут как воздуха – навалом,А ведь бывало… Хватит о бывалом!Особенность конкретного простора:Замылка взора,Тыщи как копейки,Рука судьбы,Плечо индейки.

Магнит

Полвека я уже как доктор.И тем, конкретно, знаменит,Что, разломавши репродуктор,Я обнаружил там магнит.Из репродуктора сиренаМне пела, что она калиткуПриотворила в чудный сад,Что есть на свете рио-рита,Мосторг, ВДНХ и Гагры,Цирк на Цветном и эскимо.И на Трубе, на месте самом видном,Она содержит пирожки с повидлом.И что с котятами – не там, а у Мосторга —Марина из седьмого «Б» сказала строго.Из репродуктора сиренаМне пела так, что три танкистаГорят, горят в душе моей!И что, запутавшийся в детском лепете,Я умиленья уронил слезу,Туда, где восковые гуси-лебедиИ утки плавали в тазу, —У цирка, помню, на Центральном рынке.Что ты ответишь на: какой же ты дурак! —Что дура! – из седьмого «Б» Маринке.

Подпись к фотографии

Мне кажется, что в каждом домеРасполагается на фонеОграды зоопарка сонный пони —Неужто тот же? – а на нём – дитяСидит с улыбкою цветущей,К тому же месту общему, цветя,Впоследствии своих детей ведущий —В берете чёрном, в расписной венгерке,Пошитой мамою по высшей мерке —Великоватой, но ботинки,Я вспоминаю, жмут на фотоснимке.

Des infants terribls

(Ужасные инфанты)Я буду врать – и не солгу,А правду расскажу – едва ли.Не зря конфетную фольгуМы золотцем именовали.Чтобы немедленно – к восьми! —Кому-то из окна орали.У мамки-улицы спроси —За что пороли?Ещё задолго перед срокомТому настырному влетит,Кто перебил водой с сиропомИ пирожками – аппетит.Тогда – ужасные инфанты,Теперь – отцы во цвете лет,Мы закопали наши фантыИ застеклили наш секрет.

Аля-улю

Я стал беспомощным и толстым,А был – беспомощным, худым,Носил малинововый галстук,Теперь тот галстук – «лататы».Я видел кривды подоплёку,Но, чтобы вправду поумнеть,Ходил в «кинотеаблитеку» —Читать, по сторонам глядеть.Я тряс в назначенных коробкахБулавки, спички и горох.Люблю, когда они грохочут —Подручной жизни «лататы».Я был как будто бы нанаец,А стал – какой-то алеут.Он ничего не понимает,Когда нанай: «аля-улю».Я зелен был и необучен,А стал – во всём и «бэ» и «мэ»!Я алеут – для благозвучия!Пью для здоровья – «Каберне»!

Я

Как много «Я» в моих стихотворениях.Они там появились не случайно.В них отразился многолетний опытЧервя, раба, царя и бога.Я царь —Стою на танцплощадке,Не приглашён на «белый танец».Я раб —Страстей: они меня не любят!Я червь —Сомнения: а если б пригласили —Что тогда?Я бог —Пою из радиолы:– Volare!Ого, го-го!Cantare!Ляля, ля-ля!

«Это время сплошь едино…»

Это время сплошь едино.Прочитавши Бахтина,Вижу: высится стена,А на ней висит картина:Рама, небо голубое,Домик с чижиком в окне,Кошка, кактус и алоэ,Лампа, стол и всё такое:За столом хохочет кто-то,Под стеклом цветное фото,Чайки, море в глубине,И обоев позолота —Всё принадлежит стене.Уникальная работа!О природе (несмешная)Смеха – книжка раздвижная.

План

Вид сверху: в трещинах паркет.Вид снизу: потолок протёк.Вид сбоку: выцвели обои.Давно, усталый раб, замыслил я побелку,Оклейку и циклёвку.

«Чего тут нет? Наверное, того…»

Чего тут нет? Наверное, того,Чтобы, резвяся и играя,К нам молния явилась шаровая.Картину мира дико украшая,Она – капустница в снегах Тянь-Шаня!Она – судьбы внезапная поправка,Доселе сдержанная втуне.Глядишь – под чайникомНе анонимная подставка,Но вдруг – «Детгиза» «Накануне»!