Личные песни об общей бездне

Коля-петушок

золотистый сидит Коля-петушокуж так его назвали Николаема ребятки дразнят Колькудескать Колька время сколькомы не знаемотвечает Коля мало ли часовотвечает Коля много ли минутну без пятнадцати до двенас пол-девя без двух до трёхквоте паст квоте туслова не вяжутся во ртуведь я как отпрыск петухапо-русски в зуб ни бе ни мечто до р х что по р хчто по н э что до н эно без понятия греханет уваженья к старинетут ребятки Вити-Митистали сонные кумекатьдескать-дескать петуху липетухули говоритькогда тут надокогда тут надо кукарекать!

Монолог знатока

Оценивая творческиРазбросанные оттиски,Я как знаток не в силах умолчать:Люблю, люблю заветныеЭстампы семицветные,Высокую орловскую печать.Я нюхаю гравюры,Оформленные златом,Исходит листик бурыйОсенним ароматом,Он охрой прелой дышитСлегка коричневат,Рубель целковый, рыжик,Карбованец манат.Вы охрики, вы хухрики,Хрусты да угротугрики,Монятки, бабки – сладкий аромат,Гравюры семицветныеНе фантики конфетные —Деньга таньга, целковый бир манат.     При ноябре, при октябре,     При феврале и при царе     Всегда целковый в тёплом колорите.     Проверьте, поглядите – всё в том же колорите.А то, бывает, встануИ подойду к окошку,Гляжу на панораму,Воспоминаю трёшку.У Водовзводной башниДворец зазеленел,Вдали Иван БесстрашныйСтоит над буквой «эл».Ах, деньги, деньги, денюжки,Средства, пенёндзы, пфенюшкиВот башни, башли, вот зелёный стяг;Гравюры семицветныеНе фантики конфетные —Деньга трояк – таньга, а не пустяк.     При ноябре, при октябре     При феврале и при царе     Всегда трояк в зелёном колорите.     Проверьте, поглядите – в холодном колорите.И на ветру холодном,Где время возле часа,Стою на месте лобном,Гляжу на башню Спаса.За ёлкой голубою,Под синею звездой,Лежит передо мноюПятишник голубой.Ах, деньги, деньги, денюжкиСредства, пенендзы, пфенюшкиАх, тити-мити, пятки-пятиши.Пятёрки семицветные не фантики конфетные,Беш сом, беш сум, блакитные шиши.     При ноябре, при октябре,     При феврале и при царе     Всегда пятёрка в синем колорите,     Проверьте, поглядите – в блакитном колорите.Но как заря алеетЧервонный госбилет,Приятно руку греетПростой его портрет,Он в облике высокомВзирает широко,Окрашена востокомОправа рококо.     При ноябре, при октябре,     При феврале и при царе     Всегда десятка в красном колорите.     Проверьте, поглядите – в горячем колорите.Ах, деньги, деньги, денюжки,Средства, пенендзы, пфенюшки,Деньга, таньга, рубель, бир сом, бир сум.Гравюры семицветныеНе фантики конфетные,Но сами карамель и кара-кум!

Песня о щедрой щепотке и доброй краюхе

Здоров, пригоден. Поелуев ПетяВладетель головы, двух рук и ногОдин в тайге, приставленный к ракетеСвой запад стережет и свой востокСто лет туда метеорит не падалСто лет там не оттаивал якутТам Петя своего оберегает папуСидит в КП, сосёт ружье и лапуА Петю образы родные берегутПетюха вспомнил прежнюю житухуЩепотку щедрую и добрую краюхуИ Финопетова соседа дуракаИ трепетных берёз душистые бокаПетюха плачет. Плачь, рыдай, чего там!Петюхе вспомнилась Позякина ВарюхаНевероятно щедрая щепоткаНевероятно добрая краюха.Петюха, плачь! Там целый день жуютЖуют весь день, а ночью голодаютОни берёзам ветки обломаютЧтоб узнавать, где север, а где юг.Они краюхой называли край стола,Где в изобилии рассыпаны щепоткиЩепотки возбудителей чесоткиЧто охранять? Ты тут стоишь покаА там вина тяжёлого отведавДурак сосед Алёха ФинопетовВарюхе мнёт душистые бока!Ну, Финопетов! Ну, держись, Алеха!Петюха щас ударит издалёка!Всем Финопетам будет песня спета!Петюха жмёт рычаг, но не летит ракета.Увидел Петя, что в его ракетеЯкуты свой наладили вигвамЯкуты перед Петей ниц упалиОни ему на пальцах передалиПослание языческим богамПри сём истошно выли и оралиИ колотили бубном по бокам.

Всё хорошо, что хорошо кончается

Ой, умора, не могу,Прямо возле лавочкиДве стояли на снегуМаленькие тапочкиАх как здорово, ах как хорошоМаленькие тапочкиСнег растаял – я пошёлСмелый, одинокийВ эти тапочки, ах как хорошо,Были вдеты ногиЭти ноги, ах как здорово,Уходили в туловоРукава пальта бостоноваВыросли оттудоваВ этом тулове я нашёлЖизненные штучкиАх как здорово, ах как хорошо —Сигаретка в ручке!На плечах сама собойШея кверху тянетсяИ кончается головойОчень хорошо кончается!Вопреки законам злаРот на месте и глазаТоржествуй добро над злом:Вот мой нос, а вот и ушиСлава богу, повезло —Быть могло бы хуже.

Моя народная мудрость

(отрывок)

В этой книге собрана многовековая мудрость народа, изречённая по его воле от имени автора.

Это притчи, заговоры, скороговорки, пословицы, поговорки и некоторые другие выражения автора, которые со временем станут крылатыми.

* * *

Живём в такое интересное время, что неизвестно – началось оно или уже кончилось.

* * *

Нам жить – вы и решайте.

* * *

Под счастливой ёлкой маслята в холодильнике.

* * *

Никто не знает, что все известно.

Все знают, что всё – неизвестно что.

* * *

На чудо надейся, но Бога не забывай.

* * *

Поднять Нечерноземье!

Подняли Нечерноземье, а там – Средиземноморье.

* * *

Мы, атеисты, не обожествляем хорошие новости, но дьяволизируем плохие.

* * *

Алё! Милостыню попросите, пожалуйста!

* * *

У меня на сберкнижке – герб Советского Союза!

* * *

Не засну, пока не согреюсь, не проснусь, пока не замёрзну.

* * *

Баста-то сказали в Кузбассе, а забастовали-то в Экибастузе.

* * *

У настоящего ящера нету будущего.

* * *

Не у всякого веника совок стоит.

* * *

Думайте не над смыслом сказанного, а над жизнью услышавшего.

* * *

Я тебе: сняли Гришина, а ты мне: с нами Кришна.

* * *

Паша Ангелина пашет как велено.

* * *

Курс рубля настолько твёрдый,

что хожу с натёртой мордой.

* * *

Мне говорил тичер,

Что главное – это фьючер,

А паст перфект континиус —

Опасно оскотинилось!

* * *

Опочки, опочки,

Не буду ни полстопочки!

* * *

Очнувшись с бодуна в Твери,

что дрянь Тверь – так не говори.

* * *

С прохожим выпил я по-русски

экономично, без закуски.

Приду домой под мухою —

кулак жены понюхаю.

* * *

Живём мы в комнате унылой,

чтоб не побрезговать могилой

и, невзначай попавши в гроб,

не тосковать о жизни чтоб!

* * *

Уходя на тот свет, не забудь выключить этот.

* * *

Отличайте инородцев: суздальцев от новгородцев.

* * *

Эй, янки, ховайтесь в ямки!

* * *

Монгол – китайцу хохол.

Корей – китайцу еврей.

А Китаю Вьетнам

Как Китай нам.

* * *

Увидел недостаток —

скажи: «Нельзя так!»

* * *

Коль в этом деле не ахти,

об этом ты не тарахти!

* * *

Чтоб такое придумать, чтобы не соврать?

* * *

Эт Джеймс Ласт, бат нот Ференц Лист.

* * *

Всё имеет свою причину. И даже не всё!

* * *

Вставлю морковку в снежную бабу.

Тотем унд табу.

* * *

Плохо Вове во Львове, а Льву – во Владимире.

* * *

Я тебе – Артемида,

А ты мне – Артмедиа!

* * *

С виду такой обаятельный,

Матом кроет для виду.

* * *

Ты не тупи:

Ту би – не ту би…

* * *

вчера мне снилось

что нельзя

сегодня снится

всё что можно

* * *

– Как живёте?

– Как у Родена:

Мыслитель – сидит,

А идущий – без головы!

* * *

Шла Саша по шоссе,

А за ней – шахсэ-вахсе.

* * *

– Сыночек, а у тебя есть мелочь на метро?

– Какая мелочь, мама?!

У меня – пенсионное удостоверение!

II. Стихи из трёх книг

1. Участок с Полифемом

Риторика

С короткой стрижкой полненькая завучВ моём лице мою ругала дочьЗа то, что я, бесстыдница и неуч,Вместо ответа голову морочу,Трещу, с утра не закрывая рта,А книжкиНу почему в обложки до сих порНе обернула я? Какой позор!Какая бестолочь в короткой стрижке!Как в армии. Ответь, зачем подковкиЯ не прибил к осмотру. ПочемуЯ извертелась вся,     издёргалась в столовке,Наклон не удержала по письму?Зачем нам мимо не пройти такого факта,Что кто-то грязь на рисовании развёл,На ритмике не отбивает такта,На математике же скачет, как козёл?Зачем нетрезвым он явился на поверку,И не явился, тоже, почему?О этот голос, падающий сверху:Зачем носок я при подходе не тяну?Зачем я Шпака на риторике толкала?В толк не возьмёт она,     по лбу себе стучит.Зачем мне в возрасте, нет, не майора, генералаСие выслушивать? Риторика молчит.Меня тут нет. Я отслужил – и хватит!Мне зав. учебной части – не жена.Так что ж она гундит, как старшина?Зачем безличный воздух виноватит?

Надо расходиться

1. У развилки на Вербилки

У развилки на ВербилкиЗапорожец, дико воя,Неделимое раздвоил:Дух водителя такого-тоОт плохого отделилТела смертного, хмельного.Неделимое сержантаВдаль выпрастывало руку.Правая, она держалаРаздвижную вдаль рулетку.Неделимое майораВеерообразно в рупорПравду грубо излагалоНа не слышащих в упор:«Расходитесь по домам,Ваши катастрофы там!»Но неделимое народаСтоит стеной бесповоротноВ демонстрации протестаПротив пагубного местаУ развилки на Вербилки.

2. В нашем овощном

Какие лица в нашем овощном!Нет овощей. Но лица понимают,Что вот-вот-вотМашину подадут —И будут!Какие хари в нашем овощном!Нет овощей. Но хари все в надеждеТакой, что лык не вяжущие сукиРазгрузят всё-таки —И будут!Какие бляди в нашем овощном!Нет овощей. Об этом продавщицаТатьяна ПаршинаС утра блядям талдычит,Чтоб расходились! Нету овощейВ таком порядке грёбаном вещей,В каком беспорядке поля и грядкиИ в каком хозяйство упадке,И вообще,Иисус не знал, каков картошки вкус.Трудно, что ли, прилюдноПоднять ногу и встать на дорогу к Богу?!Но к рассуждениям ТатьяныГлух непонятливый народ.В его ушах торчат бананыИ нежно шепчут, что вот-вот…

«Окно мне сделал плотник Алексей…»

Окно мне сделал плотник Алексей.Его зовут, как выяснилось, Саша.Он говорил стеклу, чтоб светлость вашаТут не стояла над душой, как ротозей.А как уйти, коль Алексей глядитВполглаза как-то странновато.Домушник он. И Александр бандит.Под плотников работают ребята.Где золото лежит, где спрятан диамантИ нет ли ценностей среди вещичек прочих?Менту бы позвонить. Но участковый ментВасильев – им куратор и наводчик.Васильев? Нет. Как будто бы Петров…Не стыдно ль мне,как хрен с какой-то редькой,Небрежно путать Ваську с Петькой,Мастеровых не отличая от воров?Знать, ураган по городу прошёл,Знать, динамит на Декабристов грохнул.Стекло и воля. Дисциплина. Произвол.Повылетали окна. Я оглохнул.– Нет, вы ослышались, —Сказал мне Алексей.Он Александр!И чтобы был оплаченСей труд по строгой форме всей —Вот мне квитанция на семьдесят рублейИ взгляд наружу. Прочен и прозрачен.

Октябрь 98

Всё к одному. Рубля сальто-мортале,Метан в Кузбассе, взрывами чреватМир в Косово, Салман в Урус-Мартане,На площади пролетарьят,Призывы: ко всеобщей стачке!Даешь получку! Ельцина под суд!Стоит октябрь. Они его трясут,Глядят, как падают его листочки,Рублю подобно – в чёрную дыру.Исландцам наши отдали игру.Всех здравомыслящих с умаСвёл гол, забитый головойВ акробатическом паденье Ковтуна,Сосед скончался Прохоров, ГеройСоветского Союза, за стеной,Спасибо, что не рухнула стена,Когда в такую непогоду,Таким недружественным днемВсё происходит через пень-колоду,Вниз головою, кверху дном.Всё было бы иначе, если б наш КовтунКак главный невезун и автор не возникВ свои ворота пагубного голаВ Рейкьявике.Букет из четырёх гвоздик,Морг в Люблино, кремация в Николо —Архангельском, автобус ритуальный,Печальный ход вещей, защитник ненормальный,В платочках чёрных женщины по обеСоседа стороны, сосед во гробе.А мне в лицо на плачущих смотретьСил нет таких. И прочих тоже нету,Чтоб из кармана свежую газетуДостать прилюдно и газетою греметь.Из тех в кармане сложенных газетВпоследствии мне сообщили вести,Что нет, железный Август ПиночетНе верит в слухи о своём аресте,Что это наша общая вина,Нельзя пинать отдельного кого-то.И далее опять про Ковтуна.Не может быть! Опять в свои ворота!

Натуралистический очерк

Свистуха.Проверка зрения и слуха.Шумит по-русски березняк,По-польски шелестит бжезина,Со звуком сопрягая знак,Растёт как буква У осина,И надо всеми реактивный ТУПодчёркивает в небе высоту.Тут Вовка всем кричит: «Ау!»Ему в ответ многоголосыйПан отзывается курносыйИ некий антропос, во глубину оврагаМалиной с ежевикою влеком,Себе по облику двенадцатым шлепкомКазнит настырного антропофага;Овчарка Пальма, прыгая как тёлка,Как будто по-хохляцки кличет волка:«Вовк! Вовк!» И замечает Вовка,Что там вдали, величиной с букашкуПолзёт, как божия, обычная коровка,Добром зовут её какашку.При сём у Яхромы, вполне уже раздета,Располагается моя мечта поэта.Со всяком сопрягая всяк,Её душою движимый костякНапоминает мне про это.И клеится тот самый гнусный тип —Какой-то антропос —К моей душе-девицеШлепком игривым ей по ягодице,Где я заметил, что прилипЦветочек белый стрелолиста.Свистуху, завтраки туристаОна велит мне: Возлюби!Пчела гудит: «Ай эм э би!»И «Лет ит би» поёт транзистор.

Личные песни об общей бездне

Текучка

Жить по условиям, конечно, ненормальнымНас заедающей текучки, —Где зажигалка? – хлопать по карманамИ вдруг по лбу, – сегодня день получки!А нет получки – думать о причинахТого, что быть имеет место. И, конечно,О бесконечных величинах,Больших и малых. И конечных,Таких, как мотылёк и диплодок.Что больше, – думать, – Космос или Бог?Или вобще не думать. ТупоБез ненависти и без любви(Такая техника едва ли мне доступна)Глядеть на третий глаз у визавиВ автобусе в районе Ступино.Или в метро на станции «Коньково»По требованью старшего сержантаВ своих карманах рыться бестолково:Где паспорт? В каждом – зажигалка.Пиджак не тот, не тот режим.И вдруг по лбу: мы все принадлежимТекучке – жизни, речи, мысли!Она течёт иной раз не туда:«Всё было бы иначе, если…»Иначе если – вспыхнула б вода.Противна Богу огненная речка,Угодна – даже в смысле узкомТекучка в понимании «течка»,Иначе – был бы я моллюскомНетеплокровным или птаком,Скрипел бы клювом и вертел,Как осьминог, округлым зраком,Или, как эти,Вставши в полный рост вороны,Шипел бы, слал вокруг проклятья,Раскрыв широко, как объятья,Свои птероны.Набросок этот, только с виду мрачный,Изображает танец брачныйНа Декабристов двух ворон.Что меньше – Бог или нейтрон?Где Родина, а где Отчизна?И Божий дар – свободен ли сегодняОт наказания Господня? —За эти детские вопросы укоризнаОтцу семейства воздаётся автоматом:Где зажигалка?Где? (И не ругаться матом?)И вдруг по лбу: яичница горит!Её возможно спутать с Божьим даром,Работодатель в трубке говорит,Что есть известные задержки с гонораром,Но кризис, видимо, подох. Надейся.Простая истина: «Когда ты не побрит,Вставай у зеркала и брейся» —Звучит по-издевательски хитро,Как «отпуск», «бюллетень» и «пенсия»,И если ты одет, «то выкини ведро»,А если нет – «тогда оденься».Всё в том же пиджаке и при иных режимахЯ повторяю истину простую:Покуда я поэт, моя текучка в жилах,Надеюсь я, не утечёт впустую,Как брань прохожего на думские законы,Как февралю необходимый насморк…Пока ещё не все московские мильтоныМой красный прочитали паспорт.

Исповедь портрета

Человек я сероокийБросил взгляд из-под бровей,Если в профиль – однобокий,Если сверху – муравей.Был я человек-малютка,Вырос – сделался похожНа кого-то – это шутка.На Шекспира – это ложь.Просто мне, как говорится,Жизнь взаправду дорога.Я не должен бы родиться,С точки зрения врага.Просто я, как все, нормальный,Быт ругаю неуютный.Вообще – принципиальный,Но сейчас – сиюминутный.Человек я не противный,Не горчица, не сироп.Если выпью – коллективный,Если слишком – мизантроп.Было. Видел в жизни всяко.Так припомнить не пора ли,Скажем, на Тянь-Шане яка,Хоннекера на Урале?Человек я небогатый,Весь в родителя пошёл.Безымянный мой – женатыйИ прокуренный – большой.

Закон подлости

Закона подлости никто не отменял.Наоборот.Он в силе. В действии опасном.И тот же самый с маслом бутербродЗаконно упадает книзу масломВо исполнение допущенного зла —Вдруг со стола.Мне эта неудача оттого противна,Что легитимна!Но я, дитю подобно, не запла́чу,Увидев в перспективе безнадежной,В силу закона подлости, удачуПротивоправной и мятежной.Обидно. Ближнего любитьКак самого себя – и быть страдальцем.Всего делов-то:     бутерброд к столу прибить…Так нет: кувалдою по пальцам!

В концерте

Мне Бог велел на музыке играть.А вот природа в слухе отказала.Она мне в ухо правое задулаКомок дикорастущей ваты.Господь ревёт: «Играй же, не ломайся,В блок-флейты дуй, в бамбуковые палки,Всю вату вон из уха выдувай!А ты, Натура, сядь в его концерт!»Неловко мне с дикорастущей ватой,Напоминаю, в правом ухе,На публике, по-разному предвзятой,Играть в своём, подчёркиваю, духе.

Мелкая мистика

Воображаемая стрелкаБлестящий сдвинула предмет.И – покачнулся табурет,И на пол грохнулась тарелка.Я так подумал им в ответ,Исполнен мистикою мелкой:Мечта тарелки – табурет,А тот тоскует о тарелке.О, как же я посмел, двуличный,Но человек по самой сути,Мечтою с мебелью делиться,Предмет её найдя в посуде?Нашёл, задел и на лету,Пока скользит столовый ножВдоль рукава и за плиту,Сам на кого-то не похож,Явился раненый мужчина,На нём фуражка, серый плащ,Он следствие, а вон причина —Там за плитою нож блестящ.Я табурет подвинул павший,Налил в тарелку молока.– Наверно, скоро будут наши?Где наша рать недалека?Где наша сгинула вражина?Терпеть нам суждено доколь?Спасибо, мама покрошилаЕму за ворот: хлеб да соль.

Песня о гимне

О гимне с раннего утраПоёт мне божеская птица:Играет гимн – вставать пора,Играет гимн – пора ложиться.Два раза в день в урочный срокДля счастья вашего и благаИграет гимн – очнись, сурок,Играет гимн – усни, трудяга.Он мощно входит в каждый дом,Как танк в атаку лобовую.Играет – сволочи, подъём!Играет – все на боковую!Я сотую сменил кровать,Но мне всё тот же голос снится:Играет гимн – давай вставать,Играет гимн – давай ложиться!

Сёстры

Им бы давно разделиться пора.Как вариант, на «Фили» и «Динамо».Но Кате нужна кой-какая опора,А Маше – мама.Мамино платье из панбархатаМаша надела, а Катя насупилась.Катя треску пластала, порезалась,А Маша с гулянки брюхатая.Рыбьего сока из пальца сестрыВыпила Маша и протрезвела.Видишь, как обе состарились?РазвеХватит им денег и хватит забот?Хватит. Они улыбаются.К празднику бывших друзей позовут,Торт испекут. Кулебяку.

Кот

Говорит Наталия:Знаешь, Вася,Или я, илиЗашивайся!(Из песни)Хозяин взял Наталью в женщины,И с нею – женского мурлыку.Он, в их постеленку положенный,Лизал какую-нибудь руку.Взяла Наталья в мужикиСоседа, Паршина Василия,Хоть ей не очень-то ужимкиТакой свекрови «се ля ви».Мать мужика, – а что я – кукла? —Покуривала «Ароматные».– Ваш кот во сне, как чёрт, мяукал.Амбре. Вы понимаете?А для Наташи едкий дымБыл чем-то вроде наказания.Но вскоре каждый стал своим.Как чёртУ нового хозяина.

У двери

Сорвали суки домофонОт скуки или ради цветметалла.Трендит, бывало, среди ночи он,Чтоб жить жильцам не показалось мало.Жму 27, а получаю 7.Из домофона мне кричит семёрка,Что я, наверно, чокнутый совсем,Как этот домофон, всех доведу до морга.Жму 27, а получаю 2.Из домофона двойка вопрошает,Откуда, мол, такая головаРастёт – живущему мешает?Жму 27. Её и получаю.Я там живу. И потому не отвечаю,Жильцам рассерженным подобно,Так истерично и так злобно.

Завещание

Сказала баба Ванга мне: «Сынок,Лук репчат ешь и ешь чеснокДля внешнего и внутреннего зрения.Власть не дразни, ты ей не раб,Дым не кури, не слушай бабДля внешнего и внутреннего зрения.Будь здрав. Страстями не болей,Лжи не скажи, вина не пейПо своему́, теперь уж, усмотрению».

Детский вопрос

Интересно в высшей мере,Хоть какая – неказиста,Есть ли жиче на ВенереС точки зрения экзиста?(Из песни)Дочка, пальцем в небо тыча,Вопрошает, изумлённая:Это бездна наша личнаяИли с кем-то поделённая?Знаю. У авторитета,Чьи таланты разумеются,Тут покамест нет ответа,Но зато всегда имеютсяЛичные песниОб общей бездне.

Голос

Под ёлкою мне голос был тревожный,Когда нагнулся я, грибник неудержимый:«Поверьте, я опёнок ложный.Вы понимаете? Не лживый!»

Всяк

В башке у всяка много мечт.Они заложены в коробку,Как всяк положен в короб лечь,Горе воздев свою бородку.На Бога всяк надежду положил,А Бог – на всяка.Тут между ними вышла драка,И они рассорились.Бог стал по-прежнему – везде,Всяк лирик стал в СССР.

Не беда

От обрушения госпирамидыБыльём поросшая примялась лебеда.Кто вкладывал туда и не туда —Все стали инвалиды,Что, в общем, – не беда.Если все.

Дни

Пришли такие грёбаные дни,Что не уйдут без руготни.Стоят, заразы, не желаютИдти куда их посылают.А ты им, грёбаным, соври,Что ты как друг их не неволишь,Сказав:«А кстати, не махнуть ли нам на триКаких-то буковки всего лишь?»

Портрет идущей

Невозможная в обтяжкуДама, склонная к избытку,Ляжкой чиркает об ляжку,Лыткой стукает об лытку.К ней, чрезмерной, чувство клонится,К полноте сердечко жмётся.И от стука не разломится,Но от трения зажжется!

Мох

Я в году двухтысячном,Лет трёх примерно без,Где-то под МытищамиУглубился в лес.Утречко студёное.Для подъёма силЯ сел на пень. ВарёноеЯичко откусил.Откусил – и солнышкоВосстало наверху.Опрокинув горлышко,Я упал во мху.Зелень-белень, крошево,Кашка, клеверокИ всего хорошегоМного между строк.Между строк, что брошеныПокрываться мхом.Мхом всего хорошегоОбо всём плохом.

«Под знаком голода табачного…»

Под знаком голода табачногоВ пределах облака неоднозначногоСтоит сводящая с умаНеописуемая тьма.Она в аляске. И её борзуюСейчас я рыжей краской нарисуюАфганскую. А кодлу хулиганскуюТаким ядрёным кобальтом покрашу,Чтоб смылись и слиняли на парашуУмнее всех без очереди гады.Здесь много всех. Друг другу все не рады,Поскольку радоваться остаётся гадам,Что много их и все они тут рядом,И спит с резиновой дубинойМильтон, ядрёна шишка, нелюбимый,Но ожидаемый, как Космос и Пегас,И спит, один прикрывши глаз,Я с независимой газетой,В пальто неброское одетый,И спит со мною говорящийБраток, про то, что сам он некурящий,Но очень нужен блок для внука —Он завтра улетает в Кострому,И не сказать о том, такая мукаПредсмертная, а рассказать —Посмертная, что никомуНе пожелаешь: – Брат женись на полукровке.Она рейсфедером выщипывает бровкиИ телефон берёт с собой в сортир,И если кто-то обратится: – Командир!Который час? – Докладывай: – Прости,Сам без понятия. Наверно, без десьти.И разговорчики: насчёт того, что глупоКричать в пустыне: – Кто в углу-то?И что известно всем, зачемПолзёт по берегу чечен,И если Северную ТЭЦПостроят всё же – всем звездец.Вот так мы и стоим за дымом —Стеной в борьбе с неистребимым,Настырным и живучим бытомПод крылом и под копытомЯдовитого ПегасаЧетвёртого класса.И ни одной, представьте, спички —Чтоб друг от друга зажигалисьИ в разговорчиках неспешно продвигалисьОт ублаженья пагубной привычкиК иной, ядрёна корень, цели.Она без шапки. И её кудели,Виющиеся мелким бесом,Я раздраконю охрой золотистой,Заделаю сапог ультрамарином;Когда б я был Франциск Ассизский,Она б со мной заговорилаКак рысь: мол, не боисьИ всё фигня. И нет ли у меня,Эй, командир, огня?Нет, отвечаю виновато,Потому что хреноватоВоплощенье, но идеяБезусловно хороша,Она несёт под знаком ВодолеяВ ладонях след карандашаЧернильного – для курицы и торта.В трёх точках, понимаешь, непременноОй как ей надо быть такого чёрта,Который дан в одновременноВращающихся розно плоскостяхМежду этим самым хмурымБайконуромИ смурным вот этим самым —Универсамом.Я дальний план для перспективы зачерню,А на переднем собственной рукоюСвою же обрисую пятернюИ сам же, недовольный, смою.Да. Здесь обязан помещатьсяЭпический ядрёна корень,Расти способный, возвышатьсяНад личным счастьем или горем.Его нельзя изобразить,Мельком и только издалёкаОн виден, если вбок скоситьГлаза. С другого, понимаешь, бока.Его глазки во тьме ветвятся,А как срастутся – прочь стремятсяК иной, ядрёна корень, цели.Она без шапки, и её куделиОт охры золотистой поредели,Её сапог, ядрёна шишка, маминУльтрамарином испоганен,И в этом плане несмешномЕй суждено под неким взглядомСтоять всю вечность за рожном,Стремиться за насущным лядом,А рядомСтоят, как мы, покорны небесам,Два брата в плане кавадрата —Брат Байконур и брат Универсам.И мне сказал земеля Водолей,Что Байконуру снится Мавзолей,Универсаму снится Зиккурат.Что видишь, брат?Я?Таба́чку, собачкуИ, как этот, некурящийБрат, впереди меня стоящий,Берёт табачку́ внучкуИ подходит моя очередь…А за рамками бытаКартинка размыта.