скачать книгу бесплатно
– Ребята, вы девушку в темном платье, с шалью красивой такой… серебристой… не видели? Стрижка короткая…
Офицеры холодно глядели Сабатееву прямо в глаза. Молчали. Словно не понимали вопроса.
– Ну, глаза овальные, карие…
– Нет, – ответил рябой музыкант, украдкой посмотрел на футляр с тромбоном.
Сабатеев перехватил его быстрый взгляд.
На руке музыканта с футляром вздулись прожилки. Значит, весит инструмент немало – автоматически решил Сабатеев, не отдавая себе отчета, зачем ему эта информация.
– Разрешите следовать дальше, товарищ капитан? У нас мало времени, – сказал медленно, будто с трудом подбирая слова, рябой.
– Музыканты? – спросил Сабатеев, не понимая, что, возможно, задает глупый вопрос. Ему почему-то не хотелось отпускать этих офицеров с тромбоном.
Рябой бесстрастно кивнул.
– Так точно. Музыканты. Нам приказали срочно доставить тромбон.
– Понятно, – рассеянно процедил Сабатеев, соображая, стоит ли ему приказать музыкантам немедленно предъявить документы. Что-то беспокоило его в них, но что именно – неясно…
Ему некогда было заниматься этими троими – командующий приказал найти Джан. Сабатеев должен был поскорее выполнить приказ командарма.
– Она на втором ярусе, в седьмую ложу прошла… – крикнула Сабатееву светловолосая официантка, мелькнув в коридоре с подносом, полным грязной посуды.
– Еще есть вопросы? – спросил рябой.
– Нет.
Сабатеев шагнул в сторону, освобождая музыкантам путь.
Офицеры прошли мимо Сабатеева, мрачно смотря перед собой, скрылись в полумраке.
Сабатеев проводил их взглядом, отправился на галерею.
Яхонтов превосходил самого себя. Он ревел, как океанский шторм, сокрушающий прибрежные скалы. Под куполом театрального зала от могучего яхонтовского рыка раскачивалась и позванивала тысячами блистающих стразов стопудовая люстра, некогда изготовленная в Париже по заказу дирекции Российских императорских театров.
– О, дайте, дайте мне свободу! Я свой позор сумею искупить… Я Русь от недруга спасу! – гремел Яхонтов, обнажив мохнатую грудь и раскинув в стороны руки.
Конин скользнул взглядом по изумленным лицам слушателей, и вышел из зала.
Тромбонист и сопровождавшие его музыканты поднялись на галерею, из которой начинались входы в ложи второго яруса главного зала оперного театра.
Они не прошли и двух десятков шагов, как были остановлены нарядом автоматчиков. На требование предъявить документы – музыканты пустили в ход ножи.
Диверсантам не потребовалось много времени, чтобы уничтожить весь наряд.
На шум из ложи выскочил лейтенант Шилов.
– Что такое? Кто их? – Шилов не сразу догадался, что происходит. Он видел тела мертвых автоматчиков и склонившихся над ними людей в форме советских офицеров. Он не сообразил, что эти трое и есть убийцы.
Музыканты медленно и молча двинулись на лейтенанта.
Блеснули ножи.
Шилов понял, что попал в переплет.
– Так вы гады, голубчики? – пробормотал Шилов и рванул из кобуры пистолет. Но один из нападавших сделал выпад и выбил у него из руки оружие. Второй ударил лейтенанта финкой в бок. Шилов упал, ударился головой о стену. Падая, сбил фонарь. Стало темно.
В полной темноте Шилов отполз за дверь. Затих.
Он слышал, как напавшие на него диверсанты искали его с полминуты, но не могли найти. А потом быстро побежали по коридору.
Шилов пощупал бок – саднило. Бок быстро стал набухать чем-то мокрым, хлюпким. Лейтенант попытался встать. Но в голове вспыхнул желтый блиц, и Шилов понял, что летит в бездонную яму, из глубины которой к нему, как вагонетки, одна за другой мчались грохочущие лохматые звезды.
Глава десятая
Вильно. 1944 год, август
Конин шел по галерее второго яруса. Было гулко и пустынно. Он осмотрелся, заглянул на лестницу пожарного выхода. Поста охранения там не обнаружил.
– Тоже мне, спецы. Нигде. Никого, – прошептал Конин.
Он решил повернуть назад, когда, подсветив фонариком пол, заметил, как луч выхватил из мрака пятно. В двух шагах от первого он обнаружил второе пятно. У самого входа в ложу – третье.
Конин откинул портьеру, вошел в ложу.
Свет карманного фонаря заскользил по телам мертвых автоматчиков.
Конин попытался нащупать пульс у каждого – никаких признаков жизни.
– Музыканты! – раздался откуда-то со стороны слабый голос.
Конин шагнул на голос, направив туда же свет фонаря.
У стены сидел, держась за бок лейтенант Шилов. Половина его щегольской гимнастерки была залита кровью, которая сочилась сквозь пальцы.
– Помоги встать! – прошептал лейтенант. – Уйдут, гады!
Конин сорвал обертку индивидуального пакета.
– Не уйдут. Догоним. А тебя, лейтенант, для начала тебя перевязать надо. Кровью изойдешь.
«Музыканты» подошли к двери, на которой была прибита табличка с цифрой семь. Роли каждого из них были распределены заранее. Рябой прошел через всю ложу. Отодвинул портьеру и внимательно посмотрел на сцену, в зал. Кивнул своему сообщнику, замершему у входа с футляром для тромбона в руках.
«Тромбонист» подошел к столу, положил на него футляр. Щелкнули замки. В слабом свете блеснул вороненый ствол снайперской винтовки. Умелые руки зарядили оружие. Установили его на специальное приспособление вроде треноги.
– Все готово, Циклоп, – тихо сказал «тромбонист» рябому.
Тот сел за стол, приложился к винтовке.
Черные крест-накрест линии прицела медленно прощупывали одну за другой ложи бельэтажа. Наконец в прицеле появилась ложа командарма Демидова. За сеткой прицельной шкалы замелькали лица летчика с золотой саблей и орденом на груди, упитанного здоровяка в круглых очках… И наконец – волевой профиль седоватого человека, на плечах которого горели темным золотом генеральские погоны.
– Отлично. Пора уходить, – сказал Циклоп и встал от стола.
Диверсанты покинули ложу, оставив на треноге готовую к выстрелу винтовку.
Навести полный порядок в городе за два часа, которые отвел генерал Демидов коменданту города, конечно, было невозможно. Но комендант хорошо знал по собственному опыту, если он не вывернется наизнанку за эти отведенные ему командармом сто двадцать минут, то выворачивать его шкуру будет очень скоро кто-то другой.
Прибыв в комендатуру, полковник Зайченко вызвал к себе начпрода. После стремительного подсчета внутренних резервов Зайченко и начпрод решили, что приказ командарма в принципе выполнить будет можно. Если приказать войсковым пекарням, работавшим в городе, два дня изготавливать продукцию исключительно для мирного населения.
Такой приказ и был немедленно разослан из городской комендатуры во все продовольственные учреждения, подчиненные коменданту.
Обрадованный таким скорым решением сложной задачи, Зайченко перекрестился. И помчался обратно в театр на доклад к Демидов у, спеша уложиться в отведенный ему срок.
И теперь Зайченко с легким сердцем входил в генеральскую ложу в бельэтаже, рассчитывая если не на благодарность, то уж на подсознательное признание командармом его неоспоримых организаторских талантов.
Торжествующее круглое лицо полковника Зайченко появилось в круге снайперского прицела, когда палец снайпера уже прикоснулся к спусковой скобе.
Яхонтов закончил арию на такой высокой патетической ноте, что казалось эта последняя нота и этот последний эффектный жест вырвут из него живое пламенеющее сердце.
Яхонтов поклонился слушателям. И получил заслуженную награду – восторг зала и гром аплодисментов.
Демидов вскочил, яростно аплодируя вместе со всеми.
Полковник Зайченко наклонился к его плечу…
– Ваш приказ выполнен, това…
Выстрел!
Зайченко оборвал себя на полуслове и, подогнув колени, стал валиться прямо на Демидова. Инин подхватив полковника, сначала подумал, что коменданту внезапно стало плохо с сердцем. У военкора тоже случались нелады с «мотором». Не отпуская тяжелое тело полковника, Инин нащупал в кармане круглую жестяную трубочку с пилюлями, как вдруг увидел, что его медицина ничем уже не поможет коменданту – в полковничьем затылке чернела маленькая круглая дырочка.
Конин заметил быстрые тени у коридора, который вел из галереи на пожарную лестницу. – Они, это они! – закричал лейтенант Шилов. Тотчас же устремиться за врагами ему помешала слабость. Шилов схватился за стенку.
Но по галерее уже спешил майор Агапов, командуя кому-то, кто бежал за ним следом.
– Оцепить здание! Никого не выпускать! Где Шилов?!
Конин оставил Шилова и бросился к пожарной лестнице.
О стены галереи щелкали пули, выбивая куски штукатурки и осыпая Конина белой пылью. У самой лестницы шевельнулась серая фигура, метнулась за выступ стены.
Пуля срезала лепную алебастровую розу над головой Конина.
Фигура упала. Конин переступил через труп, метнулся в сторону. Через спину Конина перелетел второй диверсант. Финка зазвенела на мраморных плитах.
Конин не успел откинуть нож подальше от упавшего, как диверсант, внезапно вскочив, нанес ему мощный удар ногой в лицо. Падая к стене, Конин заметил: диверсант схватил нож. Мгновений, которые понадобились Конину для того, чтобы оказаться на ногах, не хватило на то, чтобы отразить новое нападение.
Диверсант сбил Конина во второй раз, занес над поверженным капитаном финку. Конин перехватил его руку. Но удерживая ее, он чувствовал, что враг сильнее.
Выстрел! Диверсант дрогнул и ослаб. Упал на Конина – над ним, шатаясь, возвышался лейтенант Шилов, держа пистолет в опущенной руке.
– Теперь им деваться некуда, – усмехнулся Шилов, кивнув на мертвого диверсанта. – Третий на очереди.
Но третьего Конин и Шилов так и не нашли. Они поднялись на второй, на третий этажи, опередив автоматчиков Агапова и чекистов полковника Сабатеева. Почесали все закоулки на верхних галереях – третий ушел.
– Все, давай вниз, время теряем, – сказал Конину Шилов, когда на лестнице последнего яруса галерей раздался женский крик.
– Туда! – закричал Конин.
Конин и Шилов бросились к лестнице, растаптывая цветы, брошенные на ее ступенях.
На одном из пролетов они увидели старика-контрабасиста: одной рукой тот удерживал Джан, другой – пистолет у виска девушки.
– Назад! Дорогу! Или я убью ее! – заорал старик.
– Отпусти девушку, подонок! – острый кадык дернулся на тонкой шее Шилова.
– Дайте мне уйти, или я убью ее.
Лейтенант с тревогой посмотрел на Конина.
Контрабасист перегнулся через перила – внизу гремели сапоги автоматчиков, зычно командовал Агапов.
– Без команды не стрелять. Брать живьем.
Старик прижал корявый палец к спусковой скобе, вскинул пистолет.
– Десять секунд на размышление. А потом… отпущу ее. Туда! К ангелам!
Старик закатил глаза, пытаясь указать ими на потолок, избитый пулями.
На лестницу ворвались Агапов и двое автоматчиков, а с ними барон де Луазон и военкор Инин.
Барон де Луазон решительно схватился за свою алжирскую саблю…
Конин жестом остановил его…
– Не торопись…
Конин положил на ступеньку свой пистолет, шагнул вперед, опираясь на трость.
Но старик округлил глаза, прошипел Конину:
– Ты же знаешь, мне терять нечего. Ее с собой заберу. Хочешь? Этого хочешь?
Старик прихватил зубами ворот, потянул на себя: затрещала ткань – в оскаленных зубах оказалась стеклянная ампула с ядом…
