скачать книгу бесплатно
Мгновение – и ампула лопнет. Палец старика медленно давил на курок…
Джан погибнет?! Конин подмигнул контрабасисту.
– Постой, успеешь на тот свет! Давай подумаем, покурим…
Жест искусного карточного шулера – в руке Конина оказалась пачка папирос.
Старик ухмыльнулся, глянув на папиросы.
Конин, будто собираясь закурить, удерживал трость подмышкой, наклонился, повернулся… Раздался щелчок – из трости рванулся легкий дымок – выстрел!
Пуля пробила лоб старика. Пистолет со звоном упал на пол…
Старик привалился снопом к стене – его оскаленные зубы стискивали ампулу…
Конин успел подхватить Джан.
– Женя, Женечка, – повторяла Джан.
Шилов склонился над стариком, прощупал жилу на его шее.
– Что он? – нетерпеливо спросил Агапов.
– Не жилец, – сказал Шилов, прикоснувшись к лицу убитого.
Шилов сорвал седые брови… усы, бороду – на лице мертвого контрабасиста проступили иные черты. Лейтенант присвистнул от удивления.
– Крицков! Он, товарищ Агапов!
Агапов сокрушенно покачал головой.
– Я же просил брать живым. Эх, Володя… Какая нерасторопность!
– Он бы все равно живым не дался – ампулу раскусил… и все… – сказал Конин.
На галерею вошли Демидов и его свита. Рядом с генералом вышагивал на длинных журавлиных ногах угрюмый полковник Сабатеев.
Демидов приблизился к Джан, схватил ее руку, словно не веря, что Джан цела, жива, здорова. Он только сейчас, кажется, понял, какая опасность грозила ей.
Демидов резко обернулся к Сабатееву.
– Куда смотрел, полковник? А ведь докладывал сколько раз, все уши прожужжал: все под контролем!
Сабатеев сглотнул тугой комок в горле.
– Кто ж знал, что так получится, товарищ командующий.
– Должны были знать, раз людей под пули подставили, – отрезал Демидов и тяжелым, мрачным взглядом обвел стоявших вокруг людей.
И неожиданно заметил Конина – не поверил своим глазам…
– Ротный?
– Я, товарищ генерал.
– А мне доложили, что ты погиб, – с трудом проговорил Демидов и недоуменно посмотрел на полковника Сабатеева.
– Позволь, капитан, – Шилов притронулся к трости, которую после выстрела так и не выпустил из рук Конин.
Тот отдал трость лейтенанту.
Шилов покрутил в руках экзотическое оружие.
– А ведь удобно. С виду вещь полезная, а стреляет… что твой браунинг!
Агапов согласился.
– Да, забавная игрушка.
– Немецкая, – уважительно добавил Шилов, и покосился на Конина.
Агапов спросил.
– Ну, а теперь, капитан, скажи, что ты тут делаешь?
– Говори, ротный, – приказал Демидов.
Конин бросил быстрый взгляд на Джан, повернулся к генералу, твердо глядя ему в глаза.
– Меня прислали вас убить, товарищ генерал.
На генеральских скулах вздулись желваки.
– Спасибо за откровенность.
Сабатеев кивнул офицерам охраны из свиты генерала, указав им на Конина. Те шагнули к капитану. Но людей Сабатеева остановил жест майора Агапова.
– Не торопитесь, полковник!
Агапов протянул Конину свою ладонь.
– Здравствуй, Макс! С воскрешением!
Глава одиннадцатая
Вильно. 1944 год, август
Ветер нес по мостовой клубы пыли вместе с обрывками немецких листовок, приказов, писем, прожженной ветошью, всей той дрянью, которую бросили после себя поспешно покинувшие город недавние захватчики.
Две черные «эмки», лавируя между мотков колючей проволоки и остовом сгоревшего броневика с паучьим крестом, притормозили у дома с высоким готическим порталом, на котором сохранилась помпезная вывеска – «Отель «Палас».
Из первой машины автоматчики вывели Конина. Из второй выбрались майор Агапов и лейтенант Шилов. Все молча направились в отель.
В вестибюле Агапов вопросительно посмотрел на встретившего их подобострастного управляющего отелем. Тот заговорил, глотая слова.
– Все сделано. Номер наилучший. Четвертый этаж. Вид из окна изумительный. Господам офицерам понравится. Я провожу, сюда, пожалуйста.
– Не нужно. Дайте ключи, – сказал Агапов, и тут же получил связку ключей.
Распорядился.
– Шилов, установить охрану на этаже, никого не пускать, остальных постояльцев переселить. Здесь, в вестибюле, оставить круглосуточный пост.
– Слушаюсь, товарищ майор.
Из высокого, почти во всю стену, окна отеля город просматривался, как на ладони. Казалось, что отель – воздушный корабль, который плывет над бескрайним морем крыш, шпилей, деревьев.
– Красивый город, – вздохнул Агапов.
Конин молчал.
– Похоже, его даже не бомбили… – задумчиво проговорил Агапов.
– Верно, Демидов запретил применять авиацию и тяжелую артиллерию при штурме. Взял сходу. Мне рассказывали…
– Вот как.
Агапов оглядел громадную оконную раму с толстым витринным стеклом.
– Ни одно стекло не треснуло.
– Точно.
– Поразительный гуманизм.
Конин усмехнулся.
Агапов вздернул плечом.
– Разве я сказал что-то смешное?
– Нет.
Заложив руку за спину, Агапов прошелся по комнате.
– Хорошо, Макс. О высших категориях поговорим как-нибудь на досуге. А теперь…
– Вы хотите спросить – почему я пришел убить генерала?
– У вас был к нему личный счет.
– Откуда вы знаете?
– От Сабатеева. Это правда?
– Да.
– И вы не поделили с генералом…
– Любовь.
– Странно.
– Что именно?
– Что разведчик вашего класса способен на такие романтические поступки. В духе… похождений Жильбласа или…
– Страданий юного Вертера, – грустно улыбнулся вновь Конин.
– Перечитываете Гете?
– Нет, но с удовольствием перечитал бы. Гете был любимый поэт ее отца.
– Кого – ее?
– Девушки, которая была с генералом. Ее зовут Джан.
Конин помедлил и грустно повторил – вторя самому себе.
– Джан – синий кафтан… Старая, очень старая история.
– Расскажите, Макс.
Конин посмотрел на бескрайние крыши, опустил воспаленные веки, словно перед прыжком с крутизны.
– Это был наш город. Мой и Джан. Улицы, вымощенные диким камнем. Дом с фреской. Этот город был центром нашего мира. А еще в нем были шахматы, чай с дымком, пирог Василисы, споры о Фихте и Шамиссо. Профессор Бергер, ее отец, был заядлым спорщиком. Он читал в университете лекции по немецкой классической философии. Преподавать стал сразу после гражданской. А до того вершил революцию. Рядом с Лениным.
– Советская аристократия…
– Вроде того… Я как-то сказал Джан, что ни этот город, ни она сама никогда не станут советскими. Она обиделась… Спросила – почему?
– Действительно – почему?
– Потому что она была вне всего этого – наших маршей с красными знаменами и пением Интернационала, хвалой вождям. Она жила с верой в чудо. В простое человеческое чудо. И, поверьте, Агапов, была достойна его.
Вильно. 1941 год, апрель
В апреле сорок первого город еще не знал ни грязи, ни крови. Под полосатыми тентами кафе обходительные паны по старинке еще угощали паненок в роскошных летних платьях лимонадом и варшавским земляничным конфитюром. В открытом кабриолете проносился владелец табачной фабрики благообразный шатен Янукявичус, увозя с собой в свой пока еще ненационализированный загородный чертог платиновую красавицу пани Бельскую. Но над бывшей городской управой уже развевался красный флаг с серпом и молотом, и управа была переименована в городской Совет. Из рупоров, укрепленных на фасадах домов главной городской магистрали, неслись позывные советского радио и красноармейские марши.
