скачать книгу бесплатно
Шахматист замер, внимательно, пару секунд смотрел в спокойные, темные, бездонно глубокие зрачки Агапова. И вдруг опустился на ловко подставленный ему полковником Смоляковым стул. Прижал к груди баул. Вздохнул с облегчением, будто с него сняли непосильно тяжелый заплечный мешок.
Агапов поинтересовался.
– Посмотрите, товарищ шахматист, позиция вам знакома? Я сам шахматист, неплохо знаю творчество Алехина и Капабланки… Люблю этюды, но…
Заслышав про этюды, гроссмейстер потер заскорузлый щетинный подбородок, и стал
поспешно рыться в своем бауле, выложил на генеральский стол пару теплого белья, носки собачьей шерсти, шахматные часы, бутылку с молоком. Наконец, он извлек из баула очки в роговой оправе, одна дужка которых была небрежно прикручена медной проволочкой. Нацепив очки на нос, шахматист присмотрелся к расположению фигур на черно-белых клетках.
Шилов принес стакан горячего чая в серебряном подстаканнике, придвинул к локтю шахматиста.
Шахматист жадно и шумно хлебал чай – зубы стучали о край стакана, но от созерцания партии не отрывался. Генерал, полковник и майор терпеливо ждали.
Наконец шахматист посмотрел на Агапова – его взор горел победным ликованием.
– Говорите, пожалуйста, – попросил Агапов.
– Редкая позиция. В этюдниках почти не встречается. Позиция Шмуйля Гиршкевича…
– Простите, кого?
– Точнее сказать, загадка Шмуйля, – гроссмейстер протянул стакан Шилову, – Спасибо большое. Волшебный чай.
Немытая щепоть гроссмейстера стремительно перенесла черного слона.
– Но в общем и целом… все просто – черные начинают с хода слоном на Е7, и дают белым мат в четыре хода. По-моему, это гениально! А?!
– И все? – спросил генерал
– Все! – торжествующе вскрикнул шахматист.
Генерал озадаченно посмотрел на Агапова.
– Ну, и какой в этом смысл? – спросил Агапова полковник Смоляков.
Агапов не ответил, но обратился к гроссмейстеру.
– А вот… что за человек был этот Шмуйль… как вы сказали? Фамилия?
– Гиршкевич.
– Спасибо. Что вы можете про него вспомнить, кроме его великолепного этюда…
– До войны Шмуйль жил в Вильно… Я играл с ним… по переписке… А сейчас, извините, не знаю… Говорят, погиб в местном гетто…
– Кто говорит? – насторожился полковник Смоляков.
– Люди, – равнодушно пожал плечами гроссмейстер.
Агапов взял с доски белого короля.
– Черные начинают и выигрывают… в четыре хода…
Повернулся к полковнику Смолякову.
– А что у нас нынче в Вильно?..
– Освободили. Ставка Демидова там и…
Агапов улыбнулся.
– Теперь ясно. Это предупреждение.
– О чем? – спросил генерал.
– О том, что на командарма Демидова готовится покушение.
Агапов положил белого короля на доску.
Полковник Смоляков развел руками.
– Ну, знаете, Агапов… это уже слишком… Такие серьезные выводы… на пустом месте.
Агапов лукаво прищурился.
– У вас есть лучшая версия, полковник?
– Это не мое дело… Простите… – заговорил гроссмейстер, без особого успеха запихивая обратно в баул все те вещи, которые он недавно так старательно выкладывал на генеральский стол. – Но… Знаете… Шахматы очень похожи на войну… Да-да… Пешки – солдаты… Короли – полководцы… Шахматы действительно могут рассказать многое…
– Язык символов? – подсказал Агапов.
– Именно! Вот эта позиция… Я бы назвал ее покушением на белого короля.
– Объясните толком, – приказал генерал Елисеев.
Шахматист, волнуясь, передвигал фигуры на доске.
– Позиция белых очень сильна… На первый взгляд, черные проиграли. Но вот ход черных… Потом еще… И еще… Король белых в ловушке… Смотрите! Остальные белые фигуры в целости… все на доске… Но, они не могут помочь своему королю… бессильны… Целая армия…
– Пешки – солдаты, короли – полководцы. Майерщина какая-то… Ерунда… ладно, пора отправлять товарища гроссмейстера домой, – скривился полковник Смоляков. Но у Агапова нашлась к гроссмейстеру еще парочка вопросов.
– Послушайте, а почему вы сказали «загадка» Шмуйля… Именно «загадка». Не этюд…
– Считается, что у задачи Шмуйля есть решение… – горько усмехнулся гроссмейстер. – Теоретически, сделав правильный ход… белые имеют шанс свести партию вничью… и даже добиться победы. Правда, многие шахматисты, в том числе и ваш покорный слуга, долго искали, но так его и не нашли…
Генерал оборвал гроссмейстера, сказал:
– Довольно, устроили тут шахматный клуб… Вы свободны, товарищ гроссмейстер… Спасибо, вы нам очень помогли… Шилов, проводи специалиста.
Шахматист поспешно подхватил баул, попытался что-то сказать напоследок – не успел. Его поспешно вывел из кабинета неумолимый Шилов. Лейтенант быстро вернулся, замер у дверей, ожидая новых приказаний генерала.
Генерал Елисеев подошел к огромной, во всю стену, карте театра военных действий, закрытую черной шторой.
– Войска армии генерала Демидова рвутся к границам Пруссии, – Елисеев отодвинул штору, – Немцы остановить его продвижения не могут.
Елисеев посмотрел на Агапова и добавил с особенным нажимом.
– Удачное покушение на Демидова может дать врагу шанс на перегруппировку сил.
Агапов встал, вытянулся, одернув гимнастерку – он понял, что вот-вот получит новое задание. И угадал. Генерал решительно приказал тоном, не допускающим какого-либо обсуждения.
– Собирайся, Агапов, поедешь в штаб фронта к Демидову. Разберешься на месте в этом деле…
Генерал Елисеев внимательно посмотрел на Агапова, оценивал. Помедлил. И наконец кивнул на стоявшего у дверей Шилова.
– Вот… Лейтенанта Шилова в помощь даю… Парень способный… Исполнительный…
Шилов, польщенный высокой оценкой генерала, мастерски щелкнул каблуками.
– К заданию приступить немедленно, – сказал генерал и протянул руку майору Агапову. Тот с чувством пожал ее.
– Успеха, товарищи. Надеюсь, вам удастся разгадать загадку этого… Шмуйля…
Полковник Смоляков поднял трубку телефона, выслушал кого-то на другом конце провода и сообщил Агапову.
– Ваш вылет через час. Самолет подготовлен.
Агапов и Шилов покинули генеральский кабинет.
Генерал задумался. Он долго всматривался в карту, на которой у голубого пятна Балтики сплетались в узел пучки красных, синих стрел, линий…
Глава пятая
Вильно. 1944 год, август
Город лежал перед ним в низине – такой далекий и такой близкий. С гребня холма, на который он вышел перед рассветом, хорошо были видны островерхие башни костела, шпиль ратуши, паутина кривых средневековых улочек возле рыночной площади, строгие прямоугольники кварталов предместья. В прозрачной дымке раннего, по-осеннему ядреного, утра открывшаяся перед ним панорама казалась фрагментом старинной гравюры, которую он рассматривал перед тем, как выехать на аэродром. В библиотеке особняка на Гассенштрассе, листая толстый фолиант Вайсенфельдского манускрипта, он решил, что все будет вот именно так, когда он вернется в этот город: обязательно выйдет к гряде холмов возле Южного предместья, придет туда перед рассветом, чтобы спокойно постоять у столетнего ясеня. И тогда он увидит, как вспыхнет над далекими шпилями розовая полоска зари, а потом – взойдет солнце. Он мечтал об этом рассвете все эти мучительно долгие годы. И наконец увидел его. Он жадно дышал пряным ароматом омытого росой осеннего леса, и был не в силах надышаться всласть.
Смахнув с гранитного валуна желтые листья, он присел на камень, снял и расправил на коленях шинель. Критически осмотрел – шинель показалась слишком новой. Он вывернул из-под камня ком влажного перегноя и протер им полы, рукава шинели. Прислушался.
Вдалеке ревел автомобильный мотор. По шоссе к городу шла машина.
«Движок никудышный», – подумал он.
Быстро надев шинель, он стянул ее в поясе брезентовым солдатским ремнем, и направился к шоссе, ловко выбирая путь между кривыми осинами, двигаясь бесшумно, плавно, свободным гимнастическим шагом спортсмена-многоборца.
– Все, приехали! Стоп-машина, вашу мать! – сказал, как отрезал, Звягинцев. Он остервенело хлопнул крышкой капота. И выругался от души, не стесняясь.
Инин вздрогнул, посмотрел на своего водителя. Двадцатипятилетний москвич Коля Звягинцев, штатный водитель редакции главпуровской газеты «Красная звезда», стоял перед ним, растопырив руки, измазанные солидолом. Промасленный ватник, сбитая набок пилотка, алюминиевая ложка за голенищем сапога. «Хорош! Чистое пугало. С таким бойцом никакие фашистские диверсанты не страшны», – подумал Инин и улыбнулся.
– Смешно? Да? – обиженно протянул Звягинцев, – А ведь я еще в Орше говорил… Карбюратор заменить надо. Говорил?
– Ну, говорил, – смущенно подтвердил Инин.
– А вы что? Поехали, поехали, скорее… Что? На войну не успели бы? Да? Никакого понятия… Это ж карбюратор! А не какие-то там подшипники, товарищ Инин!
– Ну, виноват, не горячитесь, Коля. Обойдется!
– Да что обойдется? Я ж на этой машине из-под Могилева в сорок первом… а вы… Как мне теперь… без карбюратора? Никакого понятия! А еще военкор…
Звягинцев швырнул пилотку на капот и вплотную подскочил к Инину, гневно заглядывая ему в лицо. Инин не выдержал и снял круглые, в простой оправе, но с очень толстыми стеклами, очки.
– Интеллигенция, – прошипел с ненавистью Звягинцев.
– Извините, пожалуйста, Коля. Очевидно, я был неправ тогда… в Орше… – только и смог выдавить Инин.
– Что уж теперь… извиняться… – сказал Звягинцев более миролюбиво, заметно остывая. – Только как нам теперь до города дотащиться? Вот вопрос…
– На любой вопрос ответ найдется!
Инин и Звягинцев обернулись. На другой стороне придорожной канавы стоял, закинув солдатский сидор за плечо, незнакомый пехотный капитан. В руке он держал трость – резную, черного дерева, отделанную серебром, неуместно элегантную для прогулки по шоссе, где еще недавно гремели бои.
– Что за шум, а драки нет? – капитан перепрыгнул через канаву и оказался в двух шагах от Инина.
– Да, собственно говоря, шума и не было. Мы с товарищем немного поспорили, – невнятно пробормотал Инин. Он всегда остро и болезненно чувствовал свою неправоту, потому и расстроился из-за этих пустяковых, бессмысленных пререканий с водителем. Звягинцева он любил, как сына. Знал Инин, что надежнее Коли спутника во время его многочисленных рискованных поездок по фронтовым дорогам ему не сыскать. Были случаи, когда под бомбежками и артобстрелами выживать им обоим удавалось только благодаря опыту и шоферской предусмотрительности Звягинцева.
Инин распечатал заветную, тщательно сберегаемую им с Москвы до встречи с генералом Демидовым пачку папирос «Герцеговины Флор», но не закурил – мял пальцами папироску, не решился курить под гневным взглядом Звягинцева.
– Эх, что с вами спорить! – презрительно процедил Звягинцев. Волна яростной злости на бестолкового военкора вновь накатывала на него. Шофер обратился к капитану.
– Вот, товарищ капитан, полюбуйтесь на товарища военкора. Без карбюратора ехать хочет! А? Каково?
– Это не езда… без карбюратора. Показывай, что стряслось, – сказал капитан, шагая к машине. Звягинцев сбивчиво повествовал капитану всю историю его путешествий на редакционной «эмке», начиная чуть ли не с Халхин-Гола. Капитан понятливо кивал, но шофера не слушал.
– Подержи, – сказал он и протянул свою трость Звягинцеву. Шофер послушно взял трость, а капитан, подняв капот, перебрал пучок проводов, попросил ключ на двенадцать. Звягинцев расторопно подал ключ. Капитан сноровисто что-то подкрутил в моторном отсеке.
– Заводи, – коротко приказал Звягинцеву.
Звягинцев бросился в кабину…
Через мгновение мотор машины методично набирал обороты.
– Работает! Спасибо, товарищ капитан! Товарищ военкор, можем ехать! – радостно закричал Звягинцев, сразу позабыв в этот момент обо всей своей злости.
Инин распахнул дверцу «эмки», спросил капитана.
– А вы… в город?
– Пожалуй, – согласился капитан.
