скачать книгу бесплатно
Герди угрожающе приблизилась к Майеру.
– Вы позволите мне пройти? К моему мужу…
– Как хотите…
Майер пожал плечами и отступил на три шага, освобождая для Герди проход между громадными фикусами, посаженными в керамические кадки.
Цокая каблучками, Герди легко пробежала в холл. Майер шел за ней. Герди поднялась на второй этаж, распахнула массивные, инкрустированные сандаловым деревом, двери кабинета мужа. И замерла на пороге.
Готфрид сидел у распахнутого окна. Кисейная занавеска трепетала на его неподвижном лице – известково-белом. По виску ползло густое липкое пятно. Опущенная на пол рука сжимала пистолет.
– Готфрид! – закричала Герди и бросилась к мужу. Но Готфрид не мог услышать ее. Он был мертв.
Герди упала на колени. Она схватила руку мертвого мужа, с трудом вырвала из холодных скрюченных пальцев пистолет, отшвырнула его. Она неистово целовала его лицо – мертвые глаза, губы, кровавый висок.
– Зачем? Зачем, Готфрид? Я же просила тебя… умоляла… Зачем?
Двое мужчин в одинаковых темных костюмах, неслышно, как тени, появившиеся в кабинете, подхватили судорожно изгибающуюся, рыдающую Герди.
– Прикажете отвезти ее в управление, майор Вильке? – почтительно осведомился один из агентов у сухощавого блондина, появившегося в кабинете вслед за своими людьми также бесшумно, как и они.
– Нет, Герберт, – сказал блондин, – займитесь ей прямо здесь. Мне нужен быстрый результат.
Вильке бросил на Майера быстрый многообещающий взгляд и наклонился над Герди.
– Извините, фрау Грот, но ваш муж отказался рассказать нам, где он прятал ключи от своего сейфа. Может быть, вы поможете нам?
Герди медленно подняла голову. Каждое слово она пыталась выговорить отчетливо, но ей это удавалось с трудом.
– Муж… не посвящал… меня… в свои дела… господа.
Вильке выпрямил спину.
– Очень, очень жаль, фрау Грот. Но я не могу вам поверить. Впрочем, скоро вы будете более откровенны… с нами…
Повинуясь взмаху руки Вильке, агенты вывели фрау Грот из кабинета.
Через полчаса один из сумрачных бесцветных людей, наполнивших виллу Грота, вручил Вильке скромную папку в сером дерматиновом переплете. Пролистав несколько страниц, Вильке облегченно вздохнул и повернулся к Майеру:
– Что ж, Майер. Неплохо, совсем неплохо. Герберт умеет разговаривать с дамами. В этой папке стенографическая запись беседы Канариса, Грота и еще кое-каких господ. Вот, тут и ваше имя, Майер. В третьем абзаце. Вы позволили себе две реплики. Немного, но достаточно для того, чтобы судьи имперского трибунала приобщили этот документ к делу?
– Стенограмму чего? Дружеской беседы за обильным столом? Что вы докажете этой бумажкой?
– Ваше предательство, Майер. То, что покушение на фюрера подготовили вы. По приказу вашего шефа – адмирала Канариса.
– Вы нашли какое-то упоминание о покушении в этой стенограмме? Поздравляю вас, Вильке, вы совершаете чудеса проницательности, – усмехнулся Майер.
– Рано или поздно вы сознаетесь, уверяю… Специалист по покушениям вашего класса… Не верю, что этот болван фон Штауфенберг смог без вашей помощи разработать серьезную акцию. Пронести бомбу на совещание – каждый сможет… Вот только, как… И когда…
– Вздор. Я не имею к заговору никакого отношения.
– Тогда зачем вы водили дружбу с Гротом?
– Грот собирал антиквариат. Как и я.
– Бросьте. Это же смешно. Ваш адмирал заварил кашу по приказу своих британских хозяев. А вы всегда блестяще выполняли заказы старого лиса. Вот и на этот раз…
– Вы ошибаетесь, Вильке. Вы хотите утопить меня, чтобы отомстить мне за ваш провал в Тегеране[2 - Тегеранская конференция состоялась 28 ноября – 1 декабря в Тегеране (Иран). В ходе ее руководители трех союзных во 2-й мировой войне держав – СССР (И. В. Сталин), США (Ф. Рузвельт) и Великобритании (У. Черчилль) – приняли Декларации о действиях в войне против Германии и о послевоенном сотрудничестве, решение об открытии не позднее 1 мая 1944 второго фронта в Европе, о послевоенных границах Польши и др. Делегация СССР обещала объявить войну Японии после разгрома германской армии. Германские спецслужбы пытались организовать покушение на руководителей стран антигитлеровской коалиции, которое было предотвращено советской разведкой.].
Вильке побагровел, стиснул кулак. Долго молчал, играя желваками на скулах, вышагивал по кабинету Грота. Наконец сказал, медленно, тщательно разделяя каждое слово.
– Итак, Майер. Вам повезло. Во-первых, в том, что у меня пока нет прямых доказательств вашей причастности к покушению на фюрера. Только косвенные. Во-вторых, в том, что сам Скорцени слишком высокого мнения о вашей персоне. И в-третьих, что адмирал Канарис уже пребывает в лучшем мире и ничего нового не может добавить по делу о своем предательстве. Но ваш последний шанс… И единственный… Запомните одно…
– Что же? – невозмутимо и холодно спросил Майер.
– Вы должны доказать вашу лояльность. Рейху и фюреру. В полной мере.
– Каким образом?
– Вы или ваши люди выполните наше… мое задание…
– Точнее, Вильке.
– Ликвидировать генерала Демидова. И как можно скорее – в ваших интересах. Русский генерал стал слишком опасен. Его танки приближаются к границам Восточной Пруссии, к ставке фюрера.
– Я знаю.
– Тем лучше. Вы, Майер, должны использовать в этой акции своих лучших агентов. И даже того, кем особенно дорожите…
– О ком это вы, Вильке? Не понимаю.
– О Максе. Ведь это его вы так старательно выгораживали после Тегеранской катастрофы.
Майер презрительно скривил тонкие губы, иронично глянул в лицо Вильке.
– Мне надо обдумать ваше предложение.
– Как долго?
– Дня три.
– Три минуты.
– Вы блефуете, Вильке.
– Идите к черту, Майер! Вы будете работать на меня? Или нет?
– Если вы позволите мне отойти от дел и уехать из Европы. Конечно, после завершения всей работы.
– Сделаете дело – а там посмотрим. Короче, соглашайтесь, Майер. Мне противно уламывать вас, как уличную девку. Может быть, мне действительно удастся сделать для вас кое-что…
Майер выдержал паузу, неспешно подошел к письменному столу, небрежно заметив на ходу.
– Вам следовало бы почаще навещать психотерапевта, дружище. Вот вам совет. Пройдите курс аутотренинга. Это укрепит ваши нервы.
Вильке стиснул челюсти, напрягся, как игроман-фанатик, следящий за вращением шального шарика на рулетке. Майер не обращал на него никакого внимания. Внешне совершенно бесстрастный, он раскрыл маленькую записную книжку, взял перо и черкнул несколько строк на ее тонких, рисовой бумаги страницах. Вырвав листок, он протянул его Вильке.
– Передайте это Максу, Вильке. Мы поладим.
Вильке с ужасом отдернул руку от тонкого крошечного листка, будто Майер протягивал ему гремучую змею – кадык дернулся на его жилистой шее.
– Нет, Майер. Вы сами передадите Максу все, что сочтете нужным. Там, где вы его прячете.
– Хорошо. Тогда прикажите подавать автомобиль. Едем. Немедленно.
– Куда?
– Гассенштрассе, 46. В Берлин.
Глава третья
Москва. 1944 год, август
Рация отдела приема шифрограмм Главного управления контрразведки НКВД СССР принимала Лондон. Голос далекого британского диктора, монотонный и сдержанный, сообщал о стремительном продвижении союзных войск к Парижу.
– В героической столице Франции поднято восстание. Отряды Французского Сопротивления перешли в решительное наступление и заняли вокзал Сен-Лазар, – не менее монотонно переводила дикторский текст старший радист Полина Усатова.
Майор Зыбайло внимательно слушал и курил, не переставая. Он выкурил уже целую пачку «Беломора» – пепельница была переполнена окурками, но зуб ныл и ныл.
– Вы бы лучше в санчасть сходили, товарищ майор, – оборвала свой перевод старший радист. – Что ж так мучится? Глядеть тошно…
– А ты не гляди… – майор выпустил к потолку круглое колечко, потер кулаком челюсть, вздохнул и приказал, – Так, понятно с Лондоном. Давай на Берлин… Интересно, что эти гады геббельсовские сморозят… на злобу дня…
– Есть Берлин, – хмуро сказала Усатова и защелкала тумблерами. Английскую речь в эфире сменил французский говор. Затем лихо заиграл джазист Байдербек, которого тут же заглушил могучий бас русского певца. Центральное радио транслировало на весь Советский Союз оперу «Князь Игорь».
– Постой, Поля, постой… Да это ж никак сам Яхонтов! – вскричал Зыбайло и тут же забыл про свой больной зуб. Оперу майор уважал. До войны он аккуратно посещал Большой театр. И портрет Яхонтова с автографом, полученном им у певца не без приключений, хранил в служебном сейфе рядом с именным пистолетом ТТ, которым командование наградило его за операцию под Ровно в мае сорок второго.
Майор Зыбайло недолго наслаждался оперным искусством. Вскоре на голос знаменитого московского баса наслоились помехи. Эфир заполонили дребезжание и треск. Сквозь хаос радиоэфира прорывался отдаленный свист. Он все усиливался, пока наконец не превратился в отчетливо различимые точки и тире азбуки Морзе.
Майор удивленно глянул на старшую радистку Усатову. Радистка – на майора.
Усатова щелкнула тумблером – теперь морзянка слышалась без всяких помех, чисто.
– Позывной неизвестен. Контакт по резервному каналу номер 26, – рапортовала радистка.
Майор от неожиданности вскочил со своего стула и сморщился от боли. Дотлевшая папироса обожгла его пальцы.
– Принимай!
– Слушаюсь!
Карандаш заскользил по бланку принимаемых шифрограмм.
– Странно. Этот канал был закрыт еще в сорок первом, – пробормотал майор, тупо наблюдая за тем, как на бланке шифрограммы появляются ровные столбики цифр.
– Прием завершен. Прикажете отвечать? – радист Усатова приготовилась переключить рацию на передачу.
– Я тебе отвечу… – сердито прорычал Зыбайло, схватил листок с аккуратными столбиками цифр, еще раз просмотрел их, отчеркнул красным карандашом первую строчку – код позывного. Затем бросился к массивному сейфу.
Открыв стальной шкаф, майор Зыбайло извлек из него толстый фолиант. Лихорадочно листая гроссбух, он отыскал страницу, на которой было выведено писарским почерком – «1943 год». Под датой в отдельной графе был тот же код, что и в начале только что полученной шифрограммы. Эту графу кто-то перечеркнул жирной красной чертой.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – задумчиво присвистнул Зыбайло и с несвойственной его солидной комплекции лихостью порысил к выходу из комнаты, посматривая на листок шифрограммы.
– Что с вами, товарищ майор? – шифровальщик младший лейтенант Коваленко приподнялся над своим столом с недопитым стаканом чая в руке.
Майор Зыбайло, задыхаясь от быстрого бега, выложил перед Коваленко бланк шифрограммы.
– Шифровальная таблица… на этот позывной… сохранилась?
Коваленко поставил стакан на тумбочку и поскреб пятерней затылок.
– Сейчас посмотрим.
– Вот-вот, посмотри, да повнимательнее… А просмотришь – считай, под монастырь попал… И ты. И я с тобой… заодно…
Лейтенант долго выдвигал один за другим ящики картотеки, перебирал карточки…
– За сорок третий смотри… Вот чуяло мое сердце – будет сегодня что-то неладное… – нервно посоветовал Зыбайло.
Наконец Коваленко отыскал нужные бумаги.
– Есть, товарищ майор! За сорок третий. Все здесь…
Майор с облегчением вздыхает и утирает платком мокрый от пота лоб, постучал корявым указательным пальцем по столешнице…
– Дешифровать… сейчас же…
– Слушаюсь, – пожал плечами лейтенант и присел к пишущей машинке
Майор придвинул к себе пузатый чайник и дрожащей рукой налил себе стакан чаю…
– Сахару нет? – поинтересовался Зыбайло у Коваленко.
– Кончился, – отрывисто буркнул майору лейтенант и еще сильнее застучал по клавишам « Ундервуда»
Зыбайло иронично усмехнулся – он знал, что Коваленко, как всегда, кривит душой. Рафинад шифровальщик держал в тумбочке. Только вот делиться не любил, даже с начальством, скаредничал.
Зыбайло не успел выпить и полстакана чая, как шифровальщик встал из-за машинки и протянул майору раскрытую папку с машинописным текстом.
