скачать книгу бесплатно
– Не будем забывать, Ваше императорское величество, что мнение Карла хоть и немаловажно, но наследный Шведский король всё-таки Густав-Адольф, – напомнил вкрадчиво Стенбок, – А Карл Зюдерманландский лишь его дядя и регент при пятнадцатилетнем наследнике. И политические взгляды Швеции с совершеннолетием короля могут измениться.
– Не рано ли хлопочешь? – усомнилась Екатерина, – Княжне Александре на прошлой неделе только одиннадцать исполнилось.
– Так ведь торопливость, она только при ловле блох полезна. А сватовство – штука серьёзная, размышлений требует. Пока суть, да дело, там и сроки подойдут. Мне ведь пока только Ваше согласие на хлопоты нужно, а с Карлом у меня разговор ещё длинный предстоит.
Екатерина покусала губы. В делах внешней политики она была убежденной противницей Швеции и оттого всячески поддерживала шведских сторонников союза с Россией. К тому же, улучшить политические отношения с соседним государством была не прочь.
– Ладно, – сказала она, подумав, – Даю тебе моё согласие.
Едва аудиенция со шведским послом закончилась, дворецкий доложил:
– Пожаловал вице-президент Коллегии иностранных дел Александр Михайлович Голицын с невестой для великого князя Константина.
– Ах, да! – императрица погляделась в зеркало, поправила ожерелье, – Напомни-ка, любезный, кто такая?
– Принцесса Бранденбургская Генриетта-София – Фридерика.
– Хорошо. Константин где?
– Константин Павлович сейчас будут.
– А за родителями жениха послали? – осведомилась Екатерина
– Так точно, Ваше императорское величество. Ещё вчера. Только Павел Петрович проводят парад и просили отсрочки, а Мария Фёдоровна плохо себя чувствуют.
– С чего расхворалась?
– Великая княгиня в положении.
– Опять??! – Екатерина фыркнула от изумления, – Нет, какова невестушка! Как крольчиха, рожает по одному в год, а я тут расхлёбывай!! Платона Александровича зови!
Зубов явился тут же, всегда готовый с удовольствием поглазеть на молоденьких девушек. Екатерина кивнула дворецкому:
– Пусть войдут!
Первым вошёл Голицын, расшаркался и приблизился к императрице поцеловать руку. Следом вошла невеста. У аудитории застыли лица. Девица была высокая и крупная. Если бы не выпирающая грудь, её можно было бы принять за гренадера. Да и лицом Бранденбургская принцесса, прямо скажем, не удалась; слегка тяжелый подбородок придавал её облику неженскую грубоватость.
Екатерина напряженно выдохнула, пробурчав:
– Ну, Александр Михайлович…
Константин, поджал губы, наклонился к Екатерине и недовольно произнёс:
– Я, конечно, люблю лошадей, бабушка, но не хотел бы держать их в своей спальне.
Екатерина громко кашлянула, дабы слова жениха не услышала гостья и попыталась разрядить обстановку:
– Как доехали, Ваше высочество?
После непродолжительной беседы, невесту отослали в отведённые ей покои, Константин тут же удалился, а Екатерина напустилась на Голицына:
– Ты, отец мой, если глазами слаб или стар стал, что в молодых девках уже ничего не смыслишь, так не лезь в это дело!! Наш-то жених и сам не красавец, а если мы рядом с ним ещё такого крокодила поставим, и выпустим на рауте, так над нами не то, что Европа, в Америке хохотать начнут!! Ступай с глаз моих!
Расстроенный Голицын затоптался на месте:
– Не гневайся, матушка-государыня. Оплошал.
– Да ступай уже! – отмахнулась от него Екатерина.
– А с невестой-то что делать? – робко спросил провинившийся дипломат.
– Как что?! Одарить подарками и отправить домой к матери! – рассердилась она.
Голицына как ветром сдуло.
Платон Зубов разочарованный тем, что потратил время впустую, тоже заспешил удалиться, но остановился застигнутый сердитым окриком императрицы:
– Ах, да, голубчик! Про тебя-то я чуть не забыла. А ну, поди сюда!
Платон вернулся с улыбкой ласкового кота, но в этот раз она его не спасла.
– С чего это ты, голубь мой, вздумал хвост на молодом дворе распускать?! – без всяких предисловий залепила ему в лоб любовница.
Зубов изобразил оскорбленное недоумение:
– Не понимаю, душа моя, право, о чём ты?
– Ты мне брось!! Уже весь двор гудит, как разворошенный улей! Плющом вокруг Елизаветы увиваешься, шагу ступить не даёшь!!
– Клевета, матушка! Сплетни, злые языки – завистники!! – прижав руки к груди, залепетал Платон.
Но она не пожелала его слушать:
– Разговор у нас будет короткий! Выбирай: либо ты насовсем оставляешь Елизавету и не смеешь приближаться к ней ближе, чем на пять шагов! Либо насовсем оставляешь мой двор и летишь белым лебедем в отчий дом! Даю тебе полчаса на раздумье.
В одно мгновение перед глазами Платона пронеслось всё его состояние, прижитое под покровительством Екатерины: дома, поместья, несметное количество крепостных душ, генеральские погоны, дворцовые покои, коллекции картин и сейф набитый золотыми монетами…
– Матушка!! – он тут же рухнул ей в ноги, – Какие полчаса?! И минутки думать не стану!! Конечно, ты! Ты – моя единственная радость, свет всей моей жизни! Ну, посуди сама, душенька, на что мне эта девчонка? Ты, ты моя королева!!
Екатерина поддела острым пальцем его за подбородок:
– Ну, то-то же.
1794 год август
Царское село
– Замолчи! Я не хочу тебя больше слушать! – Александр вскочил с кровати. – И больше никогда, слышишь, никогда не говори со мной об этом!!
Елизавета испуганно смотрела на него из постели, прижимая к груди одеяло.
– Это всё моя бабка!! – Александр расхаживал по комнате в одних панталонах и сокрушал руками воздух. – Она вбила себе в голову, что я буду лучшим Российским императором! Я знаю, она уже написала завещание, где указала меня наследником престола! И все придворные теперь заискивают передо мной и ищут моего расположения. А отец смотрит на меня так, будто подозревает в заговоре! И хоть бы кто-нибудь из них спросил: А хочу ли я эту корону?! Со мной никто не считается! А теперь и ты…
– Александр, прости, – взмолилась Елизавета, – Я не знала. Я же только хотела спросить…
– Спросить? – он опустился перед ней на колено, – Хорошо, спроси. Спроси меня, Лиз, хочу ли я стать императором??! Ну?
Она сглотнула слюну и послушно произнесла:
– Александр, ты хочешь стать императором?
– Нет!!! – ответил он с вызовом, – Я не хо-чу стать императором!! Понятно?
Елизавета в ответ поспешно закивала. А он продолжал:
– А знаешь, почему? Я скажу тебе. Потому, что меня тошнит от политики! От дворцовых сплетен, интриг и разврата! Я здесь задыхаюсь. С самого рождения мне приходится метаться меж двух огней – бабкой и отцом. Они до зубной боли ненавидят друг друга! Но обожают меня!! И волей судьбы я – придворный «фигаро»! Вот я в Гатчине, и я послушный сын и делаю вид, что презираю бабку. А к вечеру, оп-ля, и я в Зимнем дворце, и я уже преданный внук и киваю насмешливым словам, сказанным в адрес моего отца. Они дергают меня, как марионетку, за верёвки в своём спектакле!
Александр опустился на пол и подтянул колени к подбородку.
– Я их ненавижу! – признался он. – Всех!!
Елизавета выскользнула из постели и присела рядом, участливо погладила супруга. Тот поймал её руку, приложился к ней губами, и вдруг спросил:
– Ты любишь меня, Лиз?
– Конечно! – кивнула она, – Конечно, я люблю тебя.
– У меня есть одна мечта: давай уедем отсюда! – с жаром выпалил он.
– Куда?
– В Америку!
– …Куда?! – испугалась она.
Александр стиснул её руку:
– Да-да, я уже всё обдумал. В Европу нельзя, нас тут же сыщут! А Америка далеко, за океаном. Там нас никто никогда не найдёт! И это свободная страна, я читал. Там не будут показывать на нас пальцем и говорить, что мы сбежали из-под короны Российской империи. Мы купим домик на берегу океана, и будем жить тихо и спокойно. Нарожаем детишек. Будем их воспитывать…
Елизавета, раскрыв рот, слушала, и её воображение рисовало яркую картину того, как их с Александром ловят в ближайшем порту гвардейцы и насильно привозят назад, пред гневные очи Екатерины. Она набралась смелости и тихо возразила:
– Александр, но ведь это… измена.
Он выбросил её руку из своих ладоней:
– Если ты – моя жена, значит, должна думать так же, как я! А ты… Зачем ты начала этот разговор?? Ты здесь всего год, откуда тебе известны наши семейные интриги? Тебя, явно, кто-то надоумил!! Кто?
– Видишь ли, – начала она, пытаясь как-то выкрутиться, – просто Екатерина Алексеевна очень волнуется…
– Я так и думал!! – воскликнул Александр, даже не дослушав, – Значит, и ты уже вступила под знамена её партии?
– Нет-нет, что ты! – замотала головой Елизавета, – Она только попросила…
– Она только попросила! А ты и побежала! – сделал вывод Александр.
Он решительно схватил рубашку и направился к двери.
– Куда ты? – испугалась Лиз.
– Прекрасная погода! Пойду, прогуляюсь.
– Но ты раздет! – напомнила она, – Ночью в саду холодно.
– А здесь дышать нечем!! – и он сердито хлопнул дверью.
Елизавета обескураженная забралась на постель. Её сердце бешено колотилось. Это была первая их с Александром ссора. И Лиз мучительно проклинала себя за то, что начала этот нелепый разговор, к которому её подвигла императрица. Она снова и снова прокручивала в голове всё, что произошло, пытаясь понять, что она сказала не так? Где ошиблась?
Прошёл час, другой, третий… Александр не вернулся. Совсем отчаявшись, Елизавета свернулась калачиком на огромной кровати, и заплакала в подушку.
Утро 10 августа 1794 года
поместье Дубровицы
В гостиной на половине Чернышёвых завтракали оба семейства.
– Друзья мои! – радостно заявила Анна Даниловна, – Я выписала из Твери музыкантов и завтра устраиваю танцевальный вечер!
– Вот новости, – хмыкнула Варя, – С кем мы будем танцевать? Втроём? Разве что «каравай», как на именины.
– Варя, – одернула её мать, – Вечно ты не дослушаешь. Я пригласила хорошее общество. Будет один молодой князь из Петербурга, парочка военных, один юноша – племянник княгини Шаховской и сама княгиня с дочерью Натальей.
– Так это совсем другое дело! – оживилась Варька, – Это уже настоящий бал!
К Наде в комнату вошла Ксения Дмитриевна.
После скандала, что разразился в начале лета, они почти не разговаривали друг с другом. Ксения Дмитриевна дулась на Надю, бросая в её сторону недобрые взгляды. И вот теперь вдруг сама пожаловала.
Княгиня уселась на диван, долго внимательно смотрела на неподвижно застывшую девушку. И, вдруг, как тогда в Петербурге у постели Ивана Ивановича, ласково позвала:
– Пойди сюда.
Надя, удивлённая такой перемене, на негнущихся ногах подошла к Ксении Дмитриевне. Та, как в детстве, обняла её, прижала к себе.
– Ты не сердись на меня, – сказала она, по-матерински поглаживая Надю по спине, – Я зла тебе не желаю. Воспитывала тебя, как родную дочь. Слова плохого не сказала. Комната у тебя своя. Учителя были хорошие. Платья, туфли – всё как полагается. Ни разу куском хлеба не попрекнула. Приданое, что Иван Иванович покойный завещал, всё сберегла, лежит не тронуто. И вырастила тебя вон какую ладную, да красивую. А, если чем когда и обидела…
– Нет-нет, – затрясла головой Надя, – Никогда! И ни чем Вы меня не обидели!!
– Ну, вот, – она аккуратно пригладила ей волосы, – Свой долг перед покойным супругом я выполнила. А, думаешь, легко мне было? И ты теперь отплати мне добром. Оставь Александра!
