скачать книгу бесплатно
– Спит, притомился; вторые сутки без сна управлял.
– Будить!! Немедля!! Вы что, леший вас всех задери, не соображаете, кого мы везем?! Екатерина Алексеевна с меня три шкуры спустит!!
– Сейчас, барин, не извольте гневаться, – возница помчался на розыски Онисима.
Тот явился, мятый и заспанный. Огляделся спросонок. Затем они вдвоем отбежали от кареты вперёд по дороге, суетливо принялись что-то обсуждать, размахивая руками, видимо, пытаясь определить направление.
Евграф Федотович Комаровский, глядя на это, застонал, выполз из кареты и проворчал с обреченностью:
– Ну, всё, это надолго…
Прошлёпал по грязи до следующей кареты и учтиво постучал в дверцу, мгновенно натянув на лицо подобие приветливой улыбки. Произнёс по-немецки:
– Ваши высочества, остановка. Не изволите отдохнуть, прогуляться, полюбоваться красотами Псковских лесов?
Занавеска распахнулась, и в окне кареты появились два девичьих личика:
– Ой, Лизхен, а дождь уже кончился!
– Смотри, сколько цветов! Прогуляемся?
– Охотно!
Комаровский сделал приказной жест. Тут же двое кавалергардов из сопровождения, распахнули дверцу кареты и на руках перенесли барышень через грязную дорогу, опустив атласными туфельками в траву.
– Как здесь хорошо и красиво, правда, Лиз? – сказала Дороти, венчая голову сплетённым венком из лесных цветов. – Посмотри, мне идёт?
– А мне? – Лизхен тоже надела на себя венок, пестрящий ромашками.
– Ты просто лесная фея! – сказала Дороти, заботливо поправляя сестре выбившиеся из-под венка кудряшки. – Я уверена, что Александр должен выбрать именно тебя. Скажи, тебе хотелось бы этого?
– Не знаю, – задумчиво произнесла она. – Я сначала должна его увидеть.
– На портрете он такой красавец! – восхищенно вздохнула Дороти. – Давай ещё посмотрим!
Они вынули из дорожной сумки миниатюрный портрет великого князя Александра Павловича, привезённый Румянцевым.
– Он определенно хорош! У него такие чистые голубые глаза. Признайся, Лиз, ты хотела бы выйти за него замуж?
– Эти мысли не дают мне покоя, – согласилась Лизхен. – Нынче я даже видела сон.
– Какой? Расскажи!
– Мне приснилось, что я сижу у окна в высокой каменной башне. А внизу прекрасный юноша на белом коне. Он машет мне рукой. И я понимаю, что он приехал, чтобы спасти меня из заточения…
Неожиданно со стороны дороги послышалось конское ржание. Сестры поднялись из высокой травы. И Дороти весело рассмеялась:
– Ой, смотри-ка, сон в руку! Вот тебе и юноша на белом коне!
– Сударь! Сударь, стойте!! – Комаровский кинулся навстречу всаднику.
Юноша, совсем мальчик, но с уверенной выправкой наездника, послушно остановил коня. Евграф Федотович схватил его за стремя:
– Вы местный?
– Да.
– Слава Богу! Сударь, помогите!! Я поверенный в делах императрицы Екатерины Алексеевны, нахожусь при исполнении государственно-важного поручения. Сопровождаю высоких гостей в Петербург. Наша следующая остановка должна быть в Пскове, но направляющий, по всей видимости, сбился с пути.
Юноша обвёл взглядом кортеж. Лошади, упряжь, кавалергарды в сопровождении и одежда самого Комаровского, – все говорило о небывалой роскоши и высоком положении господ. Почувствовав ответственность, мальчик приосанился в седле и обстоятельно доложил:
– Ваше направление, сударь, немного отклонилось от намеченного пути. Чтобы попасть засветло в Псков, Вам надлежит вернуться к развилке и повернуть налево.
– Вот леший! – осевшим голосом выругался Комаровский на возницу. – Выпорю бездельника! Онисим!! Разворачивай лошадей…
Из леса послышался звонкий девичий смех. Молодой наездник обернулся и остолбенел. Два очаровательных создания стояли в нескольких шагах от него в зарослях высокой травы и словно светились изнутри солнечным тёплым светом.
Ему даже показалось, что это два ангела нечаянно опустились с небес и наблюдают за ним. Особенно та, златокудрая в венке из ромашек. Божественно хороша! Разве у настоящих людей бывает такая нежная, прозрачная кожа? Такие чистые васильковые глаза? Такие волшебные лёгкие локоны?
Юноша, очарованный, во все глаза смотрел на это чудо, позабыв о правилах приличия, коим его воспитывали с детства.
– Смотри, какой красавчик! – хихикала Дороти. – Неужели все мужчины в этой стране так хороши собой? Если это так, я тоже хочу жить в России!!
– Отчего он так смотрит? – пряча лицо в букет ромашек, смущённо произнесла Лизхен. – У него такие красивые чёрные глаза. Просто мурашки по коже.
– Ваши высочества! – это появился Комаровский, – Если Вам будет угодно, мы можем продолжить путь.
Девушки послушно вернулись в карету. Мальчик на белом коне проводил их глазами, полными восхищения, и проронил:
– Я мог бы проводить вас до развилки.
– Буду Вам бесконечно благодарен! – воскликнул радостным сипом Евграф Федотович. – От себя лично и от всего Отечества!
Кортеж тронулся, и юноша, поравнявшись с каретой принцесс, украдкой бросал взгляды в открытое окно. Девицы хихикали и перешептывались.
– Лиз, спроси его о чём-нибудь, – подтрунивала Дороти.
– Что ты! Это неприлично, – испуганно отвечала та.
– Да брось, мы в лесу и нас никто не видит. Признайся, тебе самой хочется с ним заговорить. Ну, же! Давай.
– А вдруг он не говорит по-немецки?
Они перепирались очень долго. Впереди уже замаячила развилка дорог. Комаровский крепко пожал мальчику руку, обещая, что «век не забудет».
Наконец, в самый последний момент Лизхен насмелилась.
– Скажите, как называть эти цветы? – обратилась она к юноше на ломаном русском языке.
– Ромашки, – ответил тот.
– «Ромашки»?! – переспросила она и прыснула от смеха, – Какое смешное слово – «ромашки»!
Он невольно улыбнулся. Лиз вынула из букета один цветок и протянула ему, повторив игриво:
– Ромашки.
Он благоговейно принял подарок. Кортеж тронулся на Псков. Из окна, отстранив сестру, выглянула Дороти и прокричала:
– Как фас зовут?
– Алексей! – крикнул он вслед удаляющейся карете.
1792 год сентябрь
поместье Дубровицы
В поместье Дубровицы у Репниных была богатая библиотека, книги для которой начал собирать ещё их предок Василий Аникитич. В царство Анны Иоанновны к науке отношение было пренебрежительным. Многие библиотеки образованных сынов Отечества, отправленных на казнь или в ссылку, разворовывались или того хуже – уничтожались. И Василий Аникитич, с детства воспитанный в уважении к знаниям, при любой возможности старался сберечь от разорения национальные сокровища. Тайком от невежественной императрицы он вывозил книги из столицы под Тверь в своё имение.
Затем его сын, Николай Васильевич, в заботе о воспитании племянников, пополнял семейное хранилище интересными экземплярами. Таким образом, к концу XVIII века библиотеке в Дубровицах мог позавидовать любой столичный библиофил.
Комната была круглой формы, стены – сплошь высокие стеллажи с книгами. Узкие окна располагались под потолком, поэтому в библиотеке царил вечный полумрак. В полу по окружности проложена металлическая колея, по ней свободно катались две приставные лестницы на колесиках, уходящие ввысь.
В детстве Сашка с Варей обожали кататься на этих лестницах, пока Ксения Дмитриевна не осаживала их баловство грозным окриком.
Надя сидела на лестнице под потолочным окном и увлечённо читала. В мрак библиотеки проник Сашка:
– Вот ты где! Я повсюду тебя ищу!!
– Интересно, чего ты поднялся в такую рань?
– А ты? – парировал он тут же.
Она повела плечами:
– Не спится.
– И мне не спится, – широко улыбнулся Сашка, подкатывая вторую лестницу. Вмиг взобрался по ней и уселся рядом, – Что читаешь? (заглянул на обложку) М-м-м, «Сид» господина Корнеля, – и фыркнул. – Никогда не понимал эту странную пьесу.
– А меня она притягивает своею странностью, – призналась Надя.
– Да чушь! Вот скажи мне, если Химена любит беззаветно дона Родриго, как она могла требовать у короля его смерти?!
– Но Родриго тоже мог бы поступиться сыновним долгом ради любимой. Однако он предпочёл месть.
– Он поступил, как мужчина! А Химена его предала!
– Вовсе нет! – возмутилась Надя, – Она – не предательница. Она – жертва. Душа её разрывается между чувством и долгом. Это очень тяжёлое страдание. Вот послушай: «Увы, моей души одна из половин другою сражена. И страшен долг, велевший, чтоб за погибшую я мстила уцелевшей»…
– Раз она предпочитает долг любви, то она не любит! – категорично заявил Сашка.
– Неправда! Вспомни сцену её признания, когда она оплакивает Родриго, считая его умершим!
– Вот-вот! – фыркнул Сашка. – Свести человека в гроб, а потом оплакивать его и клясться в любви. Очень благородно!
– Пойми же! Она обречена на несчастье, независимо оттого, какой сделает выбор!
– Однако, она предпочла быть несчастной в любви, нежели страдать муками совести.
– Да.
– Ты бы тоже так поступила?!
Надя в растерянности закусила губу:
– Не знаю…
Возникла пауза. В желании нарушить эту завораживающую тишину, девушка шумно перелистнула страницу. И вдруг наткнулась рукой на что-то шершаво-тёплое.
– Ой, смотри! – воскликнула она, поднимая плоскую сухую веточку полыни.
– Что это?
– Это я положила, когда читала прошлым летом, – Надя поднесла её к лицу и удивилась. – Пахнет…
Сашка прильнул с другой стороны, вдыхая чудом сохранившийся запах. Они встретились дыханиями, вдруг поняли, что их губы разделяет только хрупкий полупрозрачный лист, и замерли, задохнувшись этим открытием!
Внизу раздался метрономный звук шагов и скрежет открываемой двери.
…Сашке показалось, что он стремительно мчится куда-то, и лишь несколько мгновений спустя, осознал, что это едет его лестница, которую Надя успела оттолкнуть прежде, чем на пороге возник силуэт Ксении Дмитриевны.
Княгиня Чернышёва молча обвела взглядом стеллажи библиотеки, зафиксировав на одной лестнице увлеченно читающую Надю и в противоположной стороне на другой лестнице Сашку, шарящего рукой по полкам.
– Вот вы где!! – констатировала она после непродолжительной паузы, – Ни свет-ни заря, а вы в библиотеке? Какое завидное стремление к знаниям!
– Доброе утро, Ксения Дмитриевна, – с искренним почтением проронила Надя.
– Доброе утро, матушка, – эхом отозвался Сашка.
– Спускайте в гостиную – кофе готов, образованные вы мои, – заботливо откликнулась Ксения Дмитриевна и вышла, прикрыв за собой дверь.
31 октября 1792г.
Санкт-Петербург
бывший Потемкинский дворец
– Она божественно хороша! Просто чудо, как хороша, – восклицала императрица Екатерина, созерцая присевших в поклоне сестёр Баденских. – Мне кажется, выбор здесь очевиден.
