Качели времени. Изгнание из рая

– Вот, видишь тут дырочку? Мама специально его так прикрепила, чтобы он не упал или ветром не унесло…

Валентин схватил письмо, и услышал звук подъезжающего к дому автомобиля. Отец вернулся! Паренек со всех ног побежал обратно в комнату, ласточкой нырнул в кровать. Гаррик через пару минут приоткрыл дверь и убедился, что оба его наследника на месте, а потом покинул детскую.

Вэл решил подождать еще немного, а потом прочитать письмо при свете луны. Но, вдруг успокоившись, уснул. Однако утром исполнил задуманное, выдохнул с облегчением, и спрятал ценное послание. Мама жива и это самое главное. Она, конечно, не знала, что ее старший сын был свидетелем отвратительной и кошмарной сцены, поэтому сразу понял причину ее бегства. И сильно рисковала, появляясь снова возле дома, где над ней издевались – ведь мама почти что столкнулась с отцом. Однако ей повезло. И Валентину повезло: он понял, что его молитвы были услышаны.

– Она даже не стала обвинять отца. – удивленно прошептал я.

– Наша мама не хотела, чтобы мы знали, что живем с чудовищем. Но мы знаем.

– Как жаль, что мы не можем на это повлиять!

– Как хотел бы я вернуться в прошлое, изменить его! Чтобы этот ублюдок, который обращается с людьми, словно с вещами, сгинул где-нибудь после твоего рождения. И мы бы остались с мамой. Это была бы совсем другая жизнь.

Возможно, это были слишком жестокие слова для десятилетнего паренька. Но я, будучи меньше его в два раза, согласился. И испытал такое же желание, которое тревожило мою душу следующую четверть века.

***

– Стоп машина! – скомандовала Регина.

Я в этот момент старался добыть ее из одеяла, в которое сам же и укутал ранее. Но послушно замер. Лиса посмотрела на меня и рассмеялась.

– Ты и правда ненасытный. Пять лет мы делим постель, неужели до сих пор не успокоился?

– А ты?

– И я нет. – согласилась женщина. – Да подожди ты, неугомонный! Ну Оникс! Я вот о чем: а не стало ли это желание, безусловно кошмарное для ребенка, причиной поставить эксперимент по управлению временем?

– Ты считаешь кошмарным желание избавиться от тирана?

– Я считаю кошмарным то, что оно возникло у двух малышей… Понятно, что ответственность за это лежит на Гаррике, а не на мальчишках. Это каким же отморозком надо быть, чтобы твои сыновья, твоя плоть и кровь, тебя возненавидели? Причем настолько, что захотели избавиться, преступить эту кошмарную грань? Ты знаешь, милый, я против убийства, хотя мои руки в крови… Никто не заслуживает такого, но некоторые люди ведут себя так, что кажется, иначе их не остановить.

– Бешеных собак стреляют. Серийных маньяков казнят. И тех тварей, которые над тобой издевались, иначе невозможно было остановить. Если какое-либо существо мучает, лишает жизни других, оно должно быть готово к такой же участи.

– Отнять жизнь у убийцы, чтобы он не отнял жизни других… Да, вероятно, в этом и кроется смысл смертной казни. Не наказание, а единственный эффективный способ спасти потенциальных жертв. Но что ты скажешь по поводу моего предположения? Для чего Дан полез во время?

– А Саша никогда об этом не говорила.

Бабуля действительно никогда не рассказывала о том, почему Даниил решил экспериментировать с самой капризной материей, почему он вообще выбрал именно ее, а не другие стихии или энергии. Но я уверен: всемогущая знала о причинах. Хотя бы потому, что сама она этот архив уже прочитала.

Я же вплоть до сего момента считал, что Дан просто не смог вовремя остановиться. Как не сумел остановиться Гедеон – правда, это не лучший пример. Отец Дании был не в себе, а вот наш всеотец сохранял относительно трезвый рассудок. И мне казалось, что он просто увлекся, забыв о последствиях, пошел дальше, чем позволяло время и оказался его пленником.

Но теперь ситуация предстала немного в другом свете. Что, если Регина права и желание, которое острой занозой засело в детском сердечке, осталось там на целых двадцать пять лет, и привело к трагедии? Тогда получается, Гаррик от души нагадил сыночку, когда тот, желая повернуть время вспять, перечеркнул свою жизнь.

– Ему как раз двадцать девять лет было, когда случился этот эксперимент. Кажется, ты правильно угадала его мотивы.

– Я всегда недоумевала: ну чего ему спокойно не сиделось, зачем надо было непременно экспериментировать, рисковать… – задумчиво протянула лиса. – Даже злилась на него за это, ведь не только он в результате пострадал, но и Дания, их сын. А теперь, знаешь, если окажется, что парень просто хотел спасти мать от тирана-отца, я готова его понять.

Глава шестая. Вера в чудо

– Да? – удивился я, забирая сигарету, которую только что подкурила Регинка. – Но ты говорила, что не хотела бы ничего менять в своем прошлом.

– Я не Даниил и, хоть мой папаша тоже был тираном, я смогла его перевоспитать, еще будучи малюткой. Да и что мне было менять? Мама, как узнала Александра, хорошо прожила свою жизнь, когда сбежал отец. Я освободилась ото всех, кто хотел меня использовать, и на лебединой планете мне гораздо лучше, чем в родной деревне! Да и потом, я не хотела менять прошлое тогда, семь лет назад. С тех пор многое произошло.

Я вздохнул. Конечно, теперь и Регина хочет изменить прошлое. Наверное, если бы ей представилась такая возможность, она бы приложила все усилия, чтобы не дать любви ко мне пробудиться в ее сердце.

Женщина погладила меня по руке, забрала сигарету и улыбнулась.

– Ты, милый, тоже пугливый, как и я. Не бойся. Да, я хотела бы изменить прошлое. И в тот момент, когда ты впервые сказал, что собираешься развестись, вместо бурных возражений я хотела бы просто захлопнуть рот и не мешать тебе делать то, что ты считаешь нужным.

– Правда? – удивился я.

– Да, малыш. Кто его знает? Может, все наши дальнейшие препятствия появились потому что я сразу побоялась быть счастливой… Расплата за нерешительность, ведь за все в этой жизни…

Я поцеловал Регину. И потому что захотелось, и потому что не желал снова слышать эту фразу. Мы семь лет знакомы, у меня уже нервный тик на нее выработался!

– Ой. Так о чем я? Да, за все в этой… – я снова ее поцеловал. – Оникс! Хватит мне рот затыкать!

– Хватит повторять эту до ужаса неправильную поговорку. Хотя нет, повторяй. – глянул я на ее чуть распухшие губы. – Я с удовольствием буду перебивать тебя снова и снова.

– Люблю тебя. – лиса положила мне голову на плечо. – Что бы ни случилось дальше, это наше заточение я буду вспоминать с удовольствием.

– Я верю, что все образуется. И мы будем вспоминать его вместе. А иногда и повторять марафон, который тут случайно устроили.

– Да не в сексе дело, маньяк. Точнее, не только в нем. Иначе бы мы помирились уже через полгода, в те выходные в гостинице. Помнишь?

Я прижался к Регинке, и снова попытался вынуть ее из одеяла. Женщина засмеялась.

– Вижу, что вспомнил. Но дело еще и в том, как я себя с тобой ощущаю.

– И как? – ее ощущения для меня важнее попыток поскорее получить доступ к шикарному телу, поэтому я сразу же успокоился.

– В самом начале, до того кошмарного утра, мне с тобой было легко, хорошо и спокойно. Потом, за пределами постели, больно и страшно. Но пока мы разбирали историю Париса, я снова почувствовала эту легкость, мне снова стало хорошо с тобой! Это была тяжелая история, но ты так меня поддерживал, успокаивал, а твое предложение забрать мою боль… Я мысленно вернулась в прошлое и поняла, что даже когда отвергала тебя, ты все равно старался все для меня сделать, забыв о себе.

– А как иначе?

– Да, ты не можешь и не хочешь по-другому. И даже сейчас, когда я боюсь того, что случилось за пределами этой комнаты. Даже сейчас мне спокойнее, потому что рядом ты. С тобой не так тревожно. И ты помогаешь мне забыть о том, что там происходит.

– Я верю, что никакие происшествия не станут для нас помехой. А если попробуют стать – я их ликвидирую, едва Саша нас отсюда выпустит. Ты согласилась быть со мной и важно только это. А еще то, что я тебя люблю.

Я провел пальцами по ее щеке, заглянул в глаза. Регина улыбнулась и выскользнула из одеяла.

– Надеюсь, тебе не придется с кем-то или с чем-то сражаться за наше счастье. А пока что я хочу, чтобы ты снова помог нам забыть о том, что за пределами этой комнаты есть какой-то остальной мир.

– Помогу. Мне с тобой и забывать ничего не надо, потому что ты мой мир. И я хочу стать твоим миром.

***

Маленький ребенок до поры, до времени, не подозревает, насколько огромен мир вокруг него. А если случайно делает такое открытие – часто оно пугает его, нежели восхищает. И до определенного возраста его миром и главными богами этого мира являются родители. Большие, сильные, всемогущие. Я был этого лишен.

Мама не смогла быть рядом с нами. А отец – какой из него бог? Отца я с того дня, когда открылась правда, возненавидел и желал ему смерти. И даже тысячелетия спустя не смог понять, принять, простить и отпустить. Потому что насилие невозможно понять, принятия и прощения оно тоже не заслуживает. А тот, кто его творит – он, конечно, не бог. Да, он может возомнить себя богом, но на самом деле он ниже последнего земляного червя.

Из-за отца я сам едва не стал убийцей. И до сих пор благодарю судьбу за то, что она мне помешала. Пусть в результате я стал узником времени. Что же – такова моя расплата за то, что я хотел уподобиться папаше. За то, что не подумал о своих близких. Ведь если бы удалось мне изменить прошлое, я, совершив страшное, вряд ли смог бы жить спокойно. И их жизнь со мной тоже не была бы спокойной. Если бы вообще довелось мне встретить их в новой версии жизни.

Но это все будет потом. И пятилетним мальчиком я не знал, куда людей приводят их желания. Пока что я был растерянным ребенком в огромном мире, почти что без якоря и без ветрил. Спасибо Валентину за то, что он всегда оставался рядом! Да, брат не бог и не смог полноценно заменить фигуру родителя, хотя и старался это сделать. Но он был таким же мальчишкой, как я сам, только немного старше. А моим богом на долгие годы стало желание исправить прошлое.

Даже будучи малышом, я понимал, что это желание не осуществится по щелчку пальцев, по щучьему веленью или каким-то другим сказочным образом. Сказки мне на ночь читал Вэл, однако я знал: в жизни такого не бывает. В жизни надо самому стараться, если хочешь чего-то добиться. Никакая щука не поможет. Да и не водились они на Власте, давно уже вымерли, как и золотые рыбки.

Старший брат, лелеявший такое же желание, понимал, что оно неосуществимо. А я в пять лет верил в чудо и был большим фантазером. Поэтому, после разговора с Вэлом, решил: обязательно так и сделаю, избавлю нас от тирана! По счастливой случайности и по подсказке брата я сразу стал думать в правильном направлении: о том, что нужно вернуться в прошлое. Но как это сделать?

Приблизительно в то же время я выучился читать и, вместо легких и приятных рассказов про зверушек и растения, стал проглатывать большие фантастические повести, герои которых путешествовали по времени. Что тогда, что теперь, я остаюсь твердо убежден в том, что человеческое сознание, пусть даже принадлежит оно писателю-фантасту, не может отразить то, чего нет в мире. И если что-то кем-то описано – значит, оно где-то и существует. Просто мы еще не добрались до той части Вселенной, где такое происходит. Иногда это и к счастью.

Итак, я читал о чужих путешествиях по времени, и мечтал о собственных. Точнее, всего об одном. Но чертежи машины времени в фантастических книгах не предоставлялись. И потому вскоре на моей полке в спальне поселились томики по физике. Отец, когда я приходил к нему и просил денег на книги, бурчал, что я перевожу средства на такую ерунду, но бумажки давал. Да, в деньгах он нам никогда не отказывал, это надо признать.

А вот Вэл, который первые два года сопровождал меня по книжным магазинам, удивлялся моему выбору литературы. Но не спорил и, пока я отбирал интересующие меня книги, пропадал в музыкальном отделе. Он уже лет в одиннадцать определился со своим призванием и понял, что желает связать жизнь с музыкой. Пришлось папаше еще и на хорошую гитару раскошелиться. А вот виртуозно играть на инструменте брат и сам научился.

В любимых занятиях мы и проводили время после школы. Сидели в гостиной, Валентин разучивал новые мелодии, а потом уже сочинял собственные. А я читал очередной труд, который для меня оказывался увлекательнее фантастики, чертил схемы, делал заметки. И с каждым днем приближался к осуществлению своего желания. Так мне тогда казалось.

Иногда на пороге гостиной появлялся отец, если возвращался домой в адекватное время, а не тогда, когда его наследники уже разбредались по кроватям. Пару минут стоял и смотрел на нас, а затем удалялся. Я продолжал развивать свою телепатию, а потому без труда считывал его равнодушие, а после и раздражение. Папенька не понимал, как можно тратить столько времени на книги или музыку – лучше бы на улице дурака валяли. Со временем он и вовсе стал ненавидеть наши занятия. Все незнакомое и непонятное инстинктивно вызывает у человека опасение, вот отец и злился. Была еще одна причина: Валентин как-то вспомнил, что мама тоже любила книги и музыку. Читала она, конечно, не физику и геометрию, которой я позднее увлекся тоже. Да и не играла на инструментах, но любила слушать хорошие композиции. Мы напоминали отцу женщину, которой удалось освободиться от него. А как иначе? Мы ее сыновья.

Гаррик не мог долго злиться молча – не такой характер. Поэтому со временем он стал высказывать нам свое неодобрение. Но его проблема заключалась в том, что и мне, и Вэлу, было абсолютно до лампочки папочкино недовольство. Более того: мы даже испытывали радость от того, что он бесится. А почему бы и нет? Каждый имеет право на не одобряемые эмоции.

И когда отец увидел, что его недовольство мы игнорируем, перестал ограничиваться только высказыванием собственных чувств. Все чаще между нами стали вспыхивать скандалы, в особенности когда Валентин объявил, что хочет заниматься музыкой. Я же тогда подвякнул, что посвящу жизнь науке, но на меня папенька внимания не обратил – слишком я мал еще был в то время.

Вэлу же он сообщил, что если тот не прекратит заниматься ерундой, лишит его содержания.

– Прекрасно! – обрадовался брат. – Так я ничего не буду тебе должен.

Отец прикусил язык. В тот момент он сообразил, что никаких других рычагов, кроме материального, у него нет. Он даже не знал, что брат уже зарабатывал концертами и получал достаточно неплохие суммы. Валентин не тратил свои гонорары – разве что на новые струны для гитары, на чехлы. Он откладывал деньги, чтобы уйти из этого дома. И ждал только, пока я подрасту, потому что оставлять тут меня не собирался.

Я бы ушел и прямо сейчас, в никуда. Но брат был не таким горячим и оказался более разумным. Он понимал, что без денег двое мелких парней долго не протянут. А еще понимал, что не сможет оплачивать мою школу, лучшую в городе. Валентин настаивал на том, чтобы я получил прекрасное образование, как и он сам.

– Но тогда он потом предъявит нам счет! Обязательно предъявит! – возражал я.

– Он лишил нас матери. И по этому счету никогда не расплатится. Так что это он нам должен, брат.

Я не стал спорить. Вэл взрослее, он знает, как лучше, надо просто немного подождать. Но так вышло, что подождать не получилось.

Глава седьмая. Больная любовь?

– Вечность бы так лежал, чтобы ты рядом… И больше ничего не надо.

Регина не изменила своим привычкам, и снова устроилась на мне, хотя на диване оказалось достаточно места. Но я не против, такой вариант и мне нравится больше. Чем мы ближе друг к другу, тем лучше. Приятнее и правильнее.

В момент, когда я заговорил, лиса пальчиком чертила какие-то знаки на моей груди. Однако услышав это признание, замерла. Потом посмотрела на меня, и едва заметно покачала головой. Я обеспокоился, и всем своим лицом выразил это беспокойство.

– Иногда ты меня пугаешь такой любовью. – призналась она.

– Что? Почему? Как любовь может напугать?

– Начинает казаться, что кроме меня у тебя ничего нет. Ты готов был самоликвидироваться, чтобы не причинять мне боль. Ты называешь меня своим миром, тебе не надо ничего больше. Но ведь так не бывает! Или не должно быть. Ты словно готов отказаться ради меня от всего остального, даже от того, что тебе дорого. Даже то, что за пять лет ты не насытился моим телом хотя бы немного – это тоже пугает. Словно ты маньяк, одержим мной, словно это какая-то больная любовь.

– Как ты сказала? Кроме тебя у меня ничего нет… Нет, просто без тебя мне ничего не надо. Я знаю, ты сейчас подумала о детях. Конечно, я помню об их существовании, я их люблю, они, вместе с тобой, самое главное, что у меня есть. Все трое! – тут Регинка улыбнулась. – И я тебя уверяю, что не собираюсь от них отказываться. Но ты и есть мой мир, а что я могу поделать? И ведь нам хорошо вместе? Вот и хочется задержать такие мгновения на целую вечность. Хочется, чтобы таких мгновений было побольше. А что касается того, что я не могу тобой насытиться…

– То тут ты точно маньяк!

– И это тоже. Но вообще, женщина, ты себя в зеркале видела? Как таким телом можно пресытиться? Особенно зная, какое удовольствие ты способна доставить. И зная, какое это удовольствие – радовать тебя в постели.

– Но у тебя будто даже желаний собственных нет. Все для меня. До того как Александра нас напугала и мы планировали сегодняшний вечер… Точнее, я планировала. Ты же только согласился и заявил, что тебе важно только то, что ты со мной. А как и где – все равно. Ты вообще сам что-нибудь хочешь? Менее глобальное, чем наше совместное будущее.

– Милая, ну я же мужик. Мне же надо глобально! Вспомни наш разговор про свадьбу: место запомнил и уже молодец, а всякие мелочи – это по вашей девичьей части. Впрочем, у меня есть список желаний, к выполнению которого мы можем приступить прямо сейчас, раз так удачно валяемся в постели.

– Ты и правда маньяк. – Регина шлепнула меня по рукам. – Никакого доступа к телу, пока не расскажешь о том, чего хочешь ты! Не надо пытаться мне во всем угодить, родной. Я вовсе не хочу всегда быть сверху – и в прямом, и в переносном смыслах. И мне важно понимать, что у тебя тоже есть желания. В конце концов, мне тоже было бы приятно делать то, что ты хочешь, если это мне под силу.

– Тогда слушай.

Да, мне гораздо важнее то, что хочет моя любимая женщина. Я сам человек простой и мне многого не надо. А вот ее счастье – это самое главное мое желание. Мне действительно неважно, как мы проведем сегодняшний вечер, если мы скоротаем его вместе. Можно даже без секса, но зная нас обоих, вряд ли так будет. Об этом я и сообщил лисе и она согласилась. А я перешел к мечтам на широкую ногу. У меня и правда есть кое-какие соображения, но вообще я стараюсь, чтобы они недолго задерживались в статусе желаний и скорее переходили в реальность.

– Я ведь не шутил про дом.

А я и правда не шутил. Я хочу построить дом для любимой, где все будет так, как ей понравится. И где мы будем счастливы, где будут счастливы дети. Я хочу отправиться с Регинкой в путешествие по Вселенной. Ну или хотя бы по той ее части, что мне уже знакома. Археология помогла мне открыть множество новых интересных и удивительных мест. Я хочу показать их лисе. И вместе с ней побывать в новых местах. А еще взять детей и совершить всем вместе большое космическое путешествие. Мы с родителями и Гертрудой иногда путешествовали по планете и мечтали точно так же колесить и по Вселенной. В своей семье я хочу реализовать эту мечту.

– Если же что-то попроще… Хочу засыпать и просыпаться с тобой. Готовить тебе завтрак. Собирать семью за большим столом, вместе обедать и ужинать. Проводить как можно больше времени вместе, понимаешь? С моей работой это прямо роскошь.

– Ты очень семейный. Для такого молодого парня даже удивительно.

– У всех разные приоритеты. Нет, ну по работе тоже есть планы.

Хотя я уже многого стою как археолог и состоялся в профессии, хочется новых открытий и находок. Хочется написать о моих находках. И в последнее время я понимаю, что у меня появляется и желание преподавать, передавать свои знания тем, кто идет в профессию, помогать им на первых порах. Хочу доучить наконец древне-марсианский, еще парочку языков освоить. Курсы пройти интересные, люблю узнавать что-то новое.

– Но семья для меня и правда самое главное, Регин. Без любимых людей жизнь пуста и бессмысленна и никакая работа, никакие занятия эту пустоту не забьют. А без тебя и вовсе не хочу жизнь представлять. Что же касается моих желаний в отношении конкретно тебя – есть несколько. Но я сам их хочу осуществить и зачем заранее раскрывать карты?

– Какой же ты хитрец. – улыбнулась лиса. Но снова посерьезнела. – И вот опять ты говоришь о невозможности жизни без меня. Это пугает, понимаешь?

– Да чем же?

– Да тем, что так нельзя! Даже если сегодня все кончится хорошо и нам не придется бороться за наше счастье – оно ведь не бесконечно. Мне уже столько лет и ведь я не буду жить вечно…

– Даже думать об этом не хочу!

– Подожди. Я скажу сейчас и ты, возможно, обидишься. Но вот ты не можешь представить жизнь без меня. А я могу, прости, если это жестоко звучит. Я люблю тебя милый. Но понимаю, что и без тебя буду жить. Придется. Жизнь ведь не спросит, она продолжится и надо будет в ней существовать. Если же застрять на одном месте, такая участь хуже смерти! А ты пугаешь меня вот такой своей категоричностью.

– Для меня большое облегчение, что ты готова к жизни и без меня. Потому что я хочу, чтобы твоя жизнь продолжалась несмотря ни на что. Однако как ты не видишь другой любви, кроме как ко мне, так и я не вижу жизни без тебя. У каждого свои больные точки, милая.

– Надо подумать над этим. А ты подумай вот над чем: я все-таки действительно не вечная и мое тело не всегда будет таким, как сейчас. Когда-то же я состарюсь! И это может произойти быстрее, чем ты думаешь.

– То есть, ты до сих пор не в курсе, что мне нравятся женщины постарше? – Регина рассмеялась, а потом шлепнула меня. – Ай! Я не за внешность тебя люблю. Влюбился да, по этой причине. А полюбил по другой. И так сильно тебя люблю, что ты для меня всегда остаешься самой-самой. Возможно, мы состаримся вместе и это тоже счастье. Вместе встретить старость – такая простая мечта. Но мне кажется, что и когда я стану стариком, ты не изменишься. Буду следить за тобой, ревниво по пятам ходить и костылями смазливых охранников отгонять!

Регина честно старалась сохранить серьезное выражение лица, но на последних моих словах не выдержала и расхохоталась. Я к ней присоединился. Действительно ведь комичная картинка выходит. Когда же мы вдоволь насмеялись, лиса потребовала кофе и с тоской посмотрела на сырники.

– Кажется, творога я наелась на годы вперед. – сообщила она.

– Что у Саши попросить? – поинтересовался я, подавая красотке чашку. – У меня сырники тоже уже поперек горла стоят. И раз уж бабуля решила нас тут поселить, пусть хотя бы питание нормальное обеспечивает.

– «Цезарь» хочу. С рыбой!

– К кофе? – озадачился я странными вкусовыми пристрастиями любимой.

– Да! На сладкое уже смотреть не могу.

Я потребовал у бабки салат, пояснив, что у нас от сырников уже все слиплось. Лиса фыркнула. А потом засмеялась, когда мне в руки упал пакет с ингредиентами.

– Нормально блин! – возмутился я, когда на столике появилась еще и посуда для приготовления салата.

– А что такого? – захлопала Регинка ресницами. – Ты вот сейчас тут говорил, что хочешь мне завтраки готовить. Считай, ты в двух шагах от исполнения своего желания.

Я улыбнулся и признал ее правоту, а потом занялся готовкой. Вообще моя красотка сама кого угодно в кулинарии за пояс заткнет. Но готовить для нее действительно приятно. Тем более можно еще и для себя вегетарианскую версию салата сделать – рыбу, как и мясо, я не употребляю ни в коем случае.

– Интересно, а салат тоже будет неиссякаемым, как сырники? – пробормотал я, натирая сыр.

– Сейчас и проверим. Так ты говоришь, что влюбился в меня из-за внешности?

– Каюсь, грешен. Ну и из-за твоего острого язычка, конечно.

– Кажется, я еще ничего такого своим язычком в то время не делала. – усмехнулась женщина.

– О, тогда бы я вообще голову потерял сразу же.

– Это ты-то? Который, даже оказавшись в одной постели с обнаженной мной, стойко перетерпел все мои попытки тебя соблазнить?

– Тогда я уже любил. А это чувство довлеет над инстинктами. Ты вот спрашивала, когда я понял, что люблю тебя. Я же вспомнил и когда вообще полюбил тебя, а когда влюбился.

– Рассказывай. – велела Регина, закуривая.

Я в этот момент с облегчением убедился, что хотя бы соус вредная бабка прислала готовый. Не люблю возиться с соусами. Умею готовить, а за последние годы лиса меня в этом деле поднатаскала, да и делать что-то для нее мне правда нравится. Но с соусами натуральная беда, и я даже не знаю, как с ней справиться. Однако сегодня Регинке не придется в очередной раз удивляться тому, что мои руки вдруг начинают расти абсолютно не оттуда, когда дело касается соуса. Так что можно полностью сосредоточиться на рассказе, пока она уплетает салат.