Болтовня

Мы собирались снова накопить нужную сумму посредством игры с дядей Витей, но у тети Раи на предприятии образовались какие-то очередные проблемы и работниц отправили в вынужденные отпуска. Она находилась постоянно дома, и наши азартные игры пришлось прекратить. А потом Ирка устроилась на работу в ларек. Тогда эти маленькие магазинчики заменяли супермаркеты: там было все – та же толкучка, только продуктовая. Дивные и разнообразные спиртные напитки: ликеры, вина, наливки, арманьяки, виски – каких только названий не было в этих ларьках. Шоколад, жвачка, чипсы, сигареты, печенье – это был настоящий островок изобилия, располагавшийся на нескольких квадратных метрах. После долгих лет с пустыми витринами социалистических гастрономов Иркин ларек выглядел как рай земной. Просто так туда была не попасть. Никакого учета не велось, кассовые аппараты отсутствовали, и подсчет выручки велся в основном в амбарных книгах. Поэтому владельцы брали на работу людей знакомых, проверенных и надежных, не «с улицы». Ирка попала в очень блатной ларек.

Находился он в хорошем районе: не то что в центре, но в оживленном месте, где он стоял практически один в округе. Куча жилых девятиэтажек и автостоянка в двадцати метрах. Более того, и сам этот ларек был вполне себе строением: высокий фундамент, складское помещение и небольшая комнатка-прихожая – гигантский магазин по тем временам. Владелец был тоже непростой человек: ответственный, работящий, и всегда выглядел недовольным и чересчур серьезным. Алик, так он представлялся – ни фамилии, ни полного имени – просто Алик. Он ездил на старенькой «бээмвэ», и так среди знакомых и значился – «Алик на «бээмвэ», в одно слово. Вроде как его «крышевали» очень серьезные люди.

Ирка попала туда через знакомых, стала хорошо зарабатывать, мне тоже перепадало, и наши гулянки с ней возобновились в ее свободное время. Я частенько приезжала на ее новое место работы. Я скиталась в поисках заработка, мне было скучно и непривычно без Ирки, с которой мы уже долгое время проводили дни и ночи вместе. Со временем я стала таким частым гостем, что владелец Алик уже ко мне привык, здоровался, знал, как меня зовут, и даже разрешил мне на законных основаниях заходить в ларек, что категорически запрещалось посторонним, и помогать Ирке. Торговля тогда шла только через небольшое окошко. Я стала «своей», а потом и периодически заменяла подругу, когда ей надо было отлучиться по делам. Ирка приезжала, я сдавала ей выручку за несколько часов, она сразу отнимала процент и отдавала мне. Было все просто: выручка – процент. Суточный заработок высчитывался элементарно. Спустя некоторый период времени зашел разговор и о том, чтобы я тоже работала там. Нам с Иркой этот вариант казался просто идеальным: нам бы не пришлось пересчитывать товар, сдавая смены, мы доверяли друг другу и никогда никаких денежных распрей у нас не существовало. А для меня так вообще это предложение казалось манной небесной – я уже давно сидела на мели и считала каждую копейку, если бы не Ирка, я бы совсем обнищала.

Так что она сыграла очень большую роль для меня в тот период: и она, и ее родня. Ира стала не только близкой подругой, а настоящей опорой. Потом мы тоже помогали друг другу, в последующие тяжелые времена. Денег у нас обеих особо никогда не водилось, а вот продукты мы друг другу частенько подбрасывали.

Шеф наконец освободился, я быстро оформила нужные бумаги и вызвала машину. «Уже еду», отправила я Ирке короткое сообщение. «Жду!» – моментально прилетел ответ.

Я ехала на заднем сиденье и крутила в голове наши с ней воспоминания. Столько всего было… На момент нашей дружбы у нас обеих на личном фронте образовался полный штиль. Ирка не любила рассказы о личной жизни, но потихоньку-помаленьку я узнала о ней многое. Буквально незадолго до нашего знакомства Ира рассталась с любимым человеком. Конечно, мы тогда не знали, что тот самый Леша в будущем станет ее законным мужем, они проживут много лет, вырастят двоих прекрасных детей, а потом… потом разведутся. Тогда Ирка мне показывала совместные снимки и рассказывала о том, какой у нее был парень: умный и красивый. Лешка тогда учился в военном училище в далеком сибирском городе, они планировали пожениться, но в один из отпусков они разругались в пух и прах и перестали общаться. Ирка очень переживала, она вообще была такой основательной и разборчивой, и считала Лешку идеальной партией для себя, с восторгом рассказывала о его достижениях, об их знакомстве и встречах. Она любила людей практичных, серьезных и деловитых, по ее словам, Леша был как раз такой. Но… не сложилось что-то тогда у них. Так что мы с Иркой тогда были совершенно свободны.

Конечно, мы знакомились, встречались, а периодически у нас обеих бушевали настоящие страсти, но серьезные отношения не складывались. У Ирки вообще существовал некий образ будущего мужа, а просто заводить отношения она вообще была не склонна, хотя в ней всегда была некая чертовщинка – эта была та еще бестия. Море обаяния и женской привлекательности, и хоть наш сокурсник и назвал ее внешность «на любителя», но вниманием мужской стороны Ира ой как пользовалась. На нее даже обращал внимание звезда нашего института – Игорь Букреев.

Между парами, лекциями и прочими учебными делами студенты околачивались по местным кафешкам и студенческим столовым, которых в округе было видимо-невидимо. Но времена царили безденежные, и в этих заведениях не особо можно было насидеться, и в основном студенты кучковались вокруг института на лавочках, проводя время за общением и болтовней. А студенток особенно тянуло к самой дальней стороне институтских стен, где возле отдельного корпуса находились все институтские звезды мужского пола, причем все вместе. У них будто был свой клан красавчиков.

Я не знаю, на каком там они курсе учились, и вообще учились ли они, но постоянно они находились именно на тех лавочках. Застать там их можно было почти всегда. Заняты они были своими разговорами, совершенно не глазели по сторонам, общались исключительно между собой и даже на симпатичных студенток не обращали никого внимания. А еще они иногда играли в карты, оседлав лавочки, и сидя друг против друга. Парни были заметными: девчонки не сводили с них глаз. Через время мы знали их всех по именам и по фамилиям и кое-что из биографии. Это мы о них – а они о нас не знали ничего и даже не хотели расширять свой круг общения.

Я помню, как мы, сидя неподалеку, наблюдали за ними. Ближе всего к нам двое парней играли в карты. У них была особенность – я видела их не единожды в стенах института – они будто вообще не замечали никого вокруг: равнодушный взгляд куда-то поверх голов, вдаль, будто их вообще ничего не интересовало. Но на своих лавочках парни вдруг оживали: глаза горели, они весело переговаривались друг с другом, бойко перемещались, хохотали и что-то оживленно обсуждали – но только между собой, до остальных им не было никого дела.

Я хорошо помню, как мы присели с Иркой на скамейку с мороженым и болтали ни о чем. Занятия закончились, и мы собирались разъехаться по домам. Рядом играли в карты два местных красавчика – Игорь Букреев и Славик Ляшенко. Мы еще пошутили с Иркой, глянув на них и вспомнив наши партии с дядей Витей. Мы продолжили поедать мороженое, как Букреев вдруг поднял голову, на секунду оторвавшись от занятия, скользнул взглядом куда-то поверх нас и вдруг остановился на Ирке, потом буквально на секунду он задержался взглядом и снова отвернулся. Ирка что-то оживленно мне рассказывала, а я снова увидела, как Игорь опять посмотрел на подругу, только уже более внимательно. А потом еще раз. Я только собралась сообщить Ирке, что ею заинтересовался местный красавчик, как она привстала.

– Пошли уже. – И мы потопали в сторону остановки мимо главного корпуса.

Через секунды нас обогнал этот самый Букреев и на наших глазах двинулся к одной из стоящих машин на обочине. Это была «девяносто девятая».

В то время студенты не ездили на машинах, а тем более на авто последних моделей. «Девять-девять» тогда находилась на пике своей популярности. Это была очень крутая машина на тот момент.

Что-что, а при социализме наблюдалась четкая иерархия. Если тебе двадцать лет, или даже двадцать пять, то ты вряд ли на работе мог занимать должность, начинающуюся со слов «заместитель», «старший», «главный» или вообще «руководитель» – неважно чего. В те годы ты мог быть только каким-либо специалистом безо всяких важных приставок. Так же было и с благосостоянием – я говорю про среднестатических людей, которых было основное большинство – если тебе двадцать с хвостиком ты никак не мог ездить на хорошей машине, максимум – это дедушкина разваленная колымага. И когда начались девяностые, эта четкая социалистическая иерархия стала ломаться, но все равно видеть двадцатилетнего студента, садящегося на водительское место в хорошую машину, когда еще и преподаватели далеко не все их имели, было делом диковинным.

– Глянь, Ир, это че, Букреева машина?! – толкнула я подругу.

– Угу.

– Ничего себе…

– Да он же блатной сынок. У него папаша шишка какая-то.

– Не слышала…

– Да говорил кто-то.

Мы только проговорили и уже подходили к остановке, как рядом с нами посигналили. Мы повернули головы. Этот обсуждаемый нами Игорь остановился рядом с нами и в открытое окно громко крикнул:

– Садитесь, подвезу!

Я уже было ринулась к автомобилю, как Ирка произнесла:

– Спасибо, нам в другую сторону! – дерзко ответила она и отвернулась.

Я удивленно застыла и двинулась вслед за подругой, поглядывая на красавчика Букреева. Тот, похоже, удивился еще больше, чем я. Он обескураженно хлопал глазами, несколько раз открыл рот, вроде как собираясь еще что-то произнести, потом закрыл окно и поехал дальше.

– Ир… а ты чего?..

– Да чего-то растерялась, – рассмеялась подруга.

– Ну ты даешь… Прокатились бы…

– Да с перепугу, – хихикала Ирка.

– Давай в следующий раз не пугайся, такие парни на дороге не валяются! Он, кстати, на тебя глазел, когда мы мороженое ели.

– Да?.. Влюбился, наверное!

Мы когда-то давно, уже будучи замужними дамами, однажды встретились у нее дома. Лешка был на службе, наши дети игрались в комнате, а мы с Иркой вспоминали студенческие времена и девяностые. Обсуждали перемены в стране и прочие серьезные темы. Ирка высказалась по этому поводу:

– Да что говорить, Анька. Хорошо проскочили мы девяностые. Мы не бедствовали, все равно крутились, вертелись, выжили. Бизнесом в том время мы не занимались, да и сейчас не занимаемся этим нелегким делом, так что… Много любят сейчас говорить про девяностые, но нам грешно жаловаться…

– Да… Ты права, Ир. Так, сидели иногда на мели, но все живы-здоровы.

– Угу, так только, помнишь, царапнуло нас.

Да, нас все-таки «царапнуло».

В том самом ладно скроенном ларьке мы с Иркой бойко торговали на очередной праздник. Это был канун Восьмого марта. Там и так выручка всегда была приличной, и проходимость большой, а под праздники народу прибывало. Торговля шла без перерыва. Люди рассаживались за праздничными столами, и когда продукты заканчивались, бежали куда? В ближайший ларек. А ближайшим был магазинчик Алика. Под праздники он давал своим продавцам обычно кого-нибудь на подмогу, даже иногда выходил работать сам. А тут я была у Ирки под боком, да еще и шел разговор, что я вскоре буду работать самостоятельно, и он сам мне предложил подработать на праздник. Мы с Иркой ликовали – выручка в праздники зашкаливала. За сутки можно было прилично увеличить свое благосостояние, да и вместе нам работалось замечательно.

После полуночи торговля чуть притихла, жители района разбежались по домам и многим хватило запасов, только одинокие покупатели метались к нам за пивом и сигаретами. Мы, уже уставшие, расположились в коридорчике, решили тоже выпить за праздник и выбирали бутылочку спиртного. Мы уже прикинули, сколько заработали, и могли шикануть: Ирка голосовала за амаретто, а я за вишневую наливку. Пока мы спорили, в окошко постучали. За покупками пришли два прекрасных молодых парня: интересные, симпатичные и веселые – разговор завязался в секунды.

Они действительно были такие клевые, что даже Иркино «каменное» сердце дрогнуло. Мы переговаривались через окошко, практически по грудь высунувшись на улицу, и весело обменивались колкостями и шутками. В секунды были рассказаны наши дебаты о том, что мы не можем определиться с выпивкой, и парни быстренько решили наш дружеский спор: нам подарили по бутылочке спиртного и по коробке дорогих конфет.

Парни не уходили, и минут через сорок мы уже договорились встретиться на следующий день. Мобильников не было, городских телефонов тоже – свидания назначались в определенном месте, и сразу обговаривалось и точное время встречи. А парни нравились нам все и больше и больше, да походило и мы им тоже. Они не уходили, хотя сначала вроде куда-то спешили. Мы, также высунувшись, уже вместе выпивали, а спустя еще час, уже начали потихоньку выползать из убежища: одна оставалась торговать, а вторая болтала с парнями, и так продолжалось очень долго. Уже совместно была выпита ни одна бутылка и съедена ни одна коробка конфет. Покупателей становилось все меньше, на улице холодало, и мы уже под хмельком позвали ребят к себе в ларек. Естественно, это категорически запрещалось Аликом, но градус спиртного сделал свое дело – мы потеряли бдительность. И через некоторое время уже выпивали в нашем коридорчике, расположившись на коробках в отапливаемом электрообогревателем помещении. Я хорошо их помню: симпатичные, веселые ребята. Тогда не принято было кидаться в объятия друг друга в первый день знакомства: мы вели себя, в принципе, чинно и благородно, но на пары уже успели разбиться, и радостные, продолжали наше празднество.

Уже почти светало, когда в дверь постучали, мы уже прилично набрались и даже забыли, что под утро один из помощников Алика обычно подвозил нам спиртное. Саша – хороший парень, мы с ним замечательно ладили. Он вошел, с удивлением увидел двух гостей, бровями показал нам, что мы делаем что-то не то, выгрузил несколько ящиков водки, забрал тару и показал жестом, чтобы Ирка вышла. Там он ей прочитал маленькую лекцию, напомнил, что часов в девять прибудет Алик за выручкой, и сообщил Ирке, что выглядим мы уже совершенно пьяными. Ну и заодно намекнул, что следы гостей нужны будет тщательно замести, а новых приятелей желательно выпроводить за пределы стен ларька. Конечно, подруга покивала, сообщила в ответ, что парни сейчас же покинут наше рабочее место, расцеловала Сашу в обе щеки и, закрыв за ним дверь, сразу же забыла о данных обещаниях. Как только помощник Алика уехал, к нам снова постучали, Ирка открыла дверь и на пороге ларька увидела незнакомого молодого человека, как оказалось, это был приятель наших гостей, которого отправили на поиски пропавших друзей.

– О, Антоха!.. А ты откуда?.. – приветствовали наши уже бухие гости своего знакомого заплетающимся языком.

– Вы куда подевались? – Парень зашел к нам. – Мы вас уже полночи ищем.. Вы че здесь делаете?.. – Он оглядывал наш ларек внутри, сделал пару шагов и осмотрелся по сторонам.

Ира сразу шепнула своему кавалеру, что находиться у нас нельзя, парни кивнули и буквально через минуту вышли вместе с приятелем. Я хорошо помню взгляд этого Антохи: он будто смотрел не на нас, а вокруг и сразу во все стороны, я еще подумала, что парень мутный какой-то. В итоге наши гости вернулись, мы тепло распрощались, в сотый раз повторили место встречи и время, и парни ушли. От усталости и градуса мы с Иркой уже не стояли на ногах, редкие покупатели под утро почти не беспокоили, да и у нас уже заплетались языки, и мы безуспешно пытались посчитать и назвать сумму к оплате, в итоге решили закрыть окошко и поспать хотя бы часок. Покемарив некоторое время, мы с огромным трудом поднялись, чтобы навести порядок, убрать мусор, ну и приготовить выручку. А вот тут возникла проблема.

Выручка исчезла. Мы протрезвели в секунды. Сумма была огромной. Мы не пытались ее отыскать среди завалов банок, пачек, коробок: нам и так было понятно, что в ларьке ее нет. Мы были в шоке: выручка в этот день зашкалила – глянув на наши записи, мы ужаснулись, а еще нам было понятно, что деньги мы не найдем. Может, мы были неправы, но на новых друзей мы даже не думали, а вот гость, который пришел за ними, вызвал у нас подозрения еще ночью.

– Ань… Это тот, наверное, он даже внешне похож на Димку Крикунова… – Ира упомянула мелкого хулигана из соседнего двора.

– Ага… я тоже обратила внимание…

– Ань… что делать будем…

– Ир, я не знаю… Нам надо искать этих… расскажем им… Были только они и этот их знакомый…

– А если они не придут на встречу?.. Сейчас Алик приедет… Что говорить будем?..

– Я не знаю, Ир…

Мы были в шоке и только тупо смотрели друг на друга. Там даже наш процент от выручки выглядел очень внушительно, а уж сама наторгованная сумма… Это было целое состояние. Под праздник улетели даже самые дорогие бутылки коньяка, виски и прочих разнообразных и очень недешевых напитков. Там одна бутылочка тянула на внушительную сумму. Я редко видела, чтобы Ирка плакала, но тогда прямо передо мной из ее глаз слезы текли просто ручьем. Я вообще плохо соображала и только вытирала Иркины слезы. Мы просто сидели и молчали.

Привычным уверенным стуком Алик нас вывел из оцепенения. Когда он зашел, он сразу все понял – моментально. На столе лежала бумажка с записями и подведенной итоговой суммой. Мы не стали ее прятать и пытаться уменьшить цифры: Алик был таким профессионалом, который, заходя в свой ларек и пробежав взглядом по коробкам, практически до рубля определял итоговую сумму выручки.

Он задал нам буквально несколько вопросов, закрыл нас на замок с внешней стороны и уехал. Дальше началось то самое «поцарапало». Буквально через час Алик приехал уже не один – с ним был еще один грозный товарищ, которого мы никогда не видели и помощник Саша. Естественно, картину происходящего тот уже явно обрисовал: покрывать нас было бессмысленно, наоборот, нам надо было вместе искать парней.

– Сколько там? – Широкоплечий бритоголовый бугай глянул на бумагу с итоговой суммой выручки и присвистнул. – Забирай их, поехали. – От этих слов у нас похолодело внутри и стало окончательно не по себе, было понятно: нас повезут на «разборки». Именно так назывались любые выяснения отношений.

Нас усадили в машину, ларек открыли, сменщица вышла на работу, а мы поехали. Молча. С нами по пути никто не разговаривал, ничего не спрашивал и через полчаса мы прибыли на место. Это было небольшое парковое кафе в одном из районов города. Мы сразу сориентировались, где мы, и также понимали, что, по слухам, в этом месте собираются «бандиты». Из какой именно группировки, под кем она ходили, кто там был главным – этого мы не знали. Но место было известное в народе, вроде как там, на заброшенной окраине парка, не раз выясняли сложные отношения.

Мы там очень долго кого-то ждали, очень долго. Алик с этим бугаем сидели в кафе, а мы в машине, и только издалека видели, как те выходили на улицу, поглядывали по сторонам и снова заходили. Мы ничего не пытались делать, мы просто ждали. Хмель давно выветрился, и масштабы катастрофы выглядели просто ужасающими. Мы влипли в историю и, не желая того, связались с людьми, с которыми никакие шутки даже не подразумевались. Мы ждали.

Через время к этому кафе подъехало несколько автомобилей и еще несколько бритоголовых крупных мужчин вышли и зашли внутрь. Это было все просто кошмаром. Я не хочу описывать тонкости всяких кровавых разборок в том время, но историй вокруг слышалось превеликое множество. Правила были простые: деньги – это серьезно, и отдавать их надо было вовремя и в срок. А кто ты: девочка, мальчик, бабушка, пенсионер, младенчик, да хоть пришелец из космоса – ты должен был отдать нужную сумму. На любой долг сразу начислялись проценты. Деньги отдавались с этими процентами, назначались точные сроки и место. Вот такие незамысловатые правила. Тебе не звонили, не стучали в двери, не просили вернуть долг, но если ты не возвращал деньги вовремя – девяностые на самом деле были суровыми годами – последствия не заставляли себя ждать.

На слуху тогда были свежие истории: девушка из нашего института со следами ожогов на лице, которая попала в какую-то денежную историю, еще одна из соседнего дома, избитая до полусмерти и остававшаяся чудом в живых, два трупа с длинными светлыми волосами, найденными в камышах рядом с таким вот парком. А буквально за несколько недель до этого случая со знакомыми мне девушками случилась очень грустная история.

Две подружки решили раскрутить лоха на деньги – объектом был выбран воздыхатель одной из них. Девушки, придумав какие-то невероятные причины, попросили у того взаймы крупную денежную сумму. Тот не отказал, выдал девушкам наличные, и те, счастливые, месяц погуляли на побережье – с размахом. Когда вернулись, тот самый поклонник, владелец маленького магазинчика и парикмахерской, намекнул на возврат денег. Девушки посмеялись и не обратили на эти нелепые, на их взгляд, слова никого внимания. Воздыхатель напомнил о долге еще раз – девушки также не отреагировали и продолжали вести свой обычный веселый образ жизни. И тогда за ними приехали. Серьезные люди. Две подруги не поняли сначала, что к чему, и продолжали смеяться и шутить, и вообще заявили, что отдавать ничего не будут. У меня с этими девушками была общая знакомая, она знала эту историю в подробностях и поведала мне, что двух подруг отвезли в лес, и там они долго рыли себе могилы. Девушки уже поняли, что с ними не шутят, и на молодость и красоту можно не рассчитывать, но было поздно, их хорошо припугнули, и до них, наконец, дошло, что дело серьезное. Им назначили сумму, накинули к ней процент и назвали срок и место возврата. Насколько мне известно, там речь шла уже крайне серьезно, и причиной того, что девушкам дали хорошую отсрочку, по словам моей приятельницы, было знакомство одной из них с одним из парней этой группировки. Как они назывались, я плохо помню: то ли лисы, то ли волки, то ли кабаны. Но одна из подруг точно знала, что бывший одноклассник состоял в этой группировке, она назвала его имя, сослалась на близкое знакомство, парень через время приехал и, увидев зареванных, грязных и несчастных девушек, вроде как за них поручился, и двум подругам дали отсрочку. Причем, по слухам, прибавив к сумме еще приличный процент.

У одной из них была трехкомнатная квартира напополам с родным братом, а вторая вообще была приезжей из какой-то бывшей союзной республики, отделившейся и обедневшей в считанные месяцы. Встал вопрос о продаже квартиры. Покупателей нашли быстро и за бесценок собирались отдавать недвижимость. Но на тот момент младший брат, совладелец жилища, отсутствовал в городе. Мобильников не было, связаться с ним не было никакой возможности, сроки горели, а брат не появлялся. А итоге девушки не успели, и за ними снова приехали. Две подруги, побывавшие уже в темном лесу и столкнувшись с серьезными бритоголовыми людьми, больше не хотели ехать выяснять отношения. Одна с перепугу, когда за ними приехали, схватила нож и перерезала себе вены. Дальше был вызов скорой помощи, ее спасение, руку зашили, но она зацепила какое-то важное сухожилие, конечность починили, но девушка впоследствии осталась инвалидом. Эта ее выходка не решила вопрос. Квартира была продана, деньги отданы вместе с процентами, которые еще набежали, и в итоге две подруги вместе с братом переселились в коммуналку какой-то дальней родственницы. Насколько мне известно, они сейчас живы, но не совсем здоровы.

Множество этих и подобных историй тогда сплошь гремели и нам с Ирой были хорошо известны. Нас эти истории никак не касались: мы далеки были от криминального мира, никак с ним не связаны, работали честно и к деньгам относились ответственно. Но эти рассказы звучали так близко, и случались с людьми, которых мы видели, знали, и все это даже слушать было страшно. А последняя история была поведана мной Ирке буквально накануне, я помню, как это все было жутко даже рассказывать. Время стояло такое: вот такие существовали правила.

Мы с Ирой сидели в машине и не разговаривали, и так было понятно, о чем каждая из нас думала.

– Ань… мама не будет против дом продать, я знаю… Но он у нас… его нельзя продать… У нас там по документам какие-то нелады… Мы давно бы продали… без удобств… Там у нас… как самозастрой идет… Мама бы согласилась, конечно…

– Ир, а у меня… ты сама знаешь…

– Да знаю… у тебя вообще полна горница людей… У нас и бабушкина часть на родственницу записана… Дача еще есть… Да кто ее купит… Ее даже за бесценок не продашь… мама говорила…

– И идти не к кому… Денег сейчас ни у кого… Мама недавно хотела занять, всех знакомых обошла… Ни у кого… Все руками разводят… Тетя Тамара без работы… у нее можно было бы попросить…

– Блин, Анька… я даже не знаю к кому идти…

Все это время мы сидели в машине и перебрасывались фразами с многоточиями: ни она, ни я не знали, что делать – сумма была просто катастрофическая, огромная – это было большое количество пар вареных джинсов, даже самых модных…