Период полураспада. Том 1: Общество

– Не твоё дело, – ответил следователь и снова открыл папку, взял повидавшую работы ручку. – Перейдём обратно к показаниям. Олешков в показаниях упоминал, что незадолго до присяги была драка, подробности он не давал и это нигде не упоминается. Во всех ваших делах пусто. Расскажи об этом.

Вспоминая, Кирилл улыбнулся:

– А-а, вы об этом… Так, пустяки – Гриша подрался. Там старшие на парнишку напали, вымогали что-то – вы бы видели, как он разозлился. Тянул меня за руку, а я ввязываться не хотел. У него глаза прям горели – я так испугался тогда.

– Олешков? – будто упуская что-то и тревожась, следователь пролистал дело и внимательно перечитывал характеристику.

– Да, Гриша.

Следователь задумчиво хмыкнул.

– В характеристике сказано «спокойный солдат, не вспыльчивый, глуповат», – протянул как бы про себя следователь. Он продолжил, не поднимая взгляда от документов: – Может быть, врал?.. Что ты знаешь об этой истории?

Выпрямившись, Кирилл слегка потянулся и сочувствовал болящим суставам:

– Хорошо. Это было…

* * *

Несколько недель с начала службы прошли как играющий ненавязчивый ветер. Режим постепенно входил в работу организма солдат, им становилось проще жить такой жизнью, и офицеры начинали планомерно сокращать свободное время подчинённых: просили разгрузить что-нибудь, начальство подвезти, машину починить, перенести, убрать – дела всегда офицерским чутьём находились. Кто-то жаловался тихо в курилке, а хитрее учились смышлять и крутиться. Самое сложное время было впереди, после присяги: ко всем повседневным делам добавятся наряды и другие важные обязанности солдата. Сейчас Кирилл после упражнений выдыхал устало сигарету и шёл спать, на новый цикл и надежды навыков.

Несмотря на возникающую раннюю привычку, вставать в шесть утра оставалось сложным делом.

– Рота подъём! – скомандовали из коридора.

Первым «подскочил» сослуживец Кирилла, спавший на кровати у двери – Дима. Он бодро, в одно движение, прыгнул к своей табуретке и будто вовсе никогда не спал:

– Девочки, подъём! – жизнерадостно сказал он, ловко надевая штаны. – Утро уже. Сейчас как побегаем, на турничке повисим – красота! Встаём! На улице уже прохладно, осень кончается – май. Зима на носу. Одно удовольствие заниматься: металл руки обжигает, холод поддевает – чувствуешь себя! Давайте, не спать!

К тому времени, как он живой радостью договорил, Кирилл поднялся и непонятно сел на кровати. Двое других сослуживцев смертельно поднимались, пытаясь в темноте растереть глаза на тяжесть дня.

Близился июнь – месяц, в котором существовало незамечаемое зимнее равноденствие. С декабря световой день постепенно укорачивался, пока не становился минимальным. После двадцатых чисел июня свет снова по чуть-чуть отбирал себе привычно время, чтобы в декабре в очередной раз расслабиться и пойти на убыль. Поэтому на подъёме было темно и совсем одиноко печально. Хотел спать и не появляться где-либо.

Потирая плечи, Кирилл дышал тёплым живым воздухом на руки. За два часа перед рассветом в казармах было довольно без потребности холодно.

– Встаём! Сейчас на пробежечке согреетесь! – бодро говорил местный «живчик», Дима.

– Дима, ты заебал с позитивом… – протянул один из сослуживцев, которые еле встали. – Мы мёртвые внутри. Всё… Каждое утро встаёшь и начинаешь… это… бурлить, короче.

– Не хочу бояться, – гордо ответил Дима. – В здоровом теле – здоровый дух. Не слышали? Духа мне хватит на двоих, а вы как больные в дебилки свои до полуночи уставитесь – потом не проснуться, конечно.

Пока Кирилл осваивал штаны, Дима уже надел полностью спортивную форму и был готов ко всякой деятельности.

– Хватит цитатки эти говорить – херня это. Жизнь не пацанский паблик… – протянул один из двух полуживых.

– Херня, не херня, а работает – без подтянутого тела проблемы и в башке будут. Как начинаешь тренироваться – быстро всё исчезает. Да и кайф же: взял, сотку раз подтянулся, мышцы пульсируют, кровь стучит – живой ещё, кайф. Забитые банки – гордиться можно.

Дима понял, что ему отвечать не хотят, и вообще оставили без всякого внимание.

– Пойду умоюсь, – бросил он и вышел.

– Да где это дырка ебучая… – снова протянул один из сослуживцев Кирилла.

Одевшись, Кирилл тоже вышел из унылого кубрика на новый день.

Зарядка прошла привычно и быстро. Первые минуты ещё давались тяжело. Когда кровь окончательно разошлась по телу, стало легче и усталость отошла в неизвестное место.

Размышляя над словами Гриши, Кирилл решил притормозить курение и посмотреть на результат. Своеобразный эксперимент длился вторую неделю, бегать стало легче, уменьшилась одышка и голова перестала болеть. Каждый новый день приносил облегчение и потерянное чувство собственного полноценного тела.

Сначала Кирилл отказался от сигареты в обед. Затем и от второй. Теперь он курил только после завтрака и перед отбоем – с этими ему было тяжело расставаться: промежуток до следующей становился слишком длинным. От этого Кирилл раздумывал: не остановиться ли ему на этом этапе. Вместе с этим, глубине давило, пока ещё неосознанное, желание отказаться от вредной зависимости совсем, напоминая всячески о себе. Так он и оставался в подвешенном состоянии.

Для парней стало обычным, что девушки так же, как и они, занимались физическими нагрузками, будто были такими же людьми с человеческими силами и возможностями. В начале это вызывало смешки и возбуждённые вздохи. Через несколько дней приседающий отряд девушек уже заслуживал краткий мужской взгляд: их головы не думали и были заняты собственными упражнениями. Близость молодых полов не могла избавиться от некоторого сексуального напряжения – потасовки, домогательства, насмешки периодически возникали – через несколько недель это заметно сократилось, как казалось Кириллу, до уровня зелёной армии, где служат только мужчины. Он читал об этом статьи и думал об изменениях. Обдумывая метаморфозы восприятия и выискивая информацию, Кирилл наткнулся на одно интересное объяснение в глубинах интернета: «источник сексуального напряжения находится в самом человеке, а не в объекте его вкусов – иначе не было бы аномально высокого гомосексуального уровня в закрытых местах вроде монастырей, тюрем и армий». Кирилл обдумал это и решил согласиться: несмотря на близость женщин, даже он слышал какие-то истории о «мужской» близости – это всегда подавалось как порочное и участники плохо заканчивали.

Кириллу казалось, что сами девушки, чувствуя себя полноценными, начинали ощущать уверенность и личные границы. Физическая подготовка этому только способствовала. Иногда доходило до ситуаций и драк с особо заносчивым «шутником» – после такого, обычно, шутки прекращались. Солдатки дрались и между собой, на что с интересом сбегалась мужская рота и бесполезно глазела.

После зарядки, Кирилл стоял в умывальне и приходил в чувство. Мысль о грядущем дне уже не тянуло в горькую лень – с этим помогала рутина. Проверки, занятия, распорядок – всё это смывало его личное, оставляя необходимое системе. После утренних нужностей, до построения ещё оставалось около пяти минут. Оставалось переодеться и застелить кровать.

В кубрике сидел полностью одетый и готовый служить обязанности Дима. У него всегда всё было идеально: и ровно застеленная кровать, и точная линия кантика, и полностью чистый, подшитый воротник. У двух других соседей было не всё так хорошо, за что они часто получали в наказание физические упражнения и угрозы лишить зарплаты.

Переодевшись и умеючи застелив кровать, Кирилл оценивал результат: не идеально ровно – хватит, чтобы к нему не возникло вопросов. Проверил форму, не сильно ли было видно шатавшуюся пуговицу, которую он забыл пришить вчера – её было едва видно, и он облегчённо выдохнул, надеясь, что в этот раз не обратят внимание. Мысль не проходила тревогой:

«Чертила может и заметить… Нужно встать, чтобы не видно было. Хотя, может он на тех двоих отвлечётся – обычно они что-нибудь вытворяют.»

Проблема была в сегодняшнем ротном: мелкий, в разных смыслах, лейтенант, проникающийся властью. Солдаты его не любили ни на занятиях, нигде. За малейшую провинность он с удовольствием, и с чрезмерным формализмом, наказывал: приседания, отжимания, «совместное приседание с сослуживцами для повышения товарищеского духа», мог вывести на турники и заставить висеть несколько минут – в особенно хорошем настроении выдумывал новое. Мелочный, немного трусоватый, озлобленный, с излишне официальным стилем – за все «заслуги» солдаты называли его «кабинетный чёрт».

Как-то раз Кирилл словил себя на интересных мыслях:

«Чёрт» – существо сил Зла, одно из низших в иерархии. В сознании масс – это оскорбление. Обозначает низкого в моральном плане человека, не имеющего (и даже не заслуживающего) уважения.

Удивляло как массы хорошо умели подобрать меткое словцо для выделения сути. Обдумывая это, сложилась небольшая цельная мысль:

«Чего стоят одни поговорки, особенно если взять их забытые продолжения. Велик народ. Да! К сожалению, и в глупых суевериях он тоже велик, но тут уж не его воля: бытие определяет сознание. Как не быть суеверным? Как не верить в «правильную» неработающую магию, называемую религией? Как не видеть заговоры? У такого народа нет сложных понятий в сознании, нет осознания сложности одновременных процессов, влияющих друг на друга, нет образования. Убито в нём желание познавать, радоваться миру и изучать его постоянно. Сложная, подчас сложнее реальности, и противоречивая система шаблонов с готовыми ответами «мудрецов» убила собственное осмысление и познавательный детский интерес. Бедный народ. Да… Велик и беден – иначе не был бы он «народ». Стал бы «Человечество».»

Молодой лейтенант методично и придирчиво проходил кубрик за кубриком. Наказанные солдаты, пыхтя от выполненного наказания и прочих обидных процессов, гневно смотрели ему вслед. В эти моменты они горели желанием физического ответного наказания, но это были несерьёзные мысли, такое сейчас редко находило место – ненавистный офицер был один, да и был относительно «хорошим», сносным. В других частях люди сильнее пьянели властью, переходили законные границы – в таких условиях мрачные мысли, как последний импульс сдавленного человеческого достоинства, могли найти достаточно сил для воплощения и умножения страданий.

Дойдя до кубрика Кирилла, лейтенант-«чёрт» осмотрел кровать Димы, внимательно проверил его форму. Так же осмотрел и Кирилла. После этого перешёл к остальным двум кроватям и удовлетворительно нашёл неровность, небольшую складку одеяла – другой командир закрыл бы глаза или совсем не заметил. «Чёрт» хотел наказывать, укладывая это в смыслы порядка. Предвкушая воплощение власти, он нашёл другой повод у оставшегося к проверке солдата. «Чёрт» вывел их в коридор и, под скромные дрожащие улыбки, провинившиеся встали на кулаки и стали отжиматься. На всё было меньше минуты – иначе, второй подход. За вторым подходом третий, а за третьим у лейтенанта обычно кончался интерес от повторенной обыденности, и он лишал приёма пищи.

Через минуту, пыхтя и неприятно вспотев, солдаты закончили наказание, едва уложившись по времени. Лейтенант пошёл дальше, и Кирилл спокойно выдохнул.

На выходе из столовой Кирилла потянул в сторону Гриша. Он хотел вместе походить, чтобы чувствовать вместо себя компанию.

– Я один хочу посидеть. Обдумать надо кое-что, – после завтрака Кириллу всегда хотелось посидеть одному, выкурив сигарету и посмотрев новости. Организм ныл от предвкушения, рука непроизвольно поглаживала пачку в кармане.

– Ладно, – грустно ответил Гриша, затем сразу же приободрился: – Зови, если чё!

– Хорошо, – ответил Кирилл и пошёл в сторону плаца, где обычно сидел.

Начинало светлеть. Самая холодная часть дня заканчивалась и день становился даже немного приятным. В это время желающих посидеть на холодной брошенной улице было мало – от этого даже спокойнее. Кирилл пришёл на почти пустующую площадку. Несколько девушек стояли вдалеке около своей «курилки», чуть дрожа от холода. Ещё пару отдельных молодых парней стояли в другой стороне. Один солдат задумчиво медленно ходил по кругу.

Кирилл сел на любимую скамейку, слева от которой росла небольшая и очень красивая золотая акация. Мало того, что само деревце было необычайной красоты и можно было им любоваться часами, оно также, из-за своей пышной кустарной формы, отлично защищало от лишнего назойливого внимания. Кирилл слегка и жалобно тронул пальцами съёжившиеся на ночь листики вечнозелёного растения. Отчего, как ему показалось, несколько их дрогнули в ответ, но раскрываться не спешили – видимо, не проснулись или огорчились вниманием. Кирилл осмотрелся, закуривая сигарету. Убедившись, что никого из командиров рядом нет, достал телефон и погрузился в ленту новостей:

«Темнокожая актриса сыграет «белого» персонажа в экранизации зелёной сказки»

«Эко-френдли баги для веганов и всех любителей природы»

Кроме новостей была и назойливая никчёмная реклама:

«Этот парень знает как поднять десять тысяч рублей в день. Все тайны даркнета найдёшь только там. Ежедневные сливы схем заработка и лазеек в законах. Переходи, если не хочешь остаться нищим и работать за копейки на систему.»

Через несколько новостей ещё одна:

«Хочешь научиться читать людей, как открытую книгу? Думать на богатом и привлекать это в жизнь? Внушать себе настроение на успех? Этот канал знает все тонкости психологии. Удалим ссылку через 24 часа.»

Случайный взгляд зацепился за новость:

«Автор известной серии «Босиком по могилам» снова вызвал скандал»

Кирилл перешёл к новости:

«Автор широкоизвестного бестселлера «Босиком по могилам» и «Дурдом на кочках», Сергей Новиков, в интервью заявил, что не считает себя частью народа. Он сказал:

«Вот эти наркоманы, алкоголики? Это и есть народ. Вы вспомните, когда Синее Царство начало сбор земель триста лет назад – всего два процента синих правило всей южной территорией кочевников. Я в меньшинстве – и слава Богу. Я не хочу быть с этой массой.»

Прогнав омерзение, Кирилл просматривал дальше и заметил такую новость:

«Президент Фиолетовой Республики заявил о намерении закрыть последнюю атомную электростанцию в стране»

В подробностях было следующее:

«Прошлым вечером Президент Липваучич заявил, что они с командой прорабатывают вопрос закрытия последней угольной электростанции в стране. Он заявил:

 – Мы переходим к чистым современным технологиям и уходим от грязных рабочих производств. Древняя Война должна быть уроком для всех государств. Мы обязаны, ради безопасности всей Земли, отказаться от порочного рабочего наследия и прочно встать на путь прогресса. Земля, вода, воздух, солнце – это всё должно быть наследством для наших детей. Не бесконечные полигоны с захоронением. Да, это будет дороже. Но мы должны подумать обо всех, а не только о сиюминутной выгоде. Надеюсь, наш народ отнесётся с пониманием к эко-переходу.

После этого Президент Липваучич заявил, что недостаток электроэнергии из-за закрытия они компенсируют закупкой энергии у своих союзников – Зелёного Королевства.

Подобные меры год назад произошли и в Жёлтой Республике.»

«Надеюсь, мы тоже со временем перейдём на экологическую энергию – это правильно», – подумал Кирилл и перешёл назад. Огонёк уже заканчивал душащий сигаретный путь, Кирилл затушил окурок об урну и выбросил. Осмотрелся, чтобы убедиться, что командования рядом нет, и спокойно продолжил листать ленту дальше.

«Премьер-министр Зелёного Королевства заявил о готовность начать операцию против оранжевых военизированных формирований. Дата будет объявлена в ближайшие дни.

 – Мы долго терпели выходки террористов! И больше не дадим им держать нас в страхе! Мы должны выкорчевать эту рабочую гидру на благо всей демократии и человеческих свобод!»

Как-то так получилось, что Кирилл пропустил эту новость. То ли это выглядело привычным, то ли он не понял заложенного смысла – она проскользнула в последний вагон его сознания и затаилась там страшной тенью на какое-то будущее.

Через несколько неприметных новостей о новинках и другой ерунде, Кирилл выделил ещё одну важную:

«Кандидат в президенты Автономной Рензенской Республики и текущий президент Амир Ахмадов в рамках презентации своей предвыборной программы заявил о возможности усиления автономии:

– В данный момент мы прорабатываем вопрос увеличения самостоятельности. В первую очередь, экономически. Рензенский народ заслуживает свободы.

Ахмадов также заявил о поддержке со стороны Зелёного Королевства, а также о новой экономической программе сотрудничества с зелёными компаниями, что сейчас запрещено законодательством Синей Федерации.

Президент Синей Федерации Дорогин дал комментарий: «Это явная провокация. Мы сделаем всё возможное, чтобы рензенский народ, часть нашего общего государства, не сделал ошибку.»

– Никак не успокоятся с отделением? – тихо задался вопросом Кирилл и начал думать.

«Не получится. Никто не будет за это голосовать после Гражданской… Даже если бы голосовали, Рензя совсем маленькая. У них нет сил для самостоятельности и собственной защиты. Крупные силы только две: мы и Зелёные – между нами зажата… Как они хитро подают «независимость», «свобода»! Дело в зависимости и несвободы от другого – кто проплатил. Какая пропаганда… Если бы не война, которой закончится окончательный выход Рензи из Федерации, то пусть бы шла с богом – кто её держит, малонаселённую горную республику с малообразованным населением и кучей проблем. Нам даже было бы так лучше, решили бы долгую проблему с террористами горных районов. Да, было бы хорошо – если бы не война.»

«В Рензе взяли под арест кандидата в президенты Копейкина по подозрению в коррупции. Оппозиция объявила о непризнании легитимным арест банкира.

После подачи документов на регистрацию, на следующий день в дом Копейкина ворвался отряд ОМОНа. Сейчас он находится в СИЗО, его обвиняют в коррупции и сговоре с целью хищения государственных средств.

Несколько оппозиционных групп уже заявили протест действиям власти и объявили дело политическим. В ближайшие дни ожидаются акции протеста против действий властей у здания СИЗО и на главной площади Сурового.

Один из лидеров оппозиции Рензи заявил:

– Ахмадов и Дорогин боятся проиграть выбору народа и лишиться власти над регионом, что давно заслуживает свободы. Мы не будем бояться и отстоим своё право на свободные выборы. Рензя – не болото, что сделали рабочие годы и власть Дорогина с Синим государством. Рензя – свободная республика. Мы докажем это и добьёмся победы, вместе с героями, что годами бьются за нашу свободу в горных районах!»

«Герои… Нападают на свои же сёла, устраивают теракты в городах. Их славные герои и наши уродливые звери – классика…»

На разводе командир ничего не сказал о новости, волнующей Кирилла. Да и вообще никто её не обсуждал – будто не было или выдумали. Офицерское мелкое начальство обсуждало насущные вопросы: как не получить взбучку за плохую организованность солдат и как сдать нормативы. Нормативы мало кого волновали в своём предназначении: проверять и поддерживать готовность к возможным страшным ситуациям. Как огорчился Кирилл, это была лишь «галочка»: для высшего начальства важный фактор «успешности» управления; для низшего – обязательная отчётность перед высшими под угрозой выговора за срыв планов. Никто не хотел срывать устоявшийся ежегодный круговорот непонятных и безразличных обязательных дел, без всякого понимания или необходимости.

Занятия проходили душной скукой. Недавно началось обучение их строению автомата, мало-помалу начали знакомить с его разборкой. Ни своего оружия, ни какого-либо другого в своих руках они не могли иметь, чтобы наглядно воспринимать уроки – до присяги они не полноценные военнослужащие. Их «занесут в списки части», распределяя по всей пыльной стране – тогда станут «солдатами» на свою глупость, полноправными. После учебной части никто солдат не жалеет, особенно их время – кроме выходных, оно растает окончательно. Кирилл хотел уже покончить с этим, чтобы двинуться вперёд – и думал о предстоящей присяге как об облегчении. Он молча косился иногда на девушку с тёмными волосами, что приметил ещё до этого. Когда Кирилл касался взглядом её голубых глаз, не понимая сам, смущался совсем и отводил глаза. Как-то ему показалось, что она смотрит на него с тревогой и даже злобой.

«Почему? Показалось, скорее всего», – подумал Кирилл про себя.

Он не знал её имени, выглядела девушка на первый взгляд обычно, а всё равно чем-то привлекала. На перерывах она не выходила никуда и ни с кем не общалась. Бесполезно о чём-то болтая с Гришей, его взгляд то и дело косился на неизвестную брюнетку. Кириллу на секунду показалось, что он её знает – с тех пор чувство не уходило и стало непонятным спутником. Пронеслась мысль:

«Может быть, её тоже волнует та новость?» – неясным ощущением она была близкой к нему.

Так Кирилл проводил время – девушка даже потеснила разные тревожные мысли. Отличилось от обычной монотонной лекции только одно занятие, четвёртое. Там среднего роста худой мужичок, тихий спокойный майор с небольшой лысиной, вдруг поделился мыслями о рабочей республике – времени его детства и юности. Он провоцировал обсуждение на своё удовольствие – для чувства свободы майор не пытался давить авторитетом, как его коллеги. Возможно, ему не нравилось психологическое давление или что-то задумал.

– Итак, – начал майор, убирая скучный учебник в стол. Он встал из-за стола и облокотился о его край. – Давайте поговорим о прошлом. Происхождении нашего государства, так сказать. Что вы можете рассказать о том, что было двадцать пять лет назад?

Аудитория нерешительно молчала. Все переглядывались, передавая эстафету ответа. Даже те, кто что-то в себе знал, были удивлены неожиданным вопросом и не могли решиться любому ответу.

– Что? Никто? – майор подождал ещё несколько секунд. Он говорил размеренно и уверенно, не спеша. Солдаты были заточены уставом здесь и обязаны его слушать. Он был главным и ждал живой инициативы. Огорчённым майор продолжил: – Жаль. У фиолетовых и жёлтых сегодня праздник. День Независимости. Знаете, от чего? – лысоватый майор на секунду улыбнулся скромной власти. – Четверть века назад одно государство, в котором прошло моё детство и юность, перестало существовать. В нём родились мои отец и мать, их родители, я, двое моих братьев. Моя бабушка была с Жёлтых островов. Папа родился в Фиолетовой Народной Республике. Сейчас у нас другое государство. В детстве жил в одном, а теперь в другом. Живу на той же улице, в том же городе и в другой стране. Вслед за государством стали другими улицы и города. Тогда было производство, наука, надежды, принципы. Сейчас – пьянство, безнадёга, нищета. Люди шли за идеей, осваивали необитаемые острова, изучали с диким энтузиазмом знания Старого Мира, очищали территории от радиоактивного загрязнения, чтобы потом создать там города и разбить сады… Вот независимость от чего они празднуют: отделение, деградация, распад. К слову, не только они – мы тоже, только в день объявления конституции Синей Федерации. Почти все вы родились уже в этом новом государстве, в демократичном, – последнее слово он слегка выделил. – Давайте проверим ваши познания. Чьей правопреемницей является Синяя Федерация? М?

Робкой неуверенностью сказал неизвестный Кириллу солдат:

– От Синей Народной Республики?

– Близко, – улыбнулся майор. Не дожидаясь уточнения, он сам ответил: – От Содружества Рабочих Республик. Что вы знаете об этом государстве? – аудитория снова молчала. – Не бойтесь – это неформальный разговор. Можете говорить, что думаете – вам ничего не будет. В Старом Мире была поговорка «народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего». Узнаю: надеяться мне на будущее или лучше ничего не ждать.

Майор окинул взглядом аудиторию. Девушка из ряда у стены, отмеченная ранее Кириллом, встала.

– Содружество Рабочих Республик, – начала она. – Государство с плановой экономикой, формально было союзом трёх рабочих республик: синей, фиолетовой и жёлтой. Перестало существовать в конце мая в первом году до нового времени по соглашению между Синей и Жёлтой Республикой. Выход проходил под руководством Зелёного Королевства.

Майор улыбнулся как родному приятному ребёнку:

– Солдатка, как тебя зовут?

– Марина, – тихо ответила девушка.

– Как? Повтори громче – не услышал.

– Марина. Кудрецова.

– Спасибо за краткий исторический ликбез, товарка Кудрецова. Что ещё ты можешь рассказать?

Девушка замялась, перевела взгляд на парту. Затем чуть подняла его, но не дальше прохода между партами.

– Сложный вопрос… – с нерешением ответила Марина.