Период полураспада. Том 1: Общество

– Так, родители и другие! Не шумите, не отвлекайте! Стойте спокойно! Что ж вы озорничаете-то, взрослые люди! Отставить!

Почти все солдаты стояли стройной линией, аккуратно придерживая висящее через плечо оружие. Перед ними, в нескольких шагах, стоял простенький старенький стол, за которым стояло двое офицеров: в летах крепких полковник и его тощий заместитель по воспитательной работе.

Полковник поочерёдно вызывал рядовых для дачи присяги. Время тянулось однообразной клятвой и прохладным днём. Наконец, очередь дошла до Кирилла:

– Рядовой Кравченко, ко мне! – прозвучал торжественный громкий бас.

Кирилл аккуратно и точно промаршировал к столу.

– Рядовой Кравченко к принятию присяги готов! – громко и чётко выдал Кирилл.

– Приступай, – усталым формализмом скомандовал полковник.

Взяв небольшую книжку со стола, Кирилл повернулся к сослуживцам, развернул бумаги и начал свою обязательно речь полной формой:

– Я, гражданин Синей Федерации, Кравченко Кирилл Алексеевич, торжественно клянусь быть преданным своему народу, свято соблюдать Конституцию Синей Федерации, выполнять требования воинских уставов и приказы командиров и начальников. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно и самоотверженно защищать независимость, территориальную целостность и конституционный строй Синей Федерации, – за всё время он лишь несколько раз опустил глаза, чтобы подсмотреть текст – на гордость хорошо выучил его за последние три дня и сейчас очень волновался.

После декларации клятвы положил книгу на стол, расписался в журнале и пожал руки офицерам.

– Поздравляю, рядовой Кравченко. Возвращайся в строй, – сказал полковник, пожимая руку, и Кирилл отмаршировал обратно.

Через следующих полчаса последний новобранец дал присягу. Странным выглядели женщины, приносящие ту же присягу, что и мужчины: чувство равенства полов смущало внутреннюю традицию. Женские голоса, в среднем, звучали не так грозно – в них тоже чувствовалась сила. В некоторых даже решимость. Из всех для Кирилла Марина звучала менее уверенной, будто думала сомнением на ходу и текст лишь зачитывала. В ней совсем не было жара, что горел у неё во время занятий. Даже Гриша звучал увереннее, хоть запинался и два раза терял место чтения, и начинал с начала предложения, смешно водя пальцем.

После присяги убрали стол, а полковник со своим «замом» отошли к небольшой трибуне и поднялись для возвышенности. Вместе с ними, там стояла невысокая коротковолосая полная женщина в летах, полноватый мужчина в костюме и очках, пухлый чернобородый и с высоким неказистым цилиндром на голове священник здешнего храма при части и незнакомый Кириллу худенький, среднего роста, рыжеволосый рядовой.

Полковник начал выступление:

– Дорогие новобранцы! – громким басом объявил полковник. – Сегодня вы перешагнули важный рубеж в вашей жизни. Осталась позади пора беззаботной юности. Дав присягу на верность Родине, вы стали синими солдатами. Вы часто слышите, что защита Отечества – «священный» долг солдата. Это не просто красивые слова. За ними стоит история нашей великой державы. За ними стоит и суровая реальность наших дней. И каждый из вас в этой реальности – солдат Синих, на которого сегодня с надеждой взирают тысячи и миллионы глаз. И если ещё совсем недавно среди молодых людей были те, кто чуть ли не жизненным позором считали возможность пойти на контракт в армию, то сейчас всё изменилось. Страшные картины возможной войны, полыхающей в каждой области – разрушенные бомбами города и села, трупы женщин, стариков и детей – любого желающего «закосить» от армии способны убедить, что случись подобное, от чего упаси нас Бог, ему не удастся спокойно отсидеться под юбкой у матери, за спинами своих товарищей. Пришла пора стряхнуть с себя беспечность персонажей известной притчи, которые при виде загоревшейся по соседству с их селением деревни, успокаивали себя словами «до нас еще далеко, авось пронесёт». Нет, уже слишком близко. Прямо здесь. И, глядя на толпы беженцев из Рензи, а их число будет расти, мы особенно отчетливо осознаем сегодня виртуальность границ, разделяющих нас, и как никогда ощущаем наше кровное и духовное родство. Вот почему всё, что происходит сегодня там, мы воспринимаем как свою собственную беду. Вы пришли в армию в тревожное для нашей страны, но исторически интересное время. Ведь вдумайтесь только: на синих героях-ополченцах совсем скоро в буквальной точности сбудутся слова великого полководца Святого Царства Александра Победоносного, обращенные к героям Витиной битвы: «Братья, нас немного, а враг силен. Но не в силе Бог, а в правде. Не побоимся множества врагов, потому что с нами Бог. На том стояли, стоим и будем стоять, и так победим». Каждый из вас – синих воинов – должен усвоить эту мудрость, идущую к нам из глубины веков. Вооруженные ею мы обречены на победу. Не нужно, наверное, объяснять, почему моя речь сегодня о Рензе. Там ещё бьется пульс синей жизни. Но он может оборваться. Как говорит один известный современный синий мыслитель: «Рензя – это наша вера, это наша идеология, это наше мировоззрение сейчас … Её герои и наши синие добровольцы на наших глазах каждый день будут творить подвиги, каждый день творить историю. И мы не можем оторваться от них». И кому как не вам, и в какой другой день и час, как не в этот торжественный для вас день и час присяги подумать об этом? Это ваше возможное будущее: подлинные, живые герои – не из книжек, легенд и фильмов. И при одной мысли о вас, как досадное наваждение, рассеивается весь этот унылый криминально-сексуальный ряд псевдокумиров и антигероев – рисковых прожигателей жизни без Родины и флага – которыми вот уже на протяжении двух десятков лет кормят вас наши либеральные СМИ. Завтра герои-ополченцы Рензи – своими спинами вы будете заслонять других новобранцев, своих матерей, стариков и детей, чтобы пламя войны не разожглось в Федерации. Ваши дела лучше всяких слов научат будущее поколение любить и защищать свою Отчизну, с легкостью перенося все тяготы и невзгоды солдатской службы, как это было в нашей истории не раз. С Богом и памятью о синих героях-ополченцах, об отрядах внутренних войск, что погибли в долгой борьбе с террористами! Не оскорбите их память, когда придёт час «взяться за меч»!

Затем слово взял его заместитель:

– Да… как уже сказал Виктор Петрович, вы живёте в историческое время, – заместитель говорил заметно тише и в его голосе не чувствовалась какая-нибудь торжественность. Наоборот, сухим спокойствием читал заготовленный текст – и очень неумело. – Именно от вас зависит как в будущем будут вспоминать это время следующие поколения синих людей. Бог на нашей стороне. Но не стоит забывать и о наших личных качествах. Прийти сослуживцу на помощь – это важный долг любого солдата. Но ещё важнее: прийти на помощь Родине. Ведь если не будет Родины, не станет и вашего товарища, и вас, и ваших родных. Мы можем быть в каких-то вопросах несогласны, но у нас, как у одного народа, не может быть разных коренных интересов: все мы хотим стабильности, сохранения границ и мирного неба. Не давайте попирать свою Родину – стойте на своём. А мы уж вам поможем.

После заместителя слово взял батюшка:

– Братья-синие! – начал он со скорбными нотками в голосе. Несколько солдаток недовольно скрестили брови, ведь про них забыли, и ожидали что батюшка добавит про сестёр. Священник ничего не добавил и продолжал дальше, как задумано: – Сегодня вы взяли на себя священный долг, обязали себя святыми узами клятвы присяги. Вы присягали не только стране, флагу и Конституции – Бог тоже следил за нами внимательно. Вот какую даже он нам хорошую погоду послал. Когда вы будете нести святую службу помните, что вы не одни, что вокруг вас есть множество товарищей, братьев. И вы всегда под взором Его. Он поможет и накажет. Он суровый, но милостивый. Может быть, вам покажутся мои слова несколько наивными и смешными, но я тоже когда-то стоял вот так, как вы сейчас – ещё в рабочее время с обязательным призывом. И тоже много с чего смеялся – тогда у нас с детства убивали родную веру, прививали смеяться с важных нашему синему сердцу вещей. Однажды, когда ничего другого у вас не останется, вы поймёте, что всегда с вами Он. И Он услышит, Он защитит, Он успокоит. Бог с нашей Родиной, с Синими. В добрый путь! Стойте на защите Родины и Веры крепко! – священник левой рукой перекрестил новобранцев перед собой.

После этого священник вышел из-за трибуны, подхватил небольшое ведёрко с маленькой кисточкой и прошёл перед рядом солдат, разбрызгивая ведёрную воду. Марина скорчила неудовлетворённое лицо и чуть отвернулась брезгливостью. Кирилл почувствовал, что вода пахла спёртостью и ощущалась неприятно.

Бородатый священник поднялся обратно и слово взяла невысокая женщина:

– Здравствуйте. Какие вы тут все молоденькие, крепкие! А ведь когда-то были маленькими, – с улыбкой сказала женщина. – Я никогда раньше не выступала. Поэтому вы извините меня, если что, если говорю как-то не так. Я представляю матерей военнослужащих, меня попросили выступить. И что хочется вам сказать, пожелать-то? Здоровья, конечно же. И воли. Как здесь говорили, время непростое, да. Как бы мне материнским сердцем не хотелось, для всех вас, вы уже не маленькие дети. Взрослые мужчины и женщины, защищающие нашу страну, как защищали её мы в своё время. Во время службы вы пересмотрите многое в жизни – не пугайтесь. У вас случится множество интересных событий, о которых вы потом будете рассказывать своим детям. Не бойтесь быть сильными – важно давать сдачу, научиться защищать. Ну и, собственно, не забывайте нас, ваших матерей. Мы всегда ждём от вас хоть строчку. Всегда переживаем за вас. Вы навсегда останетесь для нас детьми, хоть мы и понимаем, что вы уже не дети. Удачи вам! – к концу речи у женщины выступили слёзы, и она неловким движением пухленькой руки постаралась их быстро вытереть.

Полковник, заместитель и куча родственников начали хлопать.

Слово взял пухлый мужчина в очках с тонкой оправой.

– Сегодня я рад быть на этой торжественной церемонии. И как мэр, и как мужчина, который так же стоял на плацу когда-то. Очень признателен, что меня попросили выступить с речью перед молодым пополнением защитников и защитниц нашей Родины! Вспоминаю себя, ещё совсем молодого и с разными наивными идеями – было страшно, но ощущалось единение с товарищами, особенность момента. Надеюсь, вы тоже это чувствуете, потому что это не просто ощущение – так и есть: со своими товарищами вы будете служить весь следующий год – у вас случится множество моментов, которые запомнятся на всю жизнь. Но не стоит обольщаться: солдатская жизнь – не простая. Придётся привыкать к новым порядкам, но это даст вам важные жизненные уроки и светлую память моментов. Как бы лучше закончить: служите добросовестно и твёрдо стойте на защите нашей общей страны. Также, пользуясь случаем, приглашаю всех прогуляться по нашему красивому городу Славному. У нас есть и кафе, и отели, и красивый большой парк с площадью. Всех ждём!

Остальные выступающие похлопали. Последним слово взял один из новобранцев:

– Всем привет, – сказал он без всякий украшений, по-простому. – Меня зовут Влад. Я один из ваших сослуживцев, да. Я тут представляю молодых военнослужащих, то есть вас… нас. Тоже никогда не выступал до этого, да. Даже не знаю, что сказать. Удачи нам, терпения, здоровья. Надеюсь, служба пройдёт быстро, мирно и без проблем. Конечно, в свете последних событий появляются сомнения, но давайте надеяться на лучшее – тем более, когда наших матерей представляет такая красивая и замечательная женщина. Как-то так!

Представительница матерей засмущалась и улыбнулась, а толпа вокруг новобранцев снова разразилась аплодисментами.

Полковник снова заговорил звучным басом:

– Прошу простить. В этом году выступления с техникой не будет. Но наши солдаты заготовили другое выступление, чтобы показать, чему они уже научились!

После его слов выступающие сошли с трибуны. Кончилась официальная часть присяги, началось представление. Солдаты строем ушли в казарму, чтобы оставить оружие, затем вышли обратно и правильно построились в несколько рядов.

– На месте, стой! – дал команду рослый крепкий капитан, отдавая честь и другие формальности. Строй остановился. Капитан выкрикнул: – На ле-во!

Несколько рядов солдат почти синхронно развернулись. Некоторые родители удивлённо ахнули от неизвестных ранее навыков своих детей.

– Приветствую вас, новобранцы и новобранки! – сказал капитан. – Готовы показать, чему научились?

– Так точно! – хором ответили солдаты и солдатки.

– На пра-во! По плацу, шаго-ом м-арш! – выдал команду капитан. Два последних слова он выговорил слитно: «шаго-марш» – одним словом. Звучало непривычно и странно, с паузой в середине слова.

Строй резко повернулся и почти ровным синхронным шагом начал маршировать по плацу, стараясь держать серьёзное лицо, смотря прямо перед собой. Кое-кто улыбался, если ловил знакомый взгляд близкого из толпы на себе – ответным смущённым вниманием. Они ласкались лучами всевнимания и старались. Прямые ноги солдат вытаптывали давящий ритм тяжёлыми сапогами – своеобразную армейскую музыку порядка и правил.

– Новобранцы, песню запе-вай! – выдал ещё одну команду капитан.

Строй начал петь строевую песню. Кто-то пел во весь голос, кто-то стеснялся – единства не ощущалось, как кто умел. Это не помешало родителям снова умиляться «своим» родительским достижениям и просто торжеству. Кирилл видел своих родных и едва сопротивлялся поглощающему чувству.

«Стоим мы на посту, повзводно и поротно.

Бессмертны, как огонь. Спокойны, как гранит.

Мы – армия страны. Мы – армия народа.

Великий подвиг наш история хранит.

Не зря в судьбе алеет знамя.

Не зря на нас надеется страна.

Священные слова "Мирград за нами!"

Мы помним со времён Ивана.

Вручили нам отцы всесильное оружье.

Мы Родине своей присягу принесли.

И в жизни нам дана единственная служба:

От смерти защищать грядущее Земли.

Не зря в судьбе алеет знамя.

Не зря на нас надеется страна.

Священные слова "Мирград за нами!"

Мы помним со времён Ивана.

Не надо нас пугать, бахвалиться спесиво,

Не стоит нам грозить и вновь с огнём играть.

Ведь, если враг рискнёт проверить нашу силу,

Он больше ничего не сможет проверять.»

Как только песня кончилась, марш под командованием капитана начал выполнял строевое представление. Солдаты то сходились, то расходились. Один из них твёрдым шагом обходил остальных вокруг, повинуясь командирским приказам. По его же указке, строй разбивался на несколько колонн и начинал маршировать между собой.

Невыдающееся представление притягивало синхронностью действий людей под предводительством капитана – своеобразным дирижёром он впечатлял. Сплочённость и социальные возможности людей, при должной подготовке, большинство людей или не знает, или забыло – даже родители, многие из которых так же проходили службу, всё равно удивлялись послушности своего «чада». Возможно, это было то же чувство, как и внутренняя наполняющая гордость себе за послушность питомца.

Много кто из присутствующих, из семьи – и мужчины, и женщины –, помнили, как служили так же в ещё рабочей армии. Оно вспоминалось ими как совсем другое время. «Разве наши детски могут так же?» – иногда задавались они вопросом, вспоминая себя и молодость. «Это не наше время. Детки наши уже в другом, в современном». Им казалось, когда мысль проскакивала, что ответ очевиден: не могут. А сейчас невозможность свершилась: их дети слушают команды, маршируют, поют, клянутся отдать жизнь защищая Родину. Точно так же, как и они – их родители. Это рождало странное чувство печали и единения: за преемственность поколений и свою приходящую старость.

Только клятва уже была не такая, как и Родина. Эти детали незаметно стёрлись в сознании родителей и не вызывали вопросы. Казалось, что у них было всё так же. Даже у нескольких из них, кто участвовал во время Гражданской на стороне «союзников», годы спокойной жизни стёрли протест из сознания. Пыл молодости затух и взгляды пошли на соглашение с противным – как у всех, кто впал в зависимость от комфорта и уснул внутренним человеком.

После армейского представления дали команду «вольно». Солдаты поспешили сдавать оружие, чтобы освободиться от торжественности и пообщаться с родными. Пока что, оружие сдавали под роспись, потому что оно за ними не числилось.

Через несколько минут Кирилл прорвался сквозь сослуживцев, сходил в туалет и умыл выслуженный пот. После этого вышел на улицу. На выходе его догнал Гриша и они пошли вместе. Прохладный ветерок приятно обдумал ещё не высохшие капли.

Холодом началась зима. Кирилл читал когда-то, что такая, привычная его жизни зима, не единственная на Земле. Он знал только тёплую зиму, когда начинался сезон дождей, с тропическими ливнями и затоплениями на радость детворе улиц. Он находил фотографии Старого Мира из размайненных архивов и удивлялся неизвестной белизне, читал о чём-то далёком вроде «вьюги». Всё, что он мог представить – морозы, как что-то сильное и суровое из знакомого ему холодного порывистого ветра. Иногда он возвращался к этим фотографиям, статьям и думал «как же там жили люди?», не находя ответ. Казалось, что в подобной светлой безжизненности невозможно было жить. Может быть, архивы данных врали – он возвращался к ним и чувствовал странную притягательность, хотелось побывать в морозе и смотреть в даль.

На плацу родственными толпами стояли вперемешку солдаты и их близкие. То тут, то там ходили ищущие и зовущие.

Спустя несколько минут поиска, Кирилл услышал знакомый голос семьи:

– Сюда! Кирюша, мы здесь! Где ты?

Гриша потерялся по дороге в бесконечной суетливой толпе.

Вместе с невысокой женщиной из человеческих масс вышла девочка двенадцати лет, почти ростом с маму, и молодая девушка. Женская троица, в отличие от других родственников, не тащила за собой сумки и пакеты, куда старательно укладывали еду и предметы бытовой необходимости остальные. Семья Кирилла выглядела отличительно, будто на прогулке или случайно. Отличала их ещё и одежда: более качественная, новая, современная. У всех, кроме девушки Кирилла, Нади – девушка выглядела вполне обычно и хорошо могла бы стать «своей» бесконечной толпе.

Мать Кирилла, как всегда на памяти Кирилла, была красива и опрятна в светлом дорогом пальто. Несмотря на недавнее начало пятого десятка лет, выглядела на тридцать пять – иногда «давали» меньше. Бывало и такое, что её считали за старшую сестру, а не мать.

– Кирюша! – женщина бросилась на шею солдату. Несмотря на богатый вид, манеры в женщине жили простые и эмоциональные. Поведение соответствовало виду. – Ты так далеко забрался! Мы такси взяли из Миргорода и всё равно так долго ехали! Я совсем замёрзла! На, потрогай руку – ужас! Оно тебе надо было? Как вы здесь живёте-то вообще?

– Мам, надо было кофту надевать. Ты в одной блузке под пальто – конечно, замёрзла. Я же писал, что здесь холоднее. Посмотри на Соню – она хорошо оделась. Давайте чуть отойдём, а то стоим здесь на проходе, людям мешаем.

Подхватив компанию в сторону, краем глаза Кирилл заметил Марину. Неприятно наблюдая за ними, девушка не отводила глаз и, возможно, злилась. Чуть в стороне её уже не было видно, потерявшись в солдатско-родственном хаосе.

– Кирюша! Я тебя так давно не видела! – мать ещё раз схватила его объятиями.

– Тётя Катя, мы тоже хотим с Кириллом поздороваться! – недовольно сказала Надя. – Да, Соня? Скажи?

– Мама, дай нам брата! – подтвердила девочка.

Мать, улыбаясь, отошла. Кирилл обнялся со всеми. Особенно с Надей.

– Всего два месяца, а ты как будто больше стал. Куда тебе ещё расти-то? Краска ещё слезла. Теперь твою высокую белобрысую башку задолго видно, как маяк, – пошутила Надя, отходя после объятий.

– А я, наверное, не буду больше краситься, – сказал Кирилл.

– Почему? – удивилась Надя.

– Ай, ерунда это. Родился со светлыми волосами, пусть остаётся.

– А мне больше нравились твои тёмные волосы, – сказала мама.

– А мне всё равно! – заявила темноволосая Соня. – Пусть будет, как хочет.

Кирилл рассмеялся душой:

– Очередное доказательство, что из вас троих Соня самая прогрессивная. Надя, смотри, станешь со временем консервативной тётей и будешь Соне про аборты затирать.

– Это мы ещё посмотрим. Соня не личность – она становится, – Надя рассмеялась.

Соня ещё слабо понимала их юмор, а мама Кирилла совсем его не разделяла, слабым возмущением осуждая и что-то ещё говоря без злобы. Она улыбалась для вида. Для этой женщины взгляды сына и его мироощущение были далеки. Иногда они обсуждали что-то, даже спорили. Думая об этом, каждый раз ей вспоминалась тема работы. Мать Кирилла совсем не понимала «зачем» женщинам работать, если можно этого не делать. Для неё положение домохозяйки, занимающейся детьми и «отдыхом» годами, тратя деньги мужа, было естественным и правильным местом женщины в семье. Будто данным ей природой от рождения. Кирилл говорил, что маме повезло и с мужем в частности, и с положением в жизни вообще. Мать Кирилла не узнала обратную сторону экономической зависимости. Не узнала реальность множества женщин: насилие, угрозы, ревность, контроль. Не знала она и другую женскую долю: мать-одиночка. Про эту долю общество, которое навязывает девочкам с юных лет образ домохозяйки и матери, как что-то естественное, совсем забывает. Пытаясь понять слова сына, женщина сталкивалась с вложенной культурой и отступала. Она и не могла представить другие взгляды: они резко выбивались из традиционной картины мира, вложенными её верующей семьёй. Кирилл пытался призывать к историческим примерам, объясняя и приводя примеры, мать слушала это и хлопала печальным непониманием в глазах. В конечном итоге, Кирилл бросил это и пришёл к выводу:

«Как будто объяснять избирательное право крепостному крестьянину – за гранью», – и просто принял мать собой. Как она принимала его.

Через несколько минут разговора к ним присоединился Гриша. Он здорово всех потеснил собой, вклиниваясь в семейную группу. Рядом с ним тянулась среднего роста полноватая женщина с жиденькими тёмными недлинными волосами. Макияж отталкивал глянцевой яркостью и неестественностью. Женщина одела сегодня яркую красную блузку и кожаную, повидавшую жизнь, юбку. Кирилл отметил, что она старалась выглядеть нарядной своему времени, что ушло много лет назад. На этой женщине также безжалостно отпечатались годы тяжёлой работы – и не только они. На пожившем лице висело несколько опухлостей, а взгляд где-то отстранённо существовал.

– Наконец-то нашёл тебя! Мама, это Киря. Я тебе про него рассказывал, – здоровяк вытянул товарища поближе к своей матери. Гриша это сделал, совсем не обращая внимание на рядом стоящих людей. – Киря, это моя мама.

Для себя Кирилл её представлял не так. Он представлял её более опрятной, и так же невысокого роста. В такой же бедной одежде и более приближенной к женскому образу. Представленная же полноватая женщина совсем не вписывалась в его образ матери товарища. Кирилл заметил, что Гриша немного непривычно жмётся.

– Здравствуйте. Приятно познакомиться, – сказал Кирилл, улыбаясь вежливостью и чуть поклонился.

Женщина улыбнулась в ответ:

– Хороший мальчик – правду говорил. Мой Гришка не очень умел с детства друзей выбирать. С тобой повезло. Ты не обижай его. Он, может, какую глупость скажет – так это любой может. Он безобидный совсем, хоть и большой. Глуповатый и наивный.

Родные Кирилла стояли молча, наблюдая это приветствие. Кирилл предовратил неловкость и представил свою семью:

– Это мои родные: мама, Кейтлин, сестра Соня и любимая девушка Надя.

– Приятно с вами познакомиться, – сказала, улыбаясь, мама Кирилла. – А как вас, говорите, зовут?

– Таня, – просто ответила мать Гриши.

– Меня Кейтлин, – ещё раз зачем-то повторила мать Кирилла. – Можно просто «Кейт».

– Не наше имя. Ты из-за границы? Не синяя?

– Да, я не здесь родилась. Я до восемнадцати лет жила в Зелёном Королевстве. Ещё до нового времени, когда здесь рабочая диктатура была.

– И как это ты у нас оказалась?

– Вышла замуж за беженца отсюда и переехала. Вы должны были слышать о моём бывшем покойном муже, Алексее Кравченко, – мать Кирилла говорила так, будто это малоизвестное событие. – Синем национальном герое. Это он принёс свободу, из-за него рабочая диктатура рухнула.

– Да, знаем. Я тогда совсем девочка была, а помню. Стояла и думаю, что где-то твоё лицо видела! Как же: по телевизору и видела! Вот так бывает встретиться со звёздами! С женой синего героя! Девчонкам расскажу – не поверят. И мой обормот с сыном героя служит – ничего себе!