Полная версия:
Период полураспада. Том 1: Общество
– А не пошёл бы ты нахуй, умник, блять? Я тебе мать или кто? Сама разберусь. Вертела я на хую всех этих хозяек, и остальных! Я плачу? Плачу – ну и пошли все нахуй! И ты не выёбывайся, понял? Не успел дома показаться, а уже мне на мозги стал капать.
Телевизор тянул что-то нервное.
«Президент Рензенской Республики Ахмадов приехал в федеральный центр с визитом к президенту Дорогину. Обсуждались предстоящие выборы в Республике, возможные договорённости по урегулированию процессов.
– Знаете, у нас состоялась очень продуктивная встреча. Думаю, тот юридический казус, который возник исторически, мы его решим. У нас есть все возможности и уверенность в этом. Нам лучше быть вместе – это показала история. Рензя часть Федерации – это бесспорно. То, что там некоторые недовольны – всякие люди существуют. Это их мнение. Мы не хотим никому ничего доказывать, а лишь взаимно и продуктивно существовать. Если бы люди хотели отделиться – мы же не удержим. Знаете, как раньше говорили: насильно мил не будешь. Мы никого не держим. Рензенцы сами хотят быть с Федерацией, им это выгодно – наши соцопросы это подтверждают, – прокомментировал эту встречу пресс-секретарь президента Струйкин.»
– Мутят что-то… Подай пульт, не хочу эту хуйню слушать. Людей в нищету загнали, всё это, блять… Ай! – Гриша встал и принёс пульт. Он сидел рядом и хотел сказать. Переключив несколько каналов, женщина остановилась на знакомой рабочей комедии. – Хорошо. Пидорасов этих слушать себе дороже только – одни нервы, житья никакого.
Открыв остатки из стекляшки, женщина налила это себе в стакан и с тяжёлым вздохом выпила:
– О-ох…
– Мам… – продолжал Гриша. Он терпел злость и жалость к женщине перед собой.
– Ты снова возникать хочешь? «Заебёшься» пишется с мягкой буквой или нет? Не знаешь? Ну и пиздуй, не мешай маме отдыхать. Приехал, блять. Нахуй ты мне тут нужен тогда? Большой лоб, блять – сам должен думать, отдельно жить. Меня учить не надо – училка не выросла.
Давящей тоской Гриша встал и ушёл на кухню. Снова включил микроволновку из-за остывшей еды, и уставился в тёмное зимнее окно: деревья стояли голыми и не стыдились. Только ему было стыдно за жизнь и жалко обывальщины, себя и умирающих чувств. Он хорошо ощущал «почему» хочет уехать, «зачем» пошёл на контракт. Гриша достал телефон и начал писать своей девушке:
«ска, заебала мамка снова бухает»
«:(»
«к те точна незя сёня?»
«не сори у меня мои дома»
«лан пойду в компе посижу завтра всё в силе?»
«да»
«ок»
Закрыв огорчение, Гриша спрятал телефон в карман, достал тарелку, положил сосиску из холодильника, залил майонезом, кетчупом, и ушёл в свою комнату для проживания. Переоделся в домашние шорты, надел наушники, ушёл в цифровой мир экрана. Включив в интернете видео со звонками-розыгрышами, он немного забылся, а еда подстегнула спокойствие. После этого зашёл в давно знакомую игру, и та высвободила недовольство до самой поздней ночи, когда он лёг уставший на кровать, посмотрел переписки и смешные видео с телефона, и забыл этот день как своё непонятное огорчение.
Глава 5
«Быть человеком – значит чувствовать напряжение между тем, что есть, и тем, что должно быть, – это обязательное и неотменяемое условие.»
Виктор Франкл
В отличие от нескольких предыдущих грустных дней, празднично вышло солнышко. Своими призрачными лучами оно обманывало человеческое ожидание и потребность в тепле: яркий свет давал слепую надежду, а чуткая кожа ощущала холодную правду влажного ветра. В прошедшие дождливые дни иногда топило плац на несколько часов, пока вода не уходила в землю – это ощущалось пощёчиной от природы. Ещё месяц зимы нужно терпеть пробирающий до костей холод, пока не начнёт теплеть на приходящее лето.
Хмурой серостью заглядывало утро в выходную квартиру. Прошедшая ночью вечеринка оставила помнящую пустоту и мусор. Парень один лежал на диване и недовольством смотрел на трезвый серый мир. Дима был один в комнате. Глядя в пол, осматривая заплывшими глазами пространство, он тихо стонал и не хотел признавать себя частью.
«Нужно… нужно… нужно… как надоело…» – думал он.
Холодом стянуло всё тело и, пошарив рукой, он не нашёл ни одеяла, ни пледа, ни куртки, ни заботы. Свернувшись, Дима слабыми движениями тёр себя и будто бы жалел.
«Надо вставать… хозяин скоро придёт… выселяться…»
Поднимая кружащуюся голову, Дима что-то бубнил губами и глупо моргал.
– Ой… бля… фух… – тяжело выдыхал он. Неприятно было сидеть в одежде, в которой он уснул и сейчас она отдавала отрезвляющим холодом.
Где-то слышался храп.
«Кто-то остался?» – подумал Дима.
Тянущейся походкой он прошёл на кухню. На маленьком угловом диванчике чудом и больным скручиванием, поместился здоровяк.
«Повезло… Прибился вчера. Хорошо, что пустил. Хоть какая-то польза, а то на халяву пришёл побухать. Надо разбудить – пусть убирается здесь, раз остался. С него больше не возьмёшь. Как его звали…»
Открыв холодильник, Дима ничего не нашёл: весь алкоголь и небольшую закуску употребили. Оправданным огорчением он закрыл холодильник и повернулся к здоровяку.
– Э-эй, вставай… Просыпайся, – Дима толкал в плечо и храм начал слабо прерываться. – Вставай…
– А?.. Мам, отстань… – протянул здоровяк.
«Блять, да как его зовут-то?..» – думал Дима и толкал здоровяка.
– Вставай. Нам уходить скоро надо. Алё…
– Да щас-щас… минутку… встаю… щас-щас… всё-всё, встаю… – говорил, не открывая глаз, здоровяк. Дима не переставал толкать большое плечо. Здоровяк продолжал упорствовать: – Да всё, встаю… Да всё… Бля, да харэ… ну всё… да… да я могу всё… щас сделаем… всё-всё…
– Вставай, – твёрдо говорил Дима. – Я тебя сейчас водой оболью, слышишь?
– Не надо водой… – ответил здоровяк и тяжело открыл глаза. Казалось, будто он смотрит куда-то в пустоту. – О-ой, бля… Чё надо-то? Чего будишь?
– Вставай. Уходить скоро надо будет, – ответил Дима.
Поднимаясь, здоровяк начал тереть шею.
– Ну и набухались вчера… – сказал он простодушно. – Только шея болит ебануться – нахуй я тут уснул… Пожрать что-нибудь осталось?
– Нет. Кончилось, – твёрдо ответил Дима. – Как тебя зовут, напомни? У меня память плохая на имена – не сразу запоминаю.
Последнее прозвучало неестественно, здоровяк ничего не заметил и простодушно сказал:
– Гриша, Олешков. Мы в одной роте. Ещё с учебки.
– А-а, – без интереса, ответил Дима. – Гриш, помощь нужна. Поможешь?
– Да… – растерянный неожиданностью ответил Гриша. – Всё сделаю чё надо. Ты меня вчера впустил, поэтому помогу, чем смогу – добро добру.
– Убраться надо. Хозяин квартиры скоро придёт. Он просил не гулять, а ты сам видишь, в общем. Я в душ хочу сходить. Ты начинай пока, а я присоединюсь потом – хорошо?
– Да без бэ, – ответил Гриша. – Пару сек посижу – и начну.
– Отлично, выручил. Там в комнате бутылки, посмотри ещё в шкафах – мало ли, кто что оставил. На балконе тоже. Ну и здесь. Пакеты в шуфлядке возле раковины, оставь у двери – потом вынесем, как пойдём, – ответил Дима и, облегчённый, пошёл в ванну.
– Л-ладно… – вдогонку сказал Гриша.
Стоя под тёплыми обнимающими каплями, Дима приходил в своё мышление и продумывал шаги. Упёршись плечом в плиточную тёмную стену, неслись в живой голове мысли:
«Как надоела эта жизнь… почему другим повезло, а я анлак и должен добиваться?.. Я просто хочу покоя, радоваться жизни, а не это всё… Почему я не достоин того, чтобы родиться в богатой семье? Кравченко лаки чел, всё хорошо, а он в армию на контракт полез… Сидит на лавочке, как простой, я видел его семью, знаю его с детства. Один звонок по желанию, и он в любой стране и любом городе будет жить. Я бы на его месте в синюшную армейку никогда не полез, если бы с деньгами было в порядке. Что вообще у него в голове? Это развлечение такое?.. Нахуй кому надо эта милитари хуйня на радость диктатору, кроме как за деньги?.. Как это противно, лицемерно. Так, стоп. Гриша – не он ли знаком с Кравченко? Да, я… я видел их. Вчера сюда один рэпер известный залетел – я взял контакт. Со мной он фититься не будет. Можно Кравченко будет подтянуть как своего кента – и вписаться на проект с рэпером. На хайпе создать канал, снять несколько роликов, получить аудиторию, раскрутиться – и ебал я рот тогда этой армейки синюшной как закончится годовой контракт. Да, так можно будет и в Королевство съебать даже. Это всё реально. Надо его только взять в оборот. Да. Это изи будет.»
Выключая воду, согревшись намерениями и планом жизни, Дима улыбался судьбе. Ему предоставился шанс вырваться из неприятного, «чужого» – как ему казалось – окружения нищеты и глупости. Он достоит лучшего и решил уверенно шагать этому навстречу как равный, или даже выше.
* * *
Не все огорчались хмурому выходному дню.
Согревшись завтраком, Кирилл сидел на улице и смотрел последние новости. После присяги свободное время схлопнулось вовсе и осталось только выходными. В отличие от других сослуживцев, Кирилл никуда не уходил из части на выходные, хоть и мог бы позволить себя аренду квартиры: он не видел смысла и не чувствовал желание. Он сидел и радовался сухой скамейке, на которой быстро не окоченеешь.
В общих новостях и записях каналов ничего публиковали разную повседневную мелочь:
«Майнеры раскопали третий сезон долгожданного аниме …»
«Статья гендер-исследовательницы Старого Мира повергнет вас в шок. Оказывается, что пол и гендер – это спектр.»
«Оранжевую актрису номинировали на престижную зелёную кинопремию за роль в анти-колониальном фильме «100 лет рабства»
«Что такое «майнерское право»?
Все мы слышали, хотя бы раз, о «майнерском праве» – это юридическая норма, закрепляющая право владения и использования размайненного произведения в коммерческих целях. Срок прав зависит от страны. В Синей Федерации, например, это пятьдесят лет. Это значит, что, если вы размайнили из архивов Старого Мира сериал, книгу или даже научный труд, за его использование вам должны будут платить, пока срок прав не закончится и это произведение не перейдёт в статус свободного доступа. Для этого вам нужно размайнить информацию и получить торговую марку на использование через реестр майнеров.
Звучит интересно? Действительно, любой может начать майнить архивы. Вам потребуется домашний компьютер, несложное приложение, интернет-подключение – и всё, вы майнер.
Архивы старого мира настолько огромны, что за прошедшие полторы сотни лет мы так и не размайнили их. Сколько в них ещё осталось информации никому точно неизвестно. По некоторым оценкам, архивов хватит ещё на двадцать лет. Кто-то утверждает, что они закончатся и призывает увеличить вклад в собственную науку. Тем не менее, заработать на этом всё ещё может каждый.
Есть компании, специализирующиеся на майнинге информации и получении прибыли через торговые марки. Большинство сериалов, фильмов, музыки и других художественных произведений находится в их владении.
Исключением являются произведения СРР, где майнерское право не соблюдалось из-за политики рабочей партии. Даже авторы оригинальных произведений зачастую лишались заработка на своём творческом продукте. Впрочем, не все произведения этого времени доступны: всё чаще авторы прошлого заявляют о своих правах и пользуются авторским правом. Об этом читайте нашу другую статью.»
Волновавшая Кирилла тема молчала или прикрывалась, не развиваясь понятными событиями. Короткая вспышка единичных пикетов кончилась так же, как и началась. Оппозиционные партии выбирали себе кандидата, отказавшись от мнения на улицах – хотя бы радовало это, не проясняя перспективы. Больше ничего. Кирилл открыл, что ему прислал друг за последнюю неделю:
«Блоггер Гарри Булыжный сказал, что откроет через два месяца свой магазин с мерчем в Миргороде»
«Почему вам нужно пересмотреть свои взгляды на жизнь? Онлайн мастер-класс от современных философов»
«Это один и тот же человек?! Историки нашли детские фото знаменитых синих блоггеров – сравните, как они изменились, когда выросли.»
«Мнение эксперта по современной социологии: нам не хватает самоотдачи и положительных мыслей – это последствия рабочего периода»
Не разделяя сердцем, Кирилл уже год как не понимал «почему» его друг продолжает читать мусорные новости. Неоднократно они сходились в обсуждении, друг соглашался и продолжал проживать чужие жизни через заголовки. Кирилл так же не понимал, «почему» друг присылал это – при вопросе друг Кирилла замолкал как-то, отшучивался и так заминал тему. Кирилл перестал спрашивать и даже смотреть материалы: вместо внимания, он просто отправлял электронную смешную наклейку с надписью «Заебумба», и закрывал сообщения. Иногда Кириллу хотелось закончить это общение навсегда и каждый раз не мог решиться: годы прошлого сковывали ложной надеждой возможного развития близкого человека.
Кирилл зашёл в другой канал, в котором смотрит информацию для поддержки понимания бывшей точки зрения.
«Эксперт: у нас есть несколько лет, за которые нужно готовиться к борьбе»
«Новая кофейня открылась в Миргороде на главной площади – ищите напротив вокзала»
«Важность социальных институтов в правильной системе со сдержками и противовесами»
«Взяли с двумя граммами: истории людей, кого взяли за личное потребление после введение поправок в УК»
«Ждём свободы: пообщались с жителями Рензи»
«Синюю Федерацию ждёт огромная рецессия»
«Как братьевики сажали неугодных и как это пропало с оттепелью в 60-е до нового времени»
В этом месте всемирной информации всё было по-старому. Некоторые материалы, как заметил Кирилл, стабильно перепечатывались каждый год под дату. Ему было непонятно «зачем»: все давно должны были понять нужное, а копирки материалов продолжали выходить.
Незаметно кто-то сел рядом на скамейку.
– Бля, Киря, это пизда… – тяжело проговорил Гриша. Он опустился упадком товарищу на плечо. – Я заебался нахуй.
Кирилл заблокировал экран телефона и убрал его в карман.
– Что такое? – Кирилл повернулся и увидел ещё одного человека рядом. Этот темноволосый высокий человек что-то смотрел в телефоне. Кириллу показались знакомыми его острые черты лица, но он не мог вспомнить «откуда».
– Да наебашились вчера… – всё так же тяжело проговорил Гриша. Казалось, что жизнь вот-вот готова покинуть его бренное тело. – Говорил мне дед: не пей. Сам он подбухивал, конечно… Бля, надо было слушать. Ебал я рот, блять. Тошнит, кружится всё – хочется сдохнуть.
– Ну, и зачем? – удивлённо спросил Кирилл.
– Да реально: нахуя? – задался вопросом Гриша. – А самое интересное: как? Лучше бы мама меня не рожала…
– Почему нет? – вставил неизвестный. – Весело посидели, поговорили. Чем плохо?
Кирилл его проигнорировал.
– Гриша, а как же ЗОЖ? Сам же постоянно про него говоришь. Я-то ничего против выпить, повеселиться не имею. Не осуждаю, если что. Просто, с чего такие перемены?
– ЗОЖ… ЗОЖ… хуёж… – задумчиво повторил Гриша. – Да ничё. Нормально всё. Всё как раньше. Посижу сейчас, пойду на турничок… Нормально всё, в порядке.
Кирилл рассмеялся и перебил товарища:
– Ага. Ты сейчас пойдёшь так, а потом придётся всю площадку отмывать. Ты ещё не блевал, да? Иди проблюйся сначала, спортсмен.
– Да нормально с ним всё. Не грузи, расслабься, – сказал неизвестный. – Посидим, воздухом подышим, и нормально станет.
– Кстати! – вставил Гриша. – Киря, это, короче, Дима. Дима, это Кирилл, – он ни на сантиметр не сдвинулся, пока проговаривал это. – Представляешь, бля-я… Киря-я… я вчера вечером решил прогуляться. Чисто по городу пройтись… Дома так сидеть не хотелось, просто пиздец. Ну, ты знаешь. Сюда уже не вернуться – поздно. Шароёбился по городу. И шёл я, шёл, короче. Сижу на лавке, играю в телефон. В хуйню какую-то. А ко мне Димон подошёл. Говорит, «здарова, служивый» – хуё-моё, слово за слово. Пошли вместе, выручил. Он с кентами своими был. Ты его не узнал, да? Он с нами ещё с учебки. А может и помнишь – я хуй тебя знает. Мы с ним пару недель назад пересеклись. Короче, говорит: чего сидишь? Ну, туда-сюда, пошли вместе к нему на хату. Я пить не хотел. Ты знаешь. Но что-то так грустно, сука, стало. Пиздец вообще. Ну я выпил, сижу музыку слушаю. Они там пиздят о чём-то – я нихуя не понял, если честно, – в этот момент Дима усмехнулся. – Что-то там на умном своём. Выпил ещё. Пошёл, потанцевал. Нормально стало. Сел к ним. Они пиздят там, я слушаю. Не понимаю – ну и похуй. Вместе сидим, выпиваем. Мы там ещё потом играли в игру какую-то, ролики смотрели… Жрачку вкусную ели. Тебе бы там понравилось. Поговорил бы – ты туда нормально впишешься. Мы из Славного пока ехали, обсуждали с Димоном. Надо тебе как-нибудь с нами сходить. Я второй раз, в первый сам напросился, а вчера Димон выручил по-братски – от души, брат.
– Чего ждать? – отвернувшись от экрана, оживлённо спросил Дима. – Я только «за». Вроде как, ты нормальный челик – можно и вписать, если захочешь.
– Ты меня не знаешь, а уже домой зовёшь? – удивился Кирилл.
– Да всё равно. Квартира съёмная, моего там мало, да и ты из богатых, как помню. Сейчас смол толк посидим, узнаю. Мы, это, собираемся повторить через пару недель. Там все будут. Я тут недолго, конечно, но пару мостов навёл, сконтачился. Пойдёшь? Мне по дороге Гриша немного про тебя рассказал. У нас интересно – это точно. Ты впишешься. Если против алкоголя, то можешь просто не пить – дело твоё. У нас и такие бывают.
Кирилл улыбнулся комплименту.
– Да я и не против. Это вот Гриша против… был. А я – нормально, если в меру, – разговор повис на несколько секунд. – Ладно, если зовёшь – почему бы не сходить. Тут всё равно скучно сидеть по выходным.
– Киря, прикинь, Дима хочет в старосты, – внезапно сказал Гриша.
– Зачем? – с улыбкой переспросил Кирилл. – Неужели кто-то хочет идти туда по своей воле?
– А что? Нормально. Бумажки заполнил, ерунда, а с нарядов снимают. Да и уважение какое-никакое. Нас офицеры за говно держат, но со старшинами нормально общаются.
– Это да… Перед ними придётся крутиться – оно тебе надо? – спросил Кирилл.
– Это нестрашно. Как-нибудь разберусь.
– Бля, пацаны. Там эта сидит. Смотрите, – Гриша кивнул в сторону.
– Кто? – переспросил Кирилл.
– Ну, эта, – Гриша указал в противоположную сторону от плаца. Там сидела темноволосая девушка с тетрадкой, читала вниманием. Кирилл приметил Марину ещё раньше и изредка переводил на неё взгляд, чтобы убедиться, что она существует и не исчезла. – Слышал, она тоже в старшины метит.
После указания Гриши, Кириллу снова захотелось с ней заговорить. В ней было что-то знакомое и, почему-то, предыдущий момент попытки общения не отталкивал: хотелось узнать «почему» она так категорична – это не могло быть без причины. Кириллу казалось, что она знает что-то важное и он хотел тянуться к ней, как к истине.
– Да не обращай внимание ты на неё, – сказал Дима. – Сидит и сидит. Как будто ты дурочку никогда не видел.
– Почему ты считаешь её дурочкой? – удивился Кирилл.
– Из-за того бреда про кулёк, что она на занятии несла. Помнишь, в учебке? Ты, наверное, не запомнил – да и не надо бред всякий помнить, – Кирилл помнил тот разговор. – Нормальный человек не будет отрицать преступность рабочего режима. Только идиоты, вроде неё – фанатики рабочего содружества. Им хоть в глаза ссы – всё божья роса.
– Сука, пацаны, пойду поссу, – вздохнул Гриша, затем встал и побрёл к казармам.
Повисло молчание. Дима отвлёкся на телефон. Кирилл не хотел доставать телефон, считая оскорбительным для других. Он думал, что нужно было начать разговор и не находил «как».
Через полминуты Кирилл спросил:
– Гриша упоминал, что вы разговаривали как встретились. О чём говорили?
Дима сразу не ответил. Он, улыбаясь, допечатал сообщение и снова убрал телефон.
– Да так. Ничего особенного. Может ты слышал о теории гибридных режимов?
– О чём? – переспросил Кирилл.
– Теория гибридных режимов, – повторил Дима.
Кирилл отрицательно покачал головой:
– Нет. Никогда не слышал.
– Баян же. Думал, это все знают. Ох, как бы это тогда по-простому сказать… – начал Дима. Кирилл не ответил, пропуская мимо лёгкое оскорбление. – Шортли, это концепция, описывающая смешанный тип политического устройства, возникающий на основе авторитарного режима из-за незавершённого перехода к настоящей демократии. Её ещё в Старом Мире придумали и лет двадцать назад её в данных размайнили. У них, прикинь, тоже что-то такое было… Энивей, знаешь, как определяется тип государства: демократический он или авторитарный?
– Авторитарный – где правит одна личность. Демократический – где народ. Если кратко, – ответил Кирилл. – В универе мы это проходили, помню.
– Да. Так оно раньше и было. Но после того, как кулёк развалился, появился смешанный режим. Мы сначала шли к свободе, но до конца не успели дойти, остановились. Получилось что-то промежуточное. Хотя, фиолетовым и жёлтым удалось освободиться от тоталитарного «наследия» – это нам не повезло. Энивей, это сейчас не важно. Так вот, получилась промежуточная система, в которой есть элементы демократии, а в базе остался авторитарный режим. Взять, допустим, атрибуты демократии: выборы, многопартийность, легальная оппозиция. Начнём с выборов: они есть. Мы каждые пять лет «выбираем». Но давай будем честны: каждый знает, что это ни на что не влияет и результат «нарисован» – всё заранее известно. Каждый раз побеждает Дорогин с процентом около восьмидесяти. Так что, оно формально есть, а на деле только укрепляет авторитарную модель, – Кирилл слушал это и решил возразить позже. – Дальше, многопартийность. Есть у нас разные партии, они кого-нибудь там для выборов выдвигают, а побеждает всегда одна и та же партия, один кандидат. Какие-то отдельные члены могут даже карикатурно высказаться против решений главной партии, но их никогда не слушают и в главных вопросах поразительное единство. Про оппозицию я вообще молчу. После Озёрной всем уже стало ясно, когда мирных людей космонавты, уроды эта ебаные, начали избивать и давать сроки. Но это реальная оппозиция – есть и «нарисованная», которая в Думе сидит, думает. И никогда ни против одного важного грабительского закона не выступает. Тоже существует она, а на деле защищает одну власть. Есть у нас и проблемы со свободами. В Конституции прописано: у каждого есть право на свободу слова, собрания и прочее, и прочее. А на деле? Вышел, проявил несогласие – в тюрьму. Даже с белым листом, и то забирают.
– Ну, с белым листом – так уж прямо… – попытался вставить Кирилл.
– Было такое. Вот недавно, – Кирилл больше не говорил. Он увидел, что Диму понесло за обсуждаемую тему и лучше было просто делать вид, что слушаешь. – Партию зарегистрировать – нельзя. В Конституции явно прописано, что каждый гражданин имеет право. Да что тут говорить! Сроки шили даже за то, что ты заранее себе нанял адвоката! Адвоката! И какие в этой стране свободы? Естественно, что после такого отношения у нас и доверия никакого нет. А если нет доверия, то как связь между народом и властью будет осуществляться? Если нет власти, то как они будут понимать ошибки? Если власть исходит сугубо из своих соображений, тогда это и есть авторитарная власть. Самая настоящая. Всё остальное лишь фантики.
– Погоди, – начал Кирилл. – Зачем же они тогда ежегодно проводят опросы? Зачем вводят какие-то инициативы, где граждане могут высказать позицию?
– Где ты это видел? – спросил Дима.
– Да на сайтах: мэрии, в их интернет-каналах – часто опросы. А вот инициативы… Ну, например, обсуждение застройки. Из жизни приведу пример. В начале этого года в Миргороде хотели в моём дворе построить многоэтажку. Мы собрались с соседями, обсудили. Начали писать жалобы. Отменили стройку. Они начали там забор выстраивать – всё убрали. А ты говоришь, что не работает ничего. Есть служба – не помню, как она называется. Там заявку оставляешь, если что не так сделано – они исправляют. Сам так неоднократно делал.
– Да это не важно! Это мелочи. Главного нет: выборы не работают. Одно лицо под себя власть подмяло, и сидит, как царь, правит. Это ок?
Кирилл усмехнулся:
– Так у Зелёных прямо король есть. Самый настоящий. Там это тоже неправильно?
– Это другое. Он там ничего не делает, а правит парламент. В парламент идут выборы, как и должно быть, партии состязаются на всеобщих выборах. Да даже если бы король и правил, там совсем другой менталитет. Люди там держат руку на пульсе решений власти. Не понравится, выскажут протест – и сразу всё меняют.
Кирилл рассмеялся.
– Так уж «сразу»! Вот два года назад был там протест, чтобы освободили Оранжевых. Ходили с плакатами «FREE ORANGE». И что? Полиция протестующих разогнала с насилием, стреляли даже резиновыми пулями. Резолюция по освобождению оранжевых не прошла, её зелёные заветировали – так делают уже более ста лет. В чём разница?
