Период полураспада. Том 1: Общество

– Конечно разогнала. Синюшка радикалов каких-то туда подослала, те начали взрывы делать, а оранжевые и всякий скам пошли лутить магазины. Преступников надо разгонять полицией, чтобы не страдали нормальные люди – это нормально, это ок. Ноль эмпатии к скаму. Правильно делали. Оранжевых вообще ебать жёстко надо за теракты.

– Так среди пострадавших были и мирные протестующие. У нас тоже в прошлом году были люди, что камнями в полицию кидались, уличной плиткой, зажигательными коктейлями кидались – там нормально, что разгоняли?

В этот раз рассмеялся уже Дима.

– Это неправда. Не было ничего такого. Это полиция в отчёте написала, а там человек просто стаканчик бумажный бросил. Какие камни? Не нужно читать провластные каналы – это сплошная пропаганда. Один треш.

Начинался спор, хорошо знакомый Кириллу. В этот раз он был совсем не в настроении бороться со словесной эквилибристикой и решил просто оставить обсуждение:

– Ладно, давай оставим, – предложил Кирилл. – Я тут… – он хотел перевести разговор и в этот момент вернулся Гриша.

– Поссал. Охуенно, – довольно проговорил он, вклиниваясь в разговор. Он не собирался садиться и стоял, гордый собой. – Там в казармах никого нет. Можно поспать немного. Пойду отдохну.

– Я тоже пойду, – сказал Дима, вставая. Он сразу же потерял интерес к этому обсуждению, будто для него тема была совсем не важной и думал Дима какой-то своей душой о другом.

– Киря, идёшь? – спросил Гриша.

– Не, – отмахнулся Кирилл. – Я тут ещё посижу до обеда. Отдыхайте.

– Как хочешь, – пожал плечами Гриша. – Димон, погнали.

– Рад был познакомиться, – бросил Дима на ходу.

– И я, – ответил Кирилл, махнув рукой на прощанье.

До обеда Кирилл пробыл на улице. Около десяти минут он просматривал новости, а после решил походить по плацу и размяться. Сегодня не было офицеров, можно было достать наушники и послушать музыку. Симфонический металл через ушли начал разливаться по всему телу приятной энергией. Казалось, день стал чуть-чуть ярче и теплее к переживаниям и другому существованию.

Уже после обеда Кирилл снова вышел на плац. Он не любил сидеть в казарме, как и до военной службы не любил сидеть днями в квартире. Если не было возможности пойти с кем-нибудь в кафе или на улицу, он шёл один и гулял по городу, забредая в уголочки и городскую душу. Иногда Кирилл выбирался от желания в соседние области на поезде, чтобы походить там и узнать что-то. За несколько месяцев Кирилл привык к обществу Гриши, что цеплялся к нему постоянно, и было странным ходить одному.

Сделав вокруг казармы несколько кругов, Кирилл сел на лавочку и достал телефон. На экране горело уведомление непрочитанного сообщения – от друга.

«Здарова как ты там? Не киснешь?»

Друг был сейчас в сети. Кирилл решил, раз уж прочитал, ответить:

«Привет) Нормально) Пообедал недавно»

«Неплохо А что давали? Говно какое-то наверно??»

«Да не, тут нормально дают»

«Я читал, что в армейке чуть ли не котлеты из опилок дают и каши какие-то хуёвые»

«Да не, нормально Ерунду пишут. Не как в кафе, но есть можно. Сейчас был рассольник и макароны с котлетой)»

«Чё за рассольник?»

«Суп такой)) Ты рассольник не знаешь?»

«Не. Никогда не ел)»

«Ну ты даёшь))) Про борщ хоть знаешь?»

Друг отправил наклейку с недовольным лицом и написал:

«Про борщ знаю)) Ты меня совсем за конченного не держи, ок)»

«)) А у тебя как там дела? Как на гражданке?»

«Потихоньку Ездили на прошлой неделе с Машей в Рензю, в Суровый На город там посмотреть, погулять)) Прикольно, горы недалеко, без океана странно»

Кирилл заинтересовался.

«И как оно там?»

«Да нормально. Как у нас, но поменьше городок. Типа как в твоём Славном) Так-то современный много зелёные настроили»

«И? Что видел? Скинь фотки)»

«Да болота какая-то – сухо тут Кафе хорошие Вкусно поели) У них лепёшки прикольные какие-то»

Через минуту в сообщениях появилось несколько фотографий. На двух были интерьеры кафе, а на третьей – его друг на фоне вокзала. Кирилл написал:

«Это все фотки?»

«Ну типа)»

«Так вы по городу не гуляли что ли???»

«Прошлись немного Потом в кафе сидели»

«А чего так?»

«Да не видели мы что ли этих городов. Обычный рабочий город… Магазины прикольные, да»

«Ладно. Жаль, что фоток нет. Я бы хотел там побывать)»

«Так съезди))»

«Я в армии, если ты не заметил)»

Друг отправил наклейку с прикрывающим лицо от стыда котом.

«Так тебе понравилось хоть? Говорят, что там к нашим не очень относятся» – спросил Кирилл.

«Да нормально всё Бывают косые взгляды Маше один раз отказали в кафе Сказали, что на синем не говорим Да фигня, короче Там знаешь чувствуется свобода Панельки знакомые, а всё равно ощущения не те Как будто в цивилизации»

Кирилл вспомнил статью, в которой рассказывалось об избиении музыканта на улице Сурового, за пение на синем языке. Расстраивать друга спором совсем не хотелось.

«Ну и хорошо. Главное – чтобы тебе понравилось) Лан, пойду тут по армейским делам)))»

Друг отправил наклейку с котом, показывающим одобрительно большой палец. Кирилл заблокировал экран и на этом общение закончилось.

Вдали на лавке снова сидела Марина. Она читала книгу. Кириллу снова захотелось подойти. Показалась и книга интересной, и время скучным. Он знал, что из этого ничего не получится и прошёл пустотой несколько раз вокруг казармы. В это время он удивлённо размышлял о простых путешествиях, как люди наслаждаются жизнью – в то время как он находится в тревожном ожидании печальных событий. Неизвестно было за чем правда. С одной стороны, если конфликт не состоится и всё закончится благополучно, к чему была вся эта тревога? Получится, что он потратил силы зря. С другой стороны, даже если всё кончится так, как Кирилл и боится, эти люди хотя бы наслаждались жизнью, а он думал…

Было обидно от ощущения проходящей мимо жизни. Будто Кирилл стоит возле железнодорожных путей, а рядом с ним проносится состав жизни, где его друзья, и всякие другие люди, беззаботно ходят в кафе, гуляют, встречаются, покупают новые телефоны – живут свои маленькие жизни. Он тоже так жил, перестал и больше не хочет. Всё ещё он не дошёл, если когда-нибудь дойдёт, до утешения в новой форме существования: с мыслями, чувствами, ожиданиями и прочей сознательностью. Промежуточное состояние, отделявшее его от всех друзей, огорчало больше всего. Единственный человек, что мог бы его понять, прогонял по своим причинам прочь и злился.