По следам Палленальере

– Разумеется, нет. – фар’Алион остановился на полпути к следующей ступени. – Но он поспособствует.

Ответ прозвучал без колебаний, но не содержал и веры. Не было в нём ни тени сомнения, ни тени надежды. Как дыхание, что выходит только потому, что лёгкие всё ещё двигаются.

Внизу было светло. Не как на поверхности, не как у факелов, но свет существовал. Он сочился из грибов, из стен, из влажных налётов и едва уловимых рудных включений. Где-то он слепил, где-то пульсировал, где-то угасал. Были и тени – вязкие, застывшие, как жир, они облепляли ниши и своды, будто дожидаясь неверного шага.

Но несмотря на это, они остановились. Потухшие факела были оставлены в одной из ниш – ненужные, неуместные. Обугленные лучины ещё курились на ветру, словно не желали отпускать огонь. Он исчезал медленно, почти неохотно, как умирающее животное.

– Здесь достаточно света. – сказал Варатрасс. – Пока хватит. И если судить по влажности стен, здесь будет и древесина. Живая. Гниющая, но пригодная.

Он был прав. Стволы уродливых деревьев, больше похожих на кривые пальцы, тянулись вдоль боковых сводов. Некоторые испускали бледный, мшистый свет, другие были покрыты пятнами мицелия. Жизнь здесь не угасла. Она просто изменилась.

И герои двинулись дальше. По уступам, по лабиринтам, по просевшим аркам, вглубь. В неизвестность, к которой невозможно было быть готовым. И которая, тем не менее, давно уже ожидала их.

***

Тишь Заземелья

Ступая в коварную тьму,Волшебным гонимые светом,Герои невольно упустили черту…Лишь лучик надежды,Осветил им тропу,Мотивы доподле невидимы…Но нагнетают туманы забвенияХоть те не мешают идти в пустоту,Приливает волна опасения…***

Прошло близ получаса.

Тропа вела по карстовому краю, обрываясь в провалы, возобновляясь снова. Всё сильнее ощущался тяжёлый, тупой рокот, будто само нутро земли сотрясалось от неведомого дыхания. Подземные поршни двигались в каком-то механическом ритме, древнем, неумолимом, как пульс зверя, спящего под камнем. Скрежет шестерней, перешёптывание цепей – звук машин, доживших до этих времён, хоть их создатели исчезли. Живое сердце из металла продолжало трудиться где-то в глубине, за пределами понимания.

И тогда впереди, за очередным поворотом, открылся аванпост.

Коварная дорожка, некогда мощёная отполированным мрамором, ныне едва держала форму. Камни сместились, потрескались, но не рассыпались окончательно. Страж, покинутый века назад, всё ещё стоял.

Кеварийская кладка, некогда известная своей чёткой пропорцией и устойчивостью к влаге, потускнела. Кирпичи потеряли свой иссиня-золотистый оттенок, а выгравированные на них узоры – геометрические, с почти сакральной точностью – выцвели, будто выжженные из памяти. И всё же металл оставался. Блестящий, бронзово-жёлтый сплав кеварийцев, не поддающийся коррозии, не знавший ржавчины, пронёс себя сквозь эры.

И свет.

Свет ламп, чей внутренний жар не угас. Как? Никто бы не смог сказать, но изнутри опорных арок, из-под навесов, от дверных ниш и вентиляционных решёток пробивались мягкие отблески – янтарные, мерцающие, как дыхание умирающего, которому всё никак не суждено умереть.

– Кеварийский оплот… – Варатрасс прищурился, скептически, недоверчиво, с оттенком мрачной иронии. – Оплот покинутый, боги не знают, сколько тысяч лет назад. Никогда не видел подобного так близко, да и не думал, что когда-либо увижу.

Фар’Алион осмотрелся. Он ничего не сказал и стоял чуть позади, на обломке мраморной ступени, внимательно вглядываясь в темноту. Свет, пробивающийся сквозь арочные залы и бойницы, казался недостаточным. Он не борол тьму – он показывал, где она гуще. Вся местность утопала в спёртом воздухе, среди камней и остатков структур. Звуки отражались от стен, путаясь с каплями воды, падающими где-то в отдалении.

Флора, привыкшая к абсолютной тьме, отбрасывала тусклый отблеск, но не даровала видимости. А мерцание потолочных жемчужин – тех, что иногда зреют в сталактитах, не приносило пользы. И в этой безнадёжной полутьме царила гробовая тишина. Плотная. Тяжёлая. Тишина, которая не ждёт, а предостерегает.

– Будь начеку, Варатрасс. – негромко проговорил фариец. – Каждый аванпост отличается от другого. Не предугадаешь, как поведёт себя этот. Всё зависит от закладки. От программ.

– Резонно. – коротко кивнул Варатрасс.

Но, несмотря на разумный страх, он не выглядел встревоженным. Было в нём то отчуждение, что приходит к тем, кто слишком многое видел. Он знал, что страх не помогает – лишь делает шаги более скованными.

Они приблизились.

Перед ними – две башни, каждая высотой в шесть окелъров. Без крыш, будто гулко обрезанные, они устремлялись в полумрак. Между ними – калитка. Золотистая, слепяще чистая, хотя металл в основании не мог быть таким свежим. Она распахнута настежь. Лживая приветливость её пригласительного сияния только усиливала тревогу.

– Он ведёт к их городу. – сказал Таро, пристально глядя в пустоту за калиткой. – Пограничный аванпост. Застава. Их много было на периметре, но этот… один из последних, судя по структуре.

Варатрасс перевёл взгляд на статуи, установленные у входа. Обременённые бронёй, они высились, словно охранники, мёртвые, но не забытые. Их лица – безликие. Закрытые. Или просто стёртые. Даже каменные основания стен, низкие, но крепкие, не имели ни единого следа разрушения.

Это казалось ненормальным. Уж слишком целостно всё выглядело. Это нагнетало.

«Как всё могло сохраниться в подобном виде? – задавался вопросом Варатрасс и невольно напрягся. – Заземелье, будь оно проклято, отнюдь не безжизненное, да и навряд ли кто-то озадачил себя сдуванием осевшей пыли.»

Приблизившись к порогу аванпоста, Валирно’орда ощутил этот привкус… В миг таинственный, покинутое место взвеяло кровью? Иль безумное наваждение подступает к нему вновь?

– Вздор…

– М-м-м?

Он шагнул к порогу и остановился. Почувствовал странный запах. Он был неуловим, как после грозы или в бою – запах крови. Или её воспоминания. Что-то дрогнуло в груди. Повернув за порог, он убедился в верности интуиции. В самом углу, у закрытой двери в округлую башню, в застывшей позе был труп. Тяжёлая резная броня, поблёскивающая в свете лампы, не столько лежала, сколько нависала над самой собой. Её вес будто врос в века. Руки, прикрывающие лицо, запечатлены были в мольбе – в том последнем, что успел сделать несчастный до рокового мгновения. Но даже этот простой жест здесь казался чуждым. Словно бы он принадлежал не мёртвому, а самому камню, принявшему облик человека.

– Мёртвый. С поверхности. – уточнил Варатрасс.

Но слова прозвучали слабо. В них не было убеждённости. Он пригляделся. Под слоем пыли, среди угловатых прорезей доспеха, сквозила странная, неестественно гладкая структура. Это был не мертвец.

Это был камень.

Подоспев, Джерум окинул взглядом безмолвную фигуру. Он склонился и приложил ладонь к выцветшему щитку, проведя по узору. Затем поднял факел, и его свет, отражённый от металла, выхватил в глубине тени зловещую белёсую гладь.

– Шаратрак10. – выдернув Тха’Акса, произнёс фариец.

Отразившись, свет в центре поднятой на прутьях лампы, мелькнул по стали доспеха усопшего. Он проверил все направления. Никаких следов не было. Чисто. Тихо. Пусто. Ужасного паукообразного монстра, превращающего несчастных заклятием в безжизненный камень, не должно быть в округе. Каменные стены, каменные тела. Воздух не шевелился. Покой. Мёртвый, запертый вековой покой. Норд пошёл дальше.

– Думаю, что это было давно, не нужно…

Он не договорил.

Сделав шаг, Варатрасс почувствовал, как что-то под подошвой едва ощутимо дрогнуло. Его пятка коснулась выточенного углубления – и в следующий миг раздался сухой, резкий щелчок. Механический. Искусственный. Зловещий.

Мгновение – и всё ожило.

Со стрекотанием, как разъярённое насекомое, что-то завращалось внутри стены. Скрежет металла прошёлся по воздуху, и в следующую долю секунды раздался взвизг рассечённого камня.

Из правого пролёта, вровень с левой стеной, вырвался заострённый диск. Тонкий, блестящий, вращающийся с чудовищной скоростью, он нёсся прямо на героя, будто сам воздух пытался рассечь плоть. Варатрасс среагировал инстинктивно. Тариль был уже в руке – меч встретил смертоносный круг. Скорость сыграла своё: диск раскололся надвое и вонзился в каменные кирпичи стен.

Джерум отскочил назад, вытянув руку с факелом, другой – прикрываясь Тха’Аксом.

«Зараза!»

Сразу же за первым диском взвыл второй. Затем третий. Два диска почти синхронно ударили в место, где секунду назад стоял Валирно’орда. Но следопыт, скользнув вбок, позволил им столкнуться друг с другом. Металл встретил металл – и оба обломка рухнули, зарывшись в плите в самом центре аванпоста. Там, где выведены были кеварийские иероглифы, странно трепещущие в свете лампы.

Площадь, открытая, прямоугольная, уходила от стены до стены, около десяти, а может и одиннадцати окелъров по грубому взгляду.

– Стой. – тихо бросил Таро.

Он резко схватил Варатрасса за рукав и рванул к себе.

– Не двигайся больше.

Они отступили от центра, к краю, за пределы покрытой узорами плиты. Дисков больше не было. Только короткий, судорожный стук, словно дыхание, оставшееся в ловушке. Система замерла, но не навсегда. Глубоко внутри шёл перезапуск. Пружины. Напряжение. Готовность. Она жила.

– Ты чего?

Словно по заговорённости что-то зарокотало. Из закрытых форсунок папочки труб, что торчали из башен, поднялся пар. Он, вырвавшись, ударом отрыл их, но после те под тяжестью своей и тягой сдерживающих пружин захлопнулись. Раздался подземный толчок. Мелкие камушки, что встряли в щелях восьми не примеченных ранее периметров квадратов, окруживших плиту-ловушку, вылетели в стороны. От перепада, едва не лопаясь, начали мерцать лампы. Оставленный живыми пост продолжал своё существование, вечностью проклятый дозор.

– Ты, сука, издеваешься надо мной? – промямлил Валирно’орда.

Поднявшись постаментом на два окелъра, в пять шагов центральный квадрат не потянул с собой плиту. Оголив грубые и толстые шестерни, он выдвинул остальные каменно–металлические квадраты с дыркой идеально в центре, ставшие ступенями. Шестерни не остановили на этом свой ход, пар вновь принялся вырываться, но уже из всех труб. Что-то выстрелом продвинулось под ногами, всколыхнув древний мрамор. Герои в молчании спешно отошли к калитке. Внезапно вылетев, большой куб окончил действие отложенного и скрупулёзно настроенного механизма. Всё задвинулось столь же внезапно, как и вылезло наружу. С ударом куба по гладкому полу аванпоста, что от подобного покрылся узором трещин, округа затихла.

– Автоматрон-страж.

Всё произошло в одно мгновение. Металлический куб, покоящийся посреди плиты, дрогнул, будто сдерживал в себе безмолвную ярость. Затем резко оттолкнулся вверх – и на глазах начал расправляться, разворачиваться, ломаться и складываться, как будто сама геометрия поддалась внутреннему ритму древнего механизма. Латные створки разошлись, внутренние сегменты вытянулись и сплелись – и вот уже перед ними на колене стоял слаженный, устрашающе целостный механизм.

Он опёрся на одну руку, вторая – осталась прижата к корпусу, словно удерживала скрытый запасной элемент. Маска – тяжёлая, грубо отлитая, без лица, с двумя точками глаз – уставилась на Варатрасса.

– Какого чёрта они до сих пор функционируют, Джерум? Такого не было сказано.

– Было. – фар’Алион ответил спокойно, не отрывая взгляда. – Ты был невнимателен в изучении.

Герои придерживались дистанции. Механизм поднялся с колена. Из груди вырвался пар, и по швам брони пробежали линии света. Правая рука трансформировалась, детали сместились, втянулись, что-то щёлкнуло – и её окончание стало походить на длинный, угрожающе тонкий клинок.

– Он хочет?..

– Это мера предосторожности. Протокол активации боевого режима. Он настроен на любое вмешательство.

Джерум напряжённо вглядывался в силуэт. Он видел схожесть этого автоматрона со встреченным на Тау’Элуноре, по образцу и подобию коего, собственно, и производились другие партии, но этот же… Этот же – усилен, закован в боевую оболочку. Его поверхность местами была покрыта дополнительными пластинами, как панцирем, под которым скрывалось что-то большее, чем просто двигатель.

Под тяжёлой маской полыхнули бирюзовые огни.

– ОТКШЕО ТИЛКЩА: „УСПЕШНО ПОЛУЧЕНЫ“. ЯЗЫК ЦЕЛЕЙ: „ЛОМАНЫЙ НОРДОС“. МЕХАНИЗМЫ: „ИСПРАВНЫ, В СОСТОЯНИИ ПОЛНОЙ ГОТОВНОСТИ“. – прохрипел и заскрипел синтезатор, выдав неестественно знакомый, но всё же уродливый язык.

Под его корпусом стучали, работали, звенели десятки, если не сотни микромеханизмов. Всё в нём – от поршней до соединений, от труб до винтов – слаженно билось в ритме, ведомом древней системой. Это было нечто большее, чем просто страж. Это было эхо эпохи, что до сих пор не ушла.

– КОМАНДА А-ЯДРА ЦТРКА СИСТЕМЫ НРАТАНГРА: „ПОЛУЧЕНА, ОБРАБОТАНА“…

Огонь в глазах автоматрона вспыхнул алым. Пошёл резкий перегрев. Свет сменился. Словно кровь закипела в трубках, красная волна подстегнула всю машину.

– ЦТРКА СИСТЕМА: „ОДОБРИЛА АКТИВАЦИЮ БОЕВОГО РЕЖИМА“. ПРОТОКОЛ: „ИЗМЕНЁН“.

– Прокляни тебя! – держа меч одной рукой, рявкнул Варатрасс.

Он уже не думал – только действовал. Он помчался навстречу штуковине, которую не видывал ранее. Хоть та и здоровее его, уж что говорить о массе, парню без разницы. Он на все сто уверен в себе, коль понимает, что промедление в данной ситуации может стать фатальным явлением.

– ОЦЕНКА СИТУАЦИИ: „ПЕРЕ…“

– НРА-А-А!

Крик – выплеск ярости. Тариль, упав на поставленный в блок клинок, расколол тот в месте соприкосновения и, не останавливаясь, а падая дальше, проник через ключичную область автоматрон-стража в глубь механического тела.

Брызнуло масло.

Меч был выдернут сразу после обрушения и, спустя прокрут над головой и необходимое перехватывание в две руки, обрушился прямиком по правой лицевой стороне маски, вомнув металл изящного элемента брони до середины головы.

– НРАТР АРНОН… ПОВРЕЖДЕ-Е-Е…

Автоматрон-страж заискрил, запульсировали грацией молнии. Варатрасс сразу отстранился от него, не исключая возможность присутствия у него какого-то протокола самоуничтожения.

Кеварийской масло, словно закупорились каналы и топливные трубки, перестало изливаться из многочисленных повреждений. После этого оттуда полезла дюжина механических паучков. Кропотливый труд их создателя, механизм, что в реализации требует куда больше времени, нежели полноценная компоновка и определённое оснащение иного автоматрона большего размера.

«Что за чёрт? – усомнился Варатрасс, отступая ещё дальше. – Что он собирается делать? Это какая-то форма его атаки?»

Валирно’орда отошёл ещё дальше, а Таро, в свою очередь, до сих пор не спешил вмешиваться в битву, видя, что напарник вполне справляется и держит ситуацию под контролем.

Автоматрон-наниты, изливаясь заместо вязкой и мутной субстанции, начали уверенно ползать по его телу, выгибая пластины на вид хрупкими лапками, скрепляя своими телами бреши и дыры, путём их приваривания. Паучки самопожертвенно исцеляли механического воина.

Варатрасс, словно любуясь, не спешил атаковать. Резко выкинув руку в сторону Джерума, автоматрон пустил в того арбалетный болт. Механизм был разрушен метко брошенным кинжалом следопыта, а болт отражён лезвием Тха’Акса прочь. Механический воин, поднеся к формальному лицу, осмотрел место повреждения, когда два паучка уже вытаскивали встрявшее метательное жало.

«Ах ты, механический кусок кеварийского дерьма!»

Следопыт ринулся вперёд, будто взрывная волна вытолкнула его из раздумий. Хлёсткий, выверенный удар обрушился на плечевой шарнир автоматрона и, с хрустом лопнув металлокостяк, массивная рука отделилась от корпуса. Она глухо рухнула, как глыба кузнечной утвари, перекатившись по плитам, оставляя за собой жирный, вязкий след тёмного масла.

Масло вновь сочилось, дрожало, и вдруг – прекратилось. Из выемок корпуса, как муравьи из испуганного муравейника, выскочили наниты, мерцающие в тусклом свете ламп. Их было с десяток, и, несмотря на миниатюрность, каждое их движение отдавалось механическим лязгом, будто сотни крошечных пальцев пытались что-то собрать, пересобрать, спаять, вживить.

Они уже подползали к оторванной конечности, поднимая её с усилием, будто та весила больше, чем вся их стальная стая. Варатрасс отшагнул, собираясь добить, и тут – без колебаний – раздавил ногой одного из этих тварей. Сухой треск, звон металла. Но не успел он поднять ногу, как обломок уже был подхвачен остальными. Миг – и все они скрылись, затянув повреждение назад в нутро автоматрона. Машина жила, и жила вопреки.

И в этот самый миг…

Сначала показалось, что подземелье задрожало. Но это был не обвал. Это был ритм. Монотонный, тяжёлый, будто гигант вбивал кувалдой сваи в землю.

Топот.

С каждой секундой он становился ближе. Глухой гул стал раскатистым. Пол запел. В воздухе пошли едва уловимые вибрации – как будто сам камень напрягся. Варатрасс застыл, резко обернувшись. Автоматрон, казалось, замедлился. Он повернул маску – впервые не по атакующему протоколу, а будто… в тревоге?

Затем раздалось.

Вой.

Не человеческий, не механический. Вой был живым.

Звериным.

Хриплым, с надрывом.

Он пришёл из темноты, из-за дальнего пролёта арки, что вела в глубины комплекса. Он не был просто сигналом – он был утверждением: здесь я. Иду.

Этот звук будто вспорол пространство, оторвав остатки тишины. Он пронёсся по мрамору, скользнул по броне, забрался в уши. На долю секунды стало трудно дышать.

Герои, и даже автоматрон, застыли, уставившись в темноту.

– Ты слышал?.. – негромко бросил Варатрасс, не сводя взгляда с чернеющего прохода.

Ответа не последовало. Но он и не был нужен.

Потому что оно уже шло.

– ПРОТОКОЛ: „ДОЛЖЕН БЫТЬ ИЗМЕНЁН“. – проскрипел не до конца восстановленный механизм первой защиты. – КОМАНДА А-ЯДРА ЦТРКА СИСТЕМЫ НРАТАНГРА: „НЕ ПОЛУЧЕНА, ВРЕМЕННЫЙ СБОЙ“. ПРИНЯТО РЕШЕНИЕ: „АКТИВАЦИЯ АКТИВНОЙ ОБОРОНЫ“.

Из-под пластин рельефного нагрудного фрагмента брони поднялись дополнительные сегменты брони. То же самое произошло и с конечностями; на голове захлопнулся второй, являющийся „парадным“, своеобразный шлем.

– Зараза… – сквозь зубы прошипел Варатрасс

Наниты уже завершали свою работу. Потерянная ранее рука вернулась на место и, судя по пальцам, вновь стала функциональной. Металл под ней дёрнулся, проверяя швы. Гул нагнетал, усиливался. Тварь подступает к ним. Удары становились ближе. Камень гудел. Удар. И в следующий миг всё вспыхнуло в каменной пыли и жарком, обжигающем пару. Гул перешёл в раскат. Кеварийская стена треснула. Древние ворота второго выхода выгнулись, заскрежетали и с жалобным гулом рухнули. С них полетели осколки.

Из разлома вырвалось чудовище.

– Наговорил ты, парень! – рявкнул Джерум, отступая назад.

– Проклятие! – выдохнул Варатрасс.

Из пелены вырвался таахарский минотавр. Огромный, тринадцатифэрновый, не похожий ни на одного из своих собратьев. Его кожа была грубой, буро-коричневой, с пятнами и прожилками, будто прожжённая кислотой. Из-под клочков грубого кильта на бёдрах торчали жилистые ноги с копытами, каждая ступень которых трещала по камню. Исполненный из чёрной кожи в крапинку перевитый кольчугой небрежный килт прикрывал его ниже живота до колен, а перекинутая через плечо портупея из загнутых в кольца жестянок переходила в костяной наплечник. Густой мех только на спине и в некоторых местах, за исключением области выше копыт, ногах. Из-за ворота тянулась верёвка, сплетённая из человеческих волос, на ней болтались почерневшие черепа – человеческие, детские, возможно, эльфийские.

Животная сила. Злоба. Уродство.

– ВАРАНТА АРАКАЗ! – прорычал он, каждый звук шёл из живота, гремел, искажённый множеством языков и варварских искажений.

Но до срама изуродованная помесь языков неразборчива, противна ушам. Махнув руками, он злостно фыркнул и свирепо прорычал на свою округу.

– Убогий ты выродок! – ответил следопыт.

– Т’ТАРАК АРАКРАН!

Автоматрон-страж попытался приблизиться, дабы нанести удар. Он шагнул, развернул клинок и уже был готов нанести первый удар, но…

…был остановлен и схвачен одной рукой за голову. Минотавр оторвал более сотни килограмм от земли, а герои, лицезрев это, потянулись назад. Монстр, сжимая голову механического воина, поднёс его к себе.

Под пальцами животного металл начал трескаться, прогибаться, ломаться. Наниты, спасённые, но не безмолвные, рванулись. Пятеро из них прыгнули прямо на руку чудовища, впились в шкуру. Раздалось шипение, кровь капнула на камень. Минотавр взревел и со всей силы швырнул автоматрона в сторону.

Тот, не отпуская меча, полетел, как снаряд, пробил кеварийскую стену, оставив в ней зияющую трещину, и рухнул рядом с основанием башни. Башня пошатнулась. Каменные плиты вокруг сдвинулись. С потолка посыпались осколки кристаллов.

Нозлува тварь топнула. Земля дрогнула. Каждый шаг отдавался, как удар в барабан. Он шёл к ним.

Огромная, раздутая грудь, шея, украшенная шрамами, свисающие рога. И глаза – красные, злые, налитые кровью. Ни капли рассудка. Только древняя ярость.

Тварь направлялась к Джеруму и Варатрассу, которые, подняв глаза на уровень головы чудища, держали наготове мечи.

«Давай, здоровяк! – мелькало в мыслях Варатрасса, отступающего всего на шаг. – Подойди! Подойди ближе ко мне!»

Только озлобленный минотавр совершил пару длинных шагов, как выпавший из заточения в стене автоматрон-страж привлёк его внимание. Тавр нанёс удар рукой наотмашь, но она была остановлена руками одинокого стражника аванпоста. Под его удалью треснул мрамор под ногами.

– КЕВАРА’КХАС!

Удерживая её, он, движением небольших, но силовых поршней-пястьев, выгнул пальцы минотавра, с мерзким хрустом поломав кости.

Тавр прорычал от боли.

Только монстр надумал ответить, как с выбросом обжигающего пара, механический воин привёл в движение стреляющие поршни ног, нанеся сыну Нозлу удар по подбородку.

Раздался звон костей – зубы вылетели, тварь качнулась.

Не остановившись на этом, автоматрон на рывке вонзил клинок минотавру в живот по самую руку. Мясо разошлось, пресс пробило, из раны полилась густая кровь. Гарда, прорезав плоть, встряла.

Крик ярости сорвался с глотки минотавра – он ударил обеими руками по плечам механического воина. Автоматрон согнулся. Жестянка согнулась, цельнометаллический позвоночник был сломлен по основанию, а большинство нанитов, находящихся под его бронёй, в грудине, оказались прижатыми, уничтоженными. Меч выпал из рук, но остался в животе минотавра. Монстр схватил и поднял машину за руку и, не колеблясь, в последний раз взглянул на его выжженное, искорёженное лицо.

«Будь проклят!»

Автоматрон сопротивлялся – скрежетал, хрипел, пытался произнести звук. Голосовой эмулятор захлёбывался. Но всё закончилось резко. Затем, с животным выдёргиванием, монстр отделил голову от механического тела. Тусклое свечение погасло, пар перестал проходить и толкать поршни, струёй брызнуло последнее масло, перестали функционировать оставшиеся автоматрон-наниты.

Минотавр, не оборачиваясь, метнул оторванную голову за пределы аванпоста, а корпус, бросив под ноги, начал топтать. Металл звенел, искры сыпались, плитка под ним покрывалась трещинами и всё сильнее и сильнее углублялась.

– Иди сюда, мразь заземельская! – рявкнул Валирно’орда.

Встрявший меч был выдернут и отброшен. Минотавр, пыша паром из ноздрей, шагнул к следопыту… и внезапно замер. Под ногами что-то сдвинулось. Пол просел. Плита ушла вниз почти на целый окелър.

Варатрасс отпрыгнул к воротам, где уже стоял Джерум. Попытавшись повторить движение, монстр неловко наступил на край и провалился. Каменная плита ушла под ним. Пять окелъров разделяли аванпост от его внутреннего и сокрытого убранства, так называемых „мозгов системы“.

Он застрял ногами меж пазов жёлто-златых шестерней, завалился набок. Пронзительный, животный вопль отразился от стен. Механизм монотонно зашевелился. Шестерни схватили его за руку. К прокатывающимся деталям его поднесло боком. Один из поршней нанёс удар – прямо в грудь, пробив кость и плоть. Завопив, минотавр захрипел, забрызгав округу черноватой кровью. Агония разрывала создание Нозлу. Его дёргало. Его рвало. Его засасывало.