По следам Палленальере

Последние два подвижных сегмента сдвинулись навстречу друг другу и, со зловещим шипением, захлопнулись ему на шее.

– Чёрт… – Варатрасс, чуть наклонившись и посмотрев вниз, плюнул в дыру.

– Пойдём отсюда, Варатрасс.

Валирно’орда молча оглянулся. Камень под ногами дышал после недавнего столкновения, будто и сам пытался забыть увиденное. Он шагнул к напарнику.

– Нам нужно найти ведущую на поверхность кеварийскую лифт-башню.

– Да, идём.

Повезло. Без дураков – повезло. Могло быть хуже, и гораздо. Куда хуже. Но обошлось. И парень это понимал. Понимал без лишней бравады, по-своему молча, чуть в напряжённой осанке, в прижатой к телу ладони с крепко сжатыми пальцами.

– Только смотри, будь так добр, под ноги.

– Само собой. Теперь я буду настороже.

– Ну-ну, конечно же, будешь. – Джерум усмехнулся без веселья, глядя прямо перед собой. – Ты не первый и, к сожалению, далеко не последний, кто проигнорирует сказанное мной.

Пройти по периметру оказалось не так уж просто. Камень прогибался, в некоторых местах дышал паром, отголосками сражения. Следовало прижиматься к стене, двигаться боком, шаг за шагом. Ветер, ещё минуту назад дувший с запада, теперь будто сквозил снизу. Холодный, с привкусом железа и машинного смазочного масла.

Они пошли дальше – через аванпост, оставляя позади исковерканный металл, запёкшуюся кровь и следы схватки. Ноги ступали осторожно, не спеша, затаённо. Будто не люди шли, а тени, крадущиеся по своим же воспоминаниям. Тишина была слишком насыщенной, почти липкой. Воздух – вязким. Каждое новое движение, каждый шаг – сдержанный, как у хищников, крадущихся по родной территории, где и сама земля может затаиться, притворившись мёртвой.

Герои шли без слов. Не от усталости – от осторожности. Здесь, в этом пространстве забытых башен и вечных механизмов, всё было не тем, чем казалось. И каждый неосторожный звук мог стать эхом, которое услышит то, что не должно было просыпаться.

Заземелье жило своей жизнью. Но не той, к которой привыкли те, кто дышит воздухом и чувствует Суур. Здесь жили другие – древние, сломленные, чуждые. И большинство из них вовсе не радовались гостям с поверхности.

И потому они шли. Тихо. Внимательно. Без иллюзий.

Плачь кеварита

Во тьме безмерной, в мире забвения…Лежит память ушедших во вечность, во мглу.И их механизмы, работая тщетно,Возглас печали проносят во тьму.Отзываясь в безмолвии плакучем,Они гудят свою монотонную песнь,Но струны рвутся, как бьётся в бурю корабль,Судьбою потопленный в море забвения…***

Прошло время.

– Дорога и не думает заканчиваться. Ты уверен, что дальше неминуем город?

– Неуж устал?

«Устал только от твоих вопросов!» – раздражённо пронеслось в мыслях Варатрасса. Он лишь качнул головой, отвернувшись. – Нет, брось.

Они продолжали путь под одиноким, затухающим мерцанием подземного света. Грибы, что росли вдоль стен и скатов, становились всё больше, кое-где выгибались над головами, подобно аркам из иномирной плоти. Путь шёл вдоль влажной стены, под сводом, где капли отзвуками падали в невидимую глубину. Им не встретилось ничего враждебного, кроме юркой, но трусливой живности Заземелья – многоногих, шорохливых, цепких существ, что с поспешностью прятались под камни или в мох при одном их приближении.

Всё казалось непреклонно спокойным, и именно это беспокоило.

Время от времени попадались старые, выточенные кеварийцами колонны – указательные, высокие, испещрённые символами, о значении которых знали лишь их давно усопшие мастера. Словно сторожа, оставленные древней расой, они сторонились путников в тени. Между ними то тут, то там валялись обглоданные кости, беспорядочно разбросанные, как воспоминания о неудачливых путниках, ступивших на эти земли. Однако шаг героев не сбивался. Они шли, не теряя собранности, прислушиваясь к каждому звуку, чутко наблюдая за каждым изменением в освещении.

Слева по течению, за промытыми корнями, струился ручей – его бульканье и ровное журчание было единственным, что оживляло пейзаж и заглушало тяжесть гнетущей тишины. Варатрасс вгляделся вперёд, сдвинув брови. Пятно. Световое пятно. Горящее. Огонь.

Он резко остановился, выбросив ладонь в сторону Джерума.

– Увидел я, не кипишуй, Варатрасс. – фариец остановился чуть сбоку, шагнул к нему.

Они сместились в сторону, туда, где густой заземельский папоротник, распластав листву с белёсой бахромой, прятал пространство. Свет сюда не добирался – ни зелёные огни грибов, ни ближние блики. Тьма была плотной, глубокой, прохладной.

Впереди, на самой дороге, дрожал одинокий факел. Зафиксированный в землю, он не колыхался от сквозняков – будто поставлен намеренно, с умыслом.

– Там разбросаны трупы. – Джерум щурился. – Если ты видишь.

Варатрасс молча присел на корточки, приподняв край папоротника, присматриваясь. Он не был уверен. Но тени не врали. Чей-то силуэт, откинутый вбок, чьи-то ноги, вывернутые неестественно. Всё это было – слишком наглядно, слишком ровно. Словно их выложили… специально.

– Не исключена вероятность всевозможной засады. Всё слишком хорошо выглядит…

Джерум фар’Алион напрягся. Он понимал, что взгляд его далеко не тот, нежели в молодости. Всё так же расплывалось, как и у напарника. Может, чуть лучше. Но мог ли какой-то аморальный дурак, посрамив честь погибших, выложить тела подобным образом? Могли ли живые замереть в нескончаемом ожидании путника, будучи готовыми к сотворению злодеяния? Всё это, пускай и звучит как бред редкостный, но старый воин оценивает сложившуюся обстановку с подозрением, додумывает. Слишком всё приглажено. Слишком… показательно.

– Обойдём. – прошептал Таро. – В любом случае стоит предостеречь себя и не бить коварному противнику в лоб, кой тот жаждет ударить нам в спину.

– Резонно. – на выдохе ответил Валирно’орда.

Он пошёл следом, мягко, почти на цыпочках. Двигаясь вдоль скалистой стены, иногда прижимаясь к выступам, следопыт чувствовал, как холодное испарение плоти камня обдаёт его скулу.

Бить в спину было в его природе. Он знал, как это делается. Но бить в спину тому, кто сам готовит удар сзади – в этом было что-то новое. И странно удовлетворительное.

– Это всё, конечно, очень путанно… – присматривался фар’Алион, выстраивая в голове десятки возможных развитий событий. – Может, это…

– Представляешь, если мы сейчас встретим Дрина Алира От’Дарн11? – прошептал он. – Не исключено, придётся пободаться.

– Исключено, тебе ли не знать. – Джерум метнул взгляд назад. – Они, как и разбитое вновь Братство Пустоты, работают по бумаге. Кровавыми чернилами холодного пера исполняют приказы.

Варатрасс коротко фыркнул. Шагнув за очередной выступ, отодвинул массивный зелёный лист, и осторожно обогнул трёхокелъровый стебель таахарского борщевика, излучающего яд из прозрачных капель.

– Дарнаты кровожадны… – пробормотал следопыт, вспоминал текст одной заумной книги. – Не слышал слухи о том, что когда высокопоставленным в их иерархии эльфам куют мечи, то они вправе испытать сталь на первом встречном побратиме?

– Ты удивляешь меня, Варатрасс. – шепнул Джерум. – Удивляешь всё больше и больше.

– О чём это ты? – недоумевал парень.

– Ты хочешь сказать, что серьёзно в это веришь?

– Не больше остальных, уверяю тебя. – последовало непродолжительное молчание. – Я просто предпочитаю мыслить глобальнее. Одно вытекает в другое. Ассасины Дрина От’Дарн кровожадны, возвышены и почитаемы в их стратифицированном обществе.

Фариец не ответил. В его взгляде мелькнуло сомнение, но лишь на секунду.

Оставалось не более двадцати окелъров. Мрак перед ними переливался красным, из умирающего факела вырывались последние кудри света. Они приближались к нему, будто приближаясь к развязке разговора, что и сам не знает, как должен окончиться.

***

Глава III: Неожиданная встреча. Белый олень

Белый олень не ведает жалости, ибо он не зверь, но Воля. Он охотится не за плотью, но за звуками жизни. И где пройдёт он – лес молчит, ночь сгущается, и лишь дыхание смерти шепчет в след.

– неизвестный

Факел доживал последние минуты, трепеща на ветру неровным пламенем, будто выдыхая последние слова погибших. Варатрасс и Джерум, затаившись в небольшом овраге, не сводили глаз с освещённого круга. Тишина была абсолютной. Ни шагов, ни шороха. Лишь еле слышный гул пламени да редкий потрескивающий щелчок от падающих капель расплавленного воска.

Герои поднялись. Варатрасс первым шагнул вперёд, держа Тариль чуть опущенным.

– Филигранно… – пробормотал он, окинув взглядом лежащих. – Приложена рука мастеров своего дела.

На земле, безжизненно разбросанные, покоились девять тел. Тяжёлая броня, одинаковая у каждого, выдавала принадлежность к какой-то из гильдии. Не нтуро – это было видно сразу: доспехи были не просто утилитарны, но и исполнены с претензией на статус. Горжеты, эмблемы на наплечах, покрытые копотью и пылью. Однако ни один из павших не держал оружия – всё было либо унесено, либо не успели достать. Герой осторожно осматривал всё это. Он опустился на колено, повернув одно их тел к себе торсом.

Пламя факела выхватывало детали: тонкие, почти ювелирные пробоины. В шее. В подмышке. В глазной щели шлема. Одним ударом – без шансов на крик или ответ. Кто бы ни напал, он знал, что делает, и делал это с пугающей хладнокровностью.

– Следов они не оставили тоже, Джерум. – тихо добавил Варатрасс, стоя на колене у ближайшего тела. – Всё унесли с собой.

В этот момент из-за кустов донёсся тяжёлый топот, и вслед за ним – шорох листьев. Оба резко обернулись. На тропу выскочил ещё один дварф – живой, в такой же броне, лицо в ссадинах, а взгляд бешеный.

– Будьте вы прокляты, вонючие дарнаты! – зарычал он и с ходу бросился вперёд.

Молот свистнул в воздухе и ударил по Варатрассу. Тот, едва успев выставить Тариль, сбил силу удара, но был отшвырнут в сторону. Джерум тут же выхватил Тха’Акса, но не сделал ни шага – по боевому кодексу он не вмешивался, пока бой не стал смертельно неравным.

Сгруппировавшись, Валирно’орда перекатился через плечо, поднялся, удерживая равновесие. Он сжал рукоять меча.

– Какого чёрта?.. – произнёс Варатрасс, сконцентрировав на противнике своё внимание.

Дварф, тяжело дыша, метался взглядом между ними. Без шлема, с выступающими ссадинами у виска – в том числе с кинжалом, до половины ушедшим в горжет. Похоже, удар был скользящий, но серьёзный. Глаза его бегали, он безостановочно перекидывал взгляд то на одного, то на другого. Зрение в темноте оставило его?

– Проклятый карлик! – рявкнул парень.

Он шагнул вперёд. Прокрутив чёрный клинок, Варатрасс ринулся в бой. Замах сверху. Меч пал на стальную рукоять молота дварфа, ожидаемо соскочив с неё после с металличным звоном. Варатрасс резко сменил стойку. Факел тем временем сдался, потух, погрузив сцену в сине-зелёную полутьму подземелья.

– Карлик?! – со злостью отбросив молот в сторону, крикнул дварфлинг12. – Да я тебя, скотина, сейчас голыми руками придушу!

Он в неистовстве бросился на Варатрасса. Тот успел нанести удар, но клинок соскользнул по пластинчатому наручу. Контрудар – короткий джеб в корпус – был слабоэффективным, но достаточным, чтобы разозлить. Варатрасс врезал ногой в грудь. Дварф отлетел и упал на спину. Вскочить удалось не сразу – вес доспеха делал каждый подъём маленькой битвой.

Дыхание было сбито.

В слабом отблеске падающих искр от каменного уступа Варатрасс увидел лицо нападавшего. Оно вмиг изменилось. На секунду исчез гнев, остались только замешательство и… почти испуг. Дварф, в удивлении и смятении остыв, посмотрел следом на фар’Алиона.

– Люди, мать вашу! – всматриваясь, крикнул, не поверив увиденному. – Какого бивня заземельного вы тут забыли?!

Варатрасс, убедившись, что они нашли довольно специфический компромисс, отвёл плащ и неспешно убрал Тариль за спину. Доспехи сухо лязгнули. Почти дружеский жест между клинком и ножнами. Герой, превалируя, усмехнулся, позволяя хриплому смеху слиться с эхом пещеры:

– Ты на всех так нападаешь, великанище? – язык Варатрасса был колюч, а улыбка недобра. – Или у вас тут обычай – встречать гостя кулаком вместо хлеба-соли?

– Ах ты, мразь! – утопая в нахлынувшем бешенстве, дварф помчался на героя в очередной раз. – Я тебе глаза выдавлю!

Он рванулся вперёд с яростью горного кабана. И тут перед ним без предупреждения вырос Джерум, точно выточенный из местного мрамора: ладонь вперёд, пальцы разжаты, шаг коренастого воина остановлен одним касанием. Дварф ударился о грудь фарайца, как о неподвижный валун, и отшатнулся, запрокинув голову. Фар’Алион, на целых три головы превосходящий противника, выглядел нетолкаемой скалой, которая к тому же умеет разговаривать.

– Достаточно.

– Отойди, человек! – дварф всплеснул рукой, но из-за разницы в росте жест вышел куда-то в пустоту. – Отойди, я тебе говорю!

Говор его жёсток: нордос издавна стал родным для его народа. Джерум же – безэмоционально серьёзен. Ему не нужен этот бой и, хоть фариец и не принимает в нём непосредственного и активного участия, он не допустит его продолжения.

– Мы тебе не враги, дварф. – сказал он.

Незнакомец оглянулся, зыркнул на Варатрасса поверх фигуры Таро. Лицо дварфа было иссечено шрамами, узловатые брови сведены. Канийско-оливковый угрюмый взгляд блуждал от одного чужака к другому, и в каждом движении его застыл осторожный вес ноши иного мира. Борода, завязанная в тугие косы, опускалась ниже ключницы, а волосы, заплетённые косой, уходили назад, плотно прилегая к голове. Дварф широк, плечист и коренаст. Доспех, тяжёлый, словно литой из подземной руды, скрипел, когда он переводил дыхание.

– Это мы ещё посмотрим! – попятившись прочь, буркнул он и снова поднял молот, блеснув его трещинами на обухе. – А вдруг вы замаскированные иллюзией рабы Дарнат?! Вдруг вы её головорезы?!

– Конечно! Да, мы пришли тебя убить! – Варатрасс не удержал сарказм, вскинул брови. – Ты раскусил наш план, ибо мы свалились с поверхности только ради тебя, упрямого бородача! Заговор раскрыт, занавес падает!

Дварф на миг смутился. Молот опустился чуть-чуть, будто тяжесть шутки придавила рукоять к земле. Но осторожность не исчезла окончательно – лишь сменила ярость на угрюмую настороженность. Он переложил оружие в левую руку, обходя Джерума по дуге, словно зоркий домовой, обходящий кошку.

Наконец, он протянул руку, широкую, мозолистую:

– Ха! – усмехнулся. – Я тоже пошутил. Я Транг Мрангброн, сын Трада.

Варатрасс, посмотрев с подозрением, протянул-таки руку.

– Варатрасс Валирно’орда, сын… ты его не знаешь.

Сухое рукопожатие, обмен сдержанным уважением. Транг кивнул сурово, затем повернулся к фарайцу, предлагая ту же крепкую хватку.

– Джерум фар’Алион Таро.

Дварф ухмыльнулся, вгляделся острее, подтянул чужую руку ближе, словно хотел сверить лицо с полузабытым портретом в памяти.

– Младший? – уточнил он, а потом гулко, по-братски хлопнул Джерума по плечу.

– Именно.

– Слыхал о вас, Джерум. Отец ваш славился сталью и словом, новости о таких людях просачиваются в самый корень Нотараса, даже если на поверхности их давно занесло ветром.

Его отец знаком Трангу, что удивительно. Дварф отпустил ладонь и вдруг сорвался на нетерпеливый шёпот, словно страх пропустить главное подгонял речь:

– Но, бляха-муха, что вы забыли здесь? Зачем свернули под землю? Ради какого чёрта?

– Не поверишь, – Варатрасс хмыкнул, расправляя плечи. – но даже мы до конца не знаем, как вышло. Шаг за шагом – и вот мы уже под вашим сводом.

– Вы зашли далеко, люди, – Транг нахмурил лоб. – Заземелье не трактир у постоялого двора. Его законы просты: либо ты его часть, либо корм для его чудищ.

– Минотавр дал нам почувствовать гостеприимство. – признал Валирно’орда, взмахнув рукой, будто стряхнул из памяти запах крови и машинного масла. – Но, заметь, нас ещё не съели.

– Хе, знач, вы уже пожаловали на чаепитие к Сердцу! – дварф шумно втянул воздух, битыми ступнями переминулся с пятки на пятку. – Чтож, достойное начало.

– Мы ищем выход, Транг Мрангброн, и ничего больше.

– Говорят так многие, Джерум младший. – Транг пожал массивными плечами, цепочки в его бороде звякнули. – Выход далеко, а мне он не по пути. Я иду за Энлиссарином, хоть б сдох в коридорах. Я должен. Я, зараза, обязан!

– Настигнуть кого? – поинтересовался Варатрасс, услышав незнакомое имя и подняв бровь. – Имя незнакомое, стоит ли нам внимать?

В ответ в узких зрачках дварфа вспыхнула сырая, неотёсанная боль – тяжёлая, как зола погребального костра, ещё хранящая жар угасшего пламени. Он судорожно стиснул рукоять боевого молота: кожа на костяшках натянулась, побелела, будто само железо выпило из ладони кровь. По тому, как задрожал тяжёлый обух, было видно: Транг выбрал дорогу мести, и глаза его кричали об этом громче любых слов.

– Проклятого дарнатэшау13. – буркнул он, и голос будто скребнул по граниту. – Главаря диверсионного отряда кровавых послушников мерзкой Дарнат-Сари14 и покровителей вечной войны. Его кличат Энлиссарином-зари Т’Диалиэлем.

– Они разбили твой отряд? – Варатрасс прищурился, словно хотел разглядеть отпечаток недавней бойни в каждом рубце на дварфской броне.

– Какой же ты проницательный, охотничек! – Транг тронул воздух пальцем, указывая в сторону следопыта.

Слишком резко, слишком близко.

– Не тычь в меня пальцем, дварфик. – Валирно’орда опустил голос до ледяного шёпота, найдя в том жесте пренебрежение. – Это первое и последнее предупреждение для тебя.

– Ты нарываешься, нтуро? – дварф ощерился, обнажив зубы.

– Нарываются у тебя только эти зубы. – парировал Варатрасс, холодно скользнув взглядом по обломанным клыкам собеседника.

– Я тебе сейчас…

– Так-с. – влез между ними Джерум; одно короткое слово прозвенело, как удар медного гонга. – Завязывайте вы, оба.

– А ты меня не затыкай, Таро. – Варатрасс расправил плечи, ладони легли на ремень клинка. – Не тот у меня характер.

Неодобрительно махнув головой, фариец шагнул вперёд и перехватил взглядом единственный глаз следопыта, что чуть ниже его ростом. Зрачок не дрогнул, но вокруг него трепетала багровая прожилка – от переутомления и скрытой ярости. Следопыт непоколебим.

– Я не понимаю, Варатрасс, тебе мирно не живётся? – спросил Джерум ровно. – Ты перегибаешь, не находишь?

– Ха-ха-ха-ха! – Варатрасс рассмеялся, но смех его был сухим, словно песок в горле. – Весь мой мир… весь, сука, до боли, – есть бесконечная война, старик. Никто, и уж даже ты, не вправе учить меня жизни.

– Жизнь сама станет тебе уроком и написанием. Горбатого исправит только гроб.

– Ну так неси проклятый гроб! – проговорил во безумии улыбки. – Иначе к чему этот пустой постулат?

Похлопав Варатрасса по плечу, Джерум не стал продолжать этот бессмысленный диалог и отошёл от парня в сторону, встав ближе к дварфлингу. Жест получился весомым, как удар щитом.

– Транг.

– Я. – откликнулся Транг Мрангброн, приготовившись внимательно выслушать фар’Алиона.

– Ты поможешь нам в одном деле?

Дварф, улыбнувшись, почесал бороду.

– Конечно, Джерум младший. Я должен твоему отцу больше, чем успею вернуть за одну жизнь… – в голосе впервые теплом отозвалась память. – Но, – он поднял палец, теперь медленно, без угрозы.

Варатрасс хмыкнул, глядя сквозь редкие язычки факельного огня, что дожигали последние слёзы смолы.

– Но? – Таро сразу понял подлог.

– Но сначала вы поможете мне. Услуга за услугу. Я думаю, что это вполне справедливо в сложившейся ситуации. Вы – со мной, или путь дальше отныне закрыт.

– Верно. – спокойно согласился Джерум, будто ставил печать на договор. – Ведёшь – мы идём. Но имей в виду: наша дорога и твоя месть пересекутся лишь до поры. После лифта – каждый сам за себя.

Транг ударил по грудной плите, будто раскат подземного барабана.

– Договорились. Пусть же свод Нотараса будет немым свидетелем.

Пламя факела, чутко прислушиваясь к их решению, вздохнуло, словно получило корм. В сыром воздухе пещеры трое фигур соединили тени – и разошлись отдельными полосами в сторону ещё не погасших указательных колонн, где ждал тёмный коридор, полный эха шагов, шёпота шестерён… и свежих долгов за кровь.

***

Они сошли с вымощенной дороги, ступили в равнину, сплошь затянутую жестковатой, выцветшей травой. Лишь дрожащий свет двух тлеющих факелов, что несли Варатрасс и Транг, рассеивал вязкую мглу. Джерум шёл позади, словно замыкая их троицу.

– Я думал, что дварфы видят в темноте. – бросил Валирно’орда через плечо. – Тогда зачем же ты нам факела?

– Видеть, то – видят. Но лично я, видать, слишком много… – хмыкнул Транг. – слишком много пил, чёж таить…

– Пива?

– Вот, вроде б и стереотип, да, но, зараза, верно! Я давно уж не ориентируюсь в Заземелье так хорошо, как раньше. Последние двадцать лет – туманны. В голове, в памяти, в ногах…

Варатрасс шагал, задумчиво всматриваясь в слепые теневые складки, где не пульсировал ни свет, ни жизнь. Он пытался вообразить, как живут тут те, кто не видел Суур – ни восходящего, ни умирающего. Что служит им мерилом дня? Что – ночи?

– Куда мы идём, Транг Мрангброн? – тихо поинтересовался Джерум. – Где ты планируешь искать отряд Энлиссарина?

Долгожданно они вышли к новой дороге – более широкой, местами выложенной плитами, кое-где уже растрескавшимися. По правую руку, подобно ржавой стене, простиралась густая завеса паутины, сотканной из тысяч нитей. Это была окраина Тантари-Арахна – самого большого рассадника паукообразных тварей в этом проклятом слое.

Сеть заняла пространство настолько огромное, что где-то там, в глубинах, затерялись и давно сгинувшие поселения дарнатов, и полуразрушенные заводные города кеварийцев, и бастионы дварфов, на века погребённые в липких ловушках. И всё же паутина Тантари-Арахна – не постоянна. Подобно внезапному порыву циклона, она дрейфует, ползёт, наползает и исчезает, как перекати-поле, прихватив с собой челоедов, свирепых голодных существ и иных более примитивных пауков.

«Надеюсь, нам не суждено пробираться через эти паучьи джунгли…» – мрачно подумал следопыт, щурясь на трепещущие вдалеке нити.

– Мы держим путь в Нариззенбринлэндра15, – отозвался Транг. – до него относительно недалеко.

– Планируешь кончить жизнь отряда дарнатов в их логове? Похвально. – Джерум шагнул рядом. – Но не носит ли Нариззенбринлэндрапочести самого большого их города и, по совместительству, достойно неприступного? Среди его кварталов едва ли возможно найти десять человек.

– Верно, Джерум младший. Верно, но не в нашем случае. – дварф проговорил напряжённо. – Коварный Энлиссарин-зари – не обычный дарнат. Дом Т’Диалиэль – Третий Дом Нариззенбринлэндра. Найти кого-то из их числа, не составит нам особого труда. Надо лишь поймать нить контакта и взаимопонимания, и я это сделал.

– Скрываться – будет тяжело, Транг. – продумав всё, предостерёг Варатрасс. – Дарнаты наделены зрением в инфракрасном спектре. Темнота не укроет нас, даже если нам это покажется.

– Слыхал, какие слова! Инфракрасы, диапазоны… – дварф хмыкнул. – Какие высокие кеврийские термины. С Заземелья я, или всёж ты, напомни?

– Не льсти себе. – сухо отрезал Варатрасс. – Базовая биология, не иначе.

Они осторожно миновали кеварийский каменный мост – старый, выщербленный, но по-прежнему несущий вес столетий. Гарт, так его звали в старых хрониках. Пять окелъров длины, прогнувшихся над зияющей трещиной, именуемой Каньоном Шалирисс. Свет внизу не держался. Там царил вечный сумрак и тишина, нарушаемая лишь слабыми испарениями. Говорят, на самом дне – озеро углекислого газа, тяжёлого, без запаха, не имеющего внятного объяснения. Ядро Лофариан должно было испускать чистейший аэрус, но почему-то не здесь.