Сальса алла путанеска, или Кухня итальянских страстей. Кулинарно-мистическая авантюра. Вторая книга этно-гастрономической трилогии

Тут в отеле из всех колонок сначала тихо, а потом все громче и громче зазвучала композиция «AC/DC» «Hells Bells», одновременно послышался звон колокольчиков, цепей, крик, удар плетками. И вот оно – «чертово шествие» нагло ворвалось в залы. Вот они – бесы, ведьмы, которые сопровождают Святого Николая. Бесы вели себя по-хамски. Начали с того, что первую попавшуюся им на дороге лысину замазали сажей, а потом и все лицо. Спутница лысого мужчины так смеялась, что бес намазал лицо и ей, а вдобавок в прическу воткнул кусок ветки, которую вырвал из метлы рядом идущей ведьмы. За считанные секунды эта группа приковала к себе внимание веселящейся ресторанной публики. Две девушки с тарелками пытались пройти от буфета к столу мимо них, бес с рогами винтом выхватил у них тарелки, смешал содержимое вместе и водрузил на стол перед каким-то толстяком.

– Ой, а что вообще здесь делает Рюбецаль? – Барбара начала озираться на женщину, которая только что вошла в отель.

– А что такое с ней? Она приличнее всех выглядит из всей этой бесовской братии, – высказала свое мнение я. – Рюбецаль – это ее имя?

С виду совершенно обычная женщина, полновата, лет шестидесяти, брюнетка, волосы красиво заплетены в легкую косу и уложены вокруг головы. Из необычного во внешности я бы отметила черный плащ-накидку в пол с капюшоном и интересный камень, подвязанный так плотно к ее шее кожаным ремнем, что казалось, он закреплен на щитовидной железе.

– А это настоящая ведьма из Шлернского ущелья! Ты не поверишь, но из всего этого сборища, она – самая страшная и опасная, остальные просто переодетые жители деревень, – все еще озираясь на брюнетку, отвечала Барбара. – Куда смотрят шефы? Они ее страшно не любят. Вот ей повезло, что у них сейчас такое срочное дело, а то погнали бы ее отсюда.

– А вы так вот запросто все ее знаете? Может, ты перепутала? – предположила я.

– Ой, да ну что ты! Ее никто не перепутает! Рюбецаль – южнотирольская знаменитость! – чуть ли не с гордостью ответила она, «мол, и у нас есть своя ведьма».

– Ого, ведьма! – воскликнула Лиза, только что подошедшая с тарелками супа, которые она несла гостям. – Почему ее сюда сегодня занесло?

А в это время «женщина из Шлернского ущелья» ходила между столами и гадала.

Тут заиграла новая композиция «AC/DC» «Thunder», и мистерия понеслась дальше, набирая обороты. Один из бесов плетью выбивает стул из-под парня-подростка, а второй подхватывает мальчика почти возле пола, как бы помогает ему усесться на стул и в последний момент опять отбрасывает стул ногой. Чертенята все весело смеются, а обидеться нельзя, не положено.

Один из демонов совершенно не давал Джакомо прохода, сажей вымазал ему лицо, за волосы дергал, но когда черт хлопнул его по пятой точке, тот развернулся и ударил крампуса между ног. Ряженый согнулся в три погибели, потирая свое причинное место. И маска на нем как раз передавала все ужасы, которые «рогач» в этот момент испытывал.

Рюбецаль продолжала спокойно обходить зал и удивлять своими предсказаниями гостей. Я заметила, что проблески в камне на шее почти незаметно меняют свой цвет в зависимости от того, с кем она говорит: то они красные, то желтые, а то камень становится непроглядно черным.

Один из демонов прихватил с десертного буфета панакоту и забросил ее точно в декольте Заре.

– Ах, вы ж зэлэни бджолы! – завопила она и вцепилась ему в раскрашенную шевелюру. Тут Имми вовремя подоспел и обнял Зоряну, зафиксировав ее руки, отвлек, не давая злой шутке перерасти в скандал.

Гостей весь этот сатанинский хоровод забавлял и веселил, некоторые, все же пошли жаловаться на ресепшен.

– Я прошу за испорченную рубашку компенсацию! – возмущался пожилой немец.

Но какие жалобы, если даже полиция в эти дни никакие заявления на демонов не принимает. Всех же предупреждали неоднократно.

Наконец Филиппу надоел этот балаган, он встает со своими друзьями и выходит на улицу покурить, за ними выбегают и собачки Цезарь и Лайла. Никто не заметил, как вышла и Рюбецаль.

– Ой, красавица, а ты скоро мамкой станешь, – потрепав за ушком Лайлу, протянула ведьма, все вокруг начали умиляться такому неожиданному прогнозу, а Цезаря она только погладила и что-то с грустью прошептала ему.

– Да-да, сегодня здесь пришел в мир маленький жеребенок, да и твои щенки, красавица, хорошее предзнаменование, но не для всех, не для всех… – глядя как бы в себя и проводя рукой по широкой спине Лайлы, тянула тихо странная женщина.

– Да нет, никаких щенят в ближайшее время не будет, вы путаете! – перекрикивая всех, громко возражает Арно, хозяин Лайлы. – Вязать ее не собираемся, у нас самый разгар спасательного сезона.

Ведьма до этого на людей внимания не обращала, но на его голос подняла голову:

– Не кури, бросай! Тебе нужны здоровые легкие, – пронзительно посмотрев на Арно, сказала ему она.

– А ты осторожней в горах, ногу сломать можешь, – остановив взгляд на друге Филиппа, Сигги, прошептала она.

Потом внимательно осмотрела остальных, каждому заглянула в глаза, вздохнула и, не попрощавшись, пошла прочь. Только ее нашейный камень окрасился в черный, как уголь, цвет.

– А нам-то что, курить можно?! – шутя крикнул ей вдогонку Филипп.

– А вы можете курить, сколько вам захочется, – сказала, она не оборачиваясь, и зашла в двери ресторана.

Я как раз стояла там, дышала свежим морозным воздухом и наблюдала эту странную сцену.

– Думай о других, девочка, думай. И о тебе Бог подумает, – сказала она мне, проходя мимо, и камешек на ее шее заиграл сине-зелеными проблесками.

Я хотела спросить Рюбецаль, что именно она подразумевает под этой фразой, да только женщины уже не было, и в отеле мы ее больше не видели. Группа демонов уже под музыку «Manowar» продолжала развлекать гостей.

Вечер подходил к концу, и мы рассчитали всех гостей ресторана. Пора отчитываться перед шефом Андре, который как раз только что приехал. Мы делаем распечатку, и у меня согласно списку транзакций не хватает сто двадцать евро. Я не верю своим глазам.

– Андре, как такое может быть? Вот, у меня все записано из того, что я кассировала. Смотри, такой транзакции на сто двадцать евро не было, как раз в это время я вышла на улицу к Филиппу! – возмущалась я.

– Ну, знаешь, компьютер не врет, а ты растяпа! Настоятельно тебе советую – будь внимательней в следующий раз. В этот раз я тебя снова прощаю, но в последний раз! – говорит он мне.

– Да тут прощать нечего, шеф! Это кто-то пытается со мной сыграть злую шутку! А я разберусь обязательно, и мало ему не покажется! – воскликнула я и, взяв распечатку транзакций, вышла из его кабинета.

Приготовив ресторан к завтраку, мы вчетвером отправились в бар и заказали по бокальчику отличного Лаграйна.

– Так, давай, рассказывай, что у тебя там с шефом было! – начал Имми, отхлебывая из бокала.

– Снова якобы недостача, вчера на восемьдесят евро, а сегодня на сто двадцать. Шеф заявляет, что он меня прощает, и гаденько так, – достаю распечатки за два дня и раскладываю на столе.

– Ну, тут понятно, он пытается тебя поставить в зависимость, – просматривая все транзакции, говорит Имми. – Ну, вот смотри, на вчерашней – расчет на восемьдесят евро не «Настя», а «Настя-1». И на сегодняшней расчет на сто двадцать евро та же «Настя-1». Понятно, что расчет записан на другую карту! Завтра идешь на ресепшен, возвращаешь эту карту и отказываешься от прямых расчетов, будешь отправлять лишь на номер комнаты. Только пусть тебе обязательно расписку напишут, что карту твою получили.

– А что тут у вас вообще за нездоровые настроения в коллективе? – спрашивает Джакомо.

– Ну, во-первых, они, оскорбляя нас, пытаются поставить ниже себя, сразу же указывая на то, кто здесь царь горы… – начала отвечать Зара.

– Это все бабские разборки, – улыбаясь, говорит Имми, – как же я их не люблю! Все это можно прекратить одним…

– Взмахом топора, – перебила его возмущенная Зара.

– Самое главное – не устраивать баталии божьих коровок, здесь это не поможет, тут нужно другую тактику выбрать. Но не общую для всех, а для каждого по отдельности, – хладнокровно начали нас убеждать мужчины.

– А что ты будешь с наркоманами делать? Вылечишь их всех? Или тоже не будешь обращать внимания? – все не унималась моя неугомонная подруга.

– А что, тут наркотики замешаны? – вытаращив свои красивые черные глаза, шепотом спросил Джакомо.

Нам с Зарой пришлось подробно рассказать о том, что мы уже видели и что думаем.

– Здесь нужно действовать еще более аккуратно. Давайте смотреть по ситуации, нужно информацию подсобрать. А ты замужем? – совершенно неожиданно спросил Имми Зару.

– Нет, – не ожидая вопроса, а посему без характерного для нее пафоса, ответила она.

– И друга у тебя нет, – не то спрашивал, не то утверждал он.

– Закроем тему «моя личная жизнь», – уже немного придя в себя, ответила Зара.

А я наблюдала за ними и понимала, что они действительно могли бы стать очень красивой и чересчур оригинальной парой.

– А вот скажи мне, Настя, откуда ты так много о бесах знаешь? – поинтересовалась Зара, неловко пытаясь увести разговор со скользкой темы. – Она мне сегодня целую лекцию прочитала в туалете.

– Ну, не в туалете, а в душе, – засмеялась я, – а знаю потому, что рассказывала эту историю журналистам из России. Они статью об итальянских праздниках писали, вот я и подготовилась тогда, еще несколько лет назад.

Вечер заканчивался, всей гурьбой мы брели по снежной ночной улице. Наши новые коллеги поселились на нашем же этаже. Мы попрощались и пошли все спать.

А у меня программа на сегодня еще не закончилась, о постели я могла пока только мечтать, хотя ноги уже гудели. Мне обязательно нужно было вывести Вушельку, который так обрадовался, когда меня увидел. На улице было настолько хорошо! Вдалеке слышался звон колокольчиков, который говорил о том, что бродят еще где-то крампусы, но слава Богу, уже очень далеко от нас. Обошли отель вокруг и уже думали возвращаться в комнату, как встретили очень приятного парня в черной простой шапочке и рясе в пол. Я сразу же поняла, что это звонарь с колокольни, только горба у него не было. Как так? Я отчетливо несколько раз видела горб! Вернее горб был, но не там, симпатичный горбик у него был на носу. Мы познакомились, его зовут Грум. Поговорили с ним о Боге и мире, о празднике крампусов, который он не любит. Я не выдержала и, смущаясь, рассказала ему о своей странной галлюцинации. И все разрешилось очень просто: это он так завязывает и прячет шарф под рясу за спиной, чтобы он не цеплялся за колокола. Мы посмеялись, а потом я рассказала ему о Рюбецаль.

– А она тебе что-нибудь напророчила? – поинтересовался звонарь.

– Да, она сказала мне: «Думай о других, девочка, думай. И о тебе Бог подумает», – повторила я ему слово в слово.

– Ну, значит все хорошо будет, если будешь заботиться еще и о других живых существах, – ответил мне дьячок.

– Но там была еще одна компания в ресторане, вот им-то она много чего наговорила! – заволновалась я.

– Каждому свое, – ответил он.

– А что, ее слова нужно принимать всерьез? – немного испуганно спросила я.

– Тут уж личное дело каждого – принимать всерьез ее или нет. Мои и твои слова могут приниматься всерьез или нет. То же самое по поводу слов Рюбецаль: пусть каждый решает для себя сам. А вот Библия – Божье слово, и вот это уже серьезно, – многозначительно ответил маленький святоша.

– А что это за шлернская ведьма такая? И почему именно ей люди верят? – спросила я.

– Рюбецаль живет в Шлернском ущелье в Альпе ди Сьюзи, недалеко от Больцано. Все ее бабки и прабабки тоже колдовали. Думаю, и она предсказывает и колдует, но в каком-то более современном варианте. Я плохо знаком с этим предметом и не задумываюсь, правда это или нет, потому что верю в Бога и в его могущественную защиту и покровительство. Вот это главное для меня, – убежденно произнес Грум. – Заходите как-нибудь с Вушелькой ко мне на колокольню, посмотришь, как там красиво!

– Спасибо тебе огромное, Грум, обязательно! – и мы попрощались.

А вот когда мы расстались со звонарем, пошел снег. Такой мягкий и пушистый! Казалось, что это часть волшебства, которым обязательно должен завершиться День чертей.

В комнате Вушелька принес мне свою любимую игрушку, кабанчика Пумбу, поиграть. Суть игры проста: я должна кидать, а он мне будет его приносить, я должна его отбирать, а потом снова кидать, и так пока топливо не закончится. Это я вымоталась сегодня, а он-то целый день спал, вот и играй теперь с собакой. Лежа в постели, я открыла винный учебник и хотела погрузиться в мир вин… Но сама не поняла, как погрузилась в мир сна.

Приглашение в горы

Отличный день для того, чтобы встать пораньше и наиграться с моим четвероногим другом, который в последнее время совсем заскучал. На работу снова только к 14.00. Нужно обязательно сейчас заставить себя надеть спортивный костюм, на прогулке сделать еще зарядку, а то по утрам от боли во всем теле совершенно не могу пошевелиться. Может, купить каких-нибудь витаминов?

Вушельку не нужно просить дважды, ведь он всегда готов, а команду «ну, что – погуляем?» понимает молниеносно: уже после слова «ну» стоит возле двери. Восемь утра, мы вышли на улицу. За ночь выпало столько снега! Я с разбега прыгнула в свежий искристый сугроб, которых так много прямо возле нашего подъезда. Через несколько секунд за мной полетел мой рыжий комок. Как же хорошо пахнет свежий снег! О, знаю! Свежим бельем! Это запах детства и белых маминых простыней на веревке. Мы с Вушелькой, как два зайца, прыгали по мягким сугробам, валялись и, по-моему, оба смеялись. Мягкий снег таял у меня на лице, и мне было так приятно осознавать, что вот эти маленькие радости для счастья – самое главное.

– Доброе утро, Анастасия, – услышала я в стороне, повернулась своим заснеженным лицом и увидела Филиппа, голубоглазого красавца-шатена со своими тремя детьми и Цезарем.

– Здравствуйте, как настроение у вас сегодня? До дома хорошо вчера добрались? Без столкновений с бесами, надеюсь? – поздоровалась с ним, чистя снег со своей шапки и плеч.

– Да, конечно, все было хорошо, мы детей после ресторана оставили дома, а сами отправились еще по рюмашке пропустить в вашу забегаловку, – оглянулся и скомандовал Цезарю: «Можно».

Цезарь вместе с детьми ломанулся к нам в сугроб. Мы валялись, кидали друг в друга снег, потом начали играть в снежки. Собаки прыгали за ними в сугробы и очень старались сразу выбраться оттуда. Они на лету подъедали мягкий снег, утоляя жажду. Конечно, Цезарю было намного проще, он раз в десять больше Вушельки, но веселились мы все одинаково. Черный ньюфаундленд был отлично тренирован и раз за разом разыгрывал давно отрепетированную серию команд: валит меня в сугроб и держит передними лапами, пока Филипп команду не даст «копать», тогда он меня начинает засыпать снегом, а после команды «искать» быстро откапывает.

К нам присоединился наш повар Маттэо из кухни отеля «Норд», он так радостно смеялся, носил детей на руках и кидал в них снежки. Закапывался сам в снег, а потом пугал ребятню, выпрыгивая оттуда. Решили, что начнем лепить снеговика. И когда общими усилиями он был готов, Маттэо принес из кухни морковку для носа и две оливки для глаз, для «волос» оборвали веточки с куста. Симпатичный получился снеговик, веселый, мы начали фотографироваться с нашей снежной скульптурой. И на фотографиях было невозможно отличить, кто снеговик, а кто его создатели: все белые. Было так здорово! А наших собак мы окрестили снежными барсами, потому что на их шерсти со всех сторон висели подмерзшие снежные сосульки. Чтобы они не замерзли, мы с детьми начали их счищать. Собаки были, как и мы, счастливы. Даже казалось, что они нам подмигивают на радостях. И вдруг посреди радостных визгов, хохота и лая Филипп неожиданно совершенно серьезно сказал:

– Я вспомнил наш вчерашний разговор с Рюбецаль, мне кажется немного странной ее фраза «а вы курите, сколько захотите». Это намек на болезнь или гибель, как думаешь?

Я варежкой смахнула снег с лица и сходу нашлась:

– Может, она имела в виду то, что на твое здоровье это никак не повлияет? Ведь Черчилль как паровоз пыхтел сигарами и пил коньяк, а умер в девяносто один год. А знаешь, почему бы тебе не съездить в Альпе ди Сьюзи и не найти ее? Поговоришь с ней лично, выяснишь, что именно она хотела этим сказать. Заодно прогуляетесь, говорят, там очень красиво – настоящая альпийская деревня. Двух зайцев убьешь: перестанешь постоянно возвращаться мыслями к этой истории и аппетит нагуляете, впечатлений наберетесь.

– Да, ты права: может, действительно нужно съездить и покончить с дурными мыслями. Я тут вчера вечером наводил справки в баре. Оказывается, у нее столько пророчеств сбылось – и о наводнениях, и об ураганах. Ее даже местные политики хотели к себе на работу пригласить, – поделился со мной Филипп.

– И что, она сотрудничала с ними? – поинтересовалась я.

– Нет, что ты! – засмеялся Филипп, – местные рассказывают, что деньги ее совсем не интересуют. Она и ее предсказания могут быть спасением в горах, а могут и возмездием.

– Ого, Рюбецаль, оказывается, горный дух… – неуверенно улыбаясь, протянула я.

– Кстати о горах: скоро собираюсь на восхождение на вершину Монте-Невозо, – сменил тему он. – Хотите со Штеффеном к нам присоединиться?

– А она высокая?

– Да нет, всего-то немногим более трех тысяч метров, но у нас цель не просто наверх попасть, это несложно. С верхней точки мы едем все на горных лыжах вниз по снежной целине. Если бы ты знала, как это здорово, дух захватывает, кажется, вот-вот и взлетишь! – глядя на горы, как будто сам себе говорил Филипп.

– Ого, я, наверное, так не смогу… А собаку ты тоже берешь с собой, Цезарь с вами? – поинтересовалась я.

– Конечно, он всегда со мной, он же пес-спасатель, поэтому ничего не бойся, ты под надежной защитой. А Вушеля своего можешь в рюкзачок посадить и с ним катиться, – с улыбкой предложил Филипп.

– Да, самые умные альпинисты не покоряют горы, а обходят их, так надежнее, – пошутил Маттэо.

– Не слушай его, Настя, ничего нет красивее гор!

– Замечательная идея! Я, пожалуй, соглашусь с вами в марте сходить, как раз контракт в отеле закончится, и закроем сезон таким горнолыжным спуском по снежной целине. О, я уже хочу-хочу-хочу! Прямо вижу себя на лыжах, а Вушельку за спиной. А ты поговори со Штеффеном, может, он вам сейчас компанию составит, он же как раз в Южном Тироле. Все равно ничего не делает, а тут развеется, – вырвалось у меня.

Пока мы так общались и строили планы, дети и собаки сами уже стали снеговиками. Пора прощаться и идти по комнатам сушиться.

Дома я счистила весь снег с Вушеля и, просушив его полотенцем, включила фен. Он лег и почти не двигался, устал парень. Покормив плотно Четвероножку, я зашла в бар выпить капучино и съесть бриошь с вареньем из лесных ягод. Вернувшись в комнату, легла на кровать, на которой уже развалился мой дружок, и открыла учебник по винам.

Время за учебой быстро пролетело, и я начала собираться на работу. Тут вспомнила, что на какой-то странице огромного талмуда «Правил работы в отеле» я видела и рациональное зерно: я могу стирать белье в приотельной прачечной. Собрала сумку с вещичками, чтобы постирать там между делом. Стук в дверь.

– Надеюсь, ты уже проснулась, пора на работу! – кричала за дверью Зоряна.

Я посмотрела на Вушельку (он сладко спал) и сразу же вышла.

– Ой, какая симпатичная снежная баба, – отметила Зара, когда мы проходили мимо шедевра современного искусства.

– Да, всем миром старались сегодня, только это снеговик, мужчина, – ответила я.

Зара обошла вокруг:

– Вот если его сейчас сбрызнуть водой, он заледенеет, ведь сегодня ночью обещали морозы. И тогда у него есть шансы простоять до весны. А как тут понять, что это «он»? – и переставила морковку совсем в другое место, которое безоговорочно подтверждало мужской пол.

– Тут же дети бегают, Зара, как тебе не стыдно? – я вернула морковку на свое место, и снеговик снова «задышал».

Первым делом в отеле я подошла в администрацию и попросила шефа уделить мне пару минут. Всю дорогу до заведения я шутила и болтала с Зарой и одновременно настраивала себя на решительный тон. Никому не позволю играть с собой и поганить мою репутацию!

– Доброе утро, Андре, я разобралась в распечатках по прямым расчетам с гостями. К сожалению, тут ошибка, – и замолчала, без приглашения устраиваясь на стуле у его рабочего стола. Может быть, он все же сам как-то разрулит эту ситуацию, ведь видит распечатки у меня в руках. Глаза у него забегали, но шеф молчал. Пришлось продолжать, – в администрации отеля кто-то сделал дубликат моей карты и два раза проводил операции в общей сумме на двести евро. В распечатках эта дубликатная карта обозначена, как «Настя-1», вот, вы можете убедиться. Скорее всего, второй раз назвать еще одну карту «Настя» система не позволила, – и показываю распечатки. – К сожалению, в виду сложившейся ситуации, я вынуждена просить вас принять у меня обратно эту карту-ключ по прямым расчетам с гостями и оставить мне только возможность записывать суммы на комнаты, либо я могу просить гостей подойти для прямых расчетов на ресепшен.

– Такого не может быть, – играл он гораздо хуже, чем держал паузу, руки суетились, перекладывали какие-то бумажки на столе. Да, вчерашнее предположение Имми было верным. – Ну, давай я тебе другую карту выдам, это же не проблема!

– Нет, благодарю. И поскольку я расписывалась у вас в ведомости о получении карты-ключа, попрошу расписку о том, что вы ее от меня получили обратно, – и встала со стула, демонстрируя, что беседа подошла к концу.

Андре вместе с офисным стулом развернулся к Мануэле, секретарю, и начал сразу на повышенных тонах:

– Ты же ведь понимаешь, что это ты ошибку сделала! – та пыталась отнекиваться, а он кричал все сильнее.

«Но мы же ведь понимаем, что дело не в секретаре», – подумала я. Очень неохотно шеф расписался в том, что получил от меня карту, пожимая плечами, хмыкая, мол, все это я зря затеяла, а я просто ждала.

– Завтра и послезавтра у меня – выходные, так что увидимся только через два дня, – сообщила я моей взбалмошной подружке уже в ресторане.

– Через три, потому что потом выходной у меня. Мне кажется, что выходной никогда не настанет. Так здесь нервничаешь, так много всего происходит за день, как будто ты Джеймс Бонд на задании. Бонд! Джеймс Бонд! – она отсалютовала мне бокалом, который хотела поставить на стол. – Чем займешься?

– Два полных дня – обучение, вечером договорились с моим другом встретиться, посмотрим, что будем делать.

– Что? У тебя есть друг? У такой скучной дамы, которая всего боится и одевается, как монашка? – изумилась она.

– Ну да, и горю желанием найти и тебе друга! – заявила я. – Как тебе Имми?

– Ну, Имми, красавчик, конечно, только с ним я буду всю жизнь официанткой работать, а мне не хочется до седых волос, прихрамывая и держа поднос артритными пальцами, между столами шнырять, – честно ответила мне она.

– С седыми волосами и прихрамывая, ты будешь все еще прекрасна, дорогая, – внезапно откуда ни возьмись, появился Имми.

– Подслушивать некрасиво! – переполошились мы с Зарой.

– И что же ты слышал, Имми? – ехидно спросила его вдруг покрасневшая коллега.

– Я думаю все слышал, и обязательно что-нибудь придумаю, чтобы ты не работала долго официанткой, – и обнял ее за талию, при этом глядя мне в глаза. Не скрою, Имми в моих глазах вырос до размеров Эвереста.

– Так, я чего-то не знаю? Что-то здесь тайное произошло? Вот какие вы молодцы! У вас уже все решено, оказывается, – смеюсь я.

– Ну, а что вокруг елки хороводы водить, не дети ведь уже, вчера вечером все и решили, – объявил Имми.

– Тут одна оговорка! Ты решил, а я пока думаю, – уточнила наша строптивая собеседница.

– Ладно, пойду цветы на столах полью, вянут уже, – сообщила я и набрала в маленькую леечку воды.

Очень красивые цветы, белые фрезии, а аромат такой удивительный, как у белого вина Сильванер.

– А я тебе что, сказала цветы поливать? – услышала я рядом с собой. Поворачиваюсь, а ко мне почти бесшумно подошла шефиня Хайди. Мать Андре считает себя матерью всего отеля, карга лет семидесяти, невысокого роста, с непрокрашенной сединой и глубокими морщинами на лице. Думает, будто она великий дизайнер и старается, «чтобы все было красивенько», как сама выражается.

– Нет, вы не говорили, но посмотрите: цветы вянуть начали, потому полила, – оправдывалась я.

– Заруби у себя на носу: цветами в этом доме занимаюсь я и Сьюззи, понятно?! – вопила она.