Лучинушка

Матвейчук пожал плечами, и, не считая нужным отвечать на её выпады, вышел из палаты. Поручение главы строго разобраться в причинах двойной смерти в доме знаменитого ювелира, взбудоражившей весь город, он сам считал не вполне обоснованным. В высших кругах давно шли разговоры о том, что ювелир доживает последние дни и его матушка наверняка последует за ним. Их одновременный уход никого бы не удивил, если бы не вопрос – с чего вдруг семидесятилетнему старику, стоявшему на пороге смерти, понадобилось сочетаться браком с певицей, годившейся ему в дочери?

Сомнений в том, что причиной его скоропостижной женитьбы, на которой, по всеобщему мнению, настояла она, послужило его наследство, не было ни у кого. Но вряд ли эта певичка настолько глупа, чтобы рисковать миллионами ради того, чтобы его смерть наступила на несколько дней раньше. Для этого должна быть очень и очень веская причина. А тут ещё этот неожиданный свидетель… Конечно, его показания не признает ни один суд, но, если в дело вмешается Надежда Семёновна, которую во времена её активной деятельности называли «сержантом в юбке» за прямоту и цепкий характер, и привлечёт к нему внимание широкой общественности, дело рассыплется, не успев начаться, а сам он, вместо долгожданного повышения, будет иметь кучу неприятностей.

Услышав знакомый голос, врач пропустил Матвейчука и, войдя в палату, спросил.

– Надежда Семёновна, это вы?

– Конечно, я, Коленька, то есть… Простите, забыла, как вас по батюшке…

– Аркадьевич, но это не важно… – подсказал он, заходя в палату, – как же я рад вас видеть!

– Я тоже очень рада. Коленька проходил ординатуру в то время, когда я здесь работала.

– Да, – подтвердил Коленька, улыбаясь ей с высоты двухметрового роста, – и не раз устраивали нам нагоняй, заставая спящими в сестринской. Счастливые были времена…

– Молодость тем и хороша, что все времена в ней счастливые. С годами счастье понимается несколько по – иному. Коленька, вы можете охарактеризовать состояние нашей Стеши?

– Вашей Стеши? Конечно. Могу сказать с уверенностью, что опасность миновала. Её спасло то, что её разбудили, не дав толком уснуть, и заставили двигаться, что помогло вызвать рвоту и очистить желудок. Мы основательно промыли его и всё остальное, так что жить ваша Стеша будет долго и счастливо.

– И мы можем забрать её домой?

– Нет, домой пока рановато. Курс лечения ещё не закончен.

– А если я доведу его сама, в домашних условиях?

– Я не понимаю, зачем…

– Коленька, так надо. Вы поймите, что сама она отравиться не могла, ей кто – то помог. А здесь… Вы можете сказать с полной уверенностью, что этот «кто – то» не проникнет и сюда?

– Неужели всё так серьёзно?

– Даже более, чем вы думаете.

– Вообще – то сюда проникнуть проще, чем в ваш дом. Вы же видите, у нас тут проходной двор.

– Вот именно. В общем, этот вопрос не обсуждается. Скажите, как лучше поступить, чтобы снять с вас ответственность. Написать отказ? Или просто сбежать?

– Хорошо. Вот вам бумага и ручка, пишите отказ, а я пойду соберу вам необходимые медикаменты.

– Я всё – таки не понимаю, зачем кому – то понадобилось меня травить?– сказала Стеша после ухода следователя и врача.

– Вот в этом «кому» и должно было бы разбираться следствие, а не пытаться тебя же и обвинять. А «зачем» – понятно и так. Скорее всего, дело в твоём наследстве. Короче, я забираю вас с Родькой к себе домой. В доме Адама Викентьевича, то есть, теперь уже в твоём, наверняка есть засланный злодей.

– Не знаю… – Стеша задумалась. Ей казалось, что все в доме относятся к ней доброжелательно и обвинять кого – то в покушении на свою жизнь она не могла. – Родя, а ты не в курсе, где сейчас Вера Ивановна?

– Она ушла сразу, как Игнат позвонил в скорую. Мама была ещё жива.

– Оставила умирающую больную и ушла? – возмутилась Надежда Семёновна, – Конечно, это сделала она. Надо непременно сказать об этом Матвейчуку.

– Не нужно. – возразила Стеша.

– Почему?

– Я не совсем уверенна в её вине.

– Не уверенна? – удивилась Софья Николаевна, – Может быть ты подозреваешь кого – то другого?

– Нет, я никого не подозреваю.

– Ты считаешь, что снотворное попало в твою чашку случайно?

– Конечно же нет. Но, даже если это сделала Вера Ивановна, в нашем доме она больше не появится.

– То есть, ты хочешь её простить?

– Я помню её печальное лицо. Не знаю, что происходило в её жизни и очень сожалею, что не попыталась это выяснить и помочь, поэтому не хочу, чтобы она пострадала.

– Ты не перестаёшь меня удивлять… – Софья Николаевна вздохнула и, повернувшись к подруге, спросила, – Надюша, а ты уверенна, что нам удастся скрыть то, что Стеша находится у тебя?

– Конечно, нет, но неужели ты думаешь, что я допущу в мой дом посторонних? – голос Надежды Семёновны подтверждал, что сломить её боевой дух не так – то просто, – И вы с Родькой мне в этом поможете. Согласна?

– Конечно, помогать я согласна, но вспомни о поваре. Он хозяйничал в наших с тобой домах, как хотел.

– Да. Но он, слава богу, уже сидит в тюрьме.

– Всегда может найтись кто – то другой. Вспомни историю графских сокровищ, сколько людей отправилось из – за них на тот свет. И тот, кто охотится за наследством Адама Викентьевича, судя по всему, тоже готов ради них пойти на всё. И ещё неизвестно, где Стеша будет в большей опасности, здесь, среди людей, или в твоём доме. Вряд ли мы сможем помешать кому – то войти и пытать её, пока она им всё не отдаст. А потом всех нас сожгут вместе с домом под видом несчастного случая и всё.

– Действительно, могут, – согласилась Надежда Семёновна, немного сбавляя тон, – а что же делать?

– Надо всем уехать туда, где нас никто не будет искать. И прямо сейчас, пока ещё никто ничего не подозревает.

– И до каких пор мы все будем прятаться?

– Пока Стеша не встанет на ноги. Сейчас она уязвима со всех сторон. Здесь под видом лечения ей могут подсыпать или вколоть всё, что угодно. Побег вызовет ещё больше подозрений и её могут арестовать. Поэтому надо немедленно уехать туда, где её никто не найдёт.

– Может быть, мне поехать в Супруновку? – спросила Стеша, – там у меня есть верная подруга…

– Ни в коем случае. В первую очередь искать тебя будут там.

– Я знаю где нас никто не найдёт. Поедем в Полежаевку, к Асе. – сказала Надежда Семёновна.

– А что, мысль неплохая. И где находится эта Полежаевка?

– В соседней области.

– Пожалуй, далековато… – вздохнула Софья Николаевна.

– Да нет, не очень. Немногим больше ста километров. – успокоила Надежда Семёновна, – так что, едем?

– Ну, раз другого выхода нет, надо ехать. Сто километров не так уж много.

– Отлично! – обрадовалась Надежда Семёновна, и тут же добавила, – и поедем все вместе. Я не хочу, чтобы вас тут пытали, потому что никто не поверит, что вы не знаете куда мы исчезли. У Аси места хватит всем.

Ася была родной сестрой её покойного Мишеньки и лучшей подругой юности. Достав телефон, она стала искать её номер, приговаривая себе под нос:

– Сто лет ей не звонила, хотя бы номер сохранился… Вот он!

– Погоди, Надюша, не спеши. Звонить надо с другого номера.

– Ты права, моя дорогая. Не зря говорят, одна голова хорошо, а две лучше. Пойду попрошу телефон у какого – нибудь больного. А вы с Родей поезжайте домой и возьмите для всех нас понемногу сменных вещей. Софочка, помоги ему собрать вещи для Стеши, и для меня что – нибудь возьми тоже. И поторопитесь, погода портится.

Глава 28

Путь в Полежаевку был долгим и утомительным. Едва выехав за город, беглецы попали в сильный снегопад, продолжавшийся на протяжении всего пути. Дороги не успевали расчищать и машины двигались с черепашьей скоростью, то и дело собираясь в километровые колонны и пробки.

Стеша полулежала на ворохе подушек, захваченных предусмотрительной Софьей Николаевной, смотрела на крупные снежинки, которые бились белоснежным роем в окна машины, кружились в свете фар, словно заманивая в свой сказочный хоровод, и думала о том, что все значимые события в её жизни почему – то происходили именно в такую погоду.

Анна Буренкова, которую она по – прежнему считала своей родной бабушкой, пришла в такой же снегопад с её будущим отцом на руках в деревню, впоследствии ставшую её родиной. Затем ночная встреча с волчьей стаей, перевернувшая всю её жизнь, и, наконец, прогулка с Адамом Викентьевичем по заснеженному парку и его предложение стать её покровителем и меценатом.

Её не покидало предчувствие, что нынешняя ночь, которая, казалось, будет длиться вечно, тоже предвещает какие – то перемены. Надо признать честно, что высота положения, которого она смогла достичь с помощью Адама Викентьевича, оказалась ей не под силу. Без его поддержки она не сможет выстоять перед жестокой конкуренцией шоубизнеса, и теперь, когда его не стало, станет ещё более уязвимой и вряд ли сможет на ней удержаться. Не радовал и унаследованный ею дом, которого она боялась потому, что её постоянно преследовало ощущение, будто из каждого угла за нею следит кто – то чужой и страшный. Теперь, после смерти его хозяев, страхи усилятся ещё больше.

А драгоценности, за которыми на протяжении целого века постоянно кто – нибудь охотится и погибает… Для чего они нужны, если она никогда не осмелится их надеть? Адам Викентьевич дорожил ими как делом своих рук и памятью о предках, а она ради их мёртвой красоты будет постоянно рисковать своей жизнью и жизнью близких ей людей…

Может быть, стоит отказаться от карьеры певицы и от всей этой роскоши, так неожиданно свалившейся на её голову, уехать вместе с Родькой назад в деревню и продолжать доить коров? Тогда она не будет никому интересна, и опасность, подстерегающая на каждом шагу не только её, но и всех, кто находился рядом с нею и был ей дорог, исчезнет раз и навсегда. И Родька наверняка будет там гораздо счастливее.

Время близилось к полуночи и машин на дороге заметно поубавилось. Кто – то добрался до места назначения, кто – то решил не искушать судьбу и остановиться в попутных мотелях. Дорога пошла через лес. Впереди маячила снегоуборочная машина, сиявшая огнями, словно новогодняя ёлка.

– По – моему, где – то за этим лесом должен быть поворот на Полежаевку. – сказала Надежда Семёновна, – Софочка, не спеши, как бы нам его не проехать.

– Да тут даже если и захочешь не поторопишься. – проворчала Софья Николаевна, сбавляя скорость, – От поворота до Полежаевки далеко?

– Точно не помню, кажется километров двенадцать.

Догонявшая их машина осветила обочину, и Стеша успела заметить знак, предупреждающий о возможности появления диких животных.

– Ты посмотри, какой лихач, куда он так несётся?…– воскликнула Надежа Семёновна, провожая взглядом чёрную машину, едва не задевшую их при обгоне своим зеркалом.

Не успев догнать снегоуборщик, она резко затормозила и завиляла по дороге, словно встретив неожиданное препятствие, затем сделала несколько оборотов вокруг своей оси, и, не удержавшись на проезжей части, слетела с обочины. Там она ударилась о ствол дерева и остановилась, гудя клаксоном, мигая поворотниками и окутываясь паром от разбитого радиатора и осыпавшимся с веток снегом. Снегоуборщик медленно, словно завершая картину произошедшего, растворился в снежном мороке, прощально подмигивая угасающими огнями, словно корабль, уплывающий в неизвестность.

– Господи ты боже мой!… – воскликнула Софья Николаевна, останавливаясь рядом с местом аварии.

– Всем сидеть на своих местах… – приказала Надежда Семёновна. – я пойду сама, посмотрю и окажу помощь, если она кому – то нужна.

– Иди, а я пока позвоню в полицию… – сказала Софья Николаевна, роясь в сумке в поисках телефона.

– Не надо. Мы же договорились, никаких звонков, тем более в полицию. И вообще, задерживаться здесь нам не резон.

Захлопнув дверь, она поспешила к месту катастрофы. Водительская дверь в машине была широко распахнута. Внутри не было никого, кроме водителя, сидевшего неподвижно, склонив голову на стойку. Это была молодая, красивая девушка с чёрными волосами и чётко нарисованными, как сейчас делают в каждом салоне красоты, бровями. Из разбитого виска струилась кровь. Надежда Семёновна осмотрела её, пощупала пульс и развела руками. Под её ногами валялся телефон. Включив его, она увидела на заставке фото погибшей девушки и молодого мужчины. Она открыла исходящие номера и стала листать, раздумывая, на какой номер позвонить, но свет в нём медленно погас. Видимо, трубка была повреждена при ударе или закончилась зарядка.

– Наверное, она погибла… – прошептала Софья Николаевна, наблюдавшая за действиями Надежды Семёновны.

Вид искорёженной машины вызвал неприятные воспоминания об аварии у Казачьего камня. Стеша откинулась на подушки и закрыла глаза, вновь переживая невольное чувство вины и бессилия перед произошедшим. Софья Николаевна по – видимому испытывала то же самое. Она молча оперлась локтями на руль, сцепила руки в замок и уткнувшись в него лбом, тяжело вздохнула.

– Наверное, там есть ещё кто – то… – сказал Родька.

Обе быстро подняли головы. Надежда Семёновна дергала заднюю дверь машины, пытаясь открыть, но её заклинило, и она поспешила на другую сторону. Вторая дверь открылась сразу. Она наклонилась вовнутрь, немного там покопалась и поднялась, держа в руках вместительную плетёную корзину. Родька выскочил из машины, чтобы ей помочь.

– Ну и зачем ты это взяла? – спросила Софья Николаевна, дождавшись, когда она подойдёт ближе.

Вместо ответа из корзины послышался детский плач.

– Там ребёночек… Живой… – воскликнула Стеша.

Надежда Семёновна вручила Родьке свою ношу, села на его место, и, забрав корзину обратно, поставила себе на колени и скомандовала:

– Родя, садись назад. Софочка, ты видишь номер машины? Запиши его, чтобы мы могли по нему найти их родственников. Записала? Теперь поехали.

– Как это «поехали»? – удивилась Софья Николаевна, заглядывая в корзину, – а как же дитя? Мы же не можем его вот просто так взять и увезти? Надо звонить в полицию…

– Ты, наверное, забыла, что встреча с полицией нам ни к чему. Оставлять его в машине тоже нельзя. Пока сюда доберётся ДПС, он может замёрзнуть. Девушке уже ничем не поможешь, так что пускай их вызывает кто – нибудь другой.

– А если нас обвинят в его похищении?

– Пускай попробуют. Поехали уже. Дальнейшие действия будем обсуждать, когда приедем на место.

– А тот, кто его вёз… Что с ним?

– Наверное, это была его мама, но она мертва.

– Я думаю, надо посмотреть её документы, чтобы сообщить родным о том, что ребёнок у нас.

– Наверное, ты права, а я почему – то решила, что номера машины будет достаточно… Придется вернуться. Подержи. – сказала Надежда Семёновна, протягивая ей корзину и вздыхая при мысли, что опять придётся шагать через глубокий сугроб, а её сапоги и так полны медленно тающего снега.

– Машина новая, дорогая, а корзина прямо скажем, не очень… как – то странно… – сказала Софья Николаевна, разглядывая корзину из необработанной лозы, которыми сельчане пользуются в хозяйстве, и её содержимое. – Ребёнок не вылетел из своего гнездышка благодаря тому, что был обложен одеялами, как будто бы его мама чувствовала, что их ждёт. Он даже толком не проснулся. А вот и бутылочка с едой, ещё тёплая.

– Наверное, их последний путь был недолгим. – прошептала Стеша, вытягивая шею, чтобы посмотреть на ребёнка, притихшего в тепле. – Откуда и куда они спешили в такое время и такую погоду?…

– Боюсь, мы об этом уже не узнаем.

– Еле нашла документы. – сказала Надежда Семёновна, вернувшись, – Пока машину крутило, сумочка с ними вылетела из машины в снег. Ещё немного, и её занесло бы. Хорошо, что мне на глаза случайно попался ремень, торчавший из сугроба. А ещё там лежит мёртвый олень. Наверное, из – за него всё и произошло.

– Олень? – воскликнул Родька, распахивая дверь в надежде, что животное ещё можно спасти.

– Сиди! – прикрикнула Надежда Семёновна, – Ты ему уже ничем не поможешь, а нам надо ехать. Я сфотографировала машину, водительские права и паспорт. Кириченко Дарья Михайловна, украинка, прописана в Запорожье. Графа о детях пуста. Похоже, этот ребёнок не её.

– А чей же? – разволновалась Софья Николаевна, – Может, она его украла?

– Почему сразу украла? Может, это была его тётя, которая везла его к бабушке в соседнюю деревню.

– Всё равно у неё должны быть его документы, свидетельство о рождении или там медицинская карта. Ты хорошо посмотрела?

– Хорошо. Ничего такого в сумке нет. Может они ехали всего на день или два, зачем же им нужна медицинская карта?

– И как мы её теперь найдём?

– Кого её?

– Ну эту бабушку или родителей?

– В любом случае родители подадут заявление в полицию, а она уж как – нибудь разберётся. Наше дело сохранить дитя живым и здоровым. Или ты предлагаешь оставить его здесь?

– Конечно, нет…

– Тогда почему мы стоим? Поехали.

На место они приехали глухой ночью. Хозяйка не спала в ожидании гостей и выбежала на крыльцо сразу же, как только увидела в окне свет фар от их машины. Увидев в руках Надежды Семёновны корзину, засмеялась:

– Узнаю свою подружку. Как всегда, явилась с кучей гостинцев. Дай тебя обнять, моя дорогая!

– Ещё с каким гостинцем… – ответила Надежда Семёновна, вручая ей свою ношу. – Обниматься будем потом, а сейчас возьми вот это и быстрее неси в дом. Только осторожнее, здесь ребёнок. Родечка, проследи, чтобы она не поскользнулась. А я помогу Стеше…

После долгого сидения Стеша выбралась из машины с большим трудом, едва сдерживая накатывавшуюся тошноту. Софья Николаевна с Надеждой Семёновной завели её в комнату под руки. Хозяйка, разглядывавшая ребёнка, похожего на птенца, спящего в уютном гнездышке, охнула и поспешила подставить ей табурет.

– Наверное, вас укачало? Вы такая бледная…

– Укачало. И не только. – ответила Надежда Семёновна, снимая с вконец обессилевшей Стеши верхнюю одежду. – Я должна тебе признаться, что мы умыкнули её из больницы.

– Как умыкнули? – Асенька застыла, глядя на неё удивлёнными, по – детски широко раскрытыми голубыми глазами.

– Дело в том, что на неё было совершено покушение.

– Покушение? В больнице?

– Нет, дома. Стешу пытались отравить, поэтому она попала в реанимацию. Мы побоялись, что её найдут и там, поэтому решили спрятать до тех пор, пока она не окрепнет. Других близких, кроме меня и у Софочки, у неё нет, и искать её будут в первую очередь у нас. Поэтому мы все приехали к тебе. Прости нас за то, что мы своим вторжением нарушили ваш покой. Но это ненадолго, мы уедем, как только Стеша встанет на ноги.

– О чём ты говоришь, живите сколько хотите.

– А что скажет Егор?

– Егора нет. Он в командировке. А этот ребёнок, он Стешин? Это мальчик или девочка?

– Мы не знаем. – ответила Надежда Семёновна, – Мы даже не знаем, кому он принадлежит.

– Как не знаете? А где же вы его взяли?

– На дороге. Там, в районе леса, случилась авария. Машина обогнала нас на большой скорости, как будто от кого – то убегала, потом её понесло. А может, она столкнулась с оленем, точно не знаю.

– Я знаю это место. Такое там происходит довольно часто.

– В общем, она врезалась в дерево и женщина, которая её вела, погибла. Естественно, мы не могли оставить ребёнка рядом с трупом. ДПС решили не ждать. По такой погоде они явятся нескоро, а у нас на руках эта кроха и Стеша, состояние которой, как видишь, тоже не очень. Утром позвоним в полицию и всё расскажем. Ты пожалуйста нас прости, сами приехали незваные, да ещё и чужого ребёнка привезли.

– Ну что ты говоришь… Я очень рада, что смогу вам помочь. Можете поставить машину в гараж, дорогу к нему я расчистила. Родя, возьми ключи. Так мать этой крошки погибла?

– Не знаю. Похоже, погибшая девушка не была его мамой. Я посмотрела её документы. О ребёнке в них ничего не сказано. Возможно, это была какая – то родственница.

– Час от часу не легче… Ну ладно, пускай в этом разбирается полиция. Вы раздевайтесь, располагайтесь. А я пока устрою малыша и будем ужинать. Иди ко мне, мой хороший.

Радушно принявший их дом был как две капли воды похож на дом Надежды Семёновны, так как оба они строились по одному проекту одного архитектора, Асенькиного мужа Егора Ивановича. Все они познакомились ещё будучи студентами и с тех пор дружили семьями. Однако смерть Михаила, быстрое повышение по службе и постоянная занятость Егора, всегда стремившегося к карьере, послужили причиной тому, что их встречи стали происходить всё реже, сменившись телефонными звонками, которые тоже раз от разу становились реже.

– Ну как вы, мои девочки, устали? – спросила Надежда Семёновна, расстилая постель для Стеши, пока Софья Николаевна переодевала её в ночнушку, – Конечно, устали. Такая дорога не каждому молодому человеку по силам, а ты, Софочка, справилась на отлично. И Стеша продержалась, несмотря на то, что ещё такая слабенькая… Ну ничего, сейчас сделаем укольчик и тебе сразу полегчает.

– Ну что, уложили? – спросила Асенька, входя в комнату с дымящейся чашкой в руках, – наша лялька покушала и опять уснула. Это девочка, замечательная, красивая девочка. А я принесла бульон для Стеши.

– Спасибо большое, но мне совсем не хочется кушать. – ответила Стеша, с наслаждением вытягиваясь на постели.

– Надо, моя дорогая, тебе надо набираться сил. – сказала Софья Николаевна, расправляя на ней одеяло, – Сейчас Надюша сделает укол, а потом я тебя покормлю.

Сделав инъекцию, Надежда Семёновна оставила Стешу на попечение Софьи Николаевны и отправилась посмотреть на ребёнка. Девочка спала под наблюдением Родьки, не сводившего с неё глаз.

– Правда, она прелестна? – прошептала Асенька, – Это ты её нашла?

– Я… – ответила Надежда Семёновна, глядя на ребёнка, затем взяла её под руку, и, когда обе на цыпочках вышли на кухню, продолжила.– Она примерно одного возраста с моей внучкой. Страшно подумать, что было бы, если бы она не заплакала… Я не обратила на корзину никакого внимания. Подумав, что в машине нет никого, кроме погибшей девушки, которой уже ничем не помочь, собралась уходить, и вдруг услышала её плач. Как будто она поняла, что остаётся одна и решила подать голос.

– Представляю, как будут счастливы её родители, узнав, что она жива. Надюша, а ты не объяснишь, если конечно можно, кто и почему преследует эту бедную девушку Стешу?

– В том – то и дело, что Стеша далеко не бедная девушка. Она наследница богатого состояния, за которым кто – то охотится уже довольно долго. Дело в том, что её муж, у которого был рак последней стадии, скончался несколько дней назад, в ту самую ночь, когда её отравили. Его матушка, которой было девяносто шесть лет, и, как ты понимаешь, куча возрастных болячек плюс больное сердце, последовала за ним сразу же, как только услышала о его смерти. А едва выжившую после всего этого Стешу обвиняют в том, что их одновременная смерть не случайна, а её отравление не что иное, как инсценировка, попытка отвести от себя подозрение.

– Теперь всё понятно. И я почему – то не удивлена. Сейчас будем ужинать, хотя, наверное, уже завтракать. Я вчера пельмешков налепила с домашней свининкой, соседка угостила.

Тем временем Софья Николаевна закончила кормить Стешу, и, помогая ей укладываться поудобней, спросила:

– Ну как ты, моя дорогая?

– Намного лучше, – ответила Стеша, – Скажите, Адама Викентьевича и Сару Вульфовну тоже отравили?

– Нет. Они умерли сами, потому что пришло их время, и ты себя ни в чём не вини. Ты должна жить и выполнять всё, что обещала Адаму Викентьевичу.

– Единственное, что он просил – сохранить работы его и его предков, а также их дом с коллекциями, которые они собирали всю жизнь. Но я боюсь, что не смогу противостоять людям, которые готовы пойти на что угодно, чтобы их отобрать.

– Ничего не бойся. Твои права на его имущество не подлежат сомнению и никакой суд их не оспорит.

– Думаю, никакого суда не будет. Если раньше, зная о болезни Адама Викентьевича, они просто ожидали его конца, то теперь, узнав о том, что всё его состояние перешло ко мне, постараются расправиться со мною как можно быстрее. Мне хочется всё бросить, забрать Родьку и уехать обратно в деревню.

– Ты знаешь, Адам Викентьевич очень на тебя надеялся, поэтому ты не должна сдаваться.

– Я понимаю, что Адам Викентьевич рассчитывал только на меня, и старалась выполнять как могла всё, что от меня зависело, но теперь, когда его не стало, боюсь, что одной мне не справиться.

– В мире есть только один человек, способный опустить тебя на дно или вытянуть на верх – это ты сама. Давай – ка ты сначала поправишься, а потом уже будем решать, что делать дальше. Знаешь, о чём я подумала? Возможно, тебе и правда стоит пока уехать, только не в деревню, а куда – нибудь за границу.

– За границу? – удивилась Стеша,– я никогда об этом не думала.