Византийская ночь. Славяне во Фракии

– Мы пойдем вниз. Там заводь. В ней рыба. Ясно?

Малыш кивнул. По слову «рыба» он догадался о смысле сказанного. Это слово он успел выучить.

Они перебрались через ручей, стараясь не поскользнуться. У высокой ели Часлав еще раз указал в ту сторону, куда путники направлялись. Амвр качнул головой. Молодой воин улыбнулся и потрепал волосы мальчугана. Они прошли еще около мили. Вскоре за деревьями показалась голубая даль.

– Река, – сказал юноша.

– Река, – повторил мальчик, вновь представив себе чудные искры Дуная. Рот его был приоткрыт, как всегда. Лицо казалось немного удивленным, смешным и наивным.

Часлав подобрал две длинных ветки и обтесал их. Малыш с любопытством следил за тем, как парень работает топором. Юноша показал мальчику, как нужно отсекать сучки и как лучше перерубать толстые части дерева.

Они продолжили путь и вскоре уже шли по песчаному берегу, в который незримо перешел лес.

– Смотри, здесь мы будем ловить рыбу.

Амвр перебросил пустой мешок на другое плечо. От зноя малыш весь вспотел. Ему хотелось пить. Он был голоден и с радостью искупался бы сейчас, если бы ему разрешили. И он сделал шаг к манящей воде.

– В воду нельзя! Распугаем рыбу, – остановил мальчика Часлав.

Малыш понял. Он снова кивнул и присел на корточки, обхватив колени руками. Амвр с тоской посмотрел вверх. Огромная птица кружила высоко в небе. «Высматривает добычу», – подумал мальчик. Облака плыли над головой, образуя забавные фигуры.

Юноша сбросил на песок сеть и принялся аккуратно ее раскладывать. Потом он привязал к ней по краям палки. Малыш с любопытством следил за движениями молодого варвара. Ему ни разу еще не приходилось видеть, как и с помощью чего ловят рыбу.

– Эй, маленький римлянин, ты что, никогда не видел, как мастерят сеть?

Мальчик поднялся и подошел ближе. Он не знал, что ответить. Теплый ветер играл в его густых волосах. «Почему они называют меня этим словом “римлянин”? Разве я римлянин?» – задумался он. От пастухов он много раз слышал это слово. Но так говорили они не о себе. Так называли солдат или чиновников, или господина. Себя пастухи называли просто «пастухами».

Часлав встал и принялся снимать одежду. Знаком он предложил мальчику последовать своему примеру. Оба быстро разулись. Сбросили штаны и рубахи. От легкого потока речного воздуха Амвр на мгновение почувствовал холод. Руки мальчика плотней прижались к хилому телу.

«Ты очень худой, – подумал Часлав. – Не хотел бы я родиться римлянином. Но ты теперь римлянином и не станешь. Вы там думаете, будто мы приходим потому, что голодные и злые. Или потому, что нас наслал ваш подземный бог зла – сатана. Но это не так. Нас много, и мы не истощены. Нам просто нужна земля, с которой вы не знаете что делать. Голодаете сами, но даете раздуваться вашему императору. Глупые люди!»

Речной залив был спокоен.

– Бери сеть. Возьми ее.

– Что мне делать?

– Смотри, что я беру. Понял? Делай то же.

Подняв сеть за привязанные к ней палки, рыбаки понесли ее к воде. Встревоженные ими утки поднялись ввысь. Захлопали крыльями. Юноша показал Амвру, где и как им нужно идти. Малыш остался недалеко от берега. Вода покрывала его до груди. Она была теплой и казалась мягкой как пух. Приятное ощущение пробежало по телу мальчика. Часлав зашел дальше, туда, где вода доходила ему до плеч.

– Пошли! – скомандовал варвар и махнул рукой. – Медленно, медленно иди!

Они двинулись вперед, таща за собой начавшую наполняться сеть.

– Ох, – выдохнул маленький Амвр.

– Терпение. Терпение, – шутливо повторял варвар. – Разве не этому учат вас родные боги? Тяни. Тяни.

Малыш тянул. Тянул, прилагая все силы.

Улов оказался хорошим. Всю лишнюю рыбу и раков Часлав отпустил. Мелкой рыбешки почти не было. Юноша оставил не больше десяти рыбин. Ровно столько, сколько можно было поместить в мешке.

– Все. Ныряй. Делай, что хочешь, а я выпотрошу наш улов, – не без гордости произнес Часлав, садясь на песок.

Солнце пекло уже не так сильно.

Достав нож, молодой скиф принялся чистить еще живых рыб.

Поняв, что теперь можно купаться, мальчик бросился в воду. Шустрые маленькие рыбки помчались от него в разные стороны. Брызги летели направо и налево. Малыш не умел плавать. Он просто резвился в воде, не походя ни на человека, ни на обитателя реки. Наблюдая за ним, юноша расхохотался.

«Он просто ребенок. Как он может что-то понимать? Мы обязательно завоюем все, что нам нужно на том берегу».

16

Малыш прислонился к пахучей сосне, расположившись поодаль от остальных. Старые друзья навестили Рыву. Мужчины пили много сладкого медового вина, шумно говорили, смеялись безудержно и дерзко. Копья стояли рядом, упершись в дерево. Кабаньи кости догорали в костре. Рыжебородый варвар лежал под деревом и смеялся, сложив сильные руки на округлившийся живот.

– Ты помнишь, Рыва, как мы отбились от булгар[31]? – прорычал склавин с косматыми черными бровями под густой русой челкой. Волосы на затылке и по бокам у него были коротко острижены. Красиво вились длинные каштановые усы.

– Разве я могу такое забыть, Волк?!

– Хорошо, брат!

– Отец, расскажи. Во имя Перуна! Расскажи! – взмолился голубоглазый юноша с недавно выросшей светлой бородкой.

– Да-да, Волк… Нам всем будет приятно послушать… вспомнить старые времена… – согласился рыжебородый скиф. Подмигнул боевому товарищу. – Ну? Не тяни, брат!

Амвр снял божью коровку с широкого листика. Посчитал темные крапинки на оранжевом фоне. Четыре. Значит, ей четыре года. «Лети!» – беззвучно приказал малыш. Насекомое вспорхнуло с ладошки, полетело в сторону, откуда доносились пьяные голоса и пахло жареным мясом.

Чернобровый склавин вытянул шею, украшенную золотым обручем римской работы:

– Булгары гнали нас много дней, хотели отнять добычу, что мы взяли тогда у диких восточных дулебов[32]. Вел нас отважный князь Доброгнев[33]. Память ему в веках! Сотни две булгар шли по нашему следу, а потом и настигли нас. Не стало покоя. Днем стоило оторваться кому от повозок, как стрела пробивала ему грудь. Восьмерых мы потеряли от подлости булгар.

Рыва вздохнул. Потер красное ухо.

– На ночь мы смыкали повозки в круг и ждали. Кочевники видели наши костры и не нападали. Так было четыре ночи. Потом мы с Рывой сели подумать и решили: надо погасить огни и устроить засаду. Один день пройдем ускоренно, а потом будем ночевать без костров. Князь дело одобрил. Так и вышло.

На вторую ночь булгары подошли с оружием к табору склавин. Напали с трех мест: конница ворвалась в середину лагеря, где должны были спать враги, а пешие воины подползли к повозкам с двух сторон. Завязался бой. Булгары поняли, что склавины не смыкали глаз. Всадники попробовали вырваться, но отряд дружинников перекрыл путь к отступлению. Те, что ушли, старались помочь соплеменникам. Стрелы и удары сыпались со всех сторон. От огненных снарядов загорелось несколько повозок. Но это не спасло попавших в западню всадников.

– Вот с этим мечом я прорубился в середину кровавого круга. Наш храбрый князь пал. Шлем его разлетелся пополам. Нас ослепила ярость. Одним ударом я свалил двух всадников. Кони носились, потеряв разум, ржали и подымались на дыбы. Осталось только четверо булгар. Рыва прижимал их со своими воинами, а я просто ломил вперед. Новый удар! Остался лишь один из этих шакалов. Он потерял лошадь и еле держался на кривых ногах, но отражал удары. Вот тогда я сказал ему: «Скоро тебе представать перед богами. Опусти меч, и я отрублю твою голову! Так ты умрешь с оружием и честью». Тогда он бросился на свой меч и молча умер на коленях. Вот как это было!

– Тут ты, брат, врешь! Приукрасил, злодей, – улыбнулся наполовину седой варвар. Покачал головой, словно не одобряя. – Ничего ты не говорил! Разве до разговоров там было? Ну? Зачем выдумываешь? Жарко было, помню.

– Сварог свидетель[34]! – насмешливо рявкнул Волк.

Склавины рассмеялись. Волк упал на свое место, прямо на расстеленный красный шерстяной плащ. Покрутил правый ус. Наклонил голову, выглядывая исподлобья и беззвучно хохоча. Глядя на него, Рыва расхохотался еще больше:

– Ты хитрее самого Лешего, Волк! Все как было сказал, чистая правда. Только наврал в конце! Ну, перунов сын!

«Чего им так весело?» – спросил себя Амвр. Еще раз поглядел на надрывающих животы варваров. Поднял взгляд к прозрачной голубизне неба. Воздух пах покоем и влагой. Кричал ворон, перебивая веселый щебет птиц. Тонкими пальцами малыш нащупал приятный пушок зеленевшего мха у основания ствола. Может быть, понимай он язык склавин, ему не было бы теперь так скучно?

– Расскажи, как было, Добросвет! Давай?! – предложил Рыва.

Бородач с рассеченным носом перестал хохотать. Скачком поднялся с земли. Схватил оружие. Топор блеснул в воздухе. Ожил в движении круглый расписной щит. Варвар задвигался в схватке с невидимым противником. Он то отходил назад, то делал резкие выпады щитом, сыпля в пустоту сокрушительные удары. Все время склавин быстро говорил. Друзья внимательно следили за его движениями. Некоторые одобрительно покачивали головами, хвалили.

Наконец мальчику надоело смотреть на происходящее. Из всего сказанного он разобрал только несколько знакомых слов. Среди них были: «римлянин» и «авар». Что значило это «авар»? Он уже где-то слышал это слово. Но где? Когда? Амвр попробовал вспомнить.

– Успокойся, мой маленький, – ласково и тревожно звучал знакомый и неизвестный голос. Нежные руки прижимали ребенка к горячему женскому телу, гладили по голове. Тепло и хорошо было малышу в этот далекий миг.

– Христос, защити нас от аваров! Молим тебя! – сказал чернобородый мужчина с тонким лицом и узкими плечами. Сложил ладони молитвенно. – Пусть варвары не найдут нас здесь!

Старик в рваной одежде откашлялся.

– Еще в юности мы прятались тут от набегов. Господь не оставит свою паству. Главное, Филипп, что мы спасли хозяйское стадо.

– Ну, где же императорские солдаты? – поинтересовался чернобородый мужчина с чистыми голубыми глазами и перекрестился.

Мальчик посмотрел на него тогда и, может, поэтому так хорошо запомнил. Даже морщинки под глазами застыли в памяти. Кто это был? Отец?

Блеяли овцы. Потрескивали факелы. В пещере было сыро и тяжело пахло. Дрожали у стены другие дети, сжавшись в один живой комок. Ревела длинноногая девочка.

«Вот откуда я помню это слово!» – сказал себе ребенок. Он попробовал восстановить в памяти все, что случилось позднее или раньше. Ничего не вышло. Возможно, события стерло неумолимое время либо память сама избавилась от них, чтобы исцелить детскую душу от ран? Как это случилось? Амвр припоминал лишь всадников с темными косами, летящих по лугу. Помнил крики испуганных людей. Помнил лай собак и блеянье овец.

– Беги, мой мальчик! – застыл в памяти тот самый женский голос. – Беги! Беги! Сохрани тебя Иисус!

Кровь стучала в висках в такт глухим ударам копыт. Шуршала густая трава, прятала, укрывала от беды. От какой беды? Все иное оставалось в тумане. Лишь одна картина представала отчетливо: он грязный и заплаканный стоит на проселочной дороге подле молодых дубков. Кружат стрекозы. Печет солнце. Пахнет полевыми цветами. Страшно и голодно. Больно и неумолимо тревожно.

Медленно плыли навстречу ребенку полсотни всадников. Играли на солнце пластинчатые доспехи. Яркими пятнами выделялись дорогие плащи людей передней группы. Приблизились. Остановились. Человек в ослепительно-голубой тунике наклонил голову к жалкому крошечному существу. Спросил небрежно:

– Ты кто, мальчик? Откуда ты?

Амвр не забыл, как сильно он тогда заревел. Помнил, как тер чумазыми кулачками глаза, льющие соленые потоки. Но какое же горе переполняло его? Этого малыш никак не в состоянии был сказать.

Всадник в голубом выпрямился. Поднялись аккуратные брови. Оттопырилась влажная нижняя губа. На гладком переливающемся лице смешались гнев и недоумение. Карие глаза нацелились на человека в доспехах. Шлем на его голове украшал алый султан. Алый плащ покрывал левое плечо. Сверкала золоченая застежка. Глаза смотрели равнодушно и хмуро. Пестрела на щеках разноцветная щетина.

– Это, кажется, весь оставшийся скот твоего господина, достойный Сильван… Если, конечно, не считать того стада, что спасли пастухи в лесу, – холодно усмехнулся воин. Показал выступающие резцы. – Надеюсь, глаза меня не обманывают.

– Негусто, – печально заметил толстяк с тонко завитой бородой. – Большего и не скажешь.

– Где стадо, мальчик? Где пастухи? – грубо спросил Сильван, вновь наклоняясь вперед. Глаза управляющего враждебно сузились. Губы слиплись, подрагивая.

Малыш заревел еще больше.

– Говори! Разорви тебя гром, говори!

– От него ничего не добиться, – вздохнул толстяк. – Видишь…

– Помолчи, Кар! – оборвал его Сильван.

– Ну-ну, не горячись… Время нелегкое. Случается всякое. На этот раз Фортуна сыграла на стороне аваров: они взяли верх в битве, – поморщился щетинистый военачальник. – Нашему славному комиту эскувитов Тиверию не слишком повезло, вот и все[35]…

– Это мне не слишком повезло! – гаркнул Сильван. Вздрогнули тщательно уложенные маслом жидкие волосы.

– Черт с ним! Будем считать, что хоть один раб остался. Ты ведь не виноват, что варвары наголову разбили императорского любимца?

Управляющий поморщился. Потом кивнул в знак примирения и согласия. Что он мог поделать со злой судьбой? Опять предстоял нелегкий доклад господину о многочисленных убытках.

Двое всадников в полном вооружении и при зеленых щитах с монограммой имени Христа осадили коней с галопа в сорока шагах от колоны. Один из них прокричал:

– Там какие-то тела! Совсем протухли!

– Протухли? Деревенщина! Кто тебя учил говорить?! Бестолочь! – отозвался бранью начальник конного отряда.

– Сам понюхай, Максим! – обиженно прокричал солдат.

– Все ясно, – сказал Сильван слуге, ехавшему позади на муле. – Мальчишку отвезите на ближайшую ферму. И накормите, а то подохнет! Только шкура осталась. Незачем мне терять еще одного раба.

Амвр вздрогнул, вспоминая эти слова.

17

Рыва сделал большой глоток из рога и передал его Волку.

– Хорошо, – прошипел тот, утирая дикие рыжие усы. – Теперь, парни, послушайте мою историю. Было это совсем давно, когда меня только и приняли еще в дружинники к князю. Конных лучников тогда среди нас не было, вот старики не дадут обмануть…

– Эх, брат, какие мы тебе… – возмутился Добросвет.

– Ладно, молодцы! Ладно, – примирительно замахал ладонями Рыва. – Дослушайте только, спасибо скажете. Кто не верит? Кто? Вот в ту пору вся дружина, до одного воина пешей была…

Гости пили и внимали рассказу боевого товарища, тихонько посмеиваясь. Хмель ударял в головы. Сердцам было весело, языки мужчин обволакивала горьковатая сладость меда.

Маленький римлянин сидел неподалеку от них в прежней задумчивой позе, упершись спиной в хвойное дерево. Пальцы Амвра плели из длинных бурых игл узелки и фигурки животных. Мальчик не слушал Рыву. Новое занятие увлекло его – и он отдался ему целиком.

Иволга насвистывала в ветвях «фиу-лиу-ли».

«Как хорошо, – подумал малыш, перекусывая соломинку, – как спокойно сегодня. Поймать бы только эту желтую проворную птичку. Как приятно, должно быть, немного подержать ее в руках, а потом отпустить». Он поднял лицо и попробовал повторить пение иволги.

– И вот тогда на нас выскочили авары! – неожиданно громко воскликнул Рыва. Сделав паузу, он машинально добавил: – А мы, дурни, думали, что там в засаде римляне… Оказалось, это… – рыжий старшина прищурился и умолк, заметив невдалеке бегущего дозорного, – были наши славные союзники, затащи их в подземный мир духи…

– Ну так и что дальше? – нетерпеливо спросил сын Волка.

– Подожди, сынок! – резко ответил Рыва. – Потом, ради Перуна!

«Почему он опять кричит?» – подумал Амвр. Он поднял свои большие ореховые и немного удивленные глаза на Рыву, а затем быстро перевел взгляд в сторону – туда, куда смотрел варвар. Мальчик сразу узнал в бегущем человеке одного из молодых скифов. Видно было, что тому больше не по силам передвигаться с прежней скоростью. Парень едва перескакивал через коряги и ямки. «Бедняга! – пожалел мальчик бегущего. – И зачем он так торопится?»

– Что стряслось, Дар? – заорал рыжий вожак.

– Рыва! Беда! Беда! – закричал юноша с хрипом.

– Что там еще? – недовольно пробурчал Волк. – Неужели нельзя и оставить старых друзей в покое. Какая еще может быть напасть? Неужели горит лес или, может, Дунай вышел из берегов?

Рыжебородый старшина поднялся с недовольным выражением на лице. Резким движением руки он приказал молодому воину подойти ближе. Тот бросился вперед неровным бегом утомленного человека. Он ловко обходил деревья, но двигаться было ему тяжело. Мягкая лесная земля стонала и похрустывала под одеревеневшими ногами юноши.

«Зачем его сюда принесло? – подумал Амвр с любопытством. – Ведь еще вчера он ушел с дозорными и до ночи его не ждали. Может, и правда что-то произошло?» Мальчик не хотел гадать. Он решил понять, насколько это было ему по силам, о чем спешил сообщить Дар.

– Отдышись и расскажи, – повелительно произнес рыжий. – Не зря небось несся сюда словно о диком огне предупредить.

– Ой, хуже! – вырвалось из груди гонца. Он согнулся, упершись ладонями в колени. Дыхание юноши было тяжелым. – Боги видят, нашей вины никакой нет…

Амвр с нескрываемым любопытством следил за происходящим. Все склавины повскакивали с мест и собрались вокруг прибежавшего со стороны заката человека. Хмель и леность, казалось, сошли со всех. Люди молча ждали, пока посланец придет в себя.

– Теперь говори, Дар, – произнес Рыва и сжал губы. – И все по порядку говори без этого твоего «ой беда» да «ох несчастье». Ну?

Парень разогнулся. По рябому округлому лицу струйками катил пот. Выгоревшие до золотистого цвета волосы Дара были мокрыми. Просящее выражение застыло на лице молодого воина. Ему дали воды. Он большими неровными глотками опустошил деревянную флягу и вздохнул, утирая пот со лба и щек. Он наконец мог говорить.

– Братья, мы были в дозоре у реки, – начал юноша с прежней хрипотцой, – когда заметили князя Радогоста совсем близко. Со своими людьми он готовился напасть на римские корабли. Там, – Дар нервно махнул в сторону Дуная, – плывут два вражеских судна, а сил у наших было до двухсот дружинников, если мы не ошиблись, и все на лодках.

«У воды, значит… – Амвр причмокнул. – Но что? Что римляне..?»

– У-у! Где Радогост напал на корабли? – прорычал Рыва.

– Совсем близко! Мы засели на обрыве, а они… Они вышли на лодках из притока, когда появились римляне. Их не было видно. И я… Тогда я побежал, чтобы сообщить тебе. Остальные…

– Корабли военные? – переспросил рыжий варвар.

– Да! Они обошли островок и плыли у нашего берега.

– Поведешь нас на место. Берем оружие – и вперед!

Мальчика никто не звал. Но он помчался следом за склавинами, спешно похватавшими боевое снаряжение. Амвр мало сумел понять в разговоре варваров. Но ощущение тревоги не ускользнуло от него. Любопытство завладело ребенком. «Что же случилось? – спрашивал он себя. – Что? Может, перебрались сюда солдаты императора?» Спины быстро шагавших впереди мужчин не могли дать ребенку ответа.

Лес сменялся полянами, а они снова переходили в лес. Ветки кустарников зло царапали руки и ноги мальчика. Он почти бежал, чувствуя, как все тело его покрывается потом. Нельзя было отстать от мужчин. Некогда было выбирать дорогу. Никто не обращал на него внимания, ни отсылал обратно, и Амвр был рад этому безразличию.

– Далеко еще? Сколько? – сопел Добросвет.

– Что? – Дар остановился и взглянул на Рыву. – Уже близко.

– Вперед, вперед, – проревел рыжебородый старшина. – Ты, что, с нами пошел? – Рыва заметил ребенка и слегка сердито глянул в его сторону. – Молчишь? – выдохнул скиф с шумом. – Ладно, оставайся!

– Немного подымемся и выйдем на утес, – пояснил проводник.

– Знаю я эти места, – пробурчал рыжий вожак.

Малыш вздохнул с облегчением. Варвар больше не смотрел на него. Вспомнился миг, когда руки этого человека вырвали Амвра из привычной пастушеской жизни. Нет, он не хотел вернуться назад и не хочет теперь. Если римляне пересекли великую реку, он готов драться с ними, лишь бы дальше жить на воле. «Зубами и когтями!» – сказала в нем обида за прежние тяжкие годы. Он заставил себя прибавить шаг, чтобы не отстать от взрослых.

– Я, кажется, слышу голоса, – неуверенно произнес Волк, – и звуки боя. Всплески воды. Да! Там идет бой! – он бросил взгляд на Рыву, пробившегося сквозь ивняк к избранному для наблюдения месту.

– И я слышу, – проворчал рыжий старшина. – Храни нас, Перун!

Ветер все явственнее доносил до людей отзвуки сражения.

«Это труба! – подумал Амвр, разобрав среди неясных шумов протяжный зов византийского сигнала. Он уже слышал ее несколько раз. – Кто же подает знак своим? Кто?» Он из последних сил пополз вверх по усыпанной камешками траве. Дыхание его давно сбилось, в горле горела сухая горечь. «Еще немного!» Малыш приподнялся и встал, придерживаясь за ветку вяза. Теперь он был на плато.

С речного утеса видна была вся картина столкновения. Два римских корабля со всех сторон были обложены множеством лодок-однодеревок. Больше всего виднелось их с левой стороны от римских судов. Справа от них зеленым пятном лежал небольшой остров. Суда дунайской флотилии Византии шли под парусами и на веслах.

– Этого наши не рассчитали, – с усмешкой произнес Рыва. Он указал товарищам на однопалубные суда империи. – Ветер, ветерок-то на их стороне, хо. Вот тебе и речная засада, Радогост!

Амвр зачаровано смотрел вниз, на светлые паруса кораблей. Десятки лодочек варваров источали потоки дротиков и стрел, взамен получая снаряды с кораблей. Только к борту последнего судна смогли приблизиться скифы на нескольких однодеревках. Но воины цезаря умело отражали натиск врага длинными веслами. Поблескивали шлемы римских воинов. Среди нападавших мало кто имел добрую защиту.

– Правильно ты судишь, Рыва, – сказал Волк взволнованно. – Христианские крысы не настолько глупы, чтобы лезть в узкое место при плохом ветре. На воде мы с ними тягаться не можем. Благо, Дунай зимой твердый, а летом нам служит защитой внезапность.

– Спасибо, брат! Перунова наука дураков до смерти учит.

– Вот он, Радогост! – воскликнул сын Волка. Палец его указал на маленького человечка в пурпурном плаще и римской работы шлеме. – Отважен как духи леса и гор! Он отрезает второй корабль!

Маленький римлянин прикрыл ладонями глаза от солнечного света. Ему захотелось получше рассмотреть главаря нападавших. «Так вот кто все это устроил! – с восхищением подумал Амвр. Но ему не хотелось, чтобы варвары захватили корабли. Он сочувствовал уже обеим сторонам. – Пусть римляне вырвутся, ведь их перебьют, как тех солдат в лесу. Пусть они вырвутся! Иисус, помоги им! И пусть скифы тоже останутся целы». Мальчику казалось, что Рыва разделяет его чувства. Слишком недовольным было лицо рыжего вожака.

От угодивших в воду снарядов расходились круги. Склавины подхватывали оружие и снова пускали в дело. Они больше не издавали страшного боевого клича. Речная дуэль продолжалась в тишине.

Рыва щелкнул языком:

– Где остальные дозорные, Дар? Что ты об этом говорил?

– Они пошли вниз, попробовать остановить…

– Глупо это! Напрасное дело! – прервал его рыжий старшина. – Хотя никто на наш берег не сунется, даже если Радогост спалит оба корабля. Зря себя да других тревожу, ох, зря. Только Даврит, все одно, нападения этого не одобрит.

– А если и правда корабли захватим? – возразил Добросвет.

– Не будет этого, – уверенно ответил Рыва. – Вот увидишь!

Снова, но уже по-другому, проревела труба. Первый корабль поднял весла. Замедлил ход, а затем поплыл в обратном направлении. Нос превратился в корму. На ней появились рулевые весла. Страшный поток снарядов полетел с судна в сторону клина из лодок склавин. На каждой из них было не более пяти человек. Люди старались укрыться щитами от дротиков и стрел римлян. Они наклонялись, переставали грести и слабо отвечали на залпы римлян. Неожиданно второй корабль прибавил ходу, а первый снова остановился и пошел в другую сторону.

«Ну и чудеса! – Амвр приоткрыл рот от изумления. – Вон как лихо они от варваров ушли. Может, и людей мало потеряли? Все борта алыми щитами укрыты, а стреляли как умело!»

– Радогост ранен! – воскликнул Дар. Подбородок его опустился.

– Еще не известно, – Волк потер левый глаз. – После узнаем.

Оба византийских корабля двигались теперь почти вровень. Островок и проток остались позади. Выпавшие из однодеревок люди барахтались в воде. Товарищи помогали тонущим спастись, вытягивали их из реки, втаскивали в однодеревки. Лишь немногие лодки склавин преследовали уходившие на всех веслах и парусах суда императорской речной флотилии. С прощальным торжеством гудели римские трубы.