скачать книгу бесплатно
– Князев, хорош дрыхнуть. Победу проспишь… – хрипел в трубке Лютый. – …Поднимай своих бойцов. Дело, собственно говоря, плёвое… Однако без вашей поддержки, думаю, нам не обойтись.
Кратко излагаю суть. По оперативным данным: в небольшое селение, расположенное в пяти километрах от ваших складов – то ли вчера вечером, то ли нынешней ночью – вошла банда… Порядка тридцати боевиков. Кстати, брать их будут твои бывшие коллеги… Ну, а наша задача, как всегда менее героическая – быть на подхвате. То есть, блокировать то селение со всех сторон, дабы ни одна падла не смогла улизнуть в горы. Отправляю к тебе два своих взвода, минут через двадцать они будут на складах. Подготовь с десяток своих пехотинцев. Старшим офицером от нас – и по опыту, и по званию – естественно, будешь ты. Когда прибудете на место, кто-то из спецназа тебя более предметно сориентирует. Ну… В общем, сам разберёшься. Удачи…
По тревоге, подразделение было поднято «в ружьё». Эту команду Валерий отрабатывал едва ли не ежедневно. Теперь же, учёба окончилась и началась серьёзная мужская работа.
– Бутаков, Самолюк, Литвиненко, Якушев, Рудяев, Пасюков, Цымбал и Архипов… Пять минут на сборы… – изложив боевую задачу, Валерий объявил фамилии её непосредственных исполнителей.
В подобных случаях выбор командира вовсе не прост. Ведь, по сути, он отправляет своих подчинённых далеко не на свадьбу или пирушку, а на рискованное задание, сопряжённое с возможной гибелью того или иного военнослужащего.
Почему, к примеру, была сейчас названа фамилия Литвиненко, а ни кого-то иного? Вне всяких сомнений, на этого парня можно было положиться. Да, и опыта у Александра на десятерых хватит. Как-никак, а почти полтора года был Сашка в самом пекле войны. Но разве ж это повод для того, чтоб ещё и ещё раз подвергать его жизнь смертельной опасности именно сейчас, считай, за «пять минут» до возвращения парня в родной Кызыл, где Литвиненко давно ждут. Причём, ждут его именно живым. Разве не с лихвой он уже отдал свой «долг» перед Отечеством, имея за плечами три боевые награды?
Или почему Пасюков? Этот вовсе необстрелянный, деревенский пацан, менее года назад кое-как окончивший профтехучилище, по совсем уж мирной специальности: слесарь. Согласитесь с тем, что не может быть более обидного, чем расстаться с жизнью в первом же бою, в самую золотую пору своей молодости. Да ещё, и не приведи Господь, от первой, случайно посланной шальной пули, так ни разу и самому не успев выстрелить в сторону противника. А ведь о таких случаях Князеву было известно предостаточно.
Именно так, в самом начале своей офицерской карьеры и метался Князев из крайности в крайность. По своей наивности, он пытался найти нечто среднее, между несовместимым. То есть, между чувством собственной ответственности за жизнь конкретного подчинённого и военной необходимостью; между эмоциями и трезвым расчётом. А после боя, подсчитывая потери, непременно «грыз» себя за то, что не доглядел, не просчитал, не уберег, послав того или иного бойца на верную гибель. «Вешался», когда приходилось ставить в известность родственников, о смерти одного из своих бойцов.
Однако прошли годы. С очередными званиями и назначениями приобретался и личный опыт, приумножавший мудрость. Сердце Князева несколько почерствело. К вышеизложенным пред- и пост- боевым терзаниям (дабы окончательно не свихнуться от самоедства и бесконечного само копания) Валерий начал относиться несколько «философски». Теперь, подбирая бойцов для выполнения той или иной боевой миссии, майор размышлял примерно так. «Кого не возьми, все они отличные ребята. Каждый из них по-своему мне дорог… У каждого есть мать, отец, семья. И уж если суждено кому-то из них расстаться с жизнью именно сегодня, то так, очевидно, тому и быть. От предначертанной судьбы, увы, не уйдешь. Со своей стороны я сделал, и буду делать всё, от меня зависящее, чтоб потери наши оказались минимальны. Ну, а там… Уж как Бог рассудит, как ляжет карта судьбы. Неуязвимых людей не существует и все мы смертны…»
А ещё, Валерий непременно держал в своём уме весьма занимательный монолог одного из своих случайных знакомых. То был бывший снайпер, прошедший обе чеченские компании, дважды переживший клиническую смерть и немного заглянувший за черту, отделявшую жизнь от «иного бытия». В одном из летних кафе, за рюмочкой водки тот самый экс-снайпер сумел-таки утешить Князева, тяжело переживавшего на ту минуту гибель близкого ему друга, совсем неожиданно и до банальности просто.
«Вот ты говоришь: будто бы, не повезло твоему товарищу?.. – спрашивал тогда, подвыпивший и чересчур болтливый собеседник. – …А откуда тебе, мил человек, знать: кому из вас повезло или не повезло?.. Ему или тебе?.. Ведь человеческая раса самая низшая особь в бесконечном времени и бескрайнем пространстве. И уж если наша планета зауряднейшая пылинка в бесконечной Вселенной, то, что же может для неё значить наша возня или чья-то гибель?.. Смерть ничтожнейшего микроорганизма.
Мир, окружающий нашу Землю настолько многообразен и многопланов, насколько не развита даже наша фантазия. О наших знаниях или науке я и вовсе помалкиваю.
Однако каждая человеческая жизнь, длящаяся для Вселенной не дольше миллиардной доли её самого минимального мгновения, дается нам (то есть, людям) вовсе не просто так. Это лишь первый или подготовительный этап для вхождения в более развитое сообщество, где время и пространство (как основа всей нашей нынешней жизни) уже не имеют никаких значений. Потому, как вечность беспредельна. Она не подвластна ни описанию, ни измерению. Родившись и умерев, по сути, мы только вытерли обувь, прежде чем войти в тот новый чистый дом, в котором будем жить очень и очень долго.
Потому и прежде чем оплакивать своего погибшего сослуживца, подумай: быть может, тебе стоит ему позавидовать. Ведь он уже отмучился в нашем грязном мире, выполнив свою исключительную миссию, и перешел туда, где нет боли, унижений, раскаяния и стыда. Офицер, возьми себя в руки и начни мыслить глобально. Смерть – это вовсе не тупик, а дверь в бесконечность…»
Конечно, выглядел то скомканное полупьяное пояснение, не более чем очередная сказка о загробной жизни. Но как, чёрт побери, она выглядела убедительно и как приятна была князевскому слуху. Потому и врезались те слова, так хорошо и надолго в майорскую память.
Сказка, ни сказка, а сегодняшний выбор Князева был продиктован реальностью и здравым смыслом. И пал тот выбор на самых искушённых в ратном деле «старичков», и совсем ещё незрелых (хоть и наиболее подготовленных им, то есть, самим Валерием) солдатиков. Ведь этим пацанам сейчас, как воздух, требовалась первая военная закалка. Очень скоро они останутся единственными, на кого и сможет рассчитывать их командир.
По разумению майора предстоящая операция выглядела не самой сложной, из иных боевых задач. Обеспечивать боевое прикрытие, гораздо проще, чем идти в атаку или удерживать занятые позиции. Здесь, как нигде более, и следовало «обкатывать» неокрепшую «зелень». Ну, а дембеля… Они должны будут стать для первогодок наглядным примером, мол, не боги горшки обжигают.
Исходную позицию заняли около шести утра. Южный сектор, доставшийся князевским гвардейцам, был не хуже и не лучше восточного или западного. Позади горная гряда. Спереди, в самой низине, буквально в каких-то трехстах метрах (то есть, как на ладони) располагалось полуразрушенное селение. Здесь повсюду зияли глубокие воронки. Видимо, не однажды в данном ауле укрывались бандиты – иначе, зачем было подвергать его столь частым и интенсивным артиллерийским обстрелам и авианалётам.
Бандиты могли укрываться в пяти-шести домах, тех самых, что выглядели менее поврежденными. От других же строений, в лучшем случае остались лишь обгоревшие, искореженные стены.
Слева и справа окопались такие же, как и князевское, подразделения соседей-пехотинцев.
– Мужики, я тут случайно узнал, будто бы, среди боевиков должна быть шахидка… – скорее для поддержания боевого духа, нежели всерьёз, полушёпотом заговорил Самолюк. – …Попадет кому-то в прицел, не стреляйте… Оставьте её мне.
– Ты ещё не угомонился? – покачал головой Князев.
– Командир, я лишь хотел наглядно продемонстрировать пацанам, в какую часть тела следует стрелять этих долбаным «чёрным вдовам».
– И куда же? – поинтересовался Валерий, заранее зная ответ.
– Куда и они нашим парням метят.
– Так ведь, в отличие от нас, мужиков, у них там вовсе ничего не болтается, – усмехнулся майор…
И тут внимание Князева вдруг привлек Цымбал. Он никоим образом не реагировал на солдатский юмор. Похоже, от волнения его даже слегка потряхивало. Но особенно Валерию не понравилось, выражение какой-то бессмысленности и безысходности, легко читаемое на лице худощавого и помрачневшего паренька. Возможно, ещё в машине настроение бойцу испортил его земляк Бутаков, как-то между делом вдруг ляпнувший: «Вот тебе, Андрюха, и настоящая война, о которой ты так мечтал. Сейчас ты во всей красе увидишь живых боевиков… Заодно и узнаешь, как пуля, попавшая в голову, выносит через затылок передние зубы…»
А быть может, и не причём была та, случайно брошенная реплика.
Князев уж было собрался произнести пламенную речь о самообладании, о необходимости взять себя в руки, чтоб каждый из бойцов мог поверить в себя, поверить в успех предстоящей операции. Да, вовремя осекся. Быстро сообразил, что дело он сейчас имеет, вовсе не с офицерами из его бывшего элитного подразделения, способными самостоятельно, без чьей-либо поддержки настроить себя на самую рискованную авантюру. Это были обычные солдаты, девятнадцатилетние юноши, одетые в военную форму.
«Тут словами и лозунгами не поможешь. Как вообще возможно, по какому-то приказу поверить в себя, когда совсем в это не вериться?.. Когда всё впервые, когда всё вновь. Когда пугает не враг, не боевик, засевший в низине, а прежде всего неизвестность. Своим же призывом я, пожалуй, могу поставить под сомнение боевые качества первогодок. Ведь тот же Цымбал вовсе не кадровый военный и может легко, на каком-то подсознательном уровне, спутать неверие в свои силы, с полным отсутствием у него, так необходимого нынче мужества…»
Как это не парадоксально может сейчас прозвучать, но майору неоднократно приходилось быть свидетелем того, как наибольшее бесстрашие проявляют именно те, кто идет в бой, не веря в победу. Таким бойцам, как говориться: нечего терять. Однако Князев понимал и то, что боец перестает быть воином, когда начинает замыкаться, непременно к себе прислушивается, занимаясь неким самоанализом. Когда вместо противника, он всё время видит себя, со всеми своими недостатками, которыми его наделила природа и самое печальное, его же собственное обострённое воображение. А, как известно: солдат, зацикленный на своих уязвимых местах, заранее проигрывает бой, даже не успев в него вступить.
Валерий давно заметил и ещё одну не маловажную тенденцию. Чем умней и эрудированней боец, тем больше он накручивает себя перед сражением. Вот почему отработка автоматизма, а в чем-то и бездумное исполнение каких-либо приёмов ведения боя, непременно ставились майором во главу угла. Солдат не должен размышлять, как поступить ему в той или иной ситуации. Он должен сразу действовать, практически не задумываясь.
Ну, а сейчас командиру просто следовало вывести молодых бойцов из вполне естественного для данной ситуации ступора. Разговорить, чем-то расшевелить, а уж после, вести речь о некоем мало осязаемом для них самообладании.
– Ребята, слушай сюда… – Князев переместился поближе к «новобранцам». – …Пожалуй, пришло время открыть вам один маленький секрет. О нём, безусловно, знает любой ветеран…
Пасюков, Архипов и Цымбал с открытыми ртами уставились на майора в ожидании услышать от командира некую тайну великих побед.
– …В общем так, если «чехи»… – продолжил тем временем Князев. – …Не дай-то Бог, рванут в нашу сторону, вам не стоит сидеть, развесив уши. Стреляйте. Открывайте огонь, особо не целясь… Чем больше грохота, тем лучше для нас и хуже для врага… Главное: посеять в душах бандитов настоящую панику. Зарубите себе на носу: боевики и без того будут перепуганы внезапностью нападения, а значит психологически уже надломлены.
А теперь, внимание! Тот самый секрет, о котором я, собственно, и обещал вам поведать. Запомните, что под избыточной агрессией чеченских бандитов почти всегда скрываются их страх и неуверенность. Не обращайте внимания на их звериные рыки. Это вовсе не демонстрация силы, а в определённой степени, конвульсии безнадеги. Поверьте мне на слово: страха и отупения в головах «чехов» будет выше крыши.
Сомневаетесь? Тогда поинтересуйтесь у своих более опытных сослуживцев. У того же Рудяева или Литвиненко… Спросите у них: с каким диким взглядом и нечеловеческим ором, ходили они в атаку в начале своей службы?.. – усмехнувшись, дембеля утвердительно кивнули, после чего, майор продолжил. – …В общем, так, бойцы… Приказываю каждому из вас, без какого-либо героизма, тупо отстрелять не менее двух «рожков». Справитесь – считайте свою боевую задачу, на сегодняшний день выполненной.
Казалось, Валерий обращался ко всем первогодкам, однако увидев в глазах именно Цымбала искорки новой жизни, он понял, что слова его нашли-таки нужного адресата.
– Товарищ майор, кажется, началось… – тихо проговорил Бутаков, до сего момента наблюдавший за внешней обстановкой.
Приподнявшись, Князев осмотрелся. И уже сам заметил, как от противоположной северной стороны аула, мелкими перебежками к селению приближаются бойцы российского спецназа.
– Быстро рассредоточится… – приказал он.
Для себя ж с некоторой ностальгией, Валерий успел подметить: «Сдаётся мне, что с боевым крещением наши пацаны сегодня обломаются».
Потому как майор вовсе не понаслышке знал об уровне профессионализма офицеров штурмового взвода. Вот почему Валерий был абсолютно уверен в том, что засевших в домах боевиков – они и сами, без чьей-либо поддержки, положат мордой в землю, практически не напрягаясь.
И, тем не менее, Князев ошибся…
Бойцы спецподразделения только-только приблизилось к окраинам селения. Они толком не успели пересечь открытую для обстрела зону, как из окон практически всех уцелевших хибар на них обрушился шквал прицельных автоматных очередей. В туже секунду основная группа бандитов, достаточно организованно ринулась в обратную от линии огня сторону.
Внезапность штурма, на которую собственно и рассчитывали федералы, вовсе не оправдалась. Атака захлебнулась, так толком и не начавшись. Не оставалось и доли сомнений в том, что экстремисты знали о предстоящей операции. Более того, они заранее были к ней готовы. При этом чеченцы, лишь определялись с направлением основного удара.
«Интересно, догадывается ли та тварь, которая за бесценок «сливает» врагу секретную информацию, как гибнут сейчас её соотечественники?.. – мелькнуло в голове Валерия. – …Эх, с каким же наслаждением я выставил бы сейчас перед «чехами» ту сволоту, оповестившую террористов о предстоящем штурме…»
Меж тем, действо вокруг злополучного аула развивалось достаточно стремительно. Ситуация усугублялась с каждым новым мгновением. Небритые горцы, без малейшего намёка на обещанный майором страх или сомнение, уже во всю свою прыть неслись на юг. Туда, где оцепление держали лишь восемь бойцов взвода складской охраны, трое из которых и вовсе не нюхали пороха.
– Огонь! – взревел Валерий.
«Разряжая» один «рожок» за другим, своим боковым зрением майор ещё и успевал отслеживать ситуацию на подведомственном ему оборонительном рубеже. Он заметил, как с первыми грохотом боя всё тот же Цымбал, обхватив голову руками и сжавшись в комок, скатился в земляное углубление.
– Слабак, твою мать… – сплюнув, ругнулся про себя Князев.
А впрочем, растерялся нынче не только Цымбал. Похоже, «поплыли» и остальные необстрелянные бойцы. Рудяев лишь чудом успел ухватить за ногу Пасюкова, который уж было, собрался рвануть прочь, подальше от поля боя.
«Куда?.. Стой, придурок… Ведь ты сам под пулю подставляешься…» – прижав к земле первогодка, Рудяев пару раз тряхнул его за ворот, дабы тот, хоть чуть-чуть пришел в себя.
Благо, не подвели «дембеля». Каждый из них с остервенением окучивал, приближавшихся к их позициям головорезов. И, тем не менее, перевес сил (невзирая на яростность обороны), был на стороне врага. Более того, почуяв своё численное превосходство, боевики заметно активизировались. Рассчитывая на то, что авось, кто-то из них, да проскочит, бандиты постарались максимально растянуться вдоль князевской обороны. И неизвестно, чем бы закончилось то чеченское «восхождение» если бы (пусть и с лёгким запозданием, но всё же весьма кстати), не очухались «соседи», организовавшие нечто похожее на атаку с флангов. Своим перекрёстным огнем, на какое-то время им удалось-таки поостудить раж чехов, прижав их к камням.
Повторюсь: лишь на какое-то, очень короткое время. Потому как, быстро осознав реальную угрозу быть полностью зажатыми в огневое кольцо, пренебрегая каким-либо инстинктом самосохранения, экстремисты предприняли свой последний и отчаянный рывок на князевские позиции. Одним решительным ударом они попытались прорвать окружение. Причём, в самом (как им, очевидно, тогда казалось) непрочном и должно быть уже частично ослабленном боем месте.
Поначалу расчёты чеченцев на стремительный блиц-крик, как будто бы, начали оправдываться. Не заставил себя ждать и тот самый момент, когда наиболее рьяные бандюки поравнялись с передовыми рубежами оцепления. Накал сражения достиг своего апогея. Боевики могли уже реально видеть пути к своему спасению. Причём, каждый из них был абсолютно уверен в том, что именно ему удастся вырваться к предгорью, чтоб уже там скрыться в густой лесополосе. Потому и была эта неуправляемая толпа более целеустремлённой и более непредсказуемой, нежели какое-либо организованное вражеское подразделение.
– Хватай автомат, мать твою… – взревел Князев и что было силы, пнул скрючившегося на земле Цымбала. Уж что-что, а любой дополнительно стреляющий ствол, был нынче на вес золота.
Как не странно, но обезумевший и выключившийся из боя солдатик, вдруг приподнялся. Он сгреб брошенный ранее АКМ и выпустил очередь, казалось бы, в абы куда… И, тем не менее, к величайшему удивлению майора, та шальная и безотчётная очередь нашла-таки свою «цель». Боец-первогодок почти в упор, взял, да и завалил сдуру, неизвестно откуда возникшего прямо перед ним крепкого боевика.
– Так держать, Андрюха!.. – подбодрил солдатика Князев.
Внезапный успех, да ещё и похвала командира, могут воодушевить даже самого безнадёжного неудачника. Потому и появилась в движениях Цымбала некая осмысленность и твёрдость. Ну, а взгляд его был в данную минуту уже переполнен оптимизмом. В общем, тот самый пехотинец, который пару мгновений назад, казался абсолютно аморфным, на сей раз, как ни в чем, ни бывало, плавно «влился» в вовсю бушующее море сражения. Будто бы данная стихия всегда была его родной средой обитания.
Валерий с удовлетворением отметил и тот факт, что в бой «вклинились» и остальные «новобранцы». А куда, собственно, им было деваться? И дело тут было даже не в том, что если не будешь стрелять ты, то будут стрелять в тебя. Скорее всего, подсознательно, никто из «молодых» вовсе не желал быть впоследствии, объектом всеобщих насмешек и подколов. Потому как рядом с ними, сейчас в кровь «рубились» острые на язык их старшие товарищи. И уж будьте уверены: дембеля ни в коем случае не упустили бы момента, дабы не поведать сослуживцам, оставшимся на складах о (скажем так) не самых адекватных реакциях «юных пехотинцев» в самые напряжённые минуты смертельной сечи. А этот публичный позор, прошу поверить автору на слово, мог быть гораздо страшней чеченской пули.
Впрочем, в поведении салаг всё ещё сквозили нотки прежней нерешительности и явного чувства неукротимой дрожи. Как ни крути, а убить себе подобного, на практике оказывается, не так-то и просто. Ведь далеко не каждый способен нажать на курок, целясь в живого человека. Особенно в том случае, когда делаешь это впервые.
Прежде чем попасть в армию, любой из нынешних «новобранцев» безусловно видел, как крутые герои многочисленных экшенов и блокбастеров «мочат» своих врагов направо и налево. При этом каждый из молодых людей, наверняка, мысленно представляя себя на месте тех самых культовых Шварценеггеров и Брюсов Уиллисов. И, по большому счёту, любой из них был абсолютно уверен в том, что и он запросто так сумеет. Дело-то нехитрое, заряжай и «поливай».
Однако реально отправить на тот свет человека (пусть, и самого заклятого врага), по каким-то внутренним, подсознательным или интуитивным барьерам чрезвычайно сложно. А подчас и вовсе невыполнимо. Потому и боролись сейчас парни, вовсе не с боевиками, а сами с собой, переламывали свою мирную психику, снимая незримые внутренние запреты, присутствие которых и отделяет человека разумного, от зверя-хищника.
Не ускользнуло от внимания командир и то неприятное обстоятельство, что на левом фланге, где оборону держали лишь двое: Литвиненко с Бутаковым, положение было близко к критическому. Боевиков там отчего-то скопилось слишком уж много. К тому же действовали они наиболее агрессивно. Потому и поспешил Валерий переместиться поближе к неожиданно возникшему «пожару». Вот только предпринял он тот маневр (как выясниться позже) с некоторым опозданием.
В самый неподходящий момент, у Литвиненко вдруг «переклинил» автомат. Пытаясь вернуться в бой, он безуспешно передёргивал затворную раму, Сашка оставался по сути безоружным на открытом для боевиков пространстве. Бандитов, готовых форсировать князевский плацдарм неожиданно отвлек на себя Бутаков. Беспрерывно осыпая противника свинцом автоматных очередей, Славка вдруг встал на ноги.
– Не смей!.. – Князев, спешивший на выручку, попытался остановить Бутакова.
Однако было уже слишком поздно. Прикрывая собой товарища, безуспешно боровшегося с затворным механизмом, он-то и принял на себя основной огонь чеченского штурма. Славкино тело, изрешеченное пулями, как подкошенное рухнуло на землю…
Финальную точку в противостоянии «федералов» с чеченским бандформированием, поставили именно те, кто и должен был это сделать. Заглушив огневые позиции противника, засевшего в ауле, подразделение спецназа вышло в тыл оставшимся боевикам. Скоротечное сражение, длившееся не более пяти минут, завершилось так же внезапно, как и началось.
«Зачистку» закончил быстро. Пленных отконвоировали в заранее подготовленный транспорт. После чего, пришло время собирать тяжёлые и непосильные «камни».
Пока занимались телами погибших, Валерий поднялся на пригорок. Закурил. Хоть на короткое время, но майору требовалось побыть сейчас в одиночестве. Отвык он, знаете ли, от войны. Как и два года назад, на душе Князева нынче скребли кошки. Не по себе ему было. Совсем уж паскудно и погано всё вышло.
– А я смотрю, вроде как, фигура знакомая… Валерий Палыч, ты ли?.. – со спины к майору приблизился командир спецподразделения. Его голос был Князеву достаточно знаком.
– Здорово, Муханов… – не оборачиваясь, ухмыльнулся майор. – …Отчего ж, такой радостный? Лично я, повода для веселья вовсе не вижу.
– Тебя увидел, и настроение сразу улучшилось.
– Злорадствуешь?.. Небось, приятно видеть своего бывшего командира среди пехоты… – Князев, наконец-то, развернулся к собеседнику. – …А у тебя, Муха, как я посмотрю, всё на мази. За какие-то пару лет, успел скакнуть из «старлеев», сразу в майоры… У меня на данное восхождение, ушло куда больше времени.
– Так ведь война, Палыч… Кто погиб… Кто-то на «гражданку» сквозанул… Вот и подтянули моё звание к занимаемой должности… – неуверенно, словно извиняясь, ответил Муханов.
– Муха, ты сам-то себе веришь? Уж говорил бы прямо: не «подтянули», а за уши до командирской должности кое-как доволокли… При этом, пришлось разогнать половину подразделения, дабы расчистить тебе, любимому, дорогу… – язвительно подметил Князев, намекая на прямые родственные связи Муханова в Главном Управлении. – …В Чечне оно, конечно, проще… Ещё пару-тройку лет и до генеральских погон дослужишься. А там… Там и тёплое место в Москве, и дом на Рублёвке, бесплатная «кормушка» и обеспеченная старость.
– Коль тебя, Князь, это устроит, то пусть так и будет. Все мы не безгрешны… Помнится мне, как кто-то зарекался навсегда «завязать» с этой никчёмной и дурацкой войной… – пробурчал Муханов. – …А, кроме того, попрошу учесть, что я вовсе не в штабе отсиживаюсь, а участвую в боевых операциях наравне со своими бойцами. Что рискую я жизнью не меньше других.
– Так ведь и в штурмах, можно по-разному участвовать… – хитро подмигнул командиру Валерий.
– Намекаешь, на ту злополучную операцию?..
– Не намекаю, а говорю открытым текстом. Именно по твоей вине мы тогда людей потеряли… И самое главное, упустили полевого командира… – процедил сквозь зубы Князев. – …Ну, а то, что касаемо моих прошлых зароков, о коих ты давеча заикнулся… Так тут, всё просто. Изменились мои жизненные обстоятельства, потому и вынужден был вновь окунуться в это поганое дерьмо.
– Так почему же в пехоту? Почему, не к нам?
– Муха, я чё-то не пойму… – перебил Муханова Валерий. – …Ты идиот?.. Или меня принимаешь за некоего сибирского дурачка?.. Подзабыл что ли, как два года назад меня, едва ли не в измене Родине обвинили?.. Всего-то на трое суток угораздило меня попасть тогда в плен. Да и то, в бессознательном состоянии. Тем не менее, командование оценило тот эпизод максимально жестко…
Можно предположить, что я действительно переступил некую запретную черту или не угодил я им чем-то, коль столь суровым был тот «приговор». Однако более правдоподобным видится мне несколько иное объяснение. Просто-напросто, наше руководство грамотно воспользовалось предоставленным ему случаем, освободить командирскую должность под кого-то иного. Вот и втоптали меня в грязь, как говориться, по полной программе. Благо, проводили «по-хорошему», без снятия погон и всего прочего, без судов и следствий, ограничившись приказом о «неполным служебном соответствии»… И после всего этого, ты спрашиваешь меня: почему я ныне не в спецназе? Да меня, считай, уволили, как самого распоследнего предателя, по самому жёсткому компромату…
– Валерий Палыч, ты бы не горячился… – командир спецподразделения попытался чуть успокоить Князева. – …Что было, то прошло. Сам ведь только что говорил: мол, всё меняется. И жизненные обстоятельства, да и сама наша жизнь вовсе не стоит на месте. Давай-ка, я похлопочу о твоем переводе. Ты пойми… Мне сейчас позарез нужен опытный инструктор. Молодых бойцов у нас, как никогда много. Учить их ещё, и учить…
– Не лукавь, майор… – остановил Муханова Валерий. – …Ты в жизнь не пойдёшь к генералу по мою душу. Побоишься об меня замараться… Да, и погоны подполковника тебе, наверняка, уже «корячатся». Так что, не стоит… Спасибо за видимое участие. Но уж лучше я здесь, в «пехоте» останусь. И мне, и тебе так будет гораздо проще и спокойней. Да, и негоже мне, командиру взвода «опускаться» до должности обычного инструктора…
Князев и сам понимал, что сейчас за него говорит досада и накопившаяся злость. В действительности: хоть рядовым бойцом, хоть подносящим патроны он был готов вернуться в подразделение, которому отдал большую часть своей сознательной жизни.
– Ну, как знаешь… – подытожил Муханов. При этом, как показалось тогда Валерию, на лице командира спецназа отразилось искреннее сожаление.
«А может?.. Ну, чем чёрт не шутит?.. Именно сейчас и был мой единственный шанс на возвращение… – мелькнуло в голове Князева. – …Нет, Валера. Не выдавай желаемое за действительное. Всё это из мира иллюзий и сиюминутных благородных порывов…»
– Каковы ваши сегодняшние потери? – дабы вернуться в реальность, поинтересовался Князев.
– Трое. Ты их не знаешь… Они пришли, уже после тебя, – тяжело вздохнув, ответил Муханов.
– А теперь скажи честно… – Валерию наконец-то представился случай выплеснуть то, что в течение последнего получаса так и не давало ему покоя. – …Почему так бездарно был организован сегодняшний штурм? Разве нельзя было заранее просчитать возможную осведомлённость противника? Или что?.. Решили устроить перед нашими пацанами образцово-показательное выступление? Чуть ли не строем, с музыкой и фейерверками подошли к селению. А в результате, считай в пустую «положил» ты троих своих ребят.
Помнится, в наше время гибель даже одного бойца, рассматривалась не иначе, как ЧП. На «ковёр» вызывали, сотни объяснительных приходилось писать: почему и как могло такое произойти… – укоризненно покачал головой уже бывший командир спецподразделения. – …Тебе ж и вовсе, в пору моим солдатам-пехотинцам в ножки кланяется. Если бы не они, как пить дать, упустил бы ты нынче банду. Облажался бы перед всем честным народом…
– Палыч, хорош, давить на больное… – раздражённо оборвал Валерия Муханов. – …Терпеть не могу посторонних советчиков. Ты что ж, знаком с деталями и подробностями данной операции?
– Вот только не надо прикрывать свой зад высокими целями и великими идеями. Негоже вешать мне, бывшему командиру, лапшу на уши. Дескать, главной задачей сегодняшней операции был вовсе не захват банды… А, к примеру, намерение вычислить «крота», через которого боевикам сливается секретная информация. Ну, или что-то, в этом роде…
Впрочем, я вполне могу допустить, что первоначальная цель была действительно благородной. Однако ты, Муханов, уложив в общей сложности семерых ребят, её полностью девальвировал. Результат, отчего-то не оправдал средств в неё вложенных. И вообще, на хрен тебе нужно было это солдатское оцепление? Тут, и своими силами, вполне можно было совладать.
– Повторюсь. Я не имею права распространяться (тем более, в присутствии посторонних) о реально поставленных перед нами задачах. Придет время, возможно, и расскажу. Пока же, увы… – увильнув от прямого ответа, Муханов предпочел сменить тему разговора. – …А вообще-то ты, Валера, отчасти прав… Сегодня, мы действительно облажались. И уверяю тебя: по головке меня, за этот неудачный штурм, уж точно, не погладят.
Нет у наших нынешних бойцов основательной подготовки. Потому и набиваем мы шишки. Слишком скоро произошла, так называемая: смена поколений. Большинству из вновь принятых в отряд офицеров не более двадцати семи, им ещё копить и копить боевой опыт. Потому и нужен мне матёрый инструктор. Некий «дядька», способный в самые кротчайшие сроки натаскать пополнение.
– Меньше надо было своим «генофондом» разбрасываться. Имею в виду кадровый офицерский состав. Глядишь, и традиции, и профессионализм никуда б не ушли. Если желаешь, то прям сейчас, я навскидку назову тебе с десяток фамилий тех, кого уволили из подразделения за пустяки, не удержали в минуты сомнений… И уж поверь мне на слово, они по-прежнему, в состоянии выполнить любую боевую задачу. По крайней мере, не хуже твоего «детского сада». У тебя вообще, хоть кто-то из «старой гвардии» в строю остался?..
