Злая память

скачать книгу бесплатно


Стараясь не привлекать к себе постороннего внимания, Побилат по-прежнему не шевелился. Лейтенант вновь опустил веки, силясь припомнить, где он ныне находиться, и как он сюда попал. Попутно Побилат пытался уловить суть, чуть различимого и едва долетавшего до его слуха постороннего разговора.

Какие-то мужчины, общаясь друг с другом, вели спокойный и размеренный разговор. По всей видимости, их было трое.

– Ты только представь. Я, старый хрыч, повёлся на её призывы и эротичные жесты. Уж так захотелось мне ей «вдуть». А как скажи, мне было тогда не купиться?.. В августе, буду праздновать свой «сорокет», а этой стерве, лет восемнадцать. Молодая, стройная, аппетитная, обворожительная, с похотливыми и откровенными намёками. Тут любой голову потеряет. Вот и я не удержался, поперся за той чеченской сучкой к самому лесу. Именно туда она меня собственно и манила… Теперь здесь. Уж второй месяц в подвешенном состоянии.

– Эх, Василий. В сравнении с моими тремя годами, твои пара месяцев выглядят полной хренью. В Урус-Мартане попал я к Ахмадовым… У братьев там что-то наподобие концлагеря было. Народу тьма. Позже, всех офицеров перебросили в горы. Ну, а меня перетащили меня уже сюда, к Даудову.

Надо полагать, каким-то образом Салман «пронюхал» о том, что брат мой золотишком в своё время приторговывал. Вот и выкупил он меня у Ахмадовых, заранее рассчитывая получить многократный куш. Да только не учел Даудов одной маленькой поправки. Дело в том, что после обвала рубля, мой брательник в пух и прах разорился. Гол он нынче, как сокол. Едва концы с концами сводит, да от кредиторов своих скрывается. Скажу больше, он вообще перешёл на едва ли не полу подпольный образ жизни. Короче, лоханулся со мной Салман. А уж как я пролетел со своими надеждами…

– Не ссы, Никита. Прорвемся. Уж и не знаю, как вы ребята… За себя же могу сказать, что я чертовски везуч. Ко всему прочему, ещё и азартен… Люблю я, знаете ли, пощекотать свои нервы. Заодно и лишний раз убедиться в своем исключительном фарте.

Сколь себя помню, так я вечно ввязывался во всевозможные споры и постоянно играл во всё, во что только можно было играть. В детстве, это была «чика», «пристенок», «трясучку», домино или шашки. Став постарше, перешел на шахматы, карты, нарды и тому подобное. Про ипподром, подпольный тотализатор и залы игровых автоматов, я вообще помалкиваю.

По фигу мне было и на то, что было поставлено на кон. То есть, каковы были ставки. Играл хоть на интерес, хоть на деньги, хоть на желание… Главное, чтоб то или иное соперничество увлекала; чтоб покруче был азарт.

При этом… Возможно, вы мне поверите. Тем не менее, я ни разу по крупному не проигрался. Как минимум, домой возвращался при своих. Гораздо чаще, с хорошим приваром.

В определённой степени я и жизнь свою непременно рассматривал не иначе, как самое большое и увлекательное игрище. Ведь тут на кону было: либо «всё», либо «ничего». Непременно считал, что я сам направляю свою судьбу туда, куда захочу. Могу удвоить или утроить ставку, а где-то и паснуть. Был абсолютно уверен в том, что всё в моей власти. Что маневр мой зависит лишь от того, как ляжет «камень».

Во мне непременно присутствовало чувство, будто бы в любой момент я могу остановиться и начать партию заново. Как говориться: с чистого листа. Ведь это была только моя жизнь и, соответственно, лишь моя игра, потому и в праве я был распоряжаться ей по своему усмотрению. Так, тридцать с лишним лет и рисковал, получая от каждого своего жизненного этапа определённое удовольствие.

По большому счёту, я и на Кавказ-то попал, что называется: по собственной дурости. Сам вызвался на поездку в Чечню. Скучноватой мне тогда стала моя прежняя «игрушка». Тогда как командировка в горы, рассматривалась мною, вроде некоего перехода на более сложный игровой уровень.

И, в общем-то, я оказался вовсе не далек от истины. Потому как именно здесь, на Кавказе, я и встретил наивысшую концентрацию рисковых и отчаянных мужиков. Ну, думаю: игра обещает быть предельно серьёзной. Когда рядом со мной гремели взрывы, рвались бомбы, гибли товарищи – особо не переживал. Воспринимал это, как должное. Как обязательный антураж или атрибут, для захватывающих дух ощущений. Меня по-прежнему подпитывала уверенность в том, что я неуязвим. Ну, в крайнем случае, меня могли лишь ранить. Да и то слегка, опять же, для пущей реалистичности. О смерти тут и вовсе не могло быть и речи. Ну, сами подумайте: разве может погибнуть главный герой? Ведь вся игра в целом, тотчас потеряет свой изначальный смысл.

И вот, похоже, я доигрался…

А впрочем, если быть до конца честным, то в душе я всё ещё остаюсь оптимистом. По-прежнему верю, что ни чего трагического со мной не произойдет. Везло же мне, до сей поры. Потому и сейчас как-нибудь выкручусь. Пожалуй, лишь эта единственная надежда и подпитывает мое нынешнее существование.

– Димка, ты умом, случайно, не тронулся? – в ответ усмехнулся тот, что «парился здесь уже второй месяц».

– Иди ты… – с некоторой обидой огрызнулся «игрок».

– Да ты, Димон, не обижайся. Просто слушая тебя, я вдруг вспомнил одного из наших врачей. При прохождении ежегодной медкомиссии, этот хитрюга непременно задавал мне один и тот же вопрос. Дескать, не кажется ли мне: что в последнее время, будто бы я наблюдаю за собой со стороны? Надо полагать: за этим симптомом кроется некое серьёзное психическое заболевание.

Спросишь: причем здесь это? Отвечу. Когда ты рассказывал нам о своих игрищах, мне вдруг показалось, что говоришь ты вовсе не о себе, а о ком-то другом… Как будто книгу, какую нам пересказываешь. И словно смотришь на себя несколько отвлечённо, будто бы со стороны… В общем, не принимай мой вопрос близко к сердцу… Это так, к слову пришлось. Честно сказать, мне и самому, кроме как на войну, и деваться-то было некуда.

– То есть, как это «деваться некуда»? – удивлённо переспросил тот мужчина, к которому обращались, как к Димке.

– Очень просто. Последние три года служил я в Саратове. Уж тут выбирать мне не приходилось. Я и без того, едва сумел восстановиться в армии после сокращения. Так вот,

на самой окраине города мы с семьёй снимали квартиру. Микрорайон, конечно, полубандитский. Сплошная алкашня, да прочий опустившийся элемент. Однако жильё там было недорогим, к тому же, до места службы совсем недалеко. Короче, жить можно.

Итак. С определённых пор в наш подъезд повадились захаживать малолетние наркоманы. По началу, я не придавал им особого значения, у самого вся молодость прошла в подъездах и подворотнях. Когда же эти твари принялись день-деньской колоться; орать и паскудить, когда детей своих стало опасно во двор отпускать… Тут-то я и вскипел.

От лица общественности я принялся вышвыривать тех «нариков» из подъезда. Ну и естественно, малость их поколачивал, тем самым, пытаясь взять «уколотых» на испуг. Надеялся, что подействует, что угомонятся. По крайней мере, подберут себе иное место встреч. Но, не тут-то было…

Как-то под вечер, возвращаюсь я со службы. А эти суки меня уж у подъезда поджидают. Причём, у каждого из них либо кастет, либо арматурина.

Мужик я, не из пугливых. Короче, наворотил тем козлам по самые яйца. Ну и, признаться, несколько переборщил… «Переборщил» в том плане, что один из тех отморозков, падая, долбанулся своей тупой башкой о металлический бордюр. И тут же, прямо у нашего подъезда, свои копыта и отбросил.

Вызвали ментов. Как порядочный гражданин, я во всем признался. Постарался объяснить, как дело было.

Не сказать, чтоб я жил со своими соседями в дружбе и согласии, однако и не враждовал. При встрече здоровались. Иногда перебрасывались какими-то фразами. Потому и не понятны мне были их последующие действия.

В один голос жители соседских со мной квартир вдруг принялись утверждать: будто бы в нашем подъезде никакие наркоманы никогда не собирались. Что избил я до смерти вполне воспитанного мальчика. Более того, соседские бабы Маши и дяди Пети ни с того, ни с сего, вдруг охарактеризовали меня, как конченого пьяницу, садиста, хама и так далее.

Невдомёк мне тогда было, что по своей неосторожности, я прибил сынка некоего Хафиза, хозяина местного крупного магазина. Считай, первого парня на деревне.

Короче, «упаковали» меня с «отягчающими». Законы-то у нас исполняются исключительно в угоду новых «хозяев жизни». Отсюда и свидетельские показания тех самых соседей, регулярно получавших продукты питания в магазине Хафиза под «запись». То есть, в долг.

Ну, думаю: кранты тебе парень. Однако помощь пришла оттуда, откуда её и вовсе не ждал. Выручили обычные сотрудники правоохранительных органов. Никогда бы не подумал, что и в милицейской среде могут оказаться вполне нормальные и порядочные ребята. Были они знакомы с той подъездной шантрапой, знали они и Хафиза и его отпрыска, отпетого ублюдка, павшего под ударом моего кулака. Действия мои милиционеры одобрили, искренне мне посочувствовали. В общем, полностью заняли мою сторону. Однако пойти на открытую конфронтацию с Хафизом, вовсе не рискнули. Потому, связавшись с нашей войсковой частью, те менты и устроили мне нечто схожее с побегом.

В свою очередь и мои сослуживцы быстренько подсуетились с командировкой. В конечном итоге, уже утром следующего дня, я трясся в военном эшелоне, следовавшем на юг. Вот так я и оказался на Кавказе.

Казалось бы, живи и радуйся. Однако то было вовсе не счастливым финалом, а лишь началом кошмарного конца. Неудачи и неурядицы посыпались на меня после того случая, как из рога изобилия. Громили нас «чехи» и в хвост, и в гриву – везде и повсюду. У меня ж самого, то осечка; то гнойная незаживающая рана. Не одну сотню сослуживцев потерял, а сам жив… Будто бы кто свыше наказывал меня за ту убиенную душу. Смотри, дескать, как тяжко терять друзей, да сообщать близким об их гибели.

Ко всему прочему, жена из дома пишет о том, что выгнали её из того самого злополучного дома. Что снять иное жильё, нет у неё средств, что сын болеет… А у нас, как назло, полугодовая задержка воинского жалования. Дефолт или какой-то там кризис, твою мать… Брат разорился. Помощи ждать не откуда. И как итог, как последняя черта моей непрухи – этот долбаный плен…

От внезапно прозвучавшего слова «ПЛЕН», Побилата словно током шибануло.

«Так вот почему каменные стены… Почему холодная земля и запах помоев… – лейтенант вновь принялся перебирать в памяти все предшествующие события, которые сохранились в его голове. – …Точно помню, как пересчитывали мы патроны. Как прапорщик уговорил меня передохнуть, чай попить… Потом, вроде как дурно мне стало. Собрался выйти на воздух… А дальше. Полный мрак. Словно в чёрную дыру провалился…»

– Мужики, гляньте. Похоже, летёха в себя пришел.

То, что речь идет уже о нём, Побилат понял сразу. Потому и прикидываться бесчувственным телом, не имело никакого смысла. Повернув голову, он увидел рядом с собой троих небритых, нечесаных и исхудавших мужчин. На их грязной, выцветшей и изношенной армейской форме отсутствовали какие-либо знаки различия.

– Парень, ты кто?.. Чейный будешь?.. Как чувствуешь себя?.. – поинтересовался каждый из них.

– Ещё не знаю… – опершись на руку, Побилат с трудом приподнялся и кое-как сел на колени. Голова его вдруг закружилась и всё вокруг поплыло.

– Ты хоть помнишь, как попал сюда?

– Нет. Разве что, короткими вспышками… Помню какой-то тёмный и очень длинный тоннель…

– Длинные коридоры обычно вспоминают те, кто перенес клиническую смерть… – присвистнул один из «оборванцев». – …Выходит, ты парень был на волоске от настоящей смерти. Однако на твоём теле нет ни ссадин, ни следов какого-либо ранения.

– Ну, а как зовут тебя, помнишь?

– Побилат… Лейтенант Побилат…

– А имя?

– Александр. Можно, без отчества.

– Добро пожаловать, Саня без отчества, во вражеский и очень глубокий тыл.

– Димка, прекрати ёрничать… – улыбающегося мужичка оборвал более возрастной пленник. – …Парень соображать ещё вовсе не начал, а ты уж готов ему всю правду-матку вывалить.

– Я действительно в плену?.. – с минимальной надеждой, растерянно поинтересовался Побилат.

– Да, браток. К сожалению, так оно и есть… Все мы здесь по уши в дерьме. Однако отчаиваться пока что рано. Ни ты первый, ни ты последний. Шансы на благополучный исход ещё имеются. Меня Никитой величают… – протянул руку «истребитель наркоманов». – …Будем знакомы.

– Дмитрий, – представился «игрок в судьбу».

– Ну, а я, стало быть, Василий.

Чуть позже Побилату станет известно о том, что трое пленников когда-то являлись офицерами российской армии. Правда, о своих званиях и былых должностях они предпочитали особо не распространяться. Очевидно полагая, что плен уровнял их всех в одном чине – в ранге рядового узника.

Невзирая на то, что каждый из нынешних побилатовских «сокамерников» угодил в чеченскую неволю по-своему, и у каждого из них была своя предыдущая судьба – сейчас их объединяла одна общая трагичность их нынешнего положения, общая безысходность.

Иногда пленники позволяли себе некоторые шутки, пытаясь произвести впечатление бесшабашных, непоколебимых и повидавших всякое мужиков. Тем не менее, полностью заглушить свою внутреннюю апатию, при всем их желании, офицерам так и не удавалось. На их серых осунувшихся лицах непременно читалась наслоившаяся бременем неволи психологическая угнетённость, бесконечная душевная усталость. Из общей группы, особо выделялся Никита. Продолжительный плен превратил этого тридцатипятилетнего мужчину, почти в ровесники Василия, успевшего разменять пятый десяток.

– И что теперь? – тихо поинтересовался Побилат. Он ещё не отдавал себе полного отчёта, в сколь тяжком положении вдруг оказался.

На свой страх и риск, отправляясь в Чечню, казалось, Сашка был морально подготовлен ко многому. К чему угодно, но только не к плену. Подобного развития событий, он не мог представить себе и в самых невероятных фантазиях. Уж лучше, пулю в висок.

«Какая жестокая нелепость… – сокрушался про себя лейтенант. – …Просто чудовищная несправедливость… Ведь я даже не воевал. Ни разу не выстрелил. Я, вообще, ничего не успел. И вдруг этот плен… Рвался на Кавказ, чтобы бить врага, а вышло так, что с первых же дней обречен, держать удар и круговую оборону…»

– Спрашиваешь: чего делать?.. – переспросил нахлебавшийся неволи Никита. – …Для начала, советую набраться терпения. Научись ждать. Заруби себе на носу, что теперь от тебя мало что зависит. Сейчас ты должен плыть по реке, его величества случая. Не дёргайся раньше времени, но и не проворонь тот, возможно единственный шанс, который наверняка тебе представиться.

Как у любого восточного народа, относящего себя к фундаментальному мусульманскому миру, у чеченцев существует лишь два, пользующихся уважением занятия. Умение воевать и торговать. Твой нынешний хозяин Салман Даудов отлично справляется как с первым, так и со вторым. Нынче ты для него, не более чем «товар». «Вещь», которую он запросто может продать, обменять, подарить, заложить, извлекая при этом, определённую выгоду. Либо уничтожить, за ненадобностью.

– Наилучшим из вариантов… – продолжил уже Василий. – …Для тебя будет тот, при котором среди твоих друзей или родственников вдруг обнаружится некий «подпольный миллионер» или вполне официальный «олигарх». В этом случае, уже сейчас можешь считать себя освобожденным. Не исключен вариант с обменом тебя на какого-либо чеченского бандюгана… Однако для этого, ты и сам должен иметь приличный послужной список, являться носителем какой-то важной или секретной информации. Короче, ты должен иметь некий вес… Чтоб наши командиры зачесались и впряглись за тебя, ты должен представлять для них конкретный интерес.

– А коли, нет у тебя ни первого, ни второго… – воспользовавшись случайной паузой, обозначил себя и Дмитрий. – …Ставить на себе крест, так же, не стоит. Тебя могут продать в рабство, какому-нибудь зажиточному кавказцу. А уж там, как повезет с новым-то хозяином… Мужики рассказывали, что кое-кто из рабов, и в неволи неплохо пристраивается. Даже деньги умудряется домой отсылать.

– Если уж вы поведали мне о наиболее благоприятных вариантах… – кое-как выдавил из себя Побилат. – …Может, расскажете и о самом худшем из возможных раскладов?

– Самый печальный исход будет тогда, когда за твою голову Салман не сможет выручить и ломаного гроша. В этом случае, ждет тебя Сашка, публичный расстрел, либо наглядное четвертование… Как говорится: показательная казнь, другим для острастки.

Впрочем, и в этом есть свой плюс. Быстро отмучаешься. Геройски погибнешь на глазах у своих, оставшихся в живых соотечественников.

– Дмитрий!.. Чё за дебильные шуточки? На парне и без того лица нет… – инициативу вновь перехватил Василий. – …Санёк, не слушай дурака и не вешай нос. Мы, хоть и бывшие, а всё же офицеры… Даже у чеченцев мы причислены к более привилегированной касте военнослужащих. Иначе, не держали бы нас отдельно от рядового состава. А посему, просто так нашего брата, на куски не режут.

Ну, а кроме того, не забывай о том, о чём ранее говорил Никита. Имею в виду умение Салмана торговать «живым товаром». Если Даудов взял тебя в плен, значит, он рассчитывает на определённую выгоду. То есть, какую-то ценность ты для него всё-таки представляешь.

А ещё… В своё время, мне пришлось послужить в должности замполита. Потому, в грязной политической кухне, я всё же петрю.

Так вот, парень. Довольно-таки часто… Особенно тогда, когда дело касается какой-либо смены власти или изменения политического курса. Наши депутаты и российские чиновники вступают в прямые переговоры с чеченскими полевыми командирами и ведут речь о возможном кратковременном сотрудничестве.

Всё очень просто. Полевым командирам нужны деньги; политикам шумная и популистская акция. А что ещё может быть громче, чем освобождения российских военнослужащих из вражеского плена? Здесь, главное массовость. Кто сможет выкупить у «чехов» большее количество пленных, тот и станет лидером в предвыборном марафоне. С этим самым «оптом», именно такие как мы… То есть, те самые обречённые и абсолютно безнадёжные, за которых и гроша ломанного не выручишь, обычно, на свободу и проскакивают. Авось, и нам повезет…

Вне всяких сомнений, пленные ничего не выдумывали. Они говорили сейчас о реальном положении вещей. Приводимые примеры и варианты, безусловно, брались ими из личного печального опыта. При этом Побилат понимал и то, что платить за него попросту некому. Как впрочем, и обменять его, наверняка, не сочтут возможным. Вовсе не тем он был воякой, чтоб ради его персоны командиры затеяли какие-то переговоры. Александр и воякой-то вовсе не считался.

Всё же остальное, казалось сейчас Побилату очень далёким и весьма призрачным. Зато смерть, причём не самая почётная – была нынче, ох, как рядом. Так близко, что лейтенант, кажется, был в состоянии слышать шорох её чёрных, траурных одежд…

Офицеры

Ранее уже упоминалось о том, что из его служебных взысканий Лютого, при желании можно было сброшюровать целую книжку. Казалось бы, с таким-то «послужным списком» подполковнику уж давно пора было привыкнуть к нагоняям, приобрести некий «иммунитет» и, в конечном итоге, воспринимать очередное наказание, не более чем комариный укус. Однако Лютый оставался человеком совестливым, и неприятности (периодически валившиеся на его голову) он по-прежнему пропускал через своё сердце. Более того, сейчас он переживал их намного острее и болезненней, нежели это было в годы своей лихой и разгульной молодости.

Вот и на сей раз, когда Князев докладывал ему по оперативной связи об исчезновении Побилата, в груди подполковника что-то нехорошо ёкнуло.

– Твою ж мать… Ведь я, будто задницей чуял, что вся эта суета вокруг лейтенанта вовсе неспроста. Не к добру она была… – тяжело прохрипел Лютый. – …Однако и ты, Князев, раньше времени не паникуй, не суетись понапрасну. Парень он молодой и здоровый. Весна обостряет юношеские чувства. Гормоны, понимаешь, требуют своего. Быть может, устал Санёк от Михайленко, да и рванул навстречу приключениям. Ты бы, Валера, соседнее селение лучше проверил, на предмет наличия там симпатичных особей противоположного пола.

Юмор командира, Валерий понял. Однако сейчас он никак не мог его разделить.

– Менее получаса назад на армейскую волну вышел чеченский парламентёр. Предложил обмен. Нашего Побилата, на некоего Ваху Арсанова. Якобы, тот находится в местах заключения.

– А вот это, майор, уже серьёзно… – чуть слышно, видимо быстро взвешивая полученную информацию, проговорил Лютый. – …И каков наш временной запас?

– На всё, про всё… Семь суток.

– Негусто. Но и на том «спасибо»… – подполковник продолжил размышлять вслух. – …Эх, Князев-Князев… Как же ты умудрился проворонить его, с твоим-то опытом и профессионализмом? И что прикажешь, нам теперь делать?.. Ваха Арсанов?.. Так-так… Ваха Арсанов… Арсанов… Нет, о таком боевике, и уж тем более, полевом командире слышать мне ранее не приходилось. Да, собственно, и наш Побилат не на столь известная личность… Впрочем, чего теперь гадать. Кем бы ни был этот грёбаный Ваха, любой обмен (сам, наверное, понимаешь) нам, один чёрт, зарубят. Так что о каком-либо «бартере» уж лучше сразу забыть.

Слушай сюда, майор. А может, нам и вовсе не стоит впрягаться? Хрен с ним, с этим лейтенантом. Помнится, ты и сам ранее утверждал: якобы толку с него, как с козла молока. Было б из-за кого копья свои ломать.

Давай-ка мы попробуем сделать вид, будто бы у нас ничего не случилось. Ведь если разобраться, то в случившемся лишь сам Побилат и виноват. Какого чёрта сюда приперся? Да ещё и в плен, по собственной глупости «вляпался». Кто он, вообще такой?.. Да, никто. Давай-ка, майор, мы на этом, пожалуй, и остановимся, дескать, не было у нас этого самозванца и ничего мы о нём не знаем.

– А как же письмо, отправленное Побилатом?.. – ошарашенный неожиданным предложением, Валерий не мог найти ни то, что б аргументов, подходящего слова. – …К тому же, отправленные вами документы…

– Князев, забудь. Ничего и никуда я не отправлял. Не пойму, о каких таких документах идет сейчас речь?.. У нас… Имею в виду штабную канцелярию. Так там все бумаги в ажуре.

– Подполковник, его же убьют! – едва ли не в отчаянии Валерий попытался вернуть Лютого в реальность нынешнего дня.

– Да, и что с того? Коль убьют, нам с тобой будет ещё проще. Отправим «похоронку» по официальному адресу. Дескать, сражался ваш сын и муж, вполне геройски. Однако вот беда, пропал он без вести… Уверяю тебя, майор, в том, что тот настоящий Побилат, который и должен здесь быть, только рад будет подобному развитию событий. Если память мне не изменяет, он предприниматель… Ты представь: этот мужик одним махом «разделается» с армией, уйдет от налогов, да ещё и жена его, внезапно ставшая вдовой… Ведь именно она будет пенсию получать, по потери кормильца. Короче, все будут только довольны.

– Подполковник!.. Вы, вообще, в своем ли уме? – не сдержавшись, возмутился Валерий.

– Майор, не горячись. Забудь о том, что ты когда-то служил в элитном подразделении, где каждый боец на особом счету. Нынче, мы с тобой в обычной российской армии. Таких Побилатов, то есть военнослужащих попавших в плен, у нас тысячи, если не десятки тысяч. И никто, абсолютно никто, даже не пытается вызволить их из неволи… У нас ни то, чтоб солдат или офицер… Здесь запросто может бесследно исчезнуть целая рота. Как, к примеру, это было в двухтысячном году, в сто четвёртом полку семьдесят шестой воздушно-десантной дивизии… Возможно, слышал, как отправили парней на высоту семьсот семьдесят шесть под Улус-Кертом, да и вовсе о них подзабыли. А тут, один-единственный лейтенантишка-недотёпа. Для российской армии это капля, песчинка в море…