скачать книгу бесплатно
– Давай, друг Камаль, – прошептал он.
Камаль вышел к костру и поднял руки. Его встретили одобрительным гулом. «Камаль! – прошептало в голове Вязирки. – Камаль!».
Налетел ветерок, качнулись ветви чинара.
– Уважаемые! – произнес Камаль.
Он дождался, когда установится тишина. Прошел к дереву. Голос его зазвенел струной.
– Уважаемые. Как бы это не казалось вам неправильным и малодушным, но я не сяду. Простите меня, только не вижу я себя аль-куддушем. Не хочу. Не моя это судьба. – Он повернулся, поклонился темноте, взблескивающей десятками глаз. – Простите, господин эмир, не держите зла на мое решение. Простите, люди, я не тот, кто сядет под чинар.
В полной тишине Камаль пошел прочь.
Вязирка был ошарашен. Да и прочие жители Мемек-тули не сразу сообразили, что сказал Камаль. Зато какой потом поднялся шум! Какой крик!
– Камаль! Как же так?
– А кто звал всех на холм?
– Кто теперь… Эй! Кто теперь сядет?
– Камаль!
– И что дальше?
Сначала одна, потом другая, третья фигуры отправились за Камалем вдогонку, надеясь узнать, усовестить, спросить, как он мог так их разочаровать. Они пропали, спускаясь с холма в сторону аяла. За ними потянулись остальные.
– Камаль! Камаль!
Женщины галдели. Мужчины цокали языками и качали головами.
– Эх, Камаль!
– Уважаемые! – пытался привлечь к себе внимание советник эмира. – Завтра! Пожалуйста, приходите завтра!
Его обтекали, как камень на пути.
– Завтра, – вздыхали и соглашались, будто через силу. – Завтра.
Костер потушили. Эмир с охраной тоже покинул холм. Вязирка слышал, как он, спускаясь, спрашивает советника:
– Может, мне сесть, Рашид? Я могу.
Ответ, если и прозвучал, то уже не дошел до ушей Вязирки. Скоро остался лишь лунный свет, ненадежный, то и дело гаснущий под набегающими облаками. Тогда Вязирка выбрался из своего лежбища, сел у погасшего костра и заплакал, ковыряя землю пальцами.
– Камаль, – всхлипывал он, – ты же мог… Зачем же?
Обида на друга царапала изнутри.
– Кама-а-аль.
Слезы текли, Вязирка вытирал их рукавом.
Ему не верилось, что друг мог совершить такое. Отказался. Все надеялись, а он… Как же так? – трепыхалось в голове у Вязирки. А мы все? А эмир? У него какая-то беда, весь аял это слышал. Нужно же помочь. Мустафа не хотел, но сел. Ихтирам сел. Джамур сел. Ох, Камаль, Камаль-друг. Уж если бы ты сел…
Горько было Вязирке.
Горше, чем когда он чай заварил из чарчан-травы. Та горечь что? Скрутила, заставила отплевываться, полдня стояла на языке да с кувшином козьего молока и прошла. Эту же горечь никаким козьим молоком, как подозревал Вязирка, вывести не получится. Не в горле поселилась, не во рту.
В груди.
Чем от такой горечи избавляются, Вязирка не знал. Но слезы у него скоро высохли. Он сидел, пригорюнившись, и всхлипывал все тише и тише. Камаль, Камаль, про себя шептал Вязирка. Он, наверное, скоро успокоился бы и забыл о случившемся. Мало что в легкой памяти у Вязирки держалось долго. К тому же мысль об оставшемся во дворе горшочке с рисом занимала его все больше. Горько, да. Но там рис. Вку-усный! Вязирка даже поднялся, чтобы уйти с холма домой. Повернулся и застыл, глядя на кружок притоптанной земли.
Луна подсветила.
Я ведь могу попробовать, неожиданно пришло в голову Вязирке. Вместо Камаля. Всем же можно. Почему мне нельзя?
Ему вдруг стало весело и страшно, совсем как когда он проказничал, путая горшки у Кахида, обливая кого-нибудь водой или таская дыни с бахчи. Оглядываясь по сторонам, словно его в ночи мог кто-то увидеть, Вязирка сделал крохотный шажок. Потом еще один. И еще. Оглянулся. Нога в скуфете осторожно коснулась границы притоптанного кружка.
Ничего не случилось.
Вязирка хихикнул и встал в кружок весь.
Снова ничего.
Вязирка задумался. Как так? Он же вот. Что-то сказать надо? Может, обувь снять? Вязирка снял скуфеты. Земля под босыми ступнями была холодная, твердая. Не постукивала, не била в подошвы. Ее вообще было не слышно.
– Это я, Вязир, – наклонившись, шепнул Вязирка, словно там, под землей, кто-то мог дожидаться его представления.
Он посопел. Добавил:
– Вместо Камаля.
Холодный ветерок тронул ханык. Вязирка нахмурился, но тут же посветлел лицом. Конечно! Сесть надо!
– Это Вязир, – снова сказал он и уселся, сложив ноги под себя.
Бамм!
Подскочил холм, подскочил чинар, луна испуганно подпрыгнула выше. Вязирке показалось, будто большая невидимая ладонь, не особо соизмеряя силу, шлепнула его пониже спины. Ох, покатился он! Трям-там-там-там!
Несколько мгновений земля и небо кувыркались вместе с Вязиркой. Тяжела ладонь! Из-под пальцев брызгала трава. Отскакивали и бежали следом камешки. В большом теле Вязирки что-то екало, хрюкало, потрескивало и сжималось-разжималось. Мысли были: ой, ай, зачем же, ай, хватит!
Далеко унесло Вязирку, к самому спуску.
Какое-то время он лежал, ничего не соображая. Только дышал, радуясь тому, что кружение и вращение сошли на нет. Потом подумал: больно. И еще подумал: я как лучше… Чего сразу-то? Руки были на месте, ноги на месте, голова тоже не слишком пострадала, а вот бока и ягодицы отозвались болью, едва Вязирка попробовал сесть. Хорошо его помяло!
Он лег снова, поглазел на луну, имеющую явно насмешливый вид (Вязирка – рубийя!), и, обиженный, перевалился на живот.
Ну, нет! – подумалось ему. Нет!
Привстав и подминая землю ладонями и коленками, Вязирка быстро-быстро перебрался на четвереньках к чинару. Упрямство – вот что это было.
– Вязир, – назвал себя он и снова хлопнулся на место Саттарбаша.
Ему удалось даже поерзать.
Бамм!
Теперь его не толкнули, а будто пнули невидимым сапогом. Сапог был крепок, а удар – могуч. Вязирку подбросило на высоту первых веток чинара и припечатало лопатками о землю. Ой, как больно! Вязирка выдохнул и застонал. Двинул рукой, двинул ногой – как жук, частично раздавленный. Больно! В шее щелкает, в коленке хрустит, задница не чувствуется. Конечно, кто захочет под чинар, если там бьют! Это не рис и не патыр. Не чай. А самое настоящее членовредительство.
– Ай!
Вязирка пошевелился, лег набок, сел. Луна светила, подмигивала. Хочешь еще, Вязирка? – вот что спрашивала. Вязирка мотнул головой на ее вопрос. Кто ж на такое согласится? Нет-нет-нет. Но обидно.
Что интересно, постанывая, Вязирка в очередной раз подполз к месту, где сидел Саттарбаш. Он не смог бы сказать, почему это делает. Не то, что Камалю, себе не объяснил бы. В голове у него звенело, что так поступать с человеком нельзя. Разве можно – сапогом? Нельзя же!
– Вязирка.
Теперь он не сел, а лег. Впрочем, и этого оказалось достаточно.
Бамм!
Его закрутило, поволокло по земле, по камням, огораживающим кострище, по листьям и траве, по комьям и кустам и, завертев, оставило в темноте за чинаром. Вязирка встал на ноги, покачнулся, сделал несколько шагов в разных направлениях и упал.
Лежать было ой как хорошо. Никто тебя не бьет, никто не опрокидывает. Пусть хоть это сам Бог тобой играет! Большой-большой патыр в голове, сложив края, как губы, звал Вязирку к себе. Съешь меня, Вязирка. Найди и съешь. Я жду тебя. Я вкусный, лежу, потерянный, как и ты. Что тебе в этом месте?
– Ничего, – ответил ему Вязирка.
Так и иди ко мне, сказал патыр. А рис добавил, что остыл и сделался не таким, как раньше. Кушать будешь, фу! – скажешь.
– Да, – согласился Вязирка, – хватит.
Он полежал еще, чуть-чуть пошевеливаясь и примериваясь, как встать так, чтобы ничего в нем не треснуло и не раскололось. Луна куда-то пропала, стало совсем темно, но через мгновение Вязирка сообразил, что смотрит в землю. Как это получилось? Совсем не понятно. Вроде на спине лежал.
Он подсунул под себя колено и выпрямился. Его качнуло, Вязирка оттолкнулся ладонью и встал на ноги, кряхтя, как старик Кахид. Чинар оказался рядом. Касаясь пальцами его коры, Вязирка сделал несколько шагов в обход. Место Саттарбаша под луной горело, как динар на солнце. Нет уж! Вязирка закрыл глаза рукой и отвернул голову.
Дальше случилось удивительное.
Мало Вязирке досталось? Нет, не мало. Больно ему было? Очень больно. Хотел он еще раз попробовать? Ни за что на свете!
А удивительное вот что: Вязирка подошел и сел.
И зажмурился.
Глупый, глупый Вязирка. Дурачок.
Он ждал удара, его не было. Ждал пинка. Не было и пинка. Ждал, что его подбросит и покатит с холма. Не подбросило и не покатило.
Вязирка приоткрыл один глаз. Приоткрыл другой. Ничего. Неужели место сломалось?
– Я это… – произнес Вязирка испуганно. – Это не я.
Он захотел встать и не смог.
А потом…
Потом Бог посмотрел в него. Заглянул, как будто пошевелил листьями чинара, внутрь Вязирки, в каждый его день, каждый его час, в каждую его мысль. Вязирке стало стыдно, что мысли у него большей частью простые, безыскусные, все больше о еде, работе да усталости. Чуть-чуть обиды, чуть-чуть лени, много-много пустоты и покоя. И давно родителей не вспоминал, вот что. Простите меня, папа Исса, мама Аппаш. Простите! Еще легким ручейком текли мысли о Джабни.
Ох, Джабни. Улыбка. Глаза. Смех.
«Вязир», – прогудел Бог в Вязирке.
«Да», – прошептал Вязирка.
«Ты хочешь стать моим голосом?».
Вязирка задумался. Ему позволено было подумать.
«Не знаю», – сказал он.
«Зачем же сел?», – спросил Бог.
Вязирка вздохнул.
«Людям нужно», – ответил он.
«Я люблю тебя, Вязир, – сказал Бог и словно улыбнулся. – Но ты уж реши, пожалуйста, по-настоящему».
Вязирка кивнул.
«А Джабни станет моей женой?» – спросил он.
Бог промолчал.
«Просто…»
«Да, Вязир».
«Я не такой умный, как Камаль или вот баба Айса, – смущенно произнес Вязирка. – Или даже как Ягль с Мяуфом».
«Я вижу, какой ты, – снова словно улыбнулся Бог. – Я смотрю в твое сердце, Вязир».
«Но Джабни…»
В небе протаяла луна, большая, желтая, с темным пятном. Вокруг нее закружились темные облака.
«Ты должен выбрать, Вязир. Старая жизнь закончится, новое начнется. Исчезнет Вязирка, которого за спиной многие называют дурачком. Появится аль-куддуш, мой голос на многие земли и для многих людей».
