Меримусса – любовь повелителя, или Путь в новый мир

Встречать прибывших вышли как раз члены новой семьи Бременгем. Молодая жена обладала худощавым телосложением, была среднего роста с обычной для здешних краёв внешностью, короткий носик чуть вдавлен, будто отсутствует косточка между небольших глаз. Рядом стояла дочка, тельце её было совсем мелкое, как и личико. На обеих – длинные платья на высокой талии с коротким рукавом буфом, чёрные волосы аккуратно собраны. На первый взгляд женщина и девочка показались очень милыми, улыбчивыми и, видимо, счастливыми. Так называемая хозяйка любезно пригласила в дом, внутри был небольшой холл, справа – гостиная и столовая, слева – музыкальная, дальше – иные помещения. Она повела Ангуса в зал для приема гостей, а дочке велела показать мисс Уоллес инструмент. Лиони открыла пианино и, присев, дружелюбно спросила:

– А ты еще не пробовала играть?

Смышленая девочка уже могла изъясняться на чужеземном языке и с акцентом ответила:

– Я играть, когда папа показывать.

Гостья улыбнулась, из открытых дверей в конце прямо донеслись детские голоса – там через переход находился класс, где сейчас обучались у мистера Бременгема местные от семи до двенадцати лет. Лиони решила пройти и глянуть. Как обычно жеманный, мужчина стоял у доски, голова была чуть приподнята, дабы лучше видеть сквозь очки, в руке – мел и указка. На доске написаны чужеземные слова, о переводе которых он спрашивал детей. На первый взгляд, вёл себя мистер Бременгем сдержанно и благосклонно, без повышения голоса.

На сегодня урок закончился, Густав открыл боковые стеклянные, обрамленные деревом двери, выпуская детей, затем направился встретить гостей. Сегодня больше никто не должен был прийти, поэтому мисс Лионелла могла немного позаниматься с его падчерицей, пока они с Ангусом беседуют в гостиной. От обеда Лиони отказалась, сказав, что был плотный завтрак, а Гамильтон младший, конечно же, согласился, никогда не отказывая себе в желании вкусно поесть.

Девушка привезла с собой книгу нот с разными произведениями. Поставив её, она пригласила девочку, которую звали Лат, присесть за инструмент. Умненький ребёнок начал нажимать на белые клавиши, направляясь от «до» до двойной «соль» и обратно, при этом что-то напевая на своем языке; следом добавилось больше клавиш, в том числе чёрных. Лиони и сама заинтересовалась, особенно текстом, и попросила Лат перевести. Песенка была о природе, о солнце, что светит, реке, что течёт… В итоге ученица тоже открыла нечто новое и познавательное для учительницы.

Однако занятие услышал мистер Бременгем и сдержанно, но с нотками недовольства предложил Лиони заниматься с ребёнком только классикой, а не местным фольклором или чем-либо иным – девочка должна знать Бетховена, Моцарта и остальных великих. По ходу урока Лиони интересовалась, что ещё знает и учит Лат, та поделилась стихами на чужеземном языке. «Невероятно, какая молодец!» – и мысленно, и вслух похвалила девушка. В конце она сказала, что привезет книгу из библиотеки семьи Гамильтон со стихами и прозой, коли такое не возбранялось отчимом.

Возвращение нечаянно затянулось из-за неполадки с колесом, которую пытался устранить кучер. Наконец экипаж повёз гостей обратно. С утра погода стояла солнечная, а к вечеру неожиданно приплыли тучки и принесли дождик. Уже без того недовольный Ангус в связи с проволочкой кучера сразу же закричал ему закрыть верх кареты, пока они не промокли, а вот Лиони, впервые ощутив тёплые капли на себе, захотела ловить их своим телом и лицом. Мужчина, естественно, не одобрил такое глупое намерение и даже фыркнул.

– Извините, но у меня дорогой пиджак, к тому же сидеть мокрым неприятно, давайте вы как-нибудь потом и без меня, – нервозно вымолвил он.

Лиони уняла свой порыв, но все равно высовывала руку из окна экипажа, встречая дождик хотя бы так.

– А вы, я смотрю, весьма характерная, мисс Уоллес, – изрёк Ангус, снимая жаркий пиджак и убирая на сиденье.

– Мы все имеем характер, мистер Гамильтон, – спокойно ответила она.

– Да, но не у всех столь сложный и надменный…

– Разве? Уверена, вы меня с кем-то путаете, я вовсе не надменна, – с ноткой удивления объяснила Лиони, подумав о его высокомерной маменьке.

Слова показались неким намеком, Ангуса ещё больше задела такого рода дерзость. Занервничав, он принялся дёргать воротник рубахи, щёки загорелись.

– Надо же… кто бы мог подумать, что со мной будут вот так… – забормотал сам себе.

Пока происходила не очень милая беседа, рука Лиони продолжала быть снаружи. Внезапно за неё кто-то ухватился! Ахнув, девушка сразу же попыталась вырвать пальцы. Ангус взвизгнул и закричал слуге, суетливо ища револьвер в пиджаке, который упал на пол при тряске кареты. Кучер резко остановил лошадей, отчего злосчастное колесо вновь сместилось. За окном к руке Лиони прицепился один из тех голых лохматых дикарей и, что-то приговаривая, потянул. Рядом оказался и второй, кинув прямо в лицо Ангуса некую пыль или пепел. От движения дверца кареты отворилась, и девушка едва не выпала, но успела вытянуть ногу и наступить на землю. Дикарь отпустил её, оба чуть отошли, а возле появились два хищника. Тонкие высокие ножки, шерсть гладкая, за исключением взъерошенности по холке на спине, уши длинные узкие, морда сама мелкая, но зубастая, хвост как у обычной гладкошерстной собаки, окрас серый с чёрными пятнами или полосками. В целом были некрупные особи, но жилистые. Они, будто выдрессированные, стали приближаться к чужеземцам и грозно скалиться.

С запыленным чёрным лицом Ангус находился в карете, явно не спеша рваться на помощь оказавшейся прямо возле хищников девушке. Лиони произнесла: «Пожалуйста, нет», закрыв ладонями лицо, как вдруг услышала суету среди дикарей. Один указал пальцем вперёд, где среди деревьев внезапно появились трое местных мужчин верхом на лошадях. У двоих было в руках по арбалету, притом весьма совершенному, не хуже, чем у цивилизованных иноземных, а у третьего, на чёрном коне, нечто вроде металлического, не очень длинного копья с остриями на обоих концах. На лицах всех были троих надеты маски, что сразу навело мысли Лиони на тех недружелюбных воинственных местных, не желающих идти на контакт, о которых рассказывал Бенджамин. Увидев вдобавок этих, и кучер, и Ангус опешили ещё больше, второй истерично зарыдал, приговаривая о скорой смерти от лап агрессоров. Один из вооружённых арбалетом что-то громко сказал, а точнее, приказал на своём языке, и дикари вдруг начали отступать, а вот хищники уже прыгнули с места. Но в того, что намеревался ворваться в карету к Ангусу, попали две стрелы, второго же, нападающего на Лиони, насквозь пронзило копье. Оба хищника замертво упали.

Неподалеку навстречу неслись Алекс, Бенджамин и белокожий охранник, они уже увидели происходящее и приготовили оружие. Обсыпанные чем-то белым, лохматые дикари убежали, а другие местные смело встречали чужеземцев. Маски их были овальные по форме лица, предположительно, из камня или глины тёмного, почти черного цвета, изображения же светлые: там, где глаза, были высечены слегка вытянутые ромбики с вертикальной линией. На месте носа и рта – также ромбовидные отверстия. Вдобавок имелся маленький ромбик на лбу.

Напуганная Лиони пробежалась глазами по мёртвым хищникам, затем устремила вперёд. Мужчина на чёрном, как ночь, коне вдруг приподнял свою маску и показал лицо… Это был тот самый незнакомец, взор его заострился на округлённых очах чужеземки, вслед направился правее в сторону скачущих. Девушку охватили тревога и волнение, сердце вновь рвалось из груди. Увидев первым Алекса, наставившего револьвер на местных, она не задумываясь бросилась навстречу и, махая руками, восклицала не стрелять. Разъярённый Бенджамин на ходу слетел с лошади. Местные также наставили арбалеты.

– Какого чёрта! Эти долбаные дикари в масках совсем страх потеряли? – возгласил смелый Алекс. – Уйдите с дороги! – велел он девушке.

Однако она всё равно пыталась объяснить. Из кареты вылез заплаканный Ангус и перевёл внимание на себя. Местный мужчина с непоколебимым выражением лица опустил обратно маску, и троица скрылась за деревьями, исчезнув из виду в зелени. Лиони обернулась, но уже не застала и следа, в очередной раз остолбенев на месте. Бенджамин закрутился возле кареты, громко забранился на дикарей, на собак, на кучера и даже на брата, возмущаясь, почему тот не взял револьвер и не выпустил пули в тупые бо̀шки этих тварей, имея в виду всех присутствующих чужаков. Алекс понял, что все враги разошлись, и повесил оружие на пояс, двигаясь мимо девушки.

– У вас всё в порядке? – спросил он. – Что тут произошло? Почему вы просили не стрелять?

Лиони медленно направила взор и негромко вымолвила:

– Потому что они спасли нас.

Бен, топтавшийся неподалеку, взвился:

– Что это, мать твою, было?! Дикари намеревались вас порешать, а то и хуже обойтись, например, с вами, мисс… А вы выскочили прямо перед нашими лошадьми, защищая не пойми кого! – ноздри его раздулись от негодования.

Алекс попытался успокоить пыл хозяина, прикоснувшись рукой к его плечу, и просил для начала узнать всю историю, а сам же заинтересовался диковинным копьём, которое попало в зверя. Необычное оружие он решил взять себе. Чуть отойдя от ужаса, Ангус поведал детали, однако усомнился, что те в масках хотели им безвозмездно помочь и даже спасти жизни, ведь давно известно, какие это люди – если они так поступили, значит, была своя причина или вовсе это как-то связано с другими дикарями. Лиони задумалась, посмотрела на Бенджамина, его друга и брата, размышляя о том, кто же здесь являлся настоящим дикарём… Затем её мысли посетил необычайный спаситель, момент, когда он поднял маску и посмотрел… Право, его горящий взгляд говорил сам за себя даже издалека. Получается, он из тех якобы агрессивных, с кем не ладили приехавшие, но тогда зачем в очередной раз помог, причем спас жизнь? Подобные мысли кружились в голове девушки по пути и позже дома, она вновь оказалась обескуражена и впечатлена.

Оказывается, маменька забеспокоилась долгим отсутствием сыночка и попросила Бена поехать проверить. «Моё сердце мне подсказало», – говорила сквозь слёзы миссис Гамильтон по возвращении детей. Испуганный, шокированный, с испачканным в чёрном пепле лицом Ангус принялся жаловаться и плакаться маменьке, вновь предстал едва ли не раненым и больным, за которым требовался уход.

– Эти дикари чем-то сыпанули в меня. Смотри, всё размазалось, они хотели убить меня! – рассказывал молодой человек.

Внизу также встречали тревожная Джуди и взволнованный Джим. Брат последовал за молчаливой сестрой и попросил поведать детали, а её подружка робко стояла в стороне, словно боясь или не желая подходить. В спальне Лиони всё-таки поделилась о загадочном местном мужчине и уверила, что он точно не желал ей или кому-то зла, иначе бы его острое копьё проткнуло вовсе не хищника, особенно после оскорбительных выкриков и угроз Алекса. Джим растерялся, история показалась крайне странной, не похожей на то, о чём толковали обыватели. Но Лиони и сама была поражена принадлежностью спасителя именно к тем людям в масках, этот факт её тоже смущал.

Дотемна она просидела у раскрытого окна, вдыхая свежий воздух, слушая шум листвы и ежесекундно думая о нём… Невзирая ни на что, сердце против воли окутывали чувства симпатии и благосклонности, приносящие за собой возбуждённость и волнение.

В спальне брата Бенджамин принялся подтрунивать, мол, Ангус не способен расположить к себе понравившуюся особу, а лишь рассмешил чёрным лицом. Он дал совет действовать более настойчиво: для начала соблазнить, а уже потом – и делу конец, никуда не денется. Именно так поступил когда-то Бен сам с Джуди, затащив в постель и впоследствии подчинив себе, запугивая позором и одиночеством.

В это время у себя в комнате Алекс пытался разобраться с диковинным копьём, которое вынул из хищника. Оно и впрямь было замысловатое, предположительно, серебряное или из похожего металла. Оба конца крайне острые, в сечении напоминали два треугольника, к середине они расширялись, то есть примерно треть длины данного, так сказать, древка выглядела шире, а концы будто выходили из него. Там же, у середины, имелись высеченные извилистые линии с очень маленькими, едва заметными язычками или рычажками, в общем, понять было трудно. В этот момент к Алексу пришла кудрявая смуглянка, вновь начались игры и смех, доносившиеся до соседней комнаты. Лиони уже не обращала внимания, пытаясь уснуть и думая о своём. Однако смутил внезапный стук или вовсе грохот, похожий на звук при падении стула у Бенджамина. Следом донесся странный возглас…

Алекс баловался с копьем, махал им и шутливо направлял на девушку, якобы пытаясь её поймать и сделать своей пленницей в постели. В один такой момент смуглянка повернулась спиной, делая убегающий от охотника вид, и вдруг оружие совершенно неожиданно выдвинулось в обе стороны, острые концы стали весьма длиннее, отчего один нечаянно достал до тела девушки и проткнул насквозь. Произошло всё настолько резко и молниеносно, Алекс не успел ничего сообразить и убрать руку, остолбенев от увиденной картины. Смуглянка двинулась вперёд, следом замертво упала на пол, что и донеслось до слуха соседки по комнате. Очень осторожно и медленно ошарашенный Алекс опустил руку с опасным оружием и аккуратно положил, боясь теперь даже задеть. После раздумий о дальнейших действиях мужчина тихо вышел в коридор и пошел вниз, но из-за волнения и выпитого виски пошатывался и стукнулся о перила. Странные звуки вновь вынудили Лиони выглянуть, но пока никого не было видно, соседняя дверь закрыта, внутри вроде бы тихо. Быстро возвращался Алекс, девушка забежала к себе и услышала за стенкой негромкий шум.

Ничего более не придумав и опасаясь свидетелей, мужчина решил позвать двух приятелей охранников, чтобы через окно скинуть им завернутое в простыни тело, дабы те унесли подальше и бросили в воду либо закопали. У Лиони окно было закрыто, но, когда донеслись шорохи снизу, она всё-таки подошла и увидела из-за шторки двух мужчин, стоящих рядом. Один с зажжённым небольшим факелом вдруг поднял голову, из-за чего ей пришлось спрятаться и пока не высовываться. Аккуратно выглянув вновь, девушка заметила, как мужчины понесли в сторону леса нечто, завёрнутое в белую материю. В темноте было трудно сообразить, а вот резкая тишина в комнате Алекса смутила, притом показалось, что он то ли приглушенно стонал, то ли кряхтел. На самом деле мужчина был в шоке и присел на пол, оплакивая убитую. Ему пришлось самому вытереть везде кровь своей рубахой и позже избавиться от одежды.

6

Утром на кухне слуги заметили отсутствие кудрявой, однако Нюм была не в курсе, пожимая плечами, но сомневалась, что та могла взять и уйти обратно в племя, ведь так не положено. На завтрак Алекс не спустился, а Лиони, услышав о беглянке, затревожилась. Слух дошел до хозяина, на что тот отреагировал гневно, даже намеревался отправить за ней людей, правда, начальник охраны отговорил его, мол, кто знает, что с ней могло случиться, может, вовсе кто-то напал, и потом, полно других работников. В общем, Алекс старался как мог. Когда Лиони позже встретила его, то ей показалось, что он, подобно Бену, теперь странно на неё смотрел, только не исподлобья, а скорее смущённо, настороженно. Копьё же мужчина аккуратно отнес в амбар и там припрятал.

На следующий день после обеда дом посетили гости в лице семьи Клиффорд. Рональд приехал поговорить с мужчинами, а Ребекка – поиграть в карты с дамами, что очень любила миссис Гамильтон. Новоиспечённый хозяин подаренной ему здешней территории делился, что принял участие в расселении с тех мест дикарей, дабы начать в скором времени стройку. Однако не все были довольны таким поворотом событий, кого-то пришлось выгонять силой, для чего мистер Клиффорд привёл своих охранников с ружьями и громким шумом распугал, а самых крепких пришлось даже в рукопашную гнать и сжигать их жилища. Бенджамин одобрял твёрдое и решительное поведение друга; по его мнению, чем раньше начнётся выселение и даже при надобности истребление, тем быстрее пойдёт развитие. Также он посоветовал не раздумывать и тех, кто буйствует, убирать… Однако Алекс осторожно вмешался с советом всё-таки не пороть горячку и не убивать людей, иначе может подняться бунт, нужно делать всё тихо и продуманно. На самом деле ему даже стало жаль тех местных, особенно если там были дети. Мысли вновь посетило нечаянное убийство кудрявой смуглянки.

В выделенной для работы комнате Джим делал всевозможные зарисовки и описания лечебных растений, правда, пока их не так много, как хотелось бы, даже местные работники не особо могли помочь, ибо постоянно занимались своими делами вроде стройки очередного жилища по заказу друга мистера Гамильтона. Постучала Нюм, она принесла чай и выпечку на подносе. Джим вновь задал ей некоторые вопросы о растительности, но девушка не дала нужных ответов, видимо, сама не особо разбиралась или затруднялась объяснять на чужом языке. Зато она охотно обслуживала и улыбалась, активность доктора в её сторону побуждала к действиям. Девушке казалось, теперь Джим точно симпатизировал ей, раз желал общаться.

В музыкальной комнате за столом собрались дамы в лице важной миссис Гамильтон, скучающей по бокальчику вина Изабель, поникшей и молчаливой Джуди, кислолицей Ребекки и подошедшей подозрительной Лиони. На вопрос Френсис о картах девушка сообщила о незнании и неумении играть, тогда её попросили поиграть что-нибудь спокойное на пианино. Джуди же по велению мужа научилась играть в карты у его матушки, вынужденно заняв место рядом. На лице Ребекки миссис Гамильтон заметила некие царапины и тут же поинтересовалась, на что та сдержанно, но с недовольным видом ответила:

– Недавно случился инцидент между мной и работающей у нас дикаркой.

На слова дамы Лиони сразу среагировала, отвлекшись от нот и слегка повернув голову, но не отрываясь от игры.

Френсис тотчас выпучила глаза. Подруга весьма сухо продолжила:

– Эта негодяйка снова пыталась сбежать, а перед этим напакостила, испортив несколько моих платьев.

Миссис Гамильтон была в ужасе, ладонь легла на грудь.

– А царапины? – спросила она. – Даже боюсь представить…

– Я, естественно, пыталась забрать у неё свои вещи, которые та намеревалась украсть и унести с собой. Но эта бойкая пантера напала на меня, будто сумасшедшая, и нанесла царапины. Слава богу, я тоже не промах, не позволила ей калечить себя и закончить начатое грязное дело! А там уже подоспели охранники и слуги, – рассказала Ребекка и показала в конце улыбочку.

Лиони сильно затревожилась, даже клавиши стали ускользать из рук; замедленную внезапно игру подметила Ребекка и направила на девушку холодный, жёсткий взор, намекающий на собственное превосходство перед низшими людишками, смеющими делать то, что госпоже не по нраву или чем-либо мешать, засовывая нос куда не надо… Вслед её лицо вновь обрело кислое безразличие, лишь подругам её круга она старалась изобразить улыбочку. Тут неожиданно вымолвила сомневающаяся Джуди.

– Так она пыталась испортить или забрать платья? – робко спросила она.

Ребекка отвлеклась от карт и, демонстративно опустив руки на стол, навела на Джуди взгляд свысока. Спустя мгновение раздумий дама, насколько можно сдержанно, изрекла:

– Кажется, я только что рассказала. Вы, миссис Гамильтон, видимо, пропустили мимо ушей мои слова, – «напала» она, дабы не оставить шансов на неугодные расспросы.

Девушка, конечно же, растерялась и опустила голову, у остальных вопросов к подруге не было, за исключением советующих рассуждений Френсис:

– Надеюсь, вы её проучили за такое. Надо же, совсем страх потеряли! То с этими проблемы, то с другими. Пора уже нашим мужчинам принимать более кардинальные меры.

– О, безусловно, миссис Гамильтон, проучила как следует, – вот теперь с более-менее настоящей радостью на лице, а точнее, удовлетворением, ответила Ребекка.

Лиони даже страшно было подумать, что могла сотворить на этот раз кислолицая госпожа с бедняжкой после царапин на лице. В жестокости и изощрённости её фантазий сомнений не было. Девушка вновь вспомнила тот тёмный, сырой погреб, сердце защемило.

Когда все в доме легли спать, включая Изабель, Джим всё ещё находился в рабочем кабинете, сквозь усталый прищур дописывая тетрадь. Он не услышал, как тихо вошла Нюм. Местная подошла сзади и протянула руки, начав расстёгивать пуговицы его рубахи. Вздрогнув, юноша тут же подскочил, да так сильно, что задел ногой стол, куда опрокинулись чернила и залили тетрадь, стекая с края на пол. Нюм принялась стягивать с себя белую ночную сорочку.

– Что… что… – отрывисто и испуганно залепетал он, пятясь. – Что ты удумала?

Бросив сорочку на пол возле стола, с нелепой улыбочкой девушка приближалась и приговаривала:

– Я понять, ты намекать, я прийти…

Лицо Джима покрыли капли пота от тревоги, очки сползли. Юноша пытался игнорировать её оголенную маленькую коричневую грудь и всё остальное. Нервно поправляя окуляры, он начал объяснять:

– Нет, нет, ты совсем не так поняла меня, я не давала никаких намёков, ты ошиблась!

– Но ты звать Нюм и говорить с Нюм, ты беспокоиться о Нюм, улыбаться и хотеть.

– О боже, – пробормотал Джим. – Вовсе нет, повторяю, ты не так поняла. Я просто с тобой говорю, как и со всеми здесь, но я не хотеть тебя.

Взяв себя в руки, юноша обошёл стол и, подняв её одежду, настойчиво всучил.

– Оденься, пожалуйста, и иди.

Нюм разинула рот, крайне удивившись.

– Так ты меня обмануть! Ты просто использовать доброта Нюм, когда хотеть! Когда сестра уезжать и забирать лошадь хозяйка!

Тут опешил и Джим. Получается, местная могла что-то видеть тем днём. Надевая обратно испачканную в чернилах сорочку, она недовольно добавила:

– Я знать, ты не хотеть и своя жена! А она не хотеть тебя! Теперь я не буду больше давать тебе добро! – оскалилась она и спешно ушла.

Встревоженный Джим присел на стул, пытаясь сообразить, что это вообще было… Его рубаха и ладони испачкались в чернилах, а тетрадь и вовсе вся промокла, труды пропали.

Утром Изабель заметила брошенную в ванной использованную рубаху Джима и на вопрос, получила ответ, мол, неловко встал из-за стола и опрокинул чернила. А за завтраком она вдруг обратила внимание, что на нескольких пальцах Нюм также следы, похожие на чернила. Быть может, служанка приходила в кабинет и убиралась сегодня? Однако по пути наверх Изабель встретилась Анна с тазиком воды и испачканными тряпками.

– Ты отмывала чернила? – внезапно спросила миссис Уоллес.

– Да, мэм, – ответила та.

– А ещё кто-то занимался этой работой сегодня или вчера?

Служанка быстро подумала и, вдруг вспомнив, поведала:

– Э, кажется, нет, но наша Нюм, судя по всему, поднималась ночью в комнату, так как её сорочка оказалась измазанной в чернилах, она еле смогла их отстирать, следы всё равно остались… – печально заявила она.

– Сорочка? – недовольно сморщив моментально краснеющее лицо, переспросила Изабель. – А почему служанка ходит по дому хозяев в ночной одежде?

Анна впрямь растерялась и замешкалась, на лестнице появился мистер Хопкинс, спешно поднимаясь, дабы уладить ситуацию.

– Миссис Уоллес, здесь, видимо, произошла какая-то ошибка. Слуги, конечно же, не ходят по дому в таком виде, но Нюм, она дикая, понимаете, и, возможно, просто ещё не совсем привыкла. Полагаю, если такое случилось, значит, была крайняя необходимость подняться наверх, быть может, ваш супруг попросил помочь с чем-либо, например, с уборкой тех же чернил, или нечто ещё… ‒ пытался найти оправдание взволнованный лакей.

Уголки рта Изабель опустились, охватило возмущение, голову посетили мысли о вчерашнем времяпровождении супруга в комнате, куда поздним часом, оказывается, приходила дикарка в ночном платье, притом не для уборки, коли это сделала другая. Старший слуга выжидающе смотрел, следом дополнил:

– Миссис Уоллес, прошу прощения за сложившуюся ситуацию. Я сегодня же проведу беседу с прислугой и ещё раз накажу о надлежащем поведении.

Дама прошла дальше, в гневе размышляя о распустившейся дикарке, которая возомнила себя не пойми кем.

7

Лиони сильно беспокоилась о смуглянке из дома Клиффордов, тот неистовый взгляд Ребекки явно намекнул о жестоком обращении, и неизвестно, сколько ещё это будет продолжаться, как написала Мария, пока не придёт разрушительная сила. Однако о чём толковала местная, понять было сложно… В итоге девушка решила поехать к Кэти и поговорить с ней. Выйдя из спальни, она увидела идущую оттуда же из своей комнаты Джуди. Подружка вдруг повернулась в сторону Лиони и, проходя мимо, суетливо приостановилась.

– Ты ведь никому не скажешь? ‒ прошептала она.

Видимо, поездка к миссис Браун навела девушку на подобные мысли о себе и Бенджамине.

– О… нет, я не скажу, – растерянно ответила Лиони.