Темь. В битве за истину

– М-да, – принюхался Леха. – Шибает от этого Пупкиного когтя не слабо. Может, в этом и есть его особая сила?

– Много ты понимаешь, презренный хлебатель пива, – огрызнулся Темный маг. – Не желаешь ли на себе испробовать силу оружия сего?

– Да легко, в натуре, – Леха вытащил из-за пояса рог единорога. – Еще одно украшение на лоб хочешь?

– Прекратите! – вмешался Митромир. – Нам, может быть, биться сейчас придется, а вы тут этими… предметами меряетесь!

– Было бы с кем меряться, – презрительно начал Леха, но его прервало гневное шелестение Хухрика.

– И хто тут квандучит насчет моего несравненного трезубца? – он потряс своими вилами. – Да я ухехрил им не одного хрюнделя!.. А также хадов, и хехлов несчитано!

– Зубы да когти… – проворчал Вован. – В натуре, у меня найдется и кое-что другое.

– Жесть, – сказал Антон и присел на камень. – Вы тут полайтесь пока, а я соберусь с духом, чтобы нырнуть в этот туман. Между прочим, и у меня меч особенный, если кто не помнит.

Присевший рядом с ним на хвост рептилоид солидарно проскрежетал:

– Вот и мы перед битвой каждой шлагаем пешни боевые и шовмештно их рашпеваем, дабы дух врага унижить и раштоптать…

Никитич, до этого времени молча слушавший перебранку, схватился за голову:

– Вот с кем я шествую в край заветный Раземелье? Со шпынями порубежными, а не воинами!

– Так! – рявкнул Митромир. – Всем прекратить! Проверить оружие. Взбодриться, черт подери! Как сказали тролли, впереди ничего страшного. Ущелье, а за ним – выход в долину, и это уже будет Раземелье. Вроде бы. Ущелье короткое, не более километра. Выходим, осматриваемся и определяем дальнейший план действий. Ничего сложного и страшного!

Боевой маг, припомнив, видимо, былые сражения, выстроил колонну в походный порядок, поставив во главе ее Вована и Хухрика, в середину – Анта и Леху, а в арьергад – себя, Никитича и Весняну. Темного мага и рептилоида Митромир определил в боевое охранение, приказав им следовать чуть впереди и по обеим сторонам отряда. Очевидно, он счел, что именно в таком построении его войско нанесет себе меньше всего урону.

Оглядев воинство, маг скептически хмыкнул, вздохнул, изрек:

– В случае чего – быстро разворачиваемся в боевую линию. Страхуем друг друга, – и махнул рукой. – Пошли!

Отряд вошел в туман.

Видимость была вполне приличной, позволяющей видеть стены ущелья. А дальше, впереди, через десяток метров все плыло и растворялось в серости. Ширина ущелья позволяла Сардориусу и рептилоиду следовать по обеим сторонам отряда – мешали лишь камни да обломки скал, лежавшие вдоль утоптанной тропы, по которой, сопя, пыхтя и гремя железом, следовал отряд. Митромир озабоченно посматривал на стены ущелья, отвесно уходящие ввысь и терявшиеся в тумане – как бы сверху что-либо не прилетело… Больше всего он доверял почему-то лешаку, который внюхивался в воздух так усердно, что, казалось, в ущелье заработал пылесос.

Именно лешак вскоре резко остановилося и поднял руку, теперь более напоминавшую узловатую дубину с острыми крючьями вместо пальцев.

– Тихо! – прошипел Вован, повел носом и прислушался.

Где-то вверху по обеим сторонам ущелья послышалось глухое ворчанье, смахивающее на переругивание, посыпались мелкие камешки. А затем раздался бодрый голос, в раскатах которого невозможно было не опознать сухопутный авианосец именем Брегетта.

– Не могла я оставить рыцаря моего, свет являющего, – пророкотало сверху, – ибо кто же будет нести любовь в мир сей несовершенный? Вот и последовала я по стопам его, дабы оградить от опасностей, с коими…

– Р-р-рыгх! – бодро проревело вверху с другой стороны ущелья. – Бр-р-регетта, очар-р-овательнейшая! Мы с тобой, наш ТУПО стойко бдит на стр-р-раже!

– Стойко, ага, – ошеломленно резюмировал Сардориус. – Ну, теперь нам никто не страшен, если там ТУПО стоит…

– Пошляк, – немедленно отреагировала Весняна.

– В линию! – взревел вдруг Вован, и в руке его, ставшей похожей на на корявый ствол дерева с мощными пальцами-когтями, неведомо откуда появилась огромная узловатая дубина.

Лешак среагировал вовремя: серую хмарь, застлавшую ущелье, через несколько секунд пронизали багровые лучи, казалось, истекающие из нечеловеческих огненных глаз, проявившихся в тумане. Пронизали – и уперлись в прозрачный щит, поставленный Сардориусом, вытянувшим руку с когтем Пупы Задрипанского. Коготь этот, подозрительно смахивавший на крюк, изливал субстанцию, мигом расползшуюся впереди и образовавшую нечто вроде стеклянной стены, по которой теперь метались багровые пятна. Один из лучей метнулся по сторонам, задел стены ущелья, камни вспыхнули и потекли лавой. Становилось жарко.

Вован крякнул и, согнувшись, что есть силы, ударил дубиной по каменистому дну ущелья. Дно дрогнуло, стены вокруг сотряслись, посыпались обломки скал, а затем в ущелье просвистел вихрь, чуть не поваливший с ног весь отряд, но зато снесший серую пелену. От ямы, образовавшейся после могучего удара лешака, в сторону огненных глаз побежала, взметываясь камнями и щебнем, дорожка, в конце ее где-то впереди вспухло громадное черное облако, прорезанное багровым пламенем, новый удар тряхнул ущелье. Глаза-лученосцы озадаченно моргнули и исчезли.

– Туда! – рявкнул Вован, указывая в сторону облака дубиной. – Пока не очухались! И держитесь подальше от стен.

Предостережение лешака было разумным, потому как сверху с обеих сторон вновь со стуком покатились потревоженные камни, иные размером с самого Вована. Митромир зашипел, словно разъяренный кот, взмахнул шпагой, и вокруг отряда вспыхнул радужными переливами пузырь, до неприличия напоминающий мыльный.

– Нам еще и постирушки устроили, с мылом, – пробурчал Леха, приглаживая встопорщившиеся волосики на залысинах. – Хоть бы пива налили перед драчкой…

– Главное, чтобы твоя любезная нам на голову не свалилась, – проворчал Никитич.

Однако пузырь оказался вполне прочным, останавливая каменный поток. А далее было не до разговоров: отряд, громыхая оружием, рванул вслед за лешаком. Где-то вверху пыхтели тролли вместе с авианосцем.

Перд тем, как нырнуть в черное облако, вперед вырвался боевой Хухрон – изящно махнул ручкой-веточкой, и в облаке образовался просвет, в который шишиг не замедлил нырнуть. Вслед за ним поспешил Вован с дубиной наперевес, затем – Митромир и остальные, окончательно разрушив предписанное бовым магом построение.

Черный тоннель, по которому цепочкой промчалось воинство Митромира, оказался довольно длинным. По пути пришлось перескакивать какие-то коряги, вполне живые, двигающиеся и напоминающие суставчатые лапы огромных пауков, стены тоннеля вспучивались и дрожали, но пузырь держал крепко, обволакивая воителей и по форме напоминая теперь банан.

Когда, пыхтя и спотыкаясь, отряд приблизился к светлому пятну впереди, Митромир оттеснил шишига и Вована, вырвался вперед и, обернувшись, скомандовал:

– Приготовиться к бою!

– Готовы, – проворчал, отдуваясь, Антон. – Только если Леха уберет свою дурынду с моего плеча, я ее всю дорогу нес.

– Тебе, здоровому, моя булава как соломинка, – сварливо отозвался Леха. – А мне всяко облегчение…

– Сейчас облегчитесь, – пообещал Митромир и вышел на белый свет.

Он был прав, облегчиться было от чего.

Темный зев ущелья выходил в зеленую долину. Зеленую – по краям, поскольку вся ее середина была залита кипящим серым морем, издававшим странный гул и шелест.

– Ндяк, – только и сказал Хухрик.

У боевого шмунделя были причины повесить бедовую зеленую голову и на всякий случай притвориться простой корягой. Серое море представляло собой огромное скопище пауков, сороконожек и прочих ядовитых членистоногих, среди которых виднелись странные зеленые вкрапины и какие-то сооружения, при внимательном рассмотрении оказавшиеся существами, похожими на огромных богомолов. Посередине вскипающего моря жвал, клыков, лап, жал и прочих хитиновых орудий возвышался громадный волосатый паук, на спине которого разместился черный с золотом шатер. Из шатра выглядывали явно непаучьи физиономии, но за дальностью расстояния рассмотреть их было невозможно. Вся эта энтомологическая картина тонула в серовато-зеленой гнойной дымке, весьма отвратной на вид.

– Всю жизнь ненавидел пауков, – пробормотал Леха, и его волосики уныло повисли.

– А кто их любит, – ответил ему Антон, покрепче берясь за меч. – Только вот как их рубить… Замучаешься.

Горы, окружавшие долину, были невысоки и угрюмы. А на вершинах среди чахлой зелени что-то подозрительно поблескивало, словно кто-то неведомый вознамерился украсить эту картину солнечными зайчиками.

– Что-то здесь не то, – высказал гениальную мысль Сардориус. – Нас не должны так встречать. И в Раземелье пауков нет. Во всяком случае, в таком количестве. И таких.

– В ущелье мы встретились с передовым отрядом, – покачал головой Митромир. – А сороконожка, караулившая на выходе, собиралась нас магически поджарить. Хорошо еще, что мы по ходу всю эту гадость положили…

– Не мы, а конкретно я, в натуре, – гордо возразил Вован, поглаживая кулак. – Тем более, что тут нету ни полицаев, ни лимитов на силу. Можно вдарить во всей красе.

– Нуте-ка, дайте, – вышел вперед Никитич. – Как-никак, сородичи мои в местах здешних, может, помнится мне, как тут и что…

Дед воздел руки к белесым небесам, взмахнул полами шубы и проникновенно возопил:

– Не с войной мы к вам пришли, а с миром! Дабы пресечь злонравие, кое заполонило землю нашу, а ответ на сию злокозненность промыслить в Раземелье явились мы с добросердечием и всяческой приятственностью!

– Это он о чем? – озадаченно почесал затылок Вован.

– И на приязнь братьев наших в Раземелье истинном надежду лелеем, поелику дело сие и их касаемо, а коли так, то то и обоюдные желания должны мы возыметь для того, чтобы покончить со скверной, заполоняющей мир наш, – продолжал витийствовать дед.

– Митромир, переведи, в натуре, – только и успел сказать лешак.

«Бам!» раздалось со стороны одной из вершин, там что-то сверкнуло, и к отряду понесся большой оранжево-лиловый шар. «Бам!» донеслось с другой стороны, и близнец первого шара также устремился к проповедующему Никитичу.

– Ерунда какая, – молвила Весняна и молниеносно выпустила в шары две стрелы.

«Ракеты» и «противоракеты» встретились. В белесой мгле полыхнул фейерверк, искры и сгустки пламени посыпались на волнующееся паучье море. Оно негодующе вспучилось.

– Ну, я вам сейчас, – злобно прошипел Сардориус и не без изящества взмахнул когтем-крюком.

Оружие Черного мага как-то неуверенно крякнуло, кашлянуло и вяло выплюнуло черную струю, так и не долетевшую до скопища пауков. Сардориус, проворчав что-то про архаическую перезарядку, сунул коготь под хламиду, а затем, соорудив из пальцев нечто вроде фиги, ткнул ею в сторону противника. Этот жест оказался куда эффективнее: вылетевшее из руки Темного черное облако накрыло ближайшее скопище пауков и обратило его в серую пыль.

А затем хитиновая лавина, подчиняясь незримому приказу, хлынула на отряд. Одновременно к нему устремились новые огненные шары, а от черно-золотого шатра сверкнули невиданные сиреневые молнии и изломанными линиями ударили в скалы, где базировались тролли с Брегеттой, подняв тучи пыли и оглушив грохотом.

– Держись! – заорал Митромир и обеими руками послал в приближающуюся серую волну гроздь ослепительно-белых огоньков, которые мгновенно разрослись в огненную тучу, накрывшую агрессоров.

А дальше понеслось… Вован снова приложился появившейся в руке дубиной о землю, по которой побежала пыльная волна, искривлявшая впереди себя пространство и перемалывающая паучье воинство. Стрелы Весняны зелеными молниями пронзали летящие шары. С трезубца гневно шелестящего веточками Хухрика вылетали рои игл, прошивающие хитиновые тела насквозь. Сардориус извергал черные облака. Леха задумчиво вертел в одной руке рог, в другой булаву и, видимо, раздумывал, как их применить. Ант принял боевую, по его мнению, стойку с мечом и ожидал приближения врага. Никитич, какое-то время пребывавший в растерянности от коварства предполагаемых родичей, взмахнул, наконец, бородой, прогундосил что-то, и сражающийся отряд накрыла прозрачная пелена, служившая, видимо, оборонительным щитом.

Вовремя, потому что пара прорвавшихся сквозь стрелы Весняны темно-красных огненных шаров врезалась в пелену и с грохотом взорвалась, обдав отряд жаром. Сиреневые молнии над головами тоже увязли в пелене, и сквозь общий шум, гром и гам прорвались рычащие проклятья троллей. Тучи пыли заволокли долину, сквозь просветы видно было лишь, что очередная волна, пущенная лешаком, покрошила в мелкий фарш передние ряды насекомых, а иглы Хухрика нагромоздили из них вал. Огненная туча, посланная Митромиром, пронеслась дальше, оставляя за собой широкую просеку горящих членистоногих, но не достигла шатра.

– Бей по шатру и холмам! – крикнул Митромир Весняне, запуская очередной искристый рой.

– Если успею, – откликнулась Весняна. – Они опять свои шары запускают…

Пару стрел она все же выпустила по шатру, но они на подлете сгорели в воздухе, сверкнув зелеными вспышками. Крутанувшись и взметнув полами хламиды, Сардориус метнул черную кляксу в одну из вершин, откуда летели темно-красные шары – и успешно: там взметнулся черный столб дыма, загрохотало так, что земля покачнулась. Зеленый шар, молниеносно пущенный Митромиром в противоположную вершину, вызвал совершенно неожиданный эффект – воздух над холмом стал стеклянным, а затем с оглушительным звоном раскололся, оставив после себя лишь оплавленный камень на голой верхушке холма.

Однако упущенные мгновения приблизили катящийся серый вал – он перехлестнул горы дохлых насекомых и неожиданно оказался в нескольких десятках метров от отряда. Время стало ощутимо сжиматься.

– Уф! – снова вздрогнула земля, но на этот раз от спрыгнувших со скал троллей. – Пр-р-ришла наша очер-р-редь!

Очередное пятибальное землетрясение было свидетельством изящного приземления авианосца именем Брегетта. Однако ворковать ей было некогда, поскольку первый трехметровый богомол резво скакнул к ней, опередив собратьев, и угрожающе поднял переднюю пару ног с острейшими шипами, но сделать еще шаг и пройти через защитную пелену не смог. Брегетта с неожиданным проворством взмахнула каменной дубиной, кокетливо изукрашенной серебряными полосками – и верхняя половина туловища богомола отлетела в сторону, сшибленная мощнейшим ударом.

Вован завистливо крякнул.

– ТУПО – впер-р-ред! – пронесся мощный рык, и ударный отряд шарообразных троллей, размахивая каменными дубинами, выскочил из-под защитной пелены и ринулся в центр приближающигося серого вала.

– Куда? – горестно возопил Митромир. – Без команды! Тупицы!

Поначалу казалось, что кучка троллей безвременно почила в бозе, исчезнув в серой мути жвал, лап и фасеточных глаз. Однако все орудия насекомых оказались бессильны перед каменной прочности шкурой троллей, и в месте их десанта сразу же образовался круг из переломанных хитиновых тел, который все ширился. В центре круга гордо вздымалась каменная дубина Брегетты, назидательно опускаясь на наиболее ретивых членистоногих. Туда же ринулся рептилоид, угрожающе взмахивая шипами на изрядно отросшем хвосте. За ним последовал Вован, выставив вперед внезапно отросшие огромные когти.

Огненные шары с вершин холмов продолжали лететь в сторону побоища – видимо, их извергатели решили не миловать ни своих, ни чужих. В ответ в сторону вершин летели черные кляксы Сардориуса и зеленые шары Митромира – холмы затянуло пылью и дымом. Весняна продолжала успешно поражать красно-пламенные шары на дальних подступах, пользуясь тем, что количество их уменьшалось. Шелест множества лап, рычащие боевые вопли троллей, матюги лешака и громовое шипение рептилоида стали заглушать грохот взрывов.

– А-а-а! – взлетел над полем битвы отчаянный вопль. – Наших бьют!

В дело вступил престарелый скинхед, враз позабывший о мирных проповедях – воспылав боевым духом, он воздел булаву и ринулся на ближайшего паука за пределы оборонительного щита. Вслед за ним поспешил Ант, ибо «наших бьют» – тот самый клич, который будоражит кровь каждого русского человека, вселяет в него бодрость духа, чувство товарищества и заставляет временно забыть о разногласиях. Каждый взмах булавы и меча стали прорубать в толпе насекомых широкие прорехи, мгновенно создав впереди растущий вал из шевелящихся лап, когтей, панцирей и прочих частей насекомых.

Теперь билась вся команда, включая Никитича, который держал оборонительный щит, отражавший удары огненных шаров и сиреневые молнии. Весняна несколько раз пыталась поразить черно-золотой шатер, но всякий раз ее стрелы вспыхивали на лету. Зато окрестные холмы, бывшие еще недавно зелеными, под ударами Светлого и Темного магов стали темно-серыми и блестели сквозь клубы дыма и пыли оплавившимся глянцем. Похоже, огневые точки на них были подавлены окончательно.

Через полчаса ожесточенного сражения в охраняемый круг из клубов пыли вывалился Леха. Любитель тролличьих баллад отдувался, дышал тяжело, был покрыт кровоточащими царапинами, а его залысину украшали выразительные шишки. Выронив булаву, он плюхнулся на землю и с чувством добавил в какофонию битвы непарламентские выражения.

– Где Ант? – прокричал Митромир, успевая одновременно посылать зеленые сгустки пламени в противника.

– Воюет, чего ему, бугаю, сделается! – рявкнул Леха. – Машет своей железякой… Щас отдохну малость…

– Оружие смени! – с намеком посоветовал Светлый маг. – Тяжела булава-то, – и его физиономия стала напоминать воплощение ехидства.

– Да? – Леха почесал в затылке. – Думаешь, рог прокатит? – поднялся и снова ринулся в битву, воздев к небу таинственный подарок Брегетты.

Митромир не зря источал первозданное ехидство. Потому что, как только Леха взмахнул своим эротоподобным орудием, в целеустремленном напоре серого паучьего воинства наметилось смятение. Активность атакующих заметно снизилась, и в шевелящейся массе образовались непонятные проплешины. В разрыве пыли появилась картинка не для слабонервных: многоногая особь, вожделенно шипя, пыталась взгромоздиться на обалдевшую от такого ухаживания сороконожку, а на особь, в свою очередь, явно нацелился громадный тарантул, уже ронявший слюну – видимо, ядовитую. Компания эта о битве уже явно не помышляла.

– Извращенцы! – обиделся Леха. – Толерасты долбаные! – и ударом рога разнес складывающуюся, по его мнению, расово неправильную пирамиду вдребезги.

Праведный гнев влил в любителя пенного напитка новые силы, и он исчез в пылевой завесе, воздев к небесам карающий рог.

– А ведь действует, – удивился Митромир. – Своих только не зацепи! Особенно Ржамо – кто их знает, этих рептилоидов…

С введением в дело новейшего оружия положение дел на поле битвы существенно изменилось в пользу отряда боевого мага. Паучье воинство, забыв о противнике, начало драться между собой, определяя, кто тут главный претендент на размножение. В черно-золотом шатре, похоже, были в замешательстве, поскольку сиреневые молнии от него больше не летели, а державший его огромный паук, свалив шатер на землю, ввязался в свалку. И в охраняемый домовым круг, пользуясь передышкой, стали вваливаться потрепанные участники отряда. Глядя на них, боевой маг только крякнул.

Хуже всех обстояли дела у Анта: его левая рука висела плетью, была прокушена в нескольких местах и уже наливалась темным багрянцем. Но меч, весь вымазанный слизью, он не выпускал. Выбравшись в круг, Ант плюхнулся наземь и прохрипел:

– На воздуси, однако, вознесли и там погрызли малость…

Сардориус в изорванной хламиде с огорчением разглядывал обгоревший коготь Пупы Задрипанского, но был в общем цел. На Весняне не было ни пылинки, но она морщилась, дуя на волдыри, образовавшиеся на пальцах от неутомимой работы тетивой лука. По боевому шишигу трудно было судить, в каком он состоянии, если не считать, что по сути превратился в корягу без веточек, растратившую иголки в бою, а его трезубец смахивал на простую палку. Никитич продолжал держать оборону, но было видно, что дед изрядно устал. Леха, периодически смахивая своим грозным оружием случайно подбредающих к кругу озабоченных членистоногих, выглядел хоть и помятым, но невредимым. Хмурый лешак с огорчением оглядывал драную куртку и зализывал кровоточащие царапины на лапах. Лишь один рептилоид, рекомый Ржамо, был бодр, весел и только временами с огорчением ощупывал пасть, да с поля боя раздавалось рычание троллей, которые развлекались уничтожением утративших бдительность пауков и прочих насекомообразных.

– Жуб нараштал новый, – сообщил Ржамо. – Героишешки утратил в бою! Потомки будут гордича и вошпевать мой жуб в пешнях!

– Вторую атаку мы не выдержим, – помрачнел Митромир. – Анта надо срочно спасать, его ядом поразили и более всего старались уничтожить. И ведь воевали-то мы всего час с небольшим….

– А мне покажалош, вешнощть прошла, – рыкнул рептилоид.

– Что-то руки мои ослабли, – пробормотал Антон и потерял сознание, выронив меч.

– Уф-ф-ф! – это в охраняемую зону вплыл слегка запыхавшийся авианосец именем Брегетта. – Жив ли алмаз моего сер-р-рдца? Не р-р-ранен ли? – и причалил к Лехе. – Жив! Чуяла я гнев твоего талисмана, усимр-р-рившего сонмы в-р-р-рагов…

– Уважаемая, – пресек начало новой несравненной баллады Митромир. – Не скажете ли, можем мы вернуться назад, в вашу очаровательную долину, а оттуда – в наш мир? Мне кажется, мы попали не совсем в Раземелье. И здесь нас ждали совсем не друзья.

– Так и есть, – подтвердила тролльчиха. – Неведом мне сей путь, некто чудным образом искр-р-ривил его, и мнится, что сие совсем не Р-р-раземелье, а ловушка. Однако же и вер-р-рнуться в ваш мир невозможно из нашей долины… Войти можно, а выход запечатан, даже для нас.

– Коллега? – вопросительно глянул на Сардориуса Светлый маг. – У тебя случайно еще одного маяка для телепортации не имеется? Хоть куда-нибудь?

– Если бы, – проворчал Сардориус. – Каждый маяк – на строгой отчетности. Был бы, давно слинял, защищай вас тут…

– Ситуация… – вздохнул Митромир. – Что ж, будем биться. А дальше – как Творец пошлет. Весняна, посмотри, что с Антом можно сделать. Вроде как я слышал, что домовены умеют не только привораживать… Мы-то с Темным только обратное умеем – раны причинять.

Однако Весняна уже склонилась над Антом и положила ему руку на лоб. Затаила дыхание и закрыла глаза, словно во что-то вслушиваясь. А затем помрачнела:

– Не хватит моих умений. Не простой тот яд, а составной, из многих ядов. И паучий есть, и скорпионий, и магические свойства… Кто-то послал Анту такого паука, у которого жвалы ядом этим были намазаны. А может, не одного паука, а несколько. Была бы у себя дома, вылечила бы. Но здесь…

На странную компанию словно опустилось облако, и даже рептилоид свесил гребнистую голову.

– Могу только облегчить… – тихо сказала домовена и протянула ладони к раненой руке Анта.

Из них хлынуло зеленое сияние, окутавшее руку, и Антон, вздохнув, открыл глаза.

– Хорошо, – прошептал он и пошевелился.

– Лежи, лежи, – тихо сказала Весняна. – И думай о хорошем.

– О вас, – улыбнулся Ант. – И… о тебе.

Никитич, полубернувшись к этой сцене, значительно крякнул и, возможно, сказал бы что-нибудь, если бы не был занят поддержанием защитного полога. Весняна ответила ему зеленой молнией, сверкнувшей из глаз, и дед отвернулся.

– Хехлю чендово! – внезапно и очень понятно выразился боевой хухрон. – Так отквандучим же этих хадов и хехлов, отбазлаем их за нашего Анта и отхухрим охландово!

– Да, по самые гланды! – взревел Вован, взмахнув когтями, отсвечивающими металлическим блеском.

– Знать бы еще, где эти гланды у пауков, – проворчал Сардориус.

– Прорвемся, братва! – заявил Леха. – Вот малость передохнем, а там, глядишь, и Антона вылечим.

– Шмотрите, – вдруг прошепелявил Ржамо.

Над бурлящим серым морем возникло марево, оформившееся в овал, в основании которого был черно-золотой шатер. А из марева, слегка поколебавшись и поколыхавшись, вылезла физиономия, очень смахивающая на отъевшуюся крысу с малахольными глазками. Рожа пожевала губами и значительно воззрилась на странную компанию. А затем проникновенным, хорошо поставленным голоском заявило:

– Кранты вам наступают, партнеры. Настоятельно рекомендуем сдаться. Пока мы не замочили вас окончательно. Отдайте нам вон того длинного, которого называете призванным, и валите на все четыре стороны.

– Хорошие у них сабвуферы, – задумчиво заметил Вован. – Глянь, аж в холмах отдается. И когда, интересно, мы стали партнерами этого крысюка?

– А чтобы просветлить ваши куриные мозги, – вежливо продолжало явление, – покажу вам это.

Рожа убралась из овала, и в нем появился нежно зеленеющий кустарник, при ближайшем рассмотрении оказавшийся маленькими копиями героического шмунделя, боевого хухрона Хухрика.