Темь. В битве за истину

– Светоносная, быть может, не по рангу зрелище такое тебе? – спросил Радегаст. – Мужские занятия не всегда приятны есть.

Мокоша засмеялась:

– Ничего, Светозарный, я и не такое видывала за прошедшие тысячелетия. Это правдивая реакция воинов после битвы. Тем более что она действительно была тяжелой.

– Да, мы-то привычны, – кивнул Велес, – а вот им досталось. Для кого-то первая битва.

Чернобог только мрачно крякнул и пощупал бороду, в которой явственно виднелась проплешина.

…Битва и вправду была тяжелой. Когда боги общими усилиями проломили защитный барьер тени, где шла схватка – да такая, что тень, представлявшая собой пузырь в трехмерном пространстве, светилась во всех спектрах на многие парсеки вокруг, – то зрелище увидели неприглядное.

В мрачной долине, испещренной пятнами магических ударов и окруженной стекловидными холмами, шла битва. Неприглядная мохнатая образина, занимавшая большую часть долины и упиравшаяся вытянутой башкой с мощными челюстями чуть ли не в белесое псевдо-небо, махала когтистыми лапами, стараясь прихлопнуть или схватить горстку противников, метавшуюся между ее столбообразных ног. Горстка активно плевалась изумрудным, белым и черным пламенем, тыкала в лапы образины разнообразными предметами, разбегалась и собиралась вновь, но особого успеха не имела. Спасало ее лишь пока то, что обычные физические законы здесь действовали, и масса мешала образине проявить достаточную скорость, чтобы прихлопнуть кого-нибудь. К тому же в левой лапе чудовища застряла искорка – кинжал Марцеуса, доставлявшая, видимо, ему нешуточные неудобства и боль, но выковырять это магическое изделие у образины не было времени, да и толстые когти не позволяли его ухватить. Изредка чудовище обиженно взревывало, пучило маленькие оловянные глазки и выдыхало клубы черного дыма, но упорно продолжало враждебные действия. В долине стояли грохот и треск, а пыль, в которую превратились останки членистоного войска, вздымалась до колен образины, дополнительно мешая ей разглядеть вертких врагов. Из-за холмов испуганно выглядывали уцелевшие маги и остатки сбежавших гигантских насекомых, не помышляя о том, чтобы чем-то помочь повелителю.

Во всем этом хаосе можно было заметить только одну закономерность: горстка противников образины перемещалась по долине не просто так, а с целью не подпустить врага к лежащему на земле кокону, мерцающему изумрудным светом. Это удавалось не очень, и иногда либо лапа, либо нога чудовища нависала над коконом, но тут же отдергивалась, словно обжигаясь, и гнев образины вновь направлялся на противников.

Долго так продолжаться не могло. Противники образины явно уставали, замедляли скорость, вспышки пламени, которым они обжигали врага, становились все более бледными, а мерцания охраняемого кокона – редкими. Но горстка продолжала драться с упорством отчаяния, понимая, что финал близок. Заметив это, образина торжествующе взревела и топнула ногой так, что окрестные холмы затряслись.

Появление четверки богов выглядело эффектно: в белесом куполе псевдо-неба возникла алая светящаяся точка, быстро превратившаяся в алый круг, из которого с громом вылетели четыре светящихся шара и сделали парадный облет поля битвы. Три из них светились ярко-желтым светом, а четвертый изливал черно-фиолетовое сияние.

Через несколько секунд шары образовали круг, из которого в лоб образины ударила нестерпимо ослепительная молния, в долине раздался оглушающий треск, словно разорвали огромное полотнище. Оловянные глазки чудовища помутнели и закатились, оно недоуменно крякнуло и, медленно заваливаясь, рухнуло на остекленевшие холмы, снова вызвав местное землетрясение и придавив десяток-другой оценепевших от ужаса соратников.

Светящиеся шары ринулись к горстке противников образины, на ходу превратившись в четырех богов.

– Что с Антом? – крикнула Мокоша, подлетая к угасающему изумрудному кокону, в котором сквозь проблески виднелось тело Антона.

– Пауки погрызли, – задыхаясь, ответила Весняна. – Множественный яд, непонятный… Он без сознания. Здесь не вылечить. Закрыла его в защитный полог, но силы мало…

– Молодец, – улыбнулась Мокоша. – Ты выиграла время.

– Но время мало есть! – провозгласил Радегаст. – Надо уходить быстро как можно!

– Да, – мрачно подтвердил Чернобог. – Эту тварь я знаю. Темный титан по прозвищу Чубанус на службе у Тьмы, истинного имени не знает никто. Просто так его не уничтожишь, сейчас очнется. Уходим!

Однако другого мнения был чадолюбивый боевой хухрон.

– Мои квандучата! – горестно завопил он, обхватив потрепанными веточками то, что подразумевалось быть головой. – Хады и хехлы в присуху их ухехрили, чистомочно и я отхехлюсь в месте сем скорбном! Ибо без них базлать мне невместно!

Боги, продолжая плавать в воздухе, озадаченно переглянулись, но перевода не потребовали, видимо, вполне владея хухронским жаргоном.

– Кто займется? – спросил Чернобог. – Тебе, Велес, ты у нас по совместительству скотий бог.

– Это с каких пор кусты к моему ведомству стали относиться? – возмутился Велес.

– Так ведь они еще и лягушата вроде как, – ехидно ответствовал Чернобог. – К скотьему племени принадлежат…

Тут взвился Хухрик:

– Хоть вы и хрюнди божественные, но чендово не хехрите лягушат моих! Волшебные мы создания, а вовсе не скоты бессловесные!

– Ну вот что, – решительно вмешалась Мокоша, прекращая готовую разгореться свару. – Чубанус сейчас очнется, и мало нам не покажется. Велес, проследи нить к потомству хухрона и забери его, оно там, откуда явился этот темный. Я срочно унесу Анта в Вышемирье, там его вылечим. Радегаст, забирай остальных – и в Пещеру Совета. Но сначала уничтожим эту тварь, наконец-то мы ее выманили из укрытия…

– Чего тут нить искать, – ухмыльнулся Велес, взвился в воздух и через несколько секунд явился обратно, волоча за собой покрытый мхом мокрый бочонок. – Здесь они были, в шатре их прятали, в таре этой, и как только этот демоняка начал тут топтаться – в землю зарылись. А тара уцелела.

– Отлично, – пресекла отеческие восторги Хухрика Мокоша. – Берем всех и уходим!

Вокруг всей компании засиял пузырь, подозрительно смахивающий на мыльный, медленно поднялся в воздух, радужно переливаясь, вспыхнул ослепительно белым светом и исчез вместе с потрепанным воинством. И вовремя: образина зашевелилась, затем неожиданно резво поднялась, отчего земля заходила ходуном. Белесые глазки обежали опустевшие холмы, злобный рев потряс все вокруг. Титан свел лапы вместе, и между ними появился быстро растущий шар из черного пламени… Но сделать ничего не успел: пространство стало сминаться, поплыли холмы, долина, серое небо, все размазалось, словно на потекшей акварельной картине, раздался оглушающий треск – и окружающий титана мир схлопнулся в точку.

Пузырь с воинством Света висел в черной пустоте космоса, недалеко от радужного Вышемирья. Мокоша протянула руку, поймала плывущий рядом черный кристал с багровеющей внутри точкой и устало сказала:

– Все… Отсюда он не вырвется. Маги ему не в помощь, они не перенесли сжатия. Кто будет хранить?

– Я бы не отказался, – встрепенулся Чернобог. – У меня найдется хранилище.

– Нет уж, – Мокоша протянула кристал Радегасту. – У солнечного бога меньше искушений освободить служителя Теми. А разбираться с тем, что он хотел сотворить, будем все вместе… Встречаемся в Пещере Совета! – она легко подхватила слабо светящийся кокон и исчезла.

– Ну конечно, – проворчал Чернобог, смахивая со лба пот, – столько трудов положили, чтобы заключить этого мерзавца в темницу ебзвременную, а сила его достанется одному Радегасту.

– Черная это сила и не родня темной, – возразил светлый бог. – Не достанется она никому, известно сие тебе. В пещере нам названной обсудим за дружеской чарой… В путь!

Радужный пузырь вновь засиял первозданным светом, и через мгновение лишь звезды холодно смотрели на оставшееся на его месте облачко туманного газа.

…Вспоминая историческую битву, боги слегка затуманились, а Радегаст рассеянно одним духом выпил полный кубок вина. Велес, глядя на него, столь же рассеянно, не глядя, опрокинул в рот ковш с брагой. Чернобог, завистливо глянув на коллег, понюхал корочку хлеба.

– Диета, – мрачно пояснил он удивленно глядящей на него Мокоше. – В одном из моих миров только что принесли мне в жертву туземца-алкоголика, до сих пор отрыжка.

– Тяжела участь темного бога, – лицемерно посочувствовал Велес. – Миров человеческих да незанятых разведано мало, жрецы жулики, жертвы человеческие некачественные подсовывают, да еще норовят на молитвах сэкономить…

– Кто сказал, что человеческие жертвы? – насупился Чернобог. – То обезьяна была, ликом черная, страсть как ленивая, к браге приученная, ни к чему негодная… Как и сам местный народец. Потому и спутать мне было немудрено. Очень тот мир на Упавший похож, который ныне мы спасали.

– Ну, за весь нынешний Упавший-то не след говорить, – возразил Велес. – Есть в нем такие, как эти, – он кивнул на подгулявшую компанию, – а значит, есть еще у них шанс подняться хотя бы до миров Срединных.

Чернобог скептически хмыкнул:

– Этот, как его… Чубанус того же хотел. Вернуть в Упавший мир магию. Разве нет?

– Нет, – покачала головой Мокоша. – Мы же вместе проследили путь его. Он хотел магию только для себя и для избранного круга своего. Население же мира всего превратил бы в рабов. Как сделал это уже в трех мирах. И потому миры эти оставались Упавшими.

– Я природу силы уродца сего изучал, а не говор с народцами, – насупился Радегаст. – Не истинная то сила, не магическая. Другая, не наша как. Мы силу нашу из мира берем, – он вскинул руки и обвел ими все вокруг, – а демонишка тот, сего не умея, черпал силу от светила, кое мир обогревает. И хуже того, свет превращал во тьму.

– В Темь, – поправил его Чернобог.

– Пусть так, – согласился Радегаст. – Да, получалось то, над чем мы голову ломали – Темь, не свет и не тьма. Насилие свершалось над светилом, и долго оно такого не могло вынести. Потому и жило кратко, а вместе с ним прекращал жить мир. В последнем погибшем мире светило держалось только на привязи у демонишки. Как только Чубануса не стало, светило ушло из жизни. Вместе с опоганенным миром. И это есть особое горе для меня, солнечного. Ибо вы же знаете, что каждое светило живое, только по-своему. Как и планеты, кои в тех мирах теперь просто оплавленные камни. Мертвые.

Боги помолчали, заново раздумывая над произошедшим.

– Те миры жаль, – вздохнула Мокоша. – Но мы все же успели вовремя. Какая бы сила у этого демона, который называл себя богом, ни была, с каждым новым миром она прибавлялась. Если бы он взял этот мир, нам пришлось бы несравненно тяжелее. Может, пришлось бы поднимать совсем древних богов, а с ними договориться непросто, уж больно они дикие.

– Это да, – согласно кивнул Велес. – Не цивилизованные совсем. На драконах своих до сих пор по небесам скачут да стрелы мечут, от жрецов требуют электорат в жертву приносить.

Боги с уважением посмотрели на скотьего повелителя: какие словеса знает! Велес гордо надулся.

– А что там с Антом? – спросил Радегаст.

Мокоша загадочно улыбнулась:

– Долго пробыл он в Вышемирье, коварный был тот яд. А неотлучно была с ним Весняна. Боги, не улыбайтесь так, иначе вы сейчас лопнете от ехидства… Нет, просто была, чтобы наблюдать за излечением.

– Да-да, мы так и поняли, – поспешно закивали боги.

– Поэтому Ант сейчас, возможно, уже не тот, что был раньше – доверчивый увалень. Ему пришлось через многое пройти, и главное – через самопожертвование. А это дано не каждому. И потому, как закончится реабилитация, – Мокоша иронически глянула на Велеса, – мы всю эту компанию отправим по своим местам. Кто куда возжелает, – она так же иронически посмотрела на Радегаста. – Кроме Весняны. Ведь она, если этого еще не понял даже Светозарный, не просто домовена. Не узнал богиню Ладу?

Радегаст аж подпрыгнул, ударил кулаком по ладони, извергнув столбы искр, и воскликнул:

– Так вот что оно есть! А я ведь подозревал!

Велес с Чернобогом в изумлении переглянулись, а затем, что-то вспомнив, восхищенно закачали головами. ««Конспирация»», —загадочно прошептал скотий повелитель.

– Кгм, – деликатно кашлянул Велес. – Теперь понимаю я, что весь этот план придумала Весняна, то бишь Лада, поелику такое коварство присуще может быть только богине…

– Какое коварство? – нахмурилась Мокоша.

– Ну, – замялся Велес, – ведь получается, что Анта вы как приманку подставили в качестве избранного – ну, или просветленного, как-то так… Причем втемную, чтобы вытащить на свет этого демонишку. Ведь таков был ваш план? И в нем участвовала Лада? И скорее всего она его придумала?

– Почему же только она, – погордился Радегаст. – Али мы не боги тож? Но Анта мы прикрывали, бдили и надзирали. Тетка его была магом не из слабейших, да скрываться должна была после одной истории… Потому дальнейшую судьбу Анта по приезде его в Петербург поручили старейшине домовых – Хорхондию Никитичу… Тьфу, ну и имечко. Поначалу просто сказали, что Ант избранный – не посвящая, так сказать. Но, похоже есть, не только мы присматривали, а еще и Темные, – он остро глянул на Чернобога. – Хухрик по заданию Сардориуса, который дал ему демоническое, но почему-то с кавказским уклоном обличье, подпоил Анта в поезде и ударом заговоренного кирпича хотел совсем лишить памяти. Качественный был кирпич, питерский, со времен древних… Но излечила его ты, Мокоша, в Вышемирье. А потом Хухрик залез в дедов квартирный бассейн, потому как близок к в воде живущим, и подслушал разговор в квартире Никитича. Оттуда все и заварилось. Я же незримо при сем присутствовал, отправив туда Митромира, который затем в кастрюле… – Радегаст хрюкнул, но сдержался. – Тогда и план этот разработали. Блистательный план между прочим! – и солнечный бог от удовольствия зажмурился.

– Косячный план ваш, – сварливо сказал Чернобог. – Чуть прахом не пошел. Зачем было огород городить, если в мире том наши шпиены были – Сардориус и цельный Хухрик? И бороду драную кто мне возместит? Прошу ее драгоценный клок вернуть!

– Это ты у рептилоида требуй, он у тебя в подельниках ходил, – парировал Радегаст. – Откуда есть было знать нам про шпиенов твоих? Это вот только от той образины на поле узнали. Нам даже в битвах, пройденных совместно, ничего они не сказали о мире том, которым Чубанус правил.

– Потому что ни они, ни я не знали, кто тем миром правил, – проворчал Чернобог. – Догадывались только, что Темь оттуда проникает. Думали, что вы ищете артефакт, который поможет хозяина того мира найти, потому и следили за вами. Закрыт был тот мир для шпиенов моих, и знали они только то, что маги Чубанусовы им сообщали через кристаллы дальновидения. Ну, и еще с одним любителем этих, как их… айфониев общались, когда он в наш, материнский мир являлся. Такой был… на жабу похож. Только ничего дельного не говорил, но обещал много. Блага разные. Магию в этот мир вернуть. Но хозяина не называл. Да еще замутки всякие мутил с местными чиновниками да депутатами, о чем те, будучи с нами на связи, не сказали… Поздно мы поняли, что хотят они сотворить нехорошее.

– Вы, Темные, как всегда, хотели половить рыбку в мутной воде, – язвительно заметил Радегаст. – Но вас вокруг пальца обвели ваши же соратники.

– А вы, Светлые, как всегда, облажались, – парировал Чернобог.

Оба бога уставились друг на друга, готовые проверить бороды на прочность.

– Тихо, о, боги! – подняла руки Мокоша. – Не след боевым товарищам в пустых сварах пребывать! Главное здесь, что, когда надо было, встали мы плечом к плечу в битве, забыв об обидах прошлых, ибо нет Света без Тьмы, как нет и Тьмы без Света. И Теми здесь не место.

Боги посверкали глазами, попыхтели, но, в конце концов, разгладили бороды, в знак примирения наполнили сосуды вином и выпили.

– С Антом и Алексеем не совсем красиво вышло, – согласилась Мокоша. – Но зато и пользу они получили немалую. Познали, что мир гораздо богаче и многообразней чем тот, который они представляли. В битвах были, а Алексей даже возлюбил троллей и уразумел, наконец, что не все зависит в человеке от цвета его кожи или разреза глаз. А мы их не оставим…

Благостную речь Мокоши прервал отчаянный вопль.

Вопил Леха, ужом выворачиваясь из нежных объятий сладко задремавшей Брегетты. Чудом ему это удалось, отставной скинхед ринулся к столу, схватил первый попавшийся кубок, наполнил его пивом из бочонка и в несколько глотков выхлебал.

– Истинный воин не должен быть трезвым! – провозгласил Леха. – Ржако, рептилоид несчастный! Давай выпьем за дружбу!

– Р-рыцарь мой, – рокотнула было проснувшаяся тролльчиха. – Тр-резвый воин р-рубит точнее…

– Зато пьяный мощнее! – отрезал Леха, и волосики на его макушке воинственно встали дыбом. – И вообще, вот Ржако – это воин! Как он храбро дрался плечом к плечу с тобой и твоими воинами… Где уж мне! А какие баллады слагает, особенно когда не шепелявит…

И Леха храбро опрокинул бочонок над храпящей пастью рептилоида.

Вопреки ожиданиям замерших богов, пещеру не потряс возмущенный рев. Рептилоид именем Ржако невозмутимо проглотил пенный водопад, клацнул зубастой челюстью и приоткрыл глаз, очень напоминающий крокодилий.

– Вкушный напиток шей пенный, – прошамкал он, – будет мордас ждоровенный… – и еще присвистнул.

Восторженный рев действительно потряс пещеру – но рев Брегетты. Она резво, насколько было возможно для ее комплекции, подлетела к рептилоиду, подхватила его на руки, возопив: «Поэт!» – и мечтательно унесла в дальний угол пещеры, брмоча при этом: «Какой славненький… Твер-рдый… Пр-рочненький… А вот есть у меня новенькая баллада…».

Ошеломленный Ржако молчал, не в силах освоиться со своим новым статусом.

Коварный Леха проводил рептилоида глубоко сочувствующим взглядом, облегченно вздохнул и цапнул другой бочонок, встряхнув его – не пустой ли.

– Так искажается история, – философски прокомментировал это событие Велес. – Слушайте, Локи, скандинавский бог обмана и лжи, случайно не родственник этому паршивцу, который возлюбил иномирцев, но терпеть не может иных своеземцев?

Радегаст откровенно ржал, Мокоша улыбалась, и даже на мрачном лице Чернобога появилась ухмылка.

***

Высоко в горах материнской Земли в пещере солнечного бога Радегаста сам по себе вращался большой шар, смахивающий на качественно исполненный глобус. Серые тени, обволакивающие материки, постепенно исчезали, открывая города, леса, реки, пустыни, горы. Всемирная война всех против всех, грозившая уничтожением цивилизации, уходила в небытие вместе с этой серостью, вместе с Темью. Оставались, правда, черные пятна и багровые линии злобы, агрессии, ненависти, но они были уже настолько привычны, что не угрожали апокалипсисом.

И только внимательный взгляд мог заметить, что в эти цвета незаметно вплетались желтые нити, постепенно образуя подобие сетки, затягивающей земной шар…