Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее. Советская Россия. Том I. 1917–1953 гг.

В 1934 г. Физический институт им. П.Н. Лебедева возглавил С.И. Вавилов. Он поставил целью создать институт, в котором сочетались бы теоретические и экспериментальные исследования во всех основных направлениях современной физики, в том числе важных для обороны страны, поскольку в Европе нарастала военная напряженность. По замыслу Вавилова руководить исследованиями должны были ученые самого высокого уровня. В ФИАНе были созданы лаборатории атомного ядра (рук. Д.В. Скобельцын), физики колебаний (рук. Н.Д. Папалекси), физической оптики (рук. Г.С. Ландсберг), люминесценции (рук. С.И. Вавилов), спектрального анализа (рук. С.Л. Мандельштам), физики диэлектриков (рук. Б.М. Вул), акустики (рук. Н.Н. Андреев) и теоретической физики (рук. И.Е. Тамм).

Заметим, что не были созданы лаборатории физики твердого тела, низких температур, астрофизики, геофизики и химфизики. Поэтому ФИАН не стал институтом для того широкого круга исследований, какой имел в виду Вавилов. Да и нужен ли был такой институт? История физики показывает, что эта наука лучше развивается в сети научных институтов, действующих в составе университетов.

В марте 1936 г. состоялась сессия Академии наук, посвященная деятельности отечественных физических школ, возглавляемых академиками Д.С. Рождественским и С.И. Вавиловым в ГОИ, А.Ф. Иоффе в ФТИ и Л.И. Мандельштамом{235} [читать подробно] в МГУ.

В 1938 г. Вавилов возглавил Комиссию по истории АН СССР и Комиссию по атомному ядру. С 1939 г. он был главным редактором «Журнала экспериментальной и теоретической физики» (ЖЭТФ) и «Физического журнала».

С 1945 г. по инициативе и под председательством Вавилова два раза в год проходили публичные заседания Академии, посвященные памяти Ломоносова (19 ноября – в день его рождения, и 15 апреля – в день смерти). Кроме этого, под эгидой АН СССР и ЦК ВЛКСМ проходили Ломоносовские чтения для молодежи.

17 июля 1945 г. президентом Академии наук СССР был избран С.И. Вавилов. В 1945–1951 гг. он руководил академическими Комиссиями по люминесценции и по истории физико-математических наук; был председателем Редакционно-издательского совета Академии, главным редактором журнала «Доклады Академии наук СССР» и выполнял еще много других научно-организационных обязанностей.

В 1934 г. в результате разделения Ленинградского физико-математического института и переезда его в Москву был образован Математический институт имени В.А. Стеклова (МИАН) и его Ленинградское отделение (ЛОМИ). В первом штатном расписании МИАНа числилось 24 человека, в их числе М.А. Лаврентьев, П.С. Новиков, С.Л. Соболев и другие выдающиеся математики. Математический институт проводил научные исследования в разных областях математики и ее приложений, а также механики, математической и теоретической физики.

С момента создания и до 1983 г. МИАН возглавлял академик И.М. Виноградов{236}. Исключение составлял период с октября 1941 по февраль 1944 г., когда действовало решение об обязательной эвакуации из Москвы членов Академии наук старше 50 лет. В это время институтом руководил академик С.Л. Соболев{237}.

В 1934 г. был основан Институт физических проблем (ИФП) АН СССР. Инициатором создания и руководителем института был П.Л. Капица{238} [читать подробно].

В 1921 г. Капица был принят в Кавендишскую лабораторию, которой руководил Эрнест Резерфорд{239}.

В 1929 г. П.Л. Капица был избран действительным членом Лондонского королевского общества, а в ноябре 1930 г. Совет Королевского общества выделил 15 тыс. фунтов стерлингов на строительство в Кембридже специальной лаборатории для П.Л. Капицы.

Все годы пребывания с семьей в Кембридже Капица не прерывал связей с родиной и всячески содействовал научным контактам советских и зарубежных ученых. В Международной серии монографий по физике, одним из редакторов которой был Капица, вышли монографии Георгия Гамова, Якова Френкеля и Николая Семенова. По приглашению Капицы на стажировку в Англию приезжали Юлий Харитон и Кирилл Синельников.

В августе 1934 г. Капица, как обычно, приехал женой в Советский Союз навестить мать и собирался принять участие в Международном конгрессе, посвященном столетию со дня рождения Д.И. Менделеева. 21 сентября его вызвали в Совнарком и предложили остаться в стране, но Капица отказался. Ему обещали предоставить все условия для работы, построить для него институт, но не разрешили вернуться в Англию. Капица обращался за помощью к Полю Ланжевену{240} [читать подробно], Альберту Эйнштейну и Эрнесту Резерфорду, но их усилия оказались тщетными. В частности на запрос Резерфорда ответили, что возвращение Капицы в Россию продиктовано запланированным в Пятилетнем плане ускоренным развитием науки и промышленности.

После глубоких размышлений Капица согласился, но поставил условие перевезти в Москву лабораторию, в которой он работал в Кембридже. Решением Политбюро ЦК КПСС было выделено 30 тыс. фунтов стерлингов на закупку оборудования. 23 декабря 1934 г. председатель СНК СССР В.М. Молотов подписал постановление об организации в составе АН СССР Института физических проблем (ИФП), а 3 января 1935 г. газеты «Правда» и «Известия» сообщили о назначении Капицы директором нового института. Он переехал в Москву, и началось строительство институтских зданий. После трудных переговоров с Резерфордом (Капица в них не участвовал), в течение 1935–1937 гг. оборудование было получено, помогли его смонтировать и наладить приехавшие из Англии два опытных инженера. К марту 1937 г. строительство и монтаж оборудования были закончены, и Капица приступил к работе. Одновременно начал действовать знаменитый «капичник» – научный семинар, вскоре получивший всесоюзную известность.

В январе 1938 г. Капица опубликовал в британском журнале «Nature» статью об открытии явления сверхтекучести гелия при температурах, близких к абсолютному нулю, и продолжил исследования в этом направлении. В том же номере «Nature» была опубликована статья молодых канадских ученых Джона Аллена и Остина Майзнера, работавших в Кембридже на установке Капицы и получивших аналогичные результаты о сверхтекучести гелия, хотя и по другой методике эксперимента{241}.

Одновременно коллектив ИФП занимался разработкой воздухоразделительных установок для получения кислорода и внедрением новой технологии получения низких температур на базе турбодетандера. Эта инновация вызвала бурные дискуссии в СССР и за рубежом. Несмотря на сопротивление советской инженерной элиты, деятельность Капицы получила одобрение в правительстве, а его институт ставили в пример эффективной организации исследований. 24 января 1939 г. П.Л. Капица был избран академиком.

В 1934 г. под председательством академика А.А. Чернышева{242} была создана Комиссия по телемеханике и автоматике (КТА) – первый в мире специализированный центр исследований в области автоматического управлении.

В 1935 г. под эгидой КТА была проведена Первая всесоюзная конференция по автоматике, телемеханике и диспетчеризации; среди выступавших были молодые участники А.И. Берг, М.А. Гаврилов и другие, ставшие впоследствии известными учеными. По рекомендации конференции в 1936 г. был основан журнал «Автоматика и телемеханика». В 1938 г. КТА была преобразована во Всесоюзный комитет по автоматизации во главе с В.С. Кулебакиным{243}, в 1939 г. он стал первым директором Института автоматики и телемеханики (ИАТ) АН СССР, основанного на базе КТА (с 1969 г. – Институт проблем управления).

В 1939 г. в составе Отделения технических наук АН СССР (создано в 1935 г.) был основан Институт механики АН СССР. Первым директором института стал академик Б.Г. Галёркин{244} [читать подробно].

3.3.3. Гуманитарные науки

В 30-е гг. изменялось отношение государства к истории, философии, психологии и другим гуманитарным наукам, росло понимание их общественной значимости. В Академии наук были созданы новые научно-исследовательские институты.

Может показаться парадоксальным, что одновременно с повышением статуса исторической науки происходило уничтожение архивов – основного источника исторического (и шире – гуманитарного) знания. Но парадокса здесь нет: именно доступность и публичность архивных документов мешали тоталитарному государству с помощью лжи и демагогии держать народ в повиновении, именно восстановление ведомственной принадлежности архивов позволяло использовать науку как политическое оружие против любого инакомыслия и как инструмент для сведения счётов.

Радикальные изменения в политике партии по отношению к исторической науке и архивам как централизованной системе учреждений начались, по мнению историков, с публикации в 1931 г. знаменитого письма Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» в журнале «Пролетарская революция» [136, т. 13, с. 84–102].

Сталина возмутила публикация в журнале статьи А.Г. Слуцкого{245} «Большевики о германской социал-демократии в период ее предвоенного кризиса» и особенно тот факт, что редакция приглашала к дискуссии по затронутым в ней проблемам истории ВКП(б). По этому поводу Сталин писал: «Это значит, что вы намерены втянуть людей в дискуссию по вопросам, являющимся аксиомами большевизма».

Письмо Сталина содержало ряд типичных демагогических оборотов: «всякий большевик знает, что…», «кто может сомневаться в том, что…», «едва ли нужно доказывать, что…» и т.п. Историков, которым для утверждения истины требуются документы, Сталин назвал «безнадежными бюрократами» и «архивными крысами». Он призвал судить об исторических личностях, в первую очередь, по их делам, а к документам обращаться лишь по мере необходимости. Но откуда потомкам будет известно о делах, если не из документов? Из преданий современников? Не станет ли тогда история ВКП(б) похожей на агиографию («жития святых»)?

Предложенный Сталиным «аксиоматический» и «агиографический» способ изложения истории в комбинации с использованием ярлыков типа «полуменьшевистский» впоследствии получил широкое распространение, особенно в погромных выступлениях и публикациях, предварявших репрессии ученых.

7 января 1931 г., еще до появления письма Сталина, состоялось заседание Коллегии Центрального архивного управления (ЦАУ) СССР, на котором были оглашены тезисы партийного выдвиженца Ф.Д. Кретова, отражавшие основные направления партийно-государственной политики в отношении архивов. Суть этой политики проявилась в двух крупных взаимосвязанных кампаниях 30-х гг.: «макулатурной кампании» и «кадровых чистках».

С 1931 г. началась макулатурная кампания гораздо большего масштаба, чем в 1929 г., о которой упоминалось в предыдущей главе. В ЦАУ был организован «Штаб по выделению макулатуры», который должен был обеспечить ударные темпы работ. Разрушительное действие кампании на местах усугублялось проводившейся перестройкой границ губерний, уездов, волостей в соответствии с новым административно-территориальным делением СССР (районированием). При ликвидации местных учреждений и создании новых административных центров страдали низовые архивные учреждения и хранилища: в макулатуру сдавали тонны документов. Не меньший урон был нанесен центральным госархивам. По некоторым данным, к концу кампании в госархивах РСФСР было сдано в макулатуру 28 миллионов архивных дел – на 1 миллион больше, чем их оставалось в ЕГАФ к 1933 г. (см. studopedia.info).

В 1931 г. на базе Археографической комиссии АН, существовавшей с 1834 г., был основан Историко-археографический институт АН СССР во главе с М.Н. Покровским, ликвидированный в 1936 г. (О репрессиях против архивистов в рамках «Академического дела» речь будет идти далее.)

В 1929 г. началась реорганизация Коммунистической академии: ей передавали институты, входившие в Российскую Ассоциацию научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН). В частности, на основе слияния Философской секции Комакадемии с Институтом научной философии РАНИОН был образован Институт философии при Комакадемии. К 1931 г. в ее состав входило девять самостоятельных институтов и Ассоциация институтов естествознания, 16 марксистских обществ, общеакадемическая библиотека и девять научных журналов. В течение первой половины 1932 г. из состава Комакадемии вышли все учреждения естественнонаучного профиля и была ликвидирована Ассоциация институтов естествознания.

В начале 1930-х гг. к Институту экономики Коммунистической академии были присоединены Институт экономики РАНИОН и Экономический институт красной профессуры. Директором Института экономики Комакадемии в 1930–1936 гг. был В.П. Милютин{246} [читать подробно].

7 февраля 1936 г. вышло постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «О ликвидации Коммунистической академии и передаче ее институтов и учреждений в Академию наук СССР». Параллельное существование Академии наук и Комакадемии было признано нецелесообразным.

8 февраля 1936 г. Экономический и Аграрный институты Комакадемии были объединены в Институт экономики АН СССР. Директором института был назначен академик М.А. Савельев{247}.

В 1932 г. на базе Комиссии по истории знаний, возглавляемой Н.И. Бухариным, был создан Институт истории науки и техники (ИИНТ), Бухарин стал его первым директором{248} [читать подробно].

В 1935–1937 гг. институтом руководил академик В.В. Осинский, один из руководителей Всесоюзной переписи населения 1937 г., объявленной вредительской. В 1938 г. Осинский был расстрелян, а Институт истории науки и техники назван «центром антисоветского заговора» и ликвидирован.

В 1936 г. был создан Институт истории АН СССР. Он включил в себя Институт истории Комакадемии и Историко-археографический институт. Директором Института истории был назначен академик Н.М. Лукин{249} [читать подробно]. В 1937–1953 гг. Институт истории АН СССР возглавлял академик Б.Д. Греков{250} [читать подробно].

В 1931 г., после обвинения философа А.М. Деборина в «меньшевиствующем идеализме» и снятия его со всех руководящих должностей, ключевые научные и административные посты заняли молодые партийные выдвиженцы М.Б. Митин{251} [читать подробно] и П.Ф. Юдин{252}.

В 1936 г. ЦК ВКП(б) одобрил книгу «История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс». Текст был подготовлен группой историков при активном участии Сталина. В октябре 1938 г. вышло первое издание книги (тираж 1 млн. экз.). До этого текст публиковался в «Правде» в сентябре 1938 г. Примечательно, что редактором книги была Комиссия не Академии наук, а ЦК ВКП(б). Видимо, члены Академии еще не заслужили доверия, не доказали свою способность правильно излагать то, о чем должно было быть написано в «Кратком курсе».

14 ноября 1938 г. вышло постановление ЦК ВКП(б) «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)». В нем «Краткий курс» и его раздел «О диалектическом и историческом материализме» были объявлены «энциклопедией философских знаний в области марксизма-ленинизма», в которой дано «официальное, проверенное ЦК ВКП(б) толкование основных вопросов истории ВКП(б) и марксизма-ленинизма, не допускающее никаких произвольных толкований»{253}.

В том же 1938 г. во всех вузах страны были введены обязательные учебные дисциплины «История партии» и «Марксистско-ленинская философия», под разными названиями сохранившиеся до распада СССР.

Раздел 2 главы IV «Краткого курса» назывался «О диалектическом и историческом материализме». Возможно, что он был включен в книгу, чтобы читатели смогли быстро уяснить суть и значение этих философских теорий. Их изложение, конечно, не могло претендовать на полноту. Поэтому может показаться допустимым, что в разделе ничего не сказано о законе отрицания отрицания{254}.

Подлинная причина в другом: закон отрицания отрицания показывал волюнтаризм руководства СССР, привлекал внимание к тому, что оно не снимает противоречия в диалектическом смысле этого слова, а пытается затушевывать их и в своих нововведениях не преодолевает нежелательное в существующем, а полностью его уничтожает и пытается построить что-то взамен.

«Краткий курс» не мог быть «энциклопедией философских знаний в области марксизма-ленинизма». То, что ВКП(б) возвело его в ранг источника истины в последней инстанции, надолго остановило развитие отечественной философской мысли. В 30-е годы труды советских философов не были оригинальными, так как все их положения сводились к тщательно подобранным цитатам из произведений Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. К тому же и «Краткий курс», и учебные пособия, разработанные на его основе, создавали у советских людей превратное представление о марксизме-ленинизме.

Таким образом, после выхода «Краткого курс» советская философия утратила возможность развития. А ведь Ленин особо выделял тезис Энгельса из работы «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» о том, что «с каждым составляющим эпоху открытием даже в естественно-исторической области материализм должен изменять свою форму» [88, т. 18, с. 266].

К 30-м годам произошли две революции в физике. Одна была вызвана теорией относительности, другая – квантовой теорией. Однако советские философы не стали задумываться над соответствующими «изменениями формы материализма», а напали на эти величайшие физические теории с обвинениями в идеализме и пытались разоблачить их «буржуазную сущность». Позднее критика естественнонаучных теорий с философских позиций стала привычным делом и использовалась в репрессиях против ученых.

1930-е гг. были временем становления советской психологии на основе марксизма. Закладывались направления, которые определили ее развитие в последующие десятилетия: конкретно-эмпирическое наполнение марксистской психологии, поиск самостоятельного объекта исследования, отличного от физиологического, социологического, медицинского и др. В этот период психология развивалась в тесном взаимодействии со смежными областями «человековедения» и была представлена разнообразными научными школами и исследовательскими традициями.

Началом международного признания советской психологической школы считается 1929 г., когда впервые представительная группа психологов из СССР была заявлена для участия в IX Международном психологическом конгрессе в Йельском университете. В то же время в психологии, как и в других науках (особенно гуманитарных), параллельно с интеграцией в международное научное сообщество и становлением отечественных научных школ происходили противоположные процессы ограничения академической свободы, ужесточения цензуры и государственного контроля.

В 30-е гг. усилилось противостояние разных групп внутри профессионального сообщества психологов: в частности, инспирировались дискуссии в психоневрологических науках («реактологическая», «рефлексологическая» и др.), в ходе которых обсуждаемые научные направления неизменно были осуждены и разоблачены, а их представители и последователи должны были принести публичные покаяния и признать ошибочность и несостоятельность своих взглядов.

В январе 1930 г. в Ленинграде состоялся Первый Всесоюзный съезд по изучению поведения человека. В конце апреля на VI Международном конгрессе по психотехнике{255} в Барселоне от СССР участвовал И.Н. Шпильрейн{256} [читать подробно] и был зачитан доклад Л.С. Выготского (сам он из-за болезни не смог приехать) об изучении высших психологических функций в психотехнических исследованиях.

В мае 1930 г. в Вашингтоне прошел Первый Международный конгресс по психогигиене, в котором тоже участвовали советские ученые. В мае 1931 г. в Ленинграде состоялся Первый Всесоюзный съезд по психотехнике и психофизиологии труда, а в октябре – VII Международный конгресс по психотехнике в Москве. Важным этапом в развитии отечественной психологии стал доклад Выготского о психологических системах, сделанный им 9 октября 1931 г. в Клинике нервных болезней 1-го МГУ и давший начало новой исследовательской программе.

После выхода в 1936 г. постановления ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпроса» такие области исследований, как педология и психотехника, были закрыты и поглощены психологией.

В 30-е гг. педагогика развивалась под сильным влиянием психологии ив значительной мере утратила статус самостоятельной научной дисциплины. Решением важнейших проблем теории и методики обучения занимались многие отечественные психологи и педагоги: Л.С. Выготский, А.Р. Лурия, П.П. Блонский, С.Т. Шацкий, А.П. Пинкевич (о них мы писали ранее), М.М. Рубинштейн{257} [читать подробно], М.Н. Скаткин{258} [читать подробно], их ученики и последователи.

В 1931 г. по постановлению Совнаркома РСФСР был создан Высший коммунистический институт просвещения (ВКИП) – научно-учебное заведение, готовившее научных работников и преподавателей педагогических дисциплин для вузов, а также руководящих работников системы народного образования. Во ВКИП принимались лица с партийным стажем не менее 7 лет (для рабочих – 5 лет), обладавшие знаниями в объеме педвуза или комвуза и имевшие опыт преподавательской, культурно-просветительской или руководящей работы. Срок обучения – три года. ВКИП вел исследования по проблемам методики и общей педагогики, принимал к защите диссертации, издавал научные труды, проводил семинары и лекции для работников школ и т.д. Институт имел четыре отделения: педагогическое, педологическое, оргплановое и политехническое. В 1933 г. при нем был организован Центральный научно-исследовательский институт педагогики (ЦНИИП). В 1938 г. ВКИП был закрыт (см. [115, т. 1]).

Основные направления педагогических исследований в 1930-х – 1940-х гг. определялись в первую очередь правительственными постановлениями. Поэтому в центре внимания ученых и методистов были развитие классической классно-урочной системы в новых условиях, теория и методика преподавания отдельных учебных дисциплин и разработка учебников по каждой из них.

Важным результатом изучения трудов отечественных и зарубежных педагогов-классиков и школьной практики дореволюционного обучения стали работы, посвященные теории и методике классно-урочной системы и, в частности, проблеме урока как основной формы учебного процесса. Появились публикации на тему, что такое «хороший урок»: работа Б.П. Есипова «О качестве урока в начальной школе» (1932), сборник статей ученых и педагогов-практиков «Методика урока» (1935) и др. В систематизированном виде типология уроков была представлена в исследовании И.Н. Казанцева «Урок и его организация в школе» (1937). Автор в качестве основных типов уроков описал следующие: смешанный (комбинированный) с разнообразной деятельностью учителя и учеников; урок-беседа; урок-изложение; урок упражнений; урок самостоятельной работы учащихся в классе; урок лабораторных занятий; урок повторения (подробнее см., например, [61, с. 321–322]).

С конца 1920-х гг. большое внимание уделялось развитию разных направлений в дефектологии{259} и деятельности специальных школ.

В 1929 г. при 2-м МГУ был основан Экспериментальный дефектологический институт (ЭДИ), его первым директором стал Д.И. Азбукин{260} [читать подробно]. В 1930 г. в ЭДИ были включены еще несколько организаций, и директором был назначен И.И. Данюшевский{261}.

Должность консультанта и научного руководителя психологических лабораторий института занял Л.С. Выготский и оставался в этой должности до своей кончины в 1934 г. Теоретическую основу дефектологии составили его работы, в которых были определены общие закономерности развития и обучения аномальных детей разных категорий и сформулированы основные принципы коррекции имеющихся нарушений. Важную роль в формировании дефектологии как науки сыграл инициированный Выготским в начале 30-х гг. комплексный подход к изучению аномальных явлений у детей с участием педагогов, врачей, психологов и других специалистов (подробнее см. [61, с. 321–322]). Отметим, что этот подход близок к «педагогической антропологии» К.Д. Ушинского (см. [145]).

В короткий срок в ЭДИ были созданы отделы по изучению детей с нарушениями слуха и интеллекта. В состав института входили четыре специальные школы (для глухих детей, для умственно отсталых, для детей с нарушениями речи и поведения), организовано клинико-диагностическое отделение. Благодаря инициативе Данюшевского для школ было выстроено большое здание с мастерскими и библиотекой. При институте он организовал курсы, на которых учились преподаватели спецшкол со всего Советского Союза.

Постановление 1936 г. «О педологических извращениях в системе Наркомпроса» нанесло большой вред развитию дефектологии и специального образования: сократились возможности исследования детей с отклонениями, уменьшилось количество вспомогательных школ; резкой критике подверглись педологи, занимавшиеся дефектологией, научное наследие Л.С. Выготского и ученых-дефектологов надолго было предано забвению. В 1936 г. ЭДИ был преобразован в Научно-практический институт специальных школ и детских домов Наркомпроса РСФСР, в 1943–1992 гг. – НИИ дефектологии АПН РСФСР.

Одним из немногих научных учреждений в сфере искусства стала Государственная академия искусствознания (ГАИС), созданная в 1931 г. согласно постановлению Совнаркома. Этим же постановлением Государственный институт истории искусств (основан в Петербурге в 1912 г.) был преобразован в Ленинградское отделение академии искусствознания (ЛОГАИС).