Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее. Советская Россия. Том I. 1917–1953 гг.

Постановление отменяет существующую практику текущего учета успеваемости, ее единственным критерием установлена сдача экзаменов по лекционным курсам и зачетов по практическим занятиям. Все студенты обязаны сдавать экзамены и зачеты за полный курс каждого учебного предмета. Экзамены по сложным предметам, имеющим самостоятельны разделы, проводятся по частям, но не чаще чем два раза в год. Установлены оценки успеваемости: отлично, удовлетворительно неудовлетворительно.

Во всех вузах, кроме технических, отменяется существующая практика защиты дипломных проектов и вводятся государственные экзамены. Установлены сроки проведения госэкзаменов и защиты дипломных проектов (июнь и октябрь), а также порядок формирования Государственных экзаменационных комиссий (ГЭК) (членов ГЭК назначают руководители наркоматов по принадлежности вузов).

Введены единые для всех вузов документы: студенческий билет, зачетная книжка (матрикул) и дипломы I и II степени. Описаны условия получения дипломов I степени и преимущества для получивших.

Отдельные пункты касаются организации производственной практики, в частности наркоматы должны закрепить за вузами наиболее приспособленные и оборудованные предприятия.

IV. О руководстве высшей школой.

Из обширного текста этого раздела выделим следующие пункты:

1. Народные комиссары и руководители ведомств несут полную личную ответственность за состояние и работу высших учебных заведений, находящихся в их системе.

5. Установить, что директор вуза несет полную ответственность перед Советским государством …за прием и обучение студентов, а также за организацию политико-воспитательной работы среди них, за научно-исследовательскую работу в вузе и хозяйственное его состояние, за подбор и правильное использование научно-педагогического персонала, подготовку научно-педагогических кадров на кафедрах и культурно-бытовое обслуживание студентов и преподавателей.

6. В этом пункте описано, каким образом назначаются на руководящие должности директор, его заместитель по научной работе, деканы и заведующие кафедрами, каким требованиям они должны удовлетворять и какие обязанности выполнять.

Особый интерес представляют некоторые положения пп. 14 и 15.

14. Осудив взгляды части работников комиссариатов, считающих, что кафедры вузов не должны заниматься научно-исследовательской работой, и ограничиваться только учебно-педагогической деятельностью, Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) «указывают, что без научно-исследовательской работы не может осуществляться высшими учебными заведениями подготовка специалистов на уровне требований современной науки и немыслима подготовка научно-преподавательских кадров и повышение их квалификации». Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) предлагают всем наркоматам и директорам вузов обеспечить на деле развертывание научно-исследовательской работы по кафедрам.

15. Запретить партийным, советским и хозяйственным организациям отрывать научно-педагогические кадры высших учебных заведений от их непосредственной работы и использовать на работе не по специальности.

Последний, V раздел Постановления посвящен порядку и дисциплине в высшей школе.

Документ подписан Председателем СНК СССР В. Молотовым и Секретарем ЦК ВКП(б) И. Сталиным (опубл. в № 146 Известий ЦИК Союза ССР и ВЦИК от 24 июня 1936 г.).

3.2.3. Послевузовское образование

В 1930-е гг. создавались Центральные учреждения повышения квалификации специалистов с высшим образованием.

1 декабря 1930 г. Совнаркомом было принято решение о создании в Москве Центрального института усовершенствования врачей. Обязанности директора были возложены на профессора Г.М. Данишевского, директора ЦНИИ курортологии. Одновременно он руководил в Наркомздраве РСФСР медицинским образованием.

20 декабря состоялось организационное собрание профессорско-преподавательского состава института, в нем приняли участие известные ученые – основатели будущих кафедр. 18 февраля 1931 г. Наркомздрав РСФСР утвердил устав института, закрепивший его ведущую роль в государственной системе усовершенствования врачей, и название – Центральный институт усовершенствования и специализации врачей и организаторов здравоохранения (ЦИУ).

Началась интенсивная деятельность по формированию кафедр, созданию материально-технической базы, планированию и организации учебной и научной работы ЦИУ. В течение года было открыто 25 кафедр: внутренних болезней, хирургии, психиатрии, бактериологии и эпидемиологии, физкультуры, диалектического материализма, промышленной гигиены, военной санитарии и др. В качестве основных клинических баз были назначены Московская городская клиническая больница им. С.П. Боткина, Институт неотложной помощи им. Н.В. Склифосовского, Институт онкологии, Институт эпидемиологии и микробиологии и ряд других лечебных и научных учреждений. Наркомздрав передал в ведение ЦИУ бóльшую часть разрозненных курсов усовершенствования врачей из различных НИИ и крупных лечебных учреждений Москвы.

К 1935 г. в ЦИУ функционировало уже 58 кафедр и самостоятельных доцентур. За первые пять лет было выпущено около 15 тыс. врачей и организаторов здравоохранения.

В мае 1936 г. в институте была проведена первая научно-практическая конференция, с января 1938 г. ЦИУ была разрешена защита кандидатских диссертаций на советах факультетов; в 1939 г. началась подготовка к изданию первого сборника научных трудов ЦИУ. Во второй половине 30-х гг. на базе научных и лечебно-профилактических учреждений страны открывались кафедры ЦИУ, был организован отдельный курортный факультет.

В 30-е гг. институт испытывал кадровые проблемы в соответствии с реалиями того времени: в частности до 1938 г. в ЦИУ сменилось пять директоров. В 1938 г. директором была назначена В.П. Лебедева (о ней мы пишем в следующей главе).

В 1930 г. Московский институт повышения квалификации педагогов (ИПК) был реорганизован в Центральный институт повышения квалификации кадров народного образования (ЦИПККНО), а в 1931 г. он был объединен с Центральным институтом заочного педагогического образования под названием «Центральный институт повышения квалификации и заочного обучения кадров народного образования». Он имел учебно-методический и организационно-инструкторский секторы, а также административно-хозяйственную часть. Учебную работу проводили кафедры: педолого-педагогическая, языка и литературы, физико-математическая, общественно-политическая, политехнического обучения и др. В 1932 г. Центральный институт возглавил работу по переподготовке учителей. В октябре 1941 г. он был закрыт (возобновил работу в 1943 г.).

Подводя итоги, нужно констатировать, что в начале 30-х гг. в СССР были заложены основы советской системы высшего образования, создана соответствующая ее целям нормативная база, образован Всесоюзный комитет по делам высшей школы при Совнаркоме СССР.

Однако после того, как в конце 1929-го года изменилась стратегия в области образования, и вместо А.В. Луначарского Наркомат просвещения возглавил А.С. Бубнов, к руководству высшим образованием пришло много некомпетентных людей. Ничего не понимая в том, что относится к истории, традициям, тенденциям и закономерностям развития высшего образования, они начали свою деятельность с реорганизации вузов. Она проходила в соответствии с постановлением ЦИК и Совнаркома СССР от 23 июля 1930 г. «О реорганизации вузов, техникумов и рабфаков» и постановлением Совнаркома РСФСР «О реорганизации государственных университетов» от 13 июля 1931 г. В этих постановлениях некомпетентность руководства видна, например, в том, что в университетах были ликвидированы гуманитарные факультеты (отделения), а в Казанском классическом университете создано техническое отделение – аэродинамическое.

В очередной раз в политике советского руководства проявился волюнтаризм и незнание диалектических законов развития. Исключением было Постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) 1936 г. «О работе высших учебных заведений и руководстве высшей школой». Оно предписывало такие правила деятельности вузов, которые даже спустя много лет поражают своей актуальностью и прогрессивным характером.

К сожалению, советские вузы в своей деятельности не в полной мере следовали предписаниям Постановления. Весьма существенно, что нарушалось требование не перегружать студентов обязательными занятиями. Учебные планы вузов эволюционировали в сторону увеличения количества дисциплин и довольно быстро их число стало таким, что оказалось невозможным, чтобы по каждой из них студенты сдавали экзамен, как это предписывало Постановление.

Постановление предписывало вести в вузах научные исследования, но им не уделяли должного внимания. В результате советская наука стала развиваться преимущественно в специализированных научно-исследовательских институтах, тогда как во всем мире – в вузах.

Отмечая большие достоинства Постановления, нельзя не сказать и о его недостатках. Прежде всего о том, что оно заложило в советскую систему высшего образования существенный порок— правила приема в вузы на основании вступительных экзаменов. Зачем они понадобились, причем по всем предметам? Почему не было достаточно оценок аттестатов? Не доверяли школе? Если это так, то нужно было наводить порядок в среднем образовании. Если же для обучения в вузах требовались какие-то специфические знания, то следовало формировать их на подготовительных отделениях, а не искать молодых людей, у которых такие знания сформировались помимо школы. Вступительные экзамены в вузы порождают специальную подготовку к ним, быстро превращающуюся в «натаскивание» и коррупцию.

Другим пороком нашей системы высшего образования, заложенным Постановлением, была обязанность преподавателей вести политико-воспитательную работу среди студентов, т.е. объяснять им, как они должны воспринимать политику партии и правительства, новости дня, свою роль в жизни страны. Специального времени на это не предусматривалось. Постановление игнорировало то обстоятельство, что система образования воспитывает в процессе обучения математике, естественным и общественным наукам, формируя научное мировоззрение. Внедрение в этот процесс политико-воспитательного компонента приводило к обеднению мировоззренческого содержания учебных дисциплин.

К сожалению, Постановление явным образом не предписывало мер, направленных на преодоление уже проявлявшейся в СССР тенденции высшего образования к узкой специализации (косвенно ей помешать могло бы ограничение количества дисциплин, но вузы его игнорировали). В результате выпускники наших вузов оказывались неспособными создавать технологии, основам которых их не учили, Этот недостаток не исправлялся системой послевузовского образования в силу ее неразвитости, что привело к тому, что СССР по многим направлениям (внедрению новых технологий, материалов и т.п.) не смог стать одним из лидеров научно-технической революции.

3.3. Наука и техника

В главе 2 шла речь о том, что 27 июля 1925 г. постановлением ЦИК и СНК СССР Российская академия наук была преобразована в Академию наук СССР. Она была признана «высшим всесоюзным ученым учреждением страны» и подчинена ЦИК СССР (с 1927 г. – СНК СССР). 18 июля 1927 г. Совнаркомом СССР был утвержден первый Устав Академии наук СССР.

3.3.1. Создание Советской Академии наук

Перестройка РАН в АН СССР происходила в результате последовательности реформ. Луначарский охарактеризовал их так: «Наши реформы, прежде всего, изменяют устав академии. Этот устав придает жизнь академии и дает больше влияния нашему правительству на внутренний ход работы в Академии. Затем мы изменяем ее состав, т.е. прибавляем туда большое количество новых академиков. Мы хотим открыть отделение общественных наук и посадить туда настоящих ученых-марксистов, а если сможем посадить марксистов и в другие отделы, то и туда. Мы хотим ввести туда больше свежих ученых, которые смогут по-новому подойти к работе академии. И, во-вторых, дать своих наиболее ценных и научноработающих людей…»{222}.

Так завершалась история РАН и начиналась история АН СССР – академии нового типа. Молотов назвал ее Советской Академией и отметил, что она освобождена «от ряда архаических пережитков»{223}.

В начале 1930 г. на Общем собрании Академии наук был принят ее новый (второй) Устав, 23 мая 1930 г. утвержден Президиумом ЦИК СССР.

Согласно новому Уставу, сфера деятельности Академии расширялась. С тех пор она охватывает все области теоретического знания, «всемерно способствует развитию исследовательской мысли, объединяет все основные дисциплины». При этом в Академии сохранились только два отделения: Отделение математических и естественных наук (ОМЕН) и Отделение общественных наук (ООН).

В соответствии с Уставом ужесточался порядок выборов кандидатов на вакантные места академиков: чтобы быть избранным требовалось получить в Отделении не менее 2/3 голосов, а на общем собрании – большинство. Были определены условия применения репрессивных мер: так, если деятельность действительного члена, почетного члена или члена-корреспондента Академии была направлена «во вред СССР», то он лишался своих званий.

В Уставе появилось идеологическое указание, что в деятельности Академии приоритетным направлением должна быть «выработка единого научного метода на основе материалистического мировоззрения». Этот «единый научный метод» не выработан до сих пор и неизвестно, существует ли он. Непонятно, что имели в виду, когда писали в Уставе АН СССР, что она «объединяет все основные дисциплины». В Уставе 1935 года ни об объединении основных дисциплин, ни о едином методе уже не упоминается.

Заметим, что согласно Уставу, Академия наук «планомерно направляет всю систему научного знания к удовлетворению нужд социалистической реконструкции страны и дальнейшего роста социалистического общественного строя». Это показывает, что руководство СССР заботилось не о том, что наука дает людям, а о том, чем она якобы может помочь социалистической реконструкции и «росту социалистического общественного строя». А ведь еще Чернышевский отмечал, что хотя наука и является «…основной силой прогресса», но ее открытия «приносят действительную пользу только тогда, когда разливаются в массе публики» (цит. по [11, с. 80]).

Руководство страны полагало, что АН СССР сможет решать поставленные перед ней задачи, только в том случае, если в ее структуре будет много специальных институтов, сотрудники которых выполняли бы планы и задания партии и правительства. Подавляющее большинство сотрудников институтов АН СССР не были членами, а состояли с ней в трудовых отношениях. Так АН СССР уподобилась министерству с подведомственными «предприятиями по производству знаний».

Поскольку ничего, подобного такой системе, нигде и никогда не существовало, большевикам нечем было руководствоваться. Неудивительно, что они часто убеждались, что не достигли своих целей, и пытались принимать новые меры.

В 1932 г. были организованы первые филиалы АН СССР – Уральский и Дальневосточный, а также исследовательские базы – Казахская и Таджикская; в 1933 г. был создан Закавказский филиал с Азербайджанским и Армянским отделениями, вскоре преобразованных в самостоятельные филиалы; в 1939 г. организован Узбекский и в 1941 – Туркменский филиалы.

В 1934 г. Президиум Академии наук СССР и 14 научных институтов были переведены из Ленинграда в Москву.

Почти все НИИ страны так или иначе подверглись реорганизации. Одни институты передавались в АН СССР, другие создавались специально для Академии, третьи вливались в институты, которые было решено укрупнить, иные выделялись из институтов, которые решили разукрупнить…

В результате всех реорганизаций научных и учебных заведений в систему Академии вошло около 80 НИИ и 2000 научных работников, а к 1940 г. количество академических институтов достигло 150, а научных работников в них – около 4000 (см. статью Г. Хромова «Российская академия наук: история, мифы и реальность» // «Отечественные записки». 2002, № 7.).

Хаотичность принимавшихся мер показывает судьба Коммунистической академии. Зачем нужно было начинать ее существенную реорганизацию в 1929 г., чтобы ликвидировать 7 февраля 1936 г.? Понятно, что советское руководство разочаровалось в проекте Комакадемии и что проект Академии наук СССР им казался более перспективным. Возможно, они действительно надеялись, что Академия наук сможет использовать научные достижения для содействия строительству социалистического общества. Но чем этому настолько мешали НИИ при вузах, что их ликвидировали? Ради чего нужно было идти на такой отрыв образования от науки?

Уставы АН СССР принимались в 1927, 1930 и 1935 гг. Может показаться, что это слишком часто. Но следует иметь в виду, что большевики создавали «высшее научное учреждение» СССР методом проб и ошибок и только с третьей попытки получили то, что хотели, – полное влияние правительства «на внутренний ход работы в академии».

Зачем же большевикам понадобилось такое влияние? Во-первых, его требовало желание руководить в стране абсолютно всем. Во-вторых, большевики надеялись, что АН СССР в основу своей работы положит «планомерное использование научных достижений для содействия строительству нового социалистического бесклассового общества» (из п. 2 Устава АН СССР 1935 г.). Этим содействием нужно было руководить, как минимум, посредством планов народно-хозяйственного развития страны. Однако использование для этого научных достижений – задача не ученых, а инженеров и конструкторов. Без них АН СССР в принципе не могла использовать научные достижения в народном хозяйстве. Поэтому инженеров и конструкторов стали избирать членами АН СССР. Но в 30-е гг. они часто вызывали подозрения во вредительстве, да и впоследствии их социальный статус в СССР был намного ниже, чем должен быть у людей, изобретающих всё полезное и организующих его производство.

3.3.2. Приоритетные направления исследований и разработок

В условиях ускоренной индустриализации, идеологии «осажденной крепости» и подготовки к грядущей войне первостепенное значение придавалось научно-технической деятельности. Соответственно приоритетными полагались математические и естественнонаучные исследования.

В 1930 г. по инициативе вице-президента АН СССР Г.М. Кржижановского был основан Энергетический научный институт (ЭНИН).

В 1931 г. Государственный бактериологический институт Наркомздрава РСФСР, созданный в 1919 г., был объединен с несколькими научными учреждениями близкого профиля в Центральный институт эпидемиологии и микробиологии (ЦИЭМ), а в 1937 г. передан в систему Наркомздрава СССР. С 1930 по 1938 г. научным руководителем ЦИЭМ был Н.Ф. Гамалея{224} [читать подробно].

Среди сотрудников ЦИЭМ было много замечательных ученых, в их числе автор вирусной теории возникновения рака Л.А. Зильбер{225} [читать подробно] и создательница отечественного пенициллина З.Н. Ермольева{226} [читать подробно]. В биографиях этих людей особенно отчетливо проявились бесчеловечность и абсурд сталинского режима (см. [65, ?]).

В 1932 г. Государственный физико-технический институт (ГФТИ) под руководством А.Ф. Иоффе был преобразован в Комбинат физико-технических институтов. В его состав входили Физико-технический институт (рук. А.Ф. Иоффе), Электрофизический институт (рук. А.А. Чернышев) и Институт химической физики (рук. Н.Н. Семенов). Были образованы лаборатории атомного ядра во главе с И.В. Курчатовым и физики полупроводников во главе с А.Ф. Иоффе. Кабинет теоретической физики был преобразован в теоретический отдел (рук. Я.И. Френкель). 23 ноября 1932 г. деятельность Комбината была прекращена, из него выделились Физико-технический институт (ФТИ, директор А.Ф. Иоффе), Ленинградский электрофизический институт (ЛЭФИ, директор А.А. Чернышев; в 1935 г. реорганизован в «закрытый» НИИ-9 с оборонной тематикой исследований) и Институт химической физики под руководством Н.Н. Семенова{227} [читать подробно].

28 мая 1939 г. Физико-технический институт был включен в состав АН СССР, а 21 июня 1941 г. подписан акт о вводе в строй циклотронной лаборатории института.

В 1930 г. на базе Бюро по генетике и евгенике{228}, основанного профессором Петроградского университета Ю.А. Филипченко{229} [читать подробно], была образована Лаборатория генетики АН СССР под руководством Н.И. Вавилова. В 1933 г. Лаборатория была преобразована в Институт генетики АН СССР.

Н.И. Вавилов был директором Института генетики до своего ареста в 1940 г., а в 1941 г. директором института стал Т.Д. Лысенко{230}. С 1930-х гг. и до 1964 г. деятельность Лысенко поддерживалась Сталиным, затем Хрущевым, его «учение» административно внедрялось в образование, а практические рекомендации, сулившие быстрое решение продовольственных проблем, – в сельское хозяйство страны. В результате монополизма Лысенко и его сторонников были разгромлены научные школы, ошельмованы и репрессированы выдающиеся ученые, деградировали биологическое и сельскохозяйственное образование и наука (об этом речь пойдет далее).

Летом 1934 г., когда Академия наук СССР была переведена из Ленинграда в Москву, вместе с ней переехали Физический, Математический и другие академические институты.

Физический институт АН СССР (ФИАН) ведет свою официальную историю с 28 апреля 1934 г., когда общее собрание АН СССР приняло постановление о разделении Ленинградского физико-математического института АН СССР на Физический институт (ФИАН) и Математический институт (МИАН). Летом 1934 г. оба института расположились в Москве в здании на 3-й Миусской улице, построенном в 1912 г. на пожертвования для лаборатории П.Н. Лебедева (его имя было присвоено Физическому институту 18 декабря 1934 г.).

Первым директором ФИАНа был назначен С.И. Вавилов{231}. Его научная, организаторская, педагогическая и просветительская деятельность оказала существенное влияние на развитие страны. [Читать подробнее]

В 1932 г. основатель Государственного оптического института (ГОИ), академик Д.С Рождественский предложил С.И. Вавилову стать научным руководителем института. Вавилов согласился, переехал в Ленинград и сразу приступил к работе. По его инициативе в ГОИ была создана лаборатория люминесцентного анализа, которой Вавилов руководил до конца жизни. Под его руководством ГОИ стал отраслевым научным центром и сыграл важную роль в развитии оптико-механической промышленности страны. Одновременно Вавилов возглавил Физический отдел небольшого Физико-математического института АН СССР.

Летом 1932 г. в Новосибирске состоялась выездная сессия Академии наук. Со всех концов страны съехались крупнейшие советские ученые, участвовал и академик С.И. Вавилов. Он выступил с докладом «Наука и практическая жизнь», притом весьма успешно. В связи с болезнью президента Академии А.П. Карпинского сессией руководил вице-президент В.Л. Комаров. В кулуарах состоялась его беседа с Вавиловым о так называемых «двух физиках», имевшая далеко идущие последствия. По мнению Комарова, «первая физика» – внеакадемическая, ведомственная, университетская – бурно развивалась, проникала во все отрасли промышленности; «вторая» – академическая – хирела, вырождалась в чисто теоретическую, специальную область математики. «Первая физика» была представлена тремя институтами в Ленинграде (Физико-техническим, Оптическим и Радиевым) и одним в Москве (Физики и биофизики), а также университетами и институтами в Москве, Ленинграде, Казани, Томске, Киеве и других крупных городах. «Вторая физика» – одним Физическим отделом Физико-математического института АН в Ленинграде, в штате которого с 1928 г. оставалось семь человек – директор А.Н. Крылов, два заведующих отделами (физическим – С.И. Вавилов, математическим —И.М. Виноградов) и четыре научных сотрудника.

Комаров обратился к Вавилову с предложением срочно создать при Академии наук сильный и многопрофильный физический институт и навсегда покончить с разделением науки на академическую и университетскую (подробнее см. [73, с. 194–200]){232}.

В сентябре 1933 г. по инициативе А.Ф. Иоффе в Ленинграде состоялась Первая всесоюзная конференция по изучению атомного ядра, председателем Оргкомитета был И.В. Курчатов, в президиум избраны академики А.П. Карпинский, А.И. Иоффе, С.И. Вавилов, и другие известные физики. На конференцию приехали выдающиеся иностранные ученые: Ирен и Фредерик Жолио-Кюри, Поль Дирак и др. В центре внимания участников были только что открытые нейтрон, позитрон, искусственное расщепление ядра и другие вопросы современной теоретической и экспериментальной физики.

В 1933 г. С.И. Вавилов и его аспирант П.А. Черенков открыли и исследовали явление, получившее название «излучение Вавилова–Черенкова». Теоретическое объяснение этого явления было дано в 1937 г. И.Е. Таммом{233} [читать подробно] и И.М. Франком{234}. В 1946 г. за это открытие Вавилову, Тамму, Франку и Черенкову была присуждена Сталинская премия, а в 1958 г. Тамм, Франк и Черенков получили Нобелевскую премию по физике (Вавилов умер в 1951 г., а Нобелевская премия не присуждается посмертно).