скачать книгу бесплатно
Лансак в негодовании уже открыл рот, чтобы разразиться едкой тирадой, но Норов его опередил.
– Но так или иначе, мы с вами воспитанные люди. И умеем держать наши подозрения при себя.
Смешливый Пере прыснул, успев отвернуться от Лансака, а долговязый Мишель, пораженный дерзостью Норова, так и стоял с открытым ртом, глядя на него во все глаза.
***
После ухода Володи Коробейникова к Леньке Мураховскому, Норов почти не общался ни с тем, ни с другим, но проект с Олежкой увлекал его все больше, и он заставил себя позвонить Володе. Идею он изложил достаточно осторожно, чтобы не напугать осторожного Володю, но Володя, отличавшийся сообразительностью в делах, сразу все понял и обещал передать Леньке. Заинтересованный Ленька сам перезвонил Норову и захотел познакомиться с Осинкиным; встречу договорились организовать в Саратове.
В Саратов Ленька наведывался довольно часто. Здесь все еще обитали его родители, давно имевшие квартиру в Москве, дом на Рублевке и виллу в Испании. Мураховский старший довершал разграбление вверенного его попечению треста; разветвленный семейный бизнес требовал присмотра и, навещая родителей, Ленька заодно принимал участие в производственных совещаниях.
Ленька, Осинкин и Норов втроем встретились в ресторане за ужином. Разговор носил самый общий характер: немного о политике, немного об охоте, немного о женщинах. Ленька рассказал пару скабрезных анекдотов, Осинкин улыбался напряженно, через силу; понимая, что ему устраивают смотрины, он вообще держался довольно скованно.
Обсуждение итогов состоялось поздно вечером, в бане, на лесной базе отдыха, принадлежавшей прежде тресту, а теперь – Мураховским. Проходило оно без Осинкина, зато с участием Дорошенко, Володи Коробейникова и толпы проституток.
Большого впечатления на Леньку Осинкин не произвел.
– Парнишка, конечно, неплохой, но какой-то задроченный, – резюмировал Ленька со свойственной ему грубостью. – Морда им жопу подотрет и выкинет.
Мордой он называл Мордашова, так в Саратове называли за глаза губернатора все, им недовольные. Они сидели в мягких махровых простынях за накрытым столом в просторной комнате отдыха с кожаной мебелью, баром и телевизором. Играла музыка, в соседнем помещении резвились в бассейне с подогревом девушки.
– Он не задроченный, Леонид Яковлевич, – заступился за Осинкина Дорошенко. – Просто скромный. Как я, – Сережа улыбнулся, показывая, что шутит. – Но он – боевой, я вам на зуб отвечаю.
– Зубы побереги, – поморщился Ленька. – Нашел бойца! Ты еще скажи, что ты – боевой.
Тон Леньки в обращении с Дорошенко стал совсем бесцеремонным.
– Ну, я тоже ничего, – шутливо выкатил грудь Сережа.
– Ага. Чемпион Кривого Рогу по боям без правил под одеялом с местными доярками.
Все засмеялись, и Сережа тоже, хотя и не без натуги. Ленька подцепил вилкой с тарелки ломоть жирной копченой красной рыбы, донес до рта, хотел было откусить, но покосился на Норова и вернул кусок на тарелку:
– Пашка, как тебе худым удается оставаться? – с завистью спросил он.
– Думаю много, Лень. От дум все выгорает. Не пробовал?
– Иди ты! – отмахнулся Ленька. – Мыслитель!
– Да он каждый день в зал ныряет, – улыбнулся Володя Коробейников. – То бокс, то железки.
– Времени, значит, много, – недовольно проворчал Ленька. – А мне вот – некогда.
– Ясное дело, – согласился Норов. – Ты то капусту рубишь, то в бочках ее солишь. А нам в деревне чем заняться? Коровам хвосты накрутили, и – айда по бабам!
– Да я, вроде, тоже в зал хожу, а толку? – вздохнул Ленька и шлепнул себя по объемному животу.
Ленька всегда был толстым, но в Москве он набрал еще килограммов десять и выглядел огромным. Зато костюмы его теперь были только от Бриони.
– А ты почему худой? – придирчиво спросил Ленька у Дорошенко. – Тоже в зал ходишь или просто при Пашке жрать боишься?
– Занимаюсь немного спортом, – засмеялся Дорошенко. – Стараюсь себя не запускать, беру пример с Павла Александровича.
– Боксируешь или качаешься? – уточнил Володя.
– В основном, качаюсь. Но взял и инструктора по боксу.
– За Пашкин счет? – деловито спросил Ленька.
– Почему это за Пашин? – обидчиво Дорошенко. – Я всегда за себя сам плачу.
– Ты?! – ахнул Ленька. – Кому ты сказки рассказываешь! Откуда у тебя вообще деньги?
– Лень, кончай грубить! – вмешался Норов.
– Да ладно, я же шучу, – отмахнулся Ленька. – Серега, ты же не обижаешься?
– Нет конечно, – с готовностью отозвался Дорошенко.
– А то на обиженных воду возят, – прибавил Ленька, показывая, что на самом деле Сережины обиды его ничуть не волнуют.
Он посмотрел на девушек в бассейне, и одна помахала ему рукой.
– Вон ту возьму, – решил он. – Блондинку. Красивая, сучка.
– Двух возьми, – предложил Дорошенко. – Одной тебе мало будет.
– Двух дорого, – притворно вздохнул Ленька. Он любил прибедняться. – Я ж – не ты, деньгами не швыряю. Сколько вы им тут, кстати, платите? Долларов по пятьдесят? По сто?
– Нисколько, – ответил Дорошенко. – Это порядочные девушки. Они только за любовь соглашаются. Просто ты той очень понравился.
– Ага, за любовь! – усмехнулся Ленька. – Значит, Пашка опять им бабла уже вгрузил! Так что ли, Паш? Запретил с нас брать?
– Какие запреты? Мы живем в свободной стране.
– Да ладно, не отпирайся! Знаю я тебя!
– Паша вечно нам контингент портит, – добродушно проворчал Володя Коробейников. – Надает им денег, а они потом на простых парней, вроде нас, даже не глядят. Ты их по бартеру бери, – поучительно заметил он Сереже. – Я ж тебе объяснял.
– Так ведь не я тут командую, – развел руками Сережа.
– Какой у этого Осинкина рейтинг? – вернулся к теме Ленька. – Ноль целых, две десятых?
– Меньше, – ответил Норов. – Но рейтинг я ему, допустим, подниму, проблема не в этом.
– А в чем, в бабках?
– И в этом тоже. Но главное – Мордашов.
– Морда? – усмехнулся Ленька. – Морда – он такой, шутить не любит. Он вашему бойцу враз письку оторвет. А заодно и вам.
– Но ты же нас в Москве подстрахуешь? – живо откликнулся Дорошенко. Перспектива остаться без жизненно-важного органа его смутила. – Не отдашь на съедение?
– Против Морды я не потяну, – задумчиво проговорил Ленька. – Он Ельцину напрямую звонит, а я – что? Считай, шпана. Да и потом, у нас с ним сейчас нормальные отношения. Он папу не трогает, мы ему не мешаем. Если у него возникают какие-то пожелания: кандидата на выборах поддержать, деньжат подбросить, мы делаем. Папа с ним недавно встречался на юбилее театра, они там обнимались-целовались. Он папе обещал почетного гражданина Саратова дать. А тут – война!
– Есть за что воевать, – хитро заметил Дорошенко. – Целый Саратов на кону, не шутка.
– Риски очень большие, – подал голос Володя Коробейников. – Мордашов парень мстительный.
– Ты-то сам что молчишь? – обратился Ленька к Норову. – Морда ведь тебя убивать будет, не этого донхуяна криворожского.
– Один я, конечно, на баррикады не полезу, – проговорил Норов. – Но если ты поддержишь, то возьмусь.
Ленька без тени улыбки поскреб грудь, густо заросшую черной шерстью.
– Не знаю, Пашка, не знаю… И хочется, и колется, и мамка не велит…
В тот вечер он так ничего и не решил. Он перезвонил Норову через несколько дней, уже из Москвы.
– Ладно, – сказал он. – Была, не была! За компанию и жид удавился. Сделаем так: я даю полмиллиона зеленью, и ты начинаешь. Через месяц-полтора смотрим: есть результат – продолжаем; нет – разбегаемся. Мое имя нигде не должно фигурировать! С тобой до конца кампании мы встречаемся только в Москве. Все связи – через Володю. Идет?
Подобное предложение не решало ни одной из проблем. Пятьсот тысяч долларов для избирательной кампании такого уровня были смехотворной суммой. Давая их, Ленька оставлял за собой возможность выйти из предприятия в любую минуту. Таким образом, все риски, в том числе, финансовые, ложились на Норова. Брать на себя одного такую ответственность было неразумно, но отступать ему уже не хотелось.
***
– Где вы были в субботу вечером, месье Норов?
Тон Лансака был прежним, бесстрастным, лицо слегка насмешливо, но у Норова возникло ощущение, что шеф жандармов что-то прячет в рукаве. Он подобрался.
– Какое время вас интересует?
– Ну, скажем, около девяти вечера.
Норов потер лоб, изображая задумчивость.
– Точно уже не помню. Наверное, дома. Возможно, гулял.
– Вы гуляете так поздно? В темноте?
– Я не боюсь темноты, особенно здесь, в Кастельно, где вы с вашими подчиненными бдительно охраняете мою безопасность. Но к девяти я уже обычно возвращаюсь.
Он посмотрел на Анну и, увидев, что она напряжена, ободряюще ей улыбнулся.
– Вернулся, не помнишь? – спросил он ее.
– Да, кажется, – подтвердила она.
Лансак бросил на нее короткий взгляд, затем полистал свои записи и поднял бесцветные глаза на Норова.
– Один из ваших соседей утверждает, что видел вашу машину, направляющуюся к Альби в районе девяти часов вечера.
Вероятно, это и был козырь из рукава.
– Какой сосед? – поинтересовался Норов, выигрывая время.
– Не важно.
– Он ошибается, – пожал плечами Норов.
– Что ж, мы проверим. По дороге от вашего дома до Альби есть четыре участка с видеокамерами. Мы уже запросили записи.
А вот это уже было неприятно. Слова некоего соседа, по большому счету, мало что значили, но камеры – совсем другое дело, запись с них являлась уликой. Норов невольно нахмурился.
– Вас это беспокоит, месье Норов? – вкрадчиво осведомился Лансак, продолжавший наблюдать за ним.
– Ничуть, – поспешно ответил Норов. – Почему это должно меня волновать?
– Кстати, камера есть и на главной площади в Альби, – прибавил Лансак с нажимом. – Преступник наверняка на ней окажется. Как вы думаете, месье Норов?
Кажется, он не считал нужным скрывать своих подозрений.
– Надеюсь, – ответил Норов как можно небрежнее. – И надеюсь, на лбу у него будет надпись «Убийца», а в руке он будет нести огромную дубину, чтобы вы могли безошибочно отличить его от всех остальных. Хотя, какая мне, собственно, разница?
Разница на самом деле была огромной. Про камеру на площади он совсем не подумал. Черт! Ему следовало бы сообразить, – ведь их сейчас навешали повсюду. Впрочем, даже если бы он и вспомнил о ней, – что бы это изменило? Откуда было ему знать, что из Жерома к этому времени уже сделали отбивную?! Вот угораздило! Сначала какой-то паскудный свидетель, заметивший его машину, потом камеры на дороге, и вот – камера в Альби! А ведь это еще не все, Кит! Что еще? Отпечатки твоих пальцев в офисе Жерома!.. Ух ты! Неужели влип? Спокойно, Кит, их еще могут и не обнаружить… А могут и обнаружить! Убей, не помню, за что я там хватался!
Он опять взглянул на Анну. После слов Лансака о камерах она напряглась еще больше.
– Вы еще не посмотрели записи с этой камеры? – Норов заставил себя улыбнуться Лансаку. – Я полагал, что полиция с этого и начала.
– К сожалению, это займет некоторое время, – ответил Лансак с досадой. Сотрудников нам сейчас очень не хватает.
Было заметно, что он недоволен нерасторопностью коллег и что ему не терпится.
– А на офисе месье Камарка разве не было камеры? – поинтересовался Норов.
– Увы! – сердито отозвался Лансак. – Его секретарь не раз ему предлагала, но месье Камарк не хотел, чтобы некоторые из его клиентов попали в кадр.
Норов сразу испытал огромное облегчение. Хоть тут повезло! Краем глаза он заметил, что Анну тоже слегка отпустило.
–А вдруг убийца сбежит? – почти весело спросил Норов.
–Не сбежит! Мы его поймаем.
Норов хотел пошутить по этому поводу, но в лице Лансака было столько мрачной решимости, что он промолчал.
***
План предстоящей кампании Норов обдумал тщательно. Главным соперником Пивоварова считался Егоров, лидер саратовских коммунистов, бывший первый секретарь горкома партии. Человек решительный, последовательный и принципиальный, он, в отличие от Пивоварова и Мордашова, не вышел из партии после ее запрета, и в условиях подполья продолжил борьбу против режима Ельцина, ненавидимого большинством населения, особенно в провинции. Губернатора и мэра Егоров называл предателями и отступниками и требовал от власти защитить интересы народа.
