На адреналине

Будь я проклят, но мне отчетливо слышится короткий смешок. Она улыбается? Настороженно опускаю край одеяла до подбородка, но вижу лишь умиротворенное лицо спящей Адрианы. Показалось. Ее спина под моей рукой поднимается и опускается все реже. Дыхание становится ровнее, как и мое. Закрываю глаза, чтобы тоже провалиться в сон и отдохнуть. Необходимо набраться сил перед контратакой. Не станет же Линден рассчитывать на то, что мы будем добрыми приятелями? Особенно теперь.

Глава 10 На краю

Адриана

– Адри, тебе Доминик отдал вещи? – первое, чем интересуется Дейзи, увидев меня на парковке GU во вторник утром.

– Да, – решаю быть краткой, чтобы оградить себя от дополнительных расспросов.

Любое напоминание о субботнем вечере отдается во мне мощным приливом стыда. До последнего сомневалась, стоит ли ехать сегодня на учебу или прогулять, как вчера, но потом рассудила, что поведение тряпки не свойственно Адриане Линден. Все должны считать, будто меня совершенно не колышут ничьи пересуды и сплетни. Есть проблема похуже: Киллан.

Бог мой, я помню почти каждую минуту того дня!

Наркотики – страшная вещь: они отбирают у мозга бразды правления и выносят телесные желания на вершину всех существующих потребностей. Органы чувств работают, но осязание обостряется до такой степени, что невозможно думать ни о чем другом, кроме стремления к разрядке. Готовность подчиниться телу преобладает настолько, что становится плевать на окружение, совесть, принципы. На все, черт возьми! Единственное, чего хотелось в те мгновения – испытать облегчение и освобождение от больной одержимости. Боюсь представить, как могла закончиться эта ночь, если бы не Киллан и Доминик.

Лучше бы тот, кто подсунул мне ту дрянь, никогда себя не выдал, иначе выцарапаю ему глаза. Самое смешное, на вечеринке я пила только сок и, в целом, не планировала туда идти. Меня уговорила Дейзи, подкрепив свои доводы тем, что нельзя отбиваться от коллектива. И я поддалась.

Почему память стерла двенадцать лет моей жизни, но не может пойти навстречу в таком крохотном временном промежутке? Разве я прошу о многом? Всего-то забыть несколько оргазмов, свидетелем которых стал Кроу, и про мое превращение в безумную маньячку. Это гребаный испанский стыд, как сказал бы Доминико.

Вчера утром я проснулась от безмятежного посапывания Киллана возле уха. Отяжелевшая рука покоилась на моей пояснице поверх одеяла, не изменив положения с вечера. Не буду лукавить: подобная забота – самое невероятное событие за все время нашего сожительства.

Но, по обыкновению, рой навязчивых вопросов был тут как тут. Почему он не укрылся вместе со мной? Побоялся меня? Или себя? И наиболее важный: как смотреть ему в глаза после своих приставаний?

Мой выбор пал на путь наименьшего сопротивления. Проявив чудеса гибкости, я стекла с кровати на пол и на цыпочках удалилась к себе в спальню. Больше мы с Кроу не виделись. Оба завтрака я оставляла под его дверью, предварительно постучав. Чем он был занят накануне, мне тоже неизвестно, так как не вылезала из своего укрытия, прикинувшись страдалицей с головной болью. Но Доминик к нам точно наведывался, поскольку вечером под дверью меня поджидало аккуратно сложенное платье и сумка с разряженным телефоном.

Buick из мастерской пригнал Макс. И это отличная новость, потому что я не готова к осуждающему взгляду его сына. И тем более не готова видеть в нем не осуждение, а нечто иное. То, о чем я решаюсь подумать лишь наедине с собой в самых тщательно охраняемых и смелых фантазиях.

– Как вовремя приехали Киллан с Домиником! – восклицает Дейзи, ковыряя мои позорные раны. – Я не сразу поняла, что с тобой что-то не так, когда ты отважилась на то задание из карточки. Была уверена, что ты не раз прыгала через костер, раз так решительно прошагала к нему.

До главного входа в учебный корпус около тысячи футов. Начинаю считать шаги, чтобы заглушить голос назойливой приятельницы и сосредоточиться на чем угодно, кроме воспоминаний, но они без спроса лезут и лезут в голову, как прожорливая саранча.

Оранжевые всполохи, треск, взрывы нагретых стекол, россыпь мелких осколков. Не понимаю, как я оказалась в этом темном коридоре, куда мне всегда было страшно заходить даже днем. В последние дни, а может, и целые месяцы я стала забывчивой, но мама говорит, что это из-за витаминов, которые мне прописал доктор Маккензи для того, чтобы я хорошо спала. Я и без того слишком много сплю. Не хочу спать. Хочу, как раньше, ходить в школу вместе со всеми. Но теперь учительница приходит к нам домой. Меня почему-то изолировали от остальных детей. Зажмуриваюсь, стараясь восстановить причины, по которым я стала заключенной домашней тюрьмы, но они от меня ускользают, как пушинки, уносимые ветром.

Становится обжигающе жарко. Горький дым проникает в легкие, доводя до головокружения. Вглядываюсь в темноту, высматривая их, но серый туман заволакивает все пространство, не позволяя этого сделать. Последнее, что я вижу перед тем, как отключиться, свои руки и кровь. Струи крови, стекающей вниз по ладоням. Крови, принадлежащей не мне.

Один и тот же фрагмент воспроизводится по прерывистому кругу с вырванными частями. Вместо них – прорехи, не позволяющие соединить отрезки прошлого в цельную линию. В последнее время подобные вспышки участились. И если до этой поры я жила надеждами добавить к воспоминанию недостающие куски, которые смогли бы меня оправдать, то теперь никакой надежды не осталось.

На вечеринке, стоя лицом к лицу со своим огненным страхом, моя вина лишь укрепилась, поскольку на сей раз воспоминание касалось не конкретного события того страшного вечера, а чувства. Я вспомнила, каково это – ненавидеть всей душой.

– Эй, смотри, куда прешь! – визгливое возмущение Рейчел Шилдс возвращает меня в реальность, чему я радуюсь как никогда.

Оказывается, поднимаясь по ступеням, я наступила на край ее плиссированной юбки. Группа поддержки Рейчел восседает на лестнице, как стая куриц на насесте, а их предводительница уставилась на меня в ожидании извинений.

– Без обид, не заметила тебя, – нахожусь я и с невозмутимым лицом продолжаю свой путь.

– Она показала средний палец тебе в спину, – гундит Дейзи, когда мы смешиваемся с толпой на первом этаже.

– Думаешь, меня волнуют ее пальцы? Это она расселась в проходе, так что пусть скажет спасибо, что я наступила на юбку, а не на нее.

Дейзи прыскает, покачивая головой.

– Знаешь, я рада, что тебе плевать на мнение окружающих, иначе не представляю, чем бы закончилась вечеринка у Дрейка.

Изгибаю бровь в немом вопросе, не до конца понимая, к чему она ведет. Подружка загораживает свой рот ладонью, чтобы никто не смог прочитать речь по губам, и уточняет:

– После того, как Киллан ударил Майлза…

– Что? – опешив, я останавливаюсь, не дойдя до аудитории. – Они подрались?

– Ну как подрались… Твой братец врезал ему, а тот упал, так и не дав сдачи. Но он вопил ему вдогонку что-то в духе: «Твоя сестра – шалава, а ты – извращенец, который и сам не против ей засадить».

– Боже мой… – потерянно выдыхаю я. Не из-за слов Шилдса, а из-за того, что извращенка скорее тут я. Это мне… мне хотелось такого исхода тем вечером.

Я рада, что рядом был Киллан, а не кто-то другой. Этот кто-то с высокой вероятностью воспользовался бы моим предложением и с радостью «засадил», как выразился Майлз.

– Не волнуйся ты так. Доминик никого не выпустил с вечеринки, пока не убедился, что они удалили то, что успели снять.

– Твою же мать… Телефоны. – Приложив ладонь ко лбу, я снова начинаю корить себя за произошедшее. – Они сняли все? И то, как я раздевалась?

Дейзи молча кивает, потупив взгляд.

– Даже если они удалили видео, нет гарантии, что никто не успел его переслать. Вот гадство!

Умозаключения одно за другим выстраиваются стройным солдатским рядом. Так и жду, что сейчас раздастся серия залпов, расстреливающих остатки моей чести. Если до знакомых родителей дойдут слухи о том, как развлекается их приемная дочь, или о том, как их сын распускает руки на детей влиятельных личностей, это станет позором в кубе, а то и в n-ной степени. Я и так в неоплатном долгу перед Максом и Лилиан, чтобы задолжать им еще больше. Про подпорченную славу семьи Кроу и говорить не стоит. Киллан был прав, когда предупреждал о последствиях моего поведения, а я отпиралась, не жалея сил.

– Адриана, пойдем, а то опоздаем. – Дейзи тянет меня за руку в помещение, где я буду дышать одним воздухом с Кроу.

К счастью, он постоянно сидит на галерке, и нам не придется встречаться. Рано или поздно мы, конечно, увидимся, но лучше пусть это произойдет поздно: после того, как побледнеют все воспоминания, и я вновь смогу вытащить наружу ту негодяйку, которой море по колено. Такое амплуа мне больше по душе.

***

Библиотека Джорджтаунского университета обустроена по всем библиотечным канонам восемнадцатого века, несмотря на многократные реставрации. Она представляет собой огромное вытянутое помещение с высоким стеклянным сводом, украшенным пестрыми витражами. Стеллажи с книгами и учебниками находятся в задней части, а в передней расположен читальный зал, где, как правило, занимаются чем угодно, но не чтением. Тихое местечко, позволяющее скрыться от всех в облике прилежного студента.

Не люблю это место из-за гнетущей тишины, обостряющей слух. Он моментально вычленяет такие звуки-раздражители, как чужое чавканье жвачкой, чирканье ручкой или карандашом. Сегодня я здесь на дежурстве вместе с библиотекаршей миссис Иствуд, возложившей на меня нудную обязанность: раскладывать литературу по алфавиту. Очередной меценат пожертвовал учебному заведению пятьдесят коробок с книгами.

Много ли тех, кто покупает бумажные издания в век интернета? Я если и читаю, то на планшете: удобно, не пыльно и не нужно лишний раз тратиться. Да и занимаюсь этим все реже и реже. Выполнив домашние задания, я обычно берусь за рисование и графику.

Как выяснилось, мои руки помнят больше, чем я сама. Лилиан говорила, что я обучалась в художественной школе, и в доме среди прочих вещей обнаружили мои рисунки. Сначала они не могли ничего оттуда забрать из-за следствия, а позже при оценке моего состояния психиатр настояла на том, чтобы оставить все атрибуты прошлого в прошлом. Новые хозяева наверняка все уничтожили, но мне и не жаль. Не думаю, что уцелевшая мелочь представляла для меня большую ценность.

– Пойдешь со мной болеть за Кроу в следующую пятницу? – услышав громкий полушепот, дергаюсь, едва не грохнувшись со стремянки. Внизу подо мной никого нет, поэтому я замираю, навострив уши. Кто и где болтает о моем… о Киллане?

– Даже не знаю. Мои родители будут против, Рейч.

Кто бы мог подумать! Эти сплетницы перекочевали из туалета в библиотеку. Рейчел и, по-видимому, ее подружка Джоанна перешептываются по другую сторону стеллажа, не заметив меня. Осторожно вытаскиваю одну книгу с полки, чтобы можно было не только слышать, но и наблюдать.

– Наври что-нибудь. Я побаиваюсь идти в толпу к этим папикам одна.

– Ну так не ходи.

Молодец, Джоанна. Правильно, нечего там делать Шилдсам. Майлз тоже, получается, в курсе?

– Ты серьезно? Это же мой шанс! В пятницу состоится шоу с особыми условиями: участники будут выбирать напарниц.

– И ты думаешь, Кроу выберет тебя?

– Очень на это надеюсь. Подумай логически: станет он рисковать, усаживая с собой незнакомого человека? А если нет… Ну, хоть ставку на него сделаю. Говорят, из-за новых условий спонсоры будут удваивать выигрыш.

После заветных слов «удваивать» и «выигрыш» я прекращаю слушать нытье Рейчел. Что, если незаметно пробраться на это мотошоу и поставить на Киллана? В тот раз он выиграл. Вдруг фортуна ему снова улыбнется? Как же быть… Это отличный источник легких и быстрых денег. Или быстрый способ их потерять. Что-то из двух.

– Все, исчезни. Он идет! – шипит сестричка Шилдс, после чего Джоанна проваливает в сторону выхода, судя по удаляющемуся цоканью каблуков.

Неинтересно, кто там идет, и мне пора вниз. Стопы онемели от длительного нахождения в напряженной позе. Слава Богу, ступеньки не скрипят, и мне удается спуститься беззвучно. Осталось ретироваться отсюда через задний вход. Но я не успеваю сделать и пары шагов, как замечаю поверх книг макушку Киллана, уже завернувшего в тот ряд, где его поджидает Рейчел.

Без колебаний прячусь за узкой стойкой. Пути отступления теперь перекрыты: Кроу стоит лицом ко мне и наверняка рассекретит меня, если я сдвинусь хотя бы на дюйм или подышу громче обычного. Пополнить список постыдных поступков еще одним подглядыванием? Да ради бога.

– Рейч, что за срочность? – нотки раздражения в его голосе ласкают мой слух.

– Я принесла решение теста по международной безопасности, – лебезит девушка.

– Не помню, чтобы я просил об этом.

– Ты же такой занятой. Я подумала, что лишним не будет.

– Я уже решил этот тест. Это все? Ты написала, что хочешь сказать что-то важное, – спрашивает Кроу нетерпеливо, и я, не удержавшись, поворачиваю лицо вбок, чтобы подсмотреть за ними через узкую щель между книгами.

Киллан такой же хмурый, как всегда. Ловлю себя на том, что мне не хватало этой мрачной тучи, создающей непогоду в нашем доме. Рейчел улыбается, вырисовывая указательным пальцем узоры вокруг пуговиц на его рубашке.

– Не все. Я соскучилась. Ты меня избегаешь? Сначала с дня рождения сбежал, у Дрейка даже не поздоровался, в универе проходишь мимо…

Как можно быть такой приставучей?

– Рейчел, мы с тобой все прояснили, разве нет? – Киллану приходит сообщение на телефон, и он отвлекается на него, теряя интерес к собеседнице.

– Послушай, мы же взрослые люди. – Ее палец продолжает гулять по животу Кроу, а он и не сопротивляется. Почему позволяет? – Можем повторить. Мне обязательства тоже ни к чему.

– Обязательства? – усмехается он и отводит взгляд влево.

Прищурившись, Килл задерживает его на какой-то точке чересчур долго. Смотрю туда же и зажмуриваюсь, не дыша. Черт! Поверх коробки, выставленной в проходе, лежит моя сумка, и он определенно узнал ее.

– Да, – продолжает Рейчел. – Я про ни к чему не обязывающую связь.

И это я беспокоилась за свои честь и достоинство?

– Я подумаю, – сухо отвечает Киллан. – Идем провожу до парковки. У меня срочное дело.

На этом они удаляются. Ф-у-ух. Скорее всего, он не догадался о том, что сумка моя, или не подумал, что я могу стоять с другой стороны. Нужно уносить отсюда ноги.

С тоской осмотрев пять неразобранных коробок, заталкиваю их под нижнюю полку стеллажа. Не случится конца света, если я рассортирую книги на следующем дежурстве, а миссис Иствуд – милейшая женщина. Она если и заметит мое исчезновение, слова не скажет куратору.

Расправившись с коробками, подхватываю сумку с пола и спешу на выход с абсолютной уверенностью в своем везении. Но, завернув за стеллаж, едва не врезаюсь в человека, успев рефлекторно подставить руки.

До мозга дошло, кто передо мной, а до конечностей – не сразу, поэтому несколько мгновений мы так и стоим в неподвижной позе. Мои пальцы приклеились к его груди, взгляд прикован к тому же месту, и все, о чем я думаю в моменте – как же вкусно он пахнет. Теплый сандал со слегка сладковатым привкусом, аромат осеннего леса и что-то еще… Ах, да. Горький табак.

Одергиваю ладони, отступая назад. Киллан все это время опирался одной рукой о стену, молча изучая меня нахальным взглядом, словно караулил здесь, а не пришел только что. Мне непонятно его поведение. Мне непонятен он весь. Что ему надо? Наши безмолвные гляделки надоедают, и я пробую обойти его.

– А ну, стой. – Кроу ловит меня за запястье, вынуждая повернуться к нему всем корпусом, чтобы избежать вывиха. Не успеваю возмутиться его грубостью. Он сжимает мои плечи и втаскивает обратно за стеллаж, впечатывая спиной в книги. Попытки освободиться тщетны. Киллан словно одеревенел в этом положении.

– Убери лапы! – враз распаляюсь я.

– Я что-то не понял, – чеканит он, приблизившись к моему лицу. – Ты следишь за мной?

– Ты ненормальный. Я уже была здесь, когда вы пришли, и делала свою работу! – зачем-то оправдываюсь я.

– С каких пор стоять втихаря и подслушивать – стало работой? – ехидство в его тоне вкупе с ожесточенным взглядом поднимают во мне шквал протеста. Он не имеет права так со мной разговаривать!

– Мне не сдался ни ты, ни твоя подружка-попрошайка. «Ки-и-иллан, тра-а-ахни меня. Ну пожа-а-алуйста. Мне так понра-а-авилось. Давай я просто побуду твоей подсти-и-илкой», – коверкаю я слова Рейчел, хлопая ресницами, как она это делала несколько минут назад.

– Очень забавно. Или напомнить, что в субботу ты просила о том же самом? – подмечает Киллан с ядовитой ухмылкой. Он произносит все это с расстановкой, отчего каждое следующее слово звучит агрессивнее предыдущего.

Должно быть, цвет моего лица слился с помадой на губах. Я впервые не нахожу достойного ответа для отпора, так как попалась в свой же капкан. Какая я идиотка! Желание уязвить самолюбие этого придурка набирает такие обороты, что я перестаю следить за языком окончательно и предпринимаю жалкую попытку отразить его выпад:

– Я была невменяемой, Киллан, и ты это прекрасно знаешь. В других условиях я ни за что на свете не умоляла бы тебя о подобных вещах. И, поверь, ты – последний человек в целой Вселенной, с которым я отважилась бы переспать в трезвом виде.

– Надо же, у нас нашлось что-то общее, – колет меня Кроу, скривившись. – Взаимно.

Он отпускает мои плечи и отшатывается, словно внезапно вспомнил, что прикасаться ко мне может быть небезопасным. Наши взгляды синхронно расцепляются, и я приступаю к разглаживанию следов от его пальцев на блузке, молясь, чтобы Киллан ушел отсюда как можно скорее.

И он уходит. Но, перед тем как полностью скрыться из поля зрения, добавляет к своей последней реплике еще один ингредиент, без которого мое унижение было бы неполноценным.

– Надеюсь, не успела возомнить то, чего не существует? Я не трахнул тебя только по одной причине… – Презрительный взгляд проходится от моего лица до обуви и назад. Непродолжительная зловещая пауза, и его бросок бьет наотмашь: – Ты мне противна.

Все тело разом цепенеет от его последних слов. Мнение Киллана обо мне не стало открытием, но отчего же в горле собирается этот едкий комок? Он молниеносно заполняет собой все дыхательные пути. На секунды легкие прекращают вбирать в себя воздух, а сердце перестает биться, из-за чего вся кровь махом отливает от лица. Пол под ногами становится нереалистично мягким, лишая устойчивости. Волна мелкой дрожи стихийно пробирается к кончикам пальцев. Пространство вокруг застилает чернеющей мглой, и голова начинает кружиться, вынуждая осесть прямо на пол.

Ты мне противна.

Ты мне противна.

Состояние, с которым я когда-то была на ты, протягивает ко мне свои цепкие щупальца. Не позволю ему овладеть мной. Нет. Больше никогда. Тем более из-за Кроу. Он этого не стоит.

Закрываю глаза и выжимаю из себя максимум, чтобы откопать из задворок памяти короткий стишок, рекомендованный психологом при предвестниках панической атаки, но все известные строки и рифмы будто смазало нахлынувшим чувством ненужности.

Я смогу. Я справлюсь. Вдыхай и выдыхай, Адриана. Зачем так реагировать на этого козла?

Мысли тасуются в хаотичном порядке, сбивая с верного пути, но концовка мне помнится очень хорошо. Запускаю ее по кругу, вдумываясь в каждое слово, пока оно не отпечатывается в сознании, постепенно возвращая меня к себе:

Шаг один, шаг другой – и ты снова где-то выше,

Ты не жди, малыш, не стой, тебя кто-то все же слышит.

Он протянет тебе руку, можешь и не сомневаться.

Только тоже руку дай, чтобы в пропасть не сорваться…

Глава 11 Правила съема

Доминик

– Никки, у тебя мозг повредился? Я не буду тебе позировать.

– Тебе что, сложно? Модель подвела меня в последний момент, а снимки в журнал нужно сдать уже завтра! Завтра, Ник! – Сестра обезумела, если решила уговорить меня на этот идиотизм.

– Найди себе другую жертву, а я – пас. Извини. – Развожу руками и отхожу к раковине, чтобы сполоснуть тарелку от яичницы.

Николь примчалась с утра пораньше, объявив, что отречется от меня, если я ее не выручу. Насмешила. Сестра – профессиональный фотограф. После школы она прилетела в Вашингтон, узнав о курсах именитого мастера фотографии, и вскоре открыла фотостудию, которая на сегодняшний день приносит ей немалый доход. Но я ни под каким соусом не собирался участвовать в ее делишках с глянцевыми намасленными парнями. О, я упустил незначительную деталь: Никки – фотограф в жанре ню. Меня не назовешь стеснительным, но она моя сестра, черт возьми. Сестра!

– Доминик, ты – самый лучший в мире брат. – Хитрая лиса обнимает меня со спины, полагая, что я на это куплюсь. – Знаешь, как говорят продажники? «Не бывает людей, которым не нужен ваш продукт. Вы просто не до конца выяснили их потребности». Так вот: какая потребность у тебя? Может, гонорар побольше устроит?

– Нет, – отказываюсь я, пытаясь сдвинуться к холодильнику вместе с ней.

– Давай прикроем перчик наполовину? Все равно будет секси.

Перчик?

– Нет.

– А если я сниму только твой зад? Лица не будет видно.

– Нет! – в этом вопросе я непреклонен.

Разочарованно вздохнув, Николь отлипает от моего туловища и плюхается на разобранный диван. У меня небольшая студия в доме по соседству от нее. Комната одна, но больше мне ни к чему. Я и в этой не всегда успеваю с уборкой.

– А Киллан согласится, как думаешь?

– Киллан – нет, а вот Макс наверняка мечтал о такой фотосессии перед выборами.

Сестра закатывает глаза, не оценив мою колкость.

– Все с тобой ясно. А кто-нибудь другой на примете есть? У тебя же полно подкачанных приятелей.

– Спроси лучше у Адрианы, она как раз замутила с Томом из моей команды. Думаю, это отличный кандидат, который ей не откажет, – невесело усмехаюсь я. Томас помешался на Адри, а я понять не могу, какого черта она начала с ним встречаться. Они вращаются на разных орбитах, не имея ни малейшей точки соприкосновения.

Мое спонтанное предложение сестре явно понравилось, потому что она сразу же подскакивает, смешно округляя глаза.

– Как же я не подумала… – бубнит Никки сама с собой, задумчиво постукивая пальцем по подбородку. – Ты прав, он идеально подойдет. Адри не выберет кого попало. Надеюсь, ниже пояса у него полный порядок с обеих сторон.

Уверен, на моем лице во всех красках отражается отвращение. Я уже пожалел, что заикнулся о долбаном Томасе.

– Никки, давай ты не будешь обсуждать при мне чужие причиндалы? И тебе не пора?

– Все, меня нет. – Она уносится к порогу, но ее болтливый рот не закрывается ни на секунду: – Папа тебе не звонил?

– Я уже знаю насчет Бора-Бора, если ты об этом.

– Конечно, об этом! Как круто он придумал собраться всем вместе на Рождество! В Вашингтоне будет холодина, а там лето, солнце, м-м-м. – Николь начинает пританцовывать, задрав руки вверх.

– Давай иди, стрекоза, – посмеиваясь, делаю в воздухе выметающие движения руками, чтобы выпроводить ее.

Последний раз сестра была в Барселоне летом, и оттуда мы улетели уже вместе. Если честно, никто из нас не ожидал, что Никки первая выпорхнет в самостоятельную жизнь, учитывая, насколько она папина дочка. И, когда я тоже решил к ней присоединиться, родители вздохнули с облегчением, так как нашелся тот, кто будет за ней присматривать. Правда, семья еще не в курсе, что среди ее клиентов – голые мужики.

Ей повезло, что отец не додумался привлечь своих сотрудников, а то мог бы. У него собственный центр подготовки телохранителей, с которым сотрудничают как звезды первой величины в Европе, так и бизнесмены, трясущиеся над личной безопасностью.

Если бы под боком не было семейства Кроу, родители вряд ли так спокойно отнеслись бы к нашему отъезду на другой континент. Но по испанским законам мы с Николь совершеннолетние, поэтому они не стали вставлять палки в колеса, полностью положившись на нашу сознательность. У меня с этим проблем нет. А вот в сестре я не особо уверен.

Киллан намекнул, что Никки с Адрианой на досуге занимаются сомнительными махинациями, так что приглядеться к ним обеим не помешает. В последнее время у Адри совсем тормоза отказали, начиная с неудавшегося стриптиза у Дрейка и заканчивая трепом Томаса о том, как «охеренно она сосет».

Зубы снова скрипят от накатившего раздражения. Неужели ей плевать, какие слухи расползаются по универу? Почему она себя так ведет? Меня коробит одна только мысль о том, что я в ней ошибся. Но разочаровывает не столько это, сколько то, что я и дать в морду Тому не могу, поскольку сам больше не знаю, лжет он или нет. А главное, нуждается ли сама Адриана в том, чтобы ее защищали.