Две жизни – одно сердце

– Эта Лиана может быть не такой простой, как тебе кажется, брат.

Его слова заставили меня поднять голову.

– Почему ты так думаешь?

Друг сделал медленный глоток водки, словно взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его вслух. Отставив стакан, Фел поднялся, его высокая фигура отбросила длинную тень на стену.

– Если бы Лиана действительно была такой простой и невинной, – начал он, и лукавая усмешка тронула уголки его губ. – то даже не обратил бы на неё внимания. Ты всегда предпочитал… более ярких женщин.

– Туше. – горько усмехнулся я, признавая его правоту. Роковые красотки – вот кто всегда привлекал меня, а не тихие, запуганные девушки.

«И тем не менее что-то в Лиане зацепило меня, проникло сквозь тщательно выстроенную броню равнодушия» – эта мысль вызывала раздражение.

Мне не нужна ещё одна слабость. Ей не место в моём мире – опасном, жестоком, пропитанном ложью и предательством. Так же, как и мне… не место рядом с ней, с её почти детской чистотой и невинностью. Всё это лишь отвлекает от главного…

– Я понимаю тебя, Артём. – тихо произнёс Феликс, словно прочитав мои мысли. – Ты хочешь хоть как-то искупить свою вину за то, что не смог спасти Еву. Но помни – ты не виноват в её смерти. Это сделал тот ублюдок, и он заплатит.

Я благодарно кивнул, чувствуя, как его слова отзываются глухим эхом в моей душе. Петров прав, но от разъедающего чувства вины избавиться не так просто. Чтобы не дать ему окончательно поглотить себя, я должен был сосредоточиться. На месте. На делах.

Братва, моя империя, построенная на крови и костях, – всегда была для меня всем. Сенат, эта паутина интриг и политической чуши, – мой щит и меч, инструмент, чтобы держать власть имущих на расстоянии вытянутой руки, защищая Братву, расчищая путь для наших дел. И сейчас, когда боль утраты жгла меня изнутри, именно они станут оружием в борьбе за справедливость. Я буду действовать хладнокровно и расчётливо, используя все доступные мне ресурсы.

Однако прежде чем приступить к реализации своего плана, было ещё одно неотложное дело.

– Я хочу, чтобы ты проверил её.

– Зачем? – Феликс снова ухмыльнулся, в его глазах плясало любопытство. – Собираешься познакомиться поближе?

– Идиот! – рявкнул я, резко пресекая его легкомысленный тон. – Хочу знать, кто будет жить с сердцем Евы!

Вся напускная лёгкость моментально исчезла, уступив место холодной ярости и жгучей жажде мести.

– Я всё сделаю. – ответил Феликс совсем другим тоном – кратким и серьёзным. Он кивнул и вышел из кабинета, его фигура растворилась в полумраке коридора.

Я остался один, и напряжение, которое я сдерживал в себе весь вечер, наконец, начало отступать, сменяясь волной усталости. Провёл рукой по лицу, чувствуя, как мышцы постепенно расслабляются.

Может, стоило пойти с Феликсом в спортзал, выпустить пар? Избить грушу, пока костяшки пальцев не закроются кровью, а боль в теле хоть немного заглушит агонию в душе?

Но я сомневался, что даже это поможет мне принять смерть сестры, причиной которой стали мои грёбаные враги.

Стянув с себя грязную одежду, я остался в одних боксёрах и уставился на тёмные пятна крови на своей рубашке.

Ева, обещаю, твоё сердце будет биться. Оно будет жить. Долго и счастливо. Я позабочусь об этом.

Глава 3. Лиана

Когда чёрный автомобиль Викторова, сверкнув на прощание задними фарами, растворился в суете города, я осталась стоять рядом с доктором Робинсом, чувствуя лёгкое головокружение. Всё происходило слишком быстро, словно в каком-то невероятном сне. Всего несколько часов назад я была у доктора Робинса на приёме, где мы обсуждали моё критическое состояние и практически нулевые шансы на получение донорского сердца в ближайшее время. Но только что незнакомый мужчина буквально подарил мне жизнь. Или, по крайней мере, шанс на неё.

Неужели это действительно происходит?

Доктор Робинс, заметив мою растерянность, мягко коснулся моего плеча.

– Лиана, нам нужно немедленно в операционную. Сердце донора… счёт идёт на минуты.

Его слова резко вернули меня к реальности. Каталка уже стояла рядом, и медсёстры, действуя быстро и аккуратно, помогли мне устроиться на ней. Вскоре я оказалась в операционном блоке, где меня бережно переложили на стол. Всё здесь было до боли знакомо: холодная сталь инструментов, резкий запах антисептика, яркий свет ламп. Я уже не раз лежала здесь в ожидании чуда.

Медсестра, девушка с добрым лицом, улыбнулась мне ободряюще. Она ловко установила венозный катетер в мою руку и подключила инфузионную систему с физиологическим раствором. Затем обработала кожу на груди антисептиком, тщательно следуя протоколу. Ощущение холода вызвало лёгкую дрожь. Это напомнило мне, что всё происходящее – реальность, а не фантастический сон.

– Всё будет хорошо, Лиана. – сказала медсестра спокойным, уверенным голосом, заметив моё волнение. – Вы в надёжных руках.

– А… анализы… совместимость… – прошептала я, невольно вспомнив все те мучительные недели ожидания, полные надежд и разочарований.

Вдруг орган не подойдёт мне? Или что-то пойдёт не так во время операции?

– Всё уже проверили. – улыбнулась она. – У вас идеальное совпадение. Донор… получила несовместимое с жизнью пулевое ранение в голову. Наступила смерть мозга… Но её сердце… ещё бьётся.

Её слова прозвучали жёстко, констатируя чудовищную реальность. Чужая трагедия стала моим спасением.

Я перевела взгляд на металлический контейнер, где хранилось донорское сердце. И меня охватила сложная гамма чувств: безмерная благодарность погибшей девушке и её семье за подаренный шанс, трепет перед чудом, которое вот-вот совершится, и… жгучая горечь оттого, что такая жизнь девушки оборвалась так внезапно и несправедливо.

В операционную быстрым шагом вошёл доктор Робинс. Он уже был в стерильном хирургическом костюме и маске. Ещё раз проверил данные моих последних обследований, электрокардиограмму и анализ крови, и кивнул с удовлетворением.

– Готовы, Лиана? – спросил он, его голос был сосредоточен и спокоен.

– Да. – прошептала я, пытаясь справиться с волнением.

– Тогда начнём. – кивнул доктор Робинс. – Сейчас вам введут наркоз.

Анестезиолог, мужчина средних лет с добрыми, немного усталыми глазами, подошёл ко мне. Он представился, но его имя тут же растворилось в шуме моих мыслей.

– Всё будет хорошо. – мягко сказал он, беря в руки шприц с седативным препаратом. – Расслабьтесь и ни о чём не беспокойтесь. Скоро увидимся на другой стороне.

Его такие простые успокаивающие слова, подействовали как бальзам на мою израненную душу. И я позволила себе поверить ему.

Анестезиолог ввёл премедикацию внутривенно, затем аккуратно зафиксировал кислородную маску на моём лице. Мир вокруг начал расплываться, края предметов стали не чёткими, а звуки – приглушёнными и далёкими. Погружаясь в тёплую, обволакивающую дрёму, я утрачивала связь с реальностью. Осталась лишь одна пульсирующая мысль, где-то на грани яви и сна:

«Это, скорее всего, моя последняя надежда».

Пробуждение напоминало всплытие из морских глубин – медленное, тягучее, полное странных, обрывочных образов и смутных ощущений. Сначала лишь расплывчатые силуэты, блики света на белых стенах палаты… Потом – постоянное пиканье монитора, шелест системы вентиляции, запах антисептиков, привычный за последние три дня. Иногда я ненадолго приходила в себя, чувствуя тяжесть трубки в горле, стягивающую повязку на груди, но сознание тут же ускользало, унося меня обратно в сонное забытьё.

Сегодня, однако, пробуждение было другим. Я открыла глаза и увидела не размытые пятна, а чёткие контуры предметов. Боль, конечно, никуда не делась – тупая, ноющая в груди, но она была терпимой.

«Спасибо человеку, который придумал обезболивающие!» – пронеслось в голове, и на губах появилась искренняя улыбка.

Впервые за долгое время я почувствовала не слабость, а прилив сил, словно кто-то включил внутри меня источник энергии. На тумбочке стояла ваза с белыми лилиями – их нежный аромат смешивался с больничными запахами. А у кровати, в неудобной позе на жёстком стуле, дремала Милена, сгорбившись и подперев голову рукой. Её тёмные растрепались, под глазами залегли тени усталости. На коленях лежал раскрытый журнал, которым она, видимо, занять себя, пока ждала, когда я проснусь.

И хотя её присутствие было неожиданным, но очень приятным. Тепло разлилось по груди, согревая не только тело, но и душу.

– Милена? – позвала я хрипло, с трудом сглотнув. Горло саднило после интубационной трубки.

Подруга вздрогнула и мгновенно проснулась. Увидев меня бодрствующей, она преобразилась, и улыбка осветила её лицо.

– Лиана! Наконец-то! Как ты себя чувствуешь? – в её голосе смешались облегчение, радость и тревога.

– Лучше. – прошептала я, облизнув пересохшие губы.

– Хочешь пить? – Милена тут же вскочила, налила воды из графина и, осторожно поддерживая меня за плечи, помогла сделать несколько глотков.

– Спасибо. – сказала я, чувствуя, как прохладная вода смягчает першение в горле. – А ты как здесь оказалась?

– Да вот, случайно проходила мимо… – начала было Милена с вымученной улыбкой, но, заметив мой вопросительный взгляд, махнула рукой. – Ладно, шучу. Твой врач позвонил. Я же у тебя в экстренных контактах, забыла?

– Ох, точно… – я вспомнила, как в самый первый раз подписывала бумаги перед операцией, как в спешке указала подругу как контактное лицо.

– Он сказал, что тебе пересадку сделали… и попросил приехать… чтобы обсудить реабилитацию. – продолжила Милена, в её голосе послышались тревожные нотки. – Как так вообще получилось? Ты же собиралась просто на приём к врачу?

Я подробно рассказала Милене обо всех событиях того невероятного дня: как узнала новости о неэффективности проводимого лечения, о внезапном появлении Артёма Викторова, о его согласии на предложение доктора Робинса. По мере моего рассказа лицо Милены становилось всё более серьёзным, а брови хмурились.

– Значит, какой-то незнакомец отдал тебе сердце своей сестры… просто так? – спросила она, прищурившись, когда я закончила рассказ. В её голосе звучало явное недоверие.

– Это был какой-то сенатор Викторов. Я думаю, он просто… пожалел меня.

В этот момент на лице Милены вспыхнуло узнавание. Она поставила стакан с водой на столик и схватила свой телефон, начав лихорадочно что-то искать. Через несколько минут с победным возгласом повернула экран ко мне.

– Вот он, Артём Викторов, сенатор штата Нью-Йорк! – на фотографии был тот самый мужчина, с жёсткими чертами лица и холодными, пронизывающими глазами.

Милена прочла вслух заголовок статьи:

– «Сенатор Викторов подозревался в убийстве наркоторговца, но дело было закрыто за недостаточностью улик».

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Убийство? Неужели этот человек, спасший мне жизнь, способен на такое? Но зачем тогда пожертвовал сердцем сестры ради меня? Что стоит за этим поступком? Хладнокровный расчёт и попытка отвлечь внимание от тёмного прошлого? Или же за маской власти и безжалостности скрывается нечто большее и он просто хотел помочь?

Но в последнее верилось с трудом. В памяти всплыли его глаза, полные льда, его недвусмысленная угроза в адрес доктора Робинса… Внутри всё сжалось от тревоги и смятения. Благодарность, которую я испытывала к нему всего несколько минут назад, теперь боролась со страхом и глубоким недоверием.

– Ты понимаешь, что это значит? – радостно воскликнула подруга, её тёмные глаза сверкали возбуждением.

– Что все политики – грязные и меркантильные люди, которым закон не писан? Что они могут убивать людей и выходить сухими из воды? – фыркнула я, пытаясь скрыть смятение за сарказмом.

– Dios, нет, Лиана! – выругалась Милена, проявляя свою испанскую страсть. – Викторовы – одна из самых богатых семей нашего штата! Этот мужчина – мечта любой женщины! Он даже входит в список самых завидных холостяков Нью-Йорка. И Артём что-то увидел в тебе, раз согласился на такой благородный поступок.

– Не думаю. – пробормотала я, качая головой и теребя край простыни. – Такие люди, как он, не обращают внимания на таких, как я. Это просто… совпадение. Жалость. Что угодно, но только не то, что ты думаешь!

– Ага, конечно, именно поэтому он отдал тебе сердце сестры, вопреки своим принципам? – с лукавой усмешкой спросила подруга.

– На что ты намекаешь?

– Ну, Лиана, это же как в сказке про Золушку! Вот он, твой принц на белом коне! – подруга покачала головой, как будто я глупый ребёнок. – Ты обязательно должна встретиться с ним и хорошенько поблагодарить. Ну, ты понимаешь, о чём я!

– Милена, прекрати! Нет, нет и ещё раз нет! Если у меня будет возможность узнать, как с ним связаться, я, конечно, поблагодарю его, но не более того. – решительно заявила я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо.

– Ты только представь, как изменится твоя жизнь, если сблизишься с таким мужчиной! – настаивала подруга, не желая сдаваться. – Связи, возможности… Это же шанс, который выпадает раз в жизни!

Её слова отозвались лёгким уколом где-то в груди, и я невольно прижала руку к сердцу, чувствуя, как учащается его ритм. Неужели это всего лишь реакция на слова подруги, или же моё новое сердце трепещет от одной мысли о встрече с Артёмом Викторовым? Этот загадочный, властный, и в какой-то мере даже опасный мужчина, не давал мне покоя. Встреча с ним словно перевернула мой мир. Робкие мечты о счастье, о любви, о жизни, полной ярких красок, которые я почти похоронила вместе с надеждой на выздоровление, вдруг обрели чёткие очертания.

Я видела себя рядом с ним, чувствовала его присутствие, словно он недостающий элемент пазла моей жизни и ключ к воплощению всех желаний. И дело было не только в том, что он подарил мне второй шанс, новое сердце. Что-то в нём, несмотря на исходящую от него ауру опасности, необъяснимо манило и притягивало.

«Нет, я не могу позволить себе так рисковать». – твердила я мысленно, сжимая пальцы, чтобы унять дрожь в теле.

«Он хищник, а ты – его случайная добыча. Не обольщайся, глупая». – вторил внутренний голос.

Сейчас главное – новое сердце, чужой орган, который должен стать частью меня. Мне предстоит долгий путь реабилитации, приём иммуносупрессоров, постоянные анализы и обследования, чтобы предотвратить отторжение и другие осложнения. И хотя подруга была, конечно же, права: этот человек действительно мог бы изменить мою жизнь. Но я не могла рисковать своим хрупким здоровьем, ставить под угрозу результат сложнейшей операции ради призрачного шанса на счастье.

– Прошу, давай больше не будем обсуждать Артёма. – нарушила я затянувшуюся тишину. – Я благодарна ему, но мне нужно сосредоточиться на выздоровлении. Сейчас это – самое важное.

Глава 4. Лиана

Прошли семь дней, бесконечно долгих, мучительных дней, и вот, наконец, меня выписывали. В ожидании прихода Милены, которая обещала забрать меня, я пыталась втиснуться в платье, но коварная молния на спине предательски не поддавалась. В сердцах я дёрнула её ещё раз, и в тот же миг дверь палаты распахнулась.

– Мил, поможешь мне? – крикнула я не оборачиваясь.

Чьи-то пальцы коснулись моей обнажённой спины. Прикосновение было неожиданно… другим. Не нежные, знакомые руки Милены, а сильные, уверенные, мужские. Внезапный страх пронзил меня, и я резко обернулась, прежде чем молния была застёгнута. И угадайте, кто это был?

Артём Викторов – миллиардер, воплощение мужского обаяния и власти, который завоевал не только обложки журналов, но и сердца бесчисленного множества женщин. Завидный холостяк, Моцарт в мире бизнеса, и в то же время – сенатор штата. И, как будто всего этого было мало, он метил на пост вице-губернатора – второго по важности человека в штате.

Это была наша первая встреча. И всё это время я не смела надеяться увидеть его снова, но где-то в глубине души теплился крохотный огонёк надежды.

После разговора с Миленой образ Артёма не покидал моих мыслей. Я каждый день гуглила его имя, жадно вчитываясь в статьи и интервью, разглядывая фотографии. Каждая черта его лица, каждое слово, сказанное им, отпечатались в памяти, пробуждая вихрь чувств и вопросов. Я была околдована им – его харизмой, необъяснимой силой, которая притягивала меня словно магнит.

И сейчас моё новое сердце трепетало от одного его присутствия. Я упорно пыталась убедить себя, что это всего лишь последствия пережитого стресса, реакция организма на пересадку, или, может быть, странная связь с донором – ведь сердце принадлежало его сестре. Только этим можно было объяснить странное волнение и эту почти магнетическую тягу к человеку, которого я едва знала.

В любом случае я была в неоплатном долгу перед ним. Я должна была поблагодарить его за спасение, за второй шанс на жизнь… Но слова застряли в горле, а страх и робость сковали меня. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной перед этим мужчиной.

Артём тоже не торопился нарушать молчание. Его тёмные глаза медленно скользили по мне, словно изучая, оценивая – от кончиков пальцев ног до макушки. Что он искал во мне своим пронзительным взглядом? Я не имела ни малейшего понятия. Но казалось, что от него не укрыться ни одной моей мысли или тайного желания.

Наконец, собравшись с духом, я спросила, стараясь придать голосу хоть немного уверенности:

– Что вы здесь делаете?

Мой вопрос, казалось, вернул его в реальность. В глазах мелькнуло что-то неуловимое – удивление? Раздражение? – но тут же исчезло. Он слегка нахмурился, проведя рукой по подбородку, словно обдумывая что-то. Этот жест подчеркнул резкий изгиб его челюсти, и я невольно залюбовалась им. Он поймал мой взгляд и тут же отвернулся, резко выдохнув.

– Я приехал за вами, Лиана. – прозвучал его низкий баритон.

Эти слова застали меня врасплох. Я ошеломлённо уставилась на него, пытаясь найти в его лице хоть какой-то намёк на объяснение. Но вместо этого он неожиданно повернул меня к себе спиной и с лёгкостью застегнул молнию на платье. Его пальцы лишь на мгновение коснулись моей спины, но этого было достаточно, чтобы по коже пробежала волна мурашек. В этом жесте, пусть и мимолётном, была какая-то необъяснимая сила, которая одновременно пугала и странно успокаивала.

– Что вы себе позволяете? С ума сошли? – взвизгнула я, возмущённая его действиями. Голос дрожал от смеси страха и негодования.

«Что происходит?» – этот вопрос пульсировал в голове, усиливая панику.

Викторов, казалось, совершенно не слышал меня, или, скорее, предпочитал не слышать. Сжав челюсти, словно сдерживая себя от чего-то, он непринуждённо подхватил мою дорожную сумку и с непроницаемым выражением лица направился к выходу. Его уверенные, почти хищные движения и абсолютная невозмутимость усиливали моё замешательство.

– Эй! Верните мои вещи!

Он резко остановился у самой двери, но так и не обернулся. В воздухе повисла напряжённая тишина, и мне показалось, что я слышу его тяжёлое дыхание.

– Вы собираетесь домой или желаете остаться здесь?

– Конечно домой… Но я жду бумаги и свою подругу, – пробормотала я, чувствуя, как напряжение сгущается в воздухе.

Мужчина достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги с печатью клиники, и сухо произнёс:

– Вот ваша выписка. А подруге можете сообщить, что её сопровождение больше не требуется.

Я совершенно не понимала, чего он добивается. С одной стороны, его поведение вызывало во мне тревогу и недоумение, но с другой – спорить с этим человеком сейчас казалось совершенно бессмысленным. Поэтому, решив пока не противиться, я молча последовала за ним по коридору, лихорадочно пытаясь понять его истинные намерения. Он двигался с такой лёгкостью и уверенностью, словно дирижёр, управляющий своим оркестром, а я как будто всего лишь одной из нот в его сложной, непонятной мелодии.

«Он отвезёт меня домой, хорошо… Но зачем?» – эти вопросы без конца крутились в моей голове, пока мы шли по больничному коридору. Вся эта ситуация казалась невероятно странной, но, если честно, его помощь была как нельзя кстати. Мне и так было ужасно неловко просить Милену, учитывая её занятость в художественной академии.

Вскоре мы вышли из здания больницы и оказались на знакомой парковке рядом с его автомобилем.

«Как неожиданно… чёрный определённо его любимый цвет». – промелькнула шальная мысль. – «Интересно, а душа у него тоже такая же тёмная? И вообще, он знает о существовании других цветов?»

– Садитесь в машину. – его строгий голос вернул меня к действительности. Он жестом указал на пассажирскую дверь.

– Э-э… Вы не могли бы сначала вернуть мои вещи? – неуверенно пробормотала я и добавила уже более твёрдо: – И выписку.

В ответ он лишь молча отвернулся, нахмурив брови. Этим едва заметным жестом Артём ясно дал понять своё недовольство. Его реакция вызвала во мне новый прилив раздражения.

«Кто он такой, чтобы распоряжаться моей жизнью и решать, что мне нужно, а что нет?» – этот вопрос, как молния, озарил сознание, и тут же пришёл ответ – он явно помешан на контроле, привык, что все беспрекословно подчиняются его приказам.

С досадой встряхнув головой, я решительно вгляделась в его лицо, пытаясь понять, в какую игру он играет. Но видела лишь неизменную маску неприступности.

«Артём… совершенно нечитаем. Закрытая книга. Он вообще умеет испытывать какие-либо чувства?» – любопытство и интерес к этому загадочному мужчине росли во мне с каждой секундой, несмотря на тревогу.

Наши взгляды встретились, и между нами словно вспыхнула невидимая дуэль. Кто первый отведёт глаза, тот и проиграет. И конечно же, это была я. На его лице промелькнула едва заметная, довольная ухмылка, которая тут же сменилась привычным безразличием.

– Может, вы хотя бы объясните, что всё это значит? – спросила я, нарушив молчание.

– Всему своё время. Сейчас вам просто нужно сесть в машину, чтобы мы, наконец, покинули это место и я отвёз вас домой.

Он открыл для меня пассажирскую дверь, и я, подавив вздох, подчинилась. Наклоняясь, я неловко задела дверной проём. В то же мгновение его рука оказалась над моей головой, защищая от удара. Прикосновение было лёгким и мимолётным, но я всё равно ощутила тепло его ладони.

Когда Артём обошёл машину и занял место водителя, воздух в салоне словно сгустился, пропитавшись ароматом его дорогого парфюма – терпкой смеси пряностей и горького шоколада. Он был так близко, что я ощущала исходящее от него тепло, от которого по коже побежали мурашки.

 «Нужно взять себя в руки». – подумала я, сжимая кулаки, чтобы унять дрожь. Его близость вызывала во мне водоворот противоречивых эмоций: с одной стороны, меня неудержимо тянуло к этому загадочному мужчине, а с другой – я боялась неизвестности, в которую он меня так стремительно втягивал.

Это заставило меня ещё раз испытать судьбу. Мне нужно было хоть немного восстановить чувство контроля над ситуацией, которая ускользала от меня с каждой секундой.

– Откуда вы знаете, где я живу?

Артём бросил на меня быстрый взгляд, одарив самодовольной ухмылкой, явно наслаждаясь моим замешательством. Я успела заметить, как его глаза сверкнули хищным блеском, прежде чем он снова сосредоточился на дороге.

– Я знаю о вас всё, Лиана – дочь Грегора и Софии Миллер. – произнёс он низким, бархатным голосом, от которого по моей коже снова пробежали мурашки. – Вы окончили местный университет по специальности ландшафтный дизайнер. Работали два года в небольшой компании, но несколько месяцев назад уволились. Если нужно, могу продолжить.

– Чёрт, а вы хорошо подготовились! – выдохнула я, не в силах скрыть своего изумления. – Но к чему всё это?

– Вы думаете, я бы не проверил, кому отдал сердце своей единственной сестры? – произнёс он с самодовольной ухмылкой, бросив на меня короткий взгляд. – В моём положении информация – важнейший ресурс. Так, что да, я в курсе всех деталей вашей жизни, распорядка дня, привычек, круга общения и даже когда последний раз ходили на свидание.

– Вам не кажется, что это как-то… чересчур?

– Я всего лишь хотел убедиться, что вы та, кем кажетесь. – ответил Артём, снова сосредоточившись на дороге.

– И кто же я, по-вашему?

– Думаю, скоро узнаем. – многозначительно произнёс он.

Я ощутила, как по спине пробежал холодок. Его осведомлённость о моей жизни поражала и пугала меня одновременно. С одной стороны, это было лестно – такой влиятельный человек заинтересовался мной. С другой – волосы вставали дыбом от мысли, сколько он знает и как он это узнал. Это противоречие разрывало меня на части. Хотелось выскочить из машины, бежать без оглядки, но в то же время что-то удерживало меня на месте. Любопытство? Или нечто большее?