скачать книгу бесплатно
Самая длинная его фраза за пять дней – про деньги. И сказана была непосредственно перед тем, как Маня отправилась в первый раз на станцию за лекарствами.
Дело было так.
– Деньги свои трать – не жмотись. Не экономь. Все верну – не бойся, – холодным сипом цедил «мужик». Считай взаймы у тебя беру. Под хороший процент – тебе такой и не снился. Не пожалеешь. Бабло не проблема. Это сейчас я пустой.
– И голый, – попыталась Маня разрядить обстановку и приободрить «пациента». – Только крест на шее.
Не получилось.
Тот, прежде хамоватый и балагуристый – шутку не поддержал.
– В точку. В данный момент – «голый». Раздели, суки. Бумажник тиснули – кредитки… и налом чуток было, – счел он нужным поделился, как-то по блатному, презрительно оттопырив губы, и бесцеремонным до брезгливого взглядом стрельнул по окружающей его убогой обстановке, прихватив глазами и Маню как часть антуража, – тебе б на год хватило. Часы, и те сняли, – скривился он и грубо выматерился. – Rolex. Потому и сняли. И мобилу куда-то… Короче, бабки будут. Бери все, что нужно. Под 1000 % – у тебя кредитуюсь. Наваришь на мне – реально. Не сомневайся. Все будет. Поняла?
– Я…
– Поняла, спрашиваю?!
– Да.
Мане все-таки хотелось поддержать «больного», чье «причинное» место она только что собственными руками направляла в старый бидон с отчаянной решимостью – деваться ей было некуда. Ему тоже.
… Вот он и разозлился, и от унижения – так жестко и холодно с ней… все ж понятно.
– Леша, Вы относитесь ко мне как «медсестре» или «нянечке» в больнице… Здесь, конечно, не больница, но… так и Вам и мне будет проще. И вообще – смотрите на все полегче.
И Маня улыбнулась ему отчасти деланной «дружеской» улыбкой.
– Все. Иди, – отпустил тот ее холодно-неприязненно, проигнорировав ее тираду. – Бритву не забудь, – сухо велел он и сомкнул ресницы, длинными тенями упавшие на скулы.
… Бандит, скорей всего, по деловому спокойно решила Маня, выйдя после этого «базара» на веранду и задумчиво уставившись в окно. Прикончит он меня, факт, когда будет уходить, правильно я тогда подумала. «Уберет» – свидетели долго не живут.
Ну и что? Делов-то. Тоже мне – страсти-мордасти.
… Сказал же, его ищут – вон как боится, что узнают, где он. Трепался, хохмил, хамил, напирал нахально – сипел, хрипел – «живчика» изображал из последних сил, а сам все выведывал да выспрашивал невзначай эдак, по ходу дела – что я да как я, одна ли я да кто мне сюда ходит.
Обрадовался. Думает, повезло. Думает, дуру нашел – ничего не понимает, совсем не волокет.
Жалостливую, толстую, одинокую дуру.
Ну-ну.
… Я, милый Леша, все понимаю. Только мне плевать. У тебя, Лешенька, свои дела, а у меня – свои.
Маня внезапно обозлилась.
… Ишь ты!.. Не то что рукой пошевелить, голову повернуть не может, не говоря уже про прочие «интимные» места!.. А туда же – распоряжается, командует, приказы прям отдает, и жестко так, по-армейски и по-мужски: «Бритву купи.»
Сурово.
Маня враждебно усмехнулась.
«Заплачу. Озолочу. Все. Иди.» Тоже мне…
Весь на понтах.
Дешевка. Хоть и бандит.
Хам и дурак. Со своим несуществующим Rolexом.
Маня полезла за кошельком и пакетом и наткнулась взглядом на шмотки «мужика», висевшие на стуле.
… Надо постирать – грязные, и в крови… другой-то одежды у него все равно нет… Сейчас замочу в холодной воде, а вернусь – постираю… Хорошо жарко – быстро высохнет.
Отложив в сторону пакет с кошельком, Маня сунула вещи «больного» – джинсы, тенниску и белье – в таз и засыпала порошком. Но предварительно внимательно все рассмотрела.
… Однако. Круто.
Тряпки были фирменные, то есть совсем фирменные – родные или из «бутиков». Еще и Rolex какой-то упомянул как бы ненароком…
… Точно – бандит. Или – «полу-бандит», что практически одно и тоже.
Но с другой стороны, сейчас никого ничем не удивишь – все смешалось…
Маня вышла на участок.
… и какой идиот придумал сделать кран внизу!.. – злобно пыхтела она себе под нос, зависая вниз головой над краном, пока наливала в таз воду. Подняла таз, покраснев от усилия – у Мани, несмотря на вес, были от природы слабые руки – и водрузила на гнилой кособокий деревянный столик.
Взбивая порошок и вороша в тазу вещи «пациента», еще раз в сердцах мысленно его передразнила, в раздражении тряхнув головой:
«Все. Иди».
… Иди сам, милый!..
Обалдеть.
… Ну ладно. Пусть отмокает.
И быстренько потекла в аптеку, внутренне вибрируя, кипя и негодуя.
… Пять дней прошли в молчании и бешеной суете.
Больной изъяснялся только междометиями или короткими односложными указаниями, типа: «Да», «Нет», «Выше», «Ниже», «Здесь не трогай», «Не хочу», «Хватит», «Иди».
На шестой день «мужик» уже сидел и вполне сносно мог шевелить конечностями.
Дедок-хируг оказался классным спецом, недаром столько лет вкалывал в «Бурденко», главном военном госпитале.
Маня неукоснительно – очень строго – следовала его «рекомендациям», все время ныряя в записи.
«Больной» молчал, стиснув зубы, кривился, морщился. Иногда мычал, но не стонал – терпел.
Герой.
… Впрочем, пару раз по вечерам, после перенесенных процедур «герою», несмотря на обезболивающие, бывало совсем фигово – и тогда Маня клала ему руку на лоб. «Мужик» моментально облегченно и расслабленно засыпал.
Седьмой день был переломный – знаковый.
«Пациент» встал. И начал сам справлять «большую и малую» нужду – Маня только выносила.
Пару дней осторожно расхаживался, сначала около кровати, потом по комнате. А потом, дней через десять – уже бойко шагал по всему дому и участку.
Дело очень быстро пошло на полную поправку. Недели через две «мужик» был уже практически как огурец.
И опять прав оказался Веркин дед – «мужик» изначально оказался крепкий и крупный, здоровый – и зажило на нем все как на той самой пресловутой «собаке».
… Получилась, правда, очередная странность. Произошла еще одна удивительная вещь.
Выздоровев и обретя силы, «мужик» не ушел – по неясным для Мани причинам.
Прижился.
Как оказалось – никуда не спешил.
Не уходил – и все.
Висел у нее над душой, активно требуя хлеба, зрелищ и душевного участия.
Текли рекой Манины денежки, таяли скромные запасы. Бывший владелец Rolexа все время хотел кушать.
Пока он был «лежачий», Маня кормила его кашами и выпаивала куриным бульоном с ложечки. Еще от своей бабушки Маня слышала этот рецепт: крепкий куриный бульон – лучшее средство для выхаживания ослабленных, «тяжелых» больных, после операции, например. «Дает силы и поднимет на ноги кого угодно», – утверждала бабушка.
И точно. «Пациент» на глазах окреп. Даже слишком, с Маниной точки зрения.
И по новой разговорился. Стал капризничать. И наглеть.
– Мань, я не хочу больше каши. И бульон не хочу. Сама пей. Только без хлеба, а то еще разнесет – в дверь не пролезешь.
Маня не реагировала.
– Мань, я мяса хочу. Здесь это можно организовать, а?
Сам он, по-прежнему, из дома и с участка не выходил – ни ногой. Ни разу. И никому не звонил – телефон не брал и не просил.
Манины денежки стремительно улетали. А у нее и так было негусто. В издательстве обещали заплатить недели через три – Татьяна сообщила, они с ней на днях общалась в чате. Про «мужика», кстати, Маня ничего ей не сказала, решила – вообще не говорить, по разным причинам. А вот насчет зарплаты и гонораров Маня живо поинтересовалась – тема более, чем актуальная, особенно сейчас.
… Раньше Маня, как и Татьяна, ходила на работу в редакцию каждый день. Но с тех самых пор, после того, что с ней случилось – перестала. Сначала валялась по больницам, потом – просто была никакая. Начальство к ее несчастьям отнеслось с пониманием. За что Маня начальству и руководству была страшно благодарна.
Редкий, между прочим, случай в наше «капиталистическое» время. Татьяна и тут, надо сказать, подсуетилась, надавила по возможности, вовсю формируя общественное мнение.
Короче, Маню не уволили. Просто как бы перевели на полставки, вдвое сократив зарплату и разрешив работать дома – «на удаленном доступе», что Маню как раз устраивало – она была больше не способна ходить на работу, не могла никого видеть и ни с кем общаться.
Полную норму по редактированию она тоже уже не тянула – в силу своего состояния. Быстро уставала. Она могла работать только по утрам, в первой половине дня. Спокойно выпив чашку кофе, усаживалась перед компьютером часа на два максимум, а потом – все, уже не могла сосредоточиться…
… Зато по вечерам Маня сочиняла сказки, точнее, сказку – третью по счету. Занятие, на которое она неожиданно подсела, после последней «нервной клиники».
Маня, правда, еще и на гонорарах чуть подрабатывала – брала иногда корректуру, но это сущие копейки.
… Деньги, значит, будут – недели через три. Плохо. Скоро за интернет платить.
Совсем фигово.
… Мясо? Какое еще, блин, ему мясо?
Занимать она не будет – это точно. Уж у Татьяны – во всяком случае. Ни под каким видом. Та и так достаточно для нее делает. Взять хоть одно это лекарство, без которого Маня и дня не может протянуть – его Вадик, муж Танин, для Мани достает. И денег за него они никогда с нее не берут – наотрез отказались. Таня тогда так и сказала – даже и не думай, у каждого может беда случиться, а ты, Мань, еще и моя любимая подруга…
В общем, надо дотянуть… каким-то образом.
Ей-то самой много не нужно, обошлась бы, дотянула…
Маня напряглась и несколько приуныла.
А тут как дотянешь?… Когда у нее такой вот «Казус Кукоцкого», образно говоря, образовался – в Лешином лице.
Пришлось даже на пару футболок разориться, прикупить ему на станции. И несколько пар носков и трусов. Да, и джинсы еще одни – на смену. И шлепанцы.
Все это – далеко не фирменное. Китайское, вьетнамское или какое-то там еще… Но – самое дешевое.
Дешевое-то дешевое, но денег на все ухлопалось много – по Маниным меркам. Плюс лекарства, бинты. И еда.
Словом, сплошные непредвиденные расходы. «Доброе дело» в лице Леши ее основательно выпотрошило.
Да что там – она практически вылетела в трубу.
… Мясо ему подавай!.. Совсем совесть потерял!
Маня никак не могла взять в толк – почему бывший «больной» до сих пор у нее ошивается?
… Что на нее польстился – ой, не смешите, господа! Он у нас стройных любит.
Но все это лирика. У него ж дела – серьезные. Проблемы. Их надо решать. Его «ищут» – по его же словам.
… Чего ему тут делать – время тянуть? Зачем околачиваться?!..
Маня терялась в догадках.
Отсиживается у нее как в окопе – допустим. Но уже отсиделся – хватит! Третья неделя заканчивается – он в прекрасной форме. Пора и честь знать. И за ум браться – дела свои налаживать.
К тому же Маня за эти две недели порядком выложилась и выдохлась, сама слегка притомилась.
