Доктор Ланской: Смертельный клинок Троелунья

– Господин Феликс! Это дорого! Нет! Заберите! – запротестовала уже в холле гостиницы Лидия.

– Бери, – приказал Феликс. – Я что, зря из Киприана душу вытащил, чтобы он раздобыл мне именно такую?

– Вы еще и его сиятельство напрягли?! Боже, как стыдно! – она схватила за лицо, чтобы унять появившийся на бледной коже румянец, но Феликс буквально насилу засунул ее руки в мягкую ткань. – Господин Феликс…

– Носи. И чтобы не потеряла.

– Ни за что на свете!

За испытанные неудобства, за ранение и за вынужденные поездки и лишения, Киприан выделил Феликсу отдельную плату, которая покрыла еще две недели проживания в апартаментах, а также позволила доктору прокатить Лидию в лучших экипажах Дельбурга и заказать и ей, и себе новые вещи, которые бы позволили им не выделяться в обществе Троелунья.

Очередной закрытый экипаж подвез Феликса и Лидию к воротам дома Шелохова, где их уже ждали и дворецкий, и охрана, позволившие кучеру завести доктора и его ассистентку прямо к белокаменному крыльцу, на пороге которого их ожидал лично Шелохов.

Мужчина выглядел намного лучше, окончательно исцелившись после отравления, а его глаза, сверкнувшие при появлении из экипажа Лидии, сказали Феликсу обо всем без лишних слов. Да и еле заметная улыбка, тронувшая губы министра, сразу выдала Шелохова.

– Ну, к кому вызвали, господин Шелохов? – уточнил Феликс.

– Да вот, Мишка заболел. Наверное, это после того сотрясение, которое ему устроил Томилин.

Феликса проводили к мальчику в комнату, которая оказалась переоборудована из спальни Смоловой в комнату детей. А приемную Александр переделал под гостиную и игровую одновременно, чтобы двойняшкам было где наверстать свое упущенное детство.

Теперь в спальне Анастасии стояли две кровати с золотистыми балдахинами, которые разделял длинный комод с вещами детей. Повсюду валялись солдатики, кони и куклы, которыми Александр смог купить спокойствие детей в первые две недели их пребывания в своем доме.

Дочка Томилина, Рита, была точной копией своего папаши, особенно ее глаза и эта ехидная улыбка, какой она встретила доктора и дядю, невольно напомнили Феликсу Сергея, когда он направил дуло пистолета в висок сына.

А вот Миша пошел наоборот – в мать. Его милое лицо, чем – то даже напоминающее женское, светилось добротой и нежностью, а глаза, хоть и выражали болезнь, сияли лазурью от попадающих в них солнечных лучей.

– Ну что у нас тут? – улыбнулся в ответ мальчику Феликс, начав осмотр. А заодно и проверил повязки на виске.

Шелохов все время стоял неподвижно около кровати племянника и следил, как коршун, за тем, что делает врач. Но при этом не мешал и не противился ни одному слову медика.

– Ангину вы где – то схватили, – вынес вердикт Феликс. – Но не страшно. Сейчас выпишу лекарства – и все будет хорошо. Да? – он подмигнул мальчику, и Миша ответил улыбкой.

– Благодарю, господин Ланской, – Шелохов принял рецепт и сразу передал его слугам, чтобы купили написанное. – Можно вас теперь на пару слов?

– Разумеется.

Александр попросил Лидию остаться с детьми, а сам, отведя Феликса в свои покои, подальше от лишних ушей, достал из письменного стола конверт с печатью своего дома и, протянув Феликсу, добавил еще одним пергаментным свертком.

– Это меньшее, что я могу сделать для вас, Ланской.

Доктор осмотрел конверт – и ахнул. Рекомендациями министры не разбрасывались, а тут личная характеристика и даже рекомендация в дома элиты Столицы. Феликса даже немного пошатнуло, отчего Александр сразу подошел, придержал медика под локоть и, усадив в кресло, заметил:

– Вы и Драгоновский сделали слишком многое для меня лично. И, даже несмотря на столь ужасную правду, я принял ее. И понял, что должен сделать и о ком на самом деле позаботиться.

– Но это… слишком смело… У вас будут проблемы.

– Вряд ли, – усмехнулся Шелохов. – Я занимаю хороший пост. Да, ситуация с моей матерью немного пошатнула мои позиции, но скорее в плане уважения к моей персоне лично. Мол, как в такой семье могли быть такие люди. Но на работе сие никак не сказалось, уверяю.

– А тут что? – Феликс кивнул на сверток.

– Откройте. Это мой подарок вам. В знак уважения и признательности.

Феликс развернул бумагу и обнаружил какую – то коробочку из дерева с эмблемой аптекарской семьи Дельбурга. Но открыв, не поверил своим глазам. Сверкающий новой медицинской сталью, заточенный для вскрытия и операций, на бархате лежал скальпель с гравировкой и посланием на латыни.

– «Помни о смерти»? – усмехнулся Феликс, а потом перевернул и увидел еще одну надпись. – «Не забывай о жизни»… Господин Шелохов, это слишком дорогой подарок.

– Вернуть не получится. Его вытачивали специально для вас. Прошу, не отказывайте.

– Но…

– И еще, господин Ланской, я бы осмелился вам предложить стать моим вторым лекарем.

– Позвольте? – насторожился Феликс.

– Я знаю, вы служите более ста лет в клане Шефнеров. И не бросите их, однако такого, как вы, я бы хотел держать и при себе. Поэтому, если вы не против…

– Позволю отказать, – сразу отрезал Феликс. – Если это повлияет на мои рекомендации, что ж, приму. Но позвольте, я давал клятву еще Даниэлю Шефнеру, что никогда, ни при каких обстоятельствах и ни за какие деньги не предам ни его, ни его родных.

Алекснадр Шелохов несколько минут просто молчал, смотря в глаза Феликсу. Но Ланской не думал отступать. Он не предаст Маркуса, Розу и их детей. Пусть сейчас все блага отберут, но доктор четко расставлял приоритеты: Шефнеры его спасли от казни, забрали из Столицы, помогли заново встать на ноги после войны с Кукловодами и по новой вывели в свет.

И Феликс ни за что это не променяет на покровительство министра.

– Я ценю в людях честность и преданность, – Александра вдруг снял кольцо и, подойдя к Феликсу, одел перстень на безымянный палец доктора. – И отказ не означает лишение благ. Наоборот – вы показали себя истинного. Поэтому, – он сжал руку доктора в рукопожатии, – перстень будет указывать на ваш статус, а мой дом – место, где вас всегда будут готовы принять.

– Благодарю, господин Шелохов.

– Что ж, раз мы все выяснили, спрошу: может, вы чего – то хотите? Мои полномочия, конечно, не безграничны, но все же.

Феликс долго молчал, обдумывая, можно ли просить о таком после того, что Шелохов уже для него сделал. Но все – таки, видя, как Александр относится к Лидии, и зная, что у девушки нечто теплится в душе при упоминании министра, Ланской решился.

– Можете узнать, кому принадлежит родовое имение Ильинских? И можно ли его выкупить…

– Вы настолько ее любите? – вдруг выдал Шелохов.

А Феликса как током прошибло.

– О чем вы? Я лишь хочу скорее ее освободить.

– Но она не ваша раба, – заметил справедливо Александр. – Или… все – таки…

– Она – моя ассистентка. Не более. Но я знаю ее историю. Мы вместе бежали после войны, вместе переживали гонения. Я видел все, что с ней происходило. И сейчас я решил, что хочу дать ей свободу и дать возможность самой распоряжаться своей жизнью.

– Не рано ли? – вкрадчиво уточнил Александр. – Не сочтите за грубость, но Лида не готова пока от вас отделиться. Вы ей дороги.

– Почему вы так думаете?

– Потому что она сама сказала об этом неделю назад на нашем импровизированном ужине, – заметил Александр.

Феликс лишь улыбнулся, так как на мгновение что – то согрело ему душу. Но потом он тряхнул головой и сказал твердо:

– Может, и так. Но у меня к ней ничего нет. Я лишь ее работодатель.

– Будь по – вашему, – ответил Александр, явно разочаровавшись. – Что ж, я постараюсь узнать. Но готовьте большие деньги.

– Я понимаю.

На этом их диалог был бы окончен, если бы не вошедший в покои дворецкий, у которого глаза казались больше, чем чайные блюдца.

– Ваше сиятельство, – мужчина отдышался, после продолжил: – Там… там… просят встречи его превосходительство, граф Шефнер! А еще явился господин Драгоновский…

– Проси всех. Как раз и обсудим детали. – приказал миролюбиво Александр.

Через десять минут в покоях оказался и сам Маркус Шефнер, и Драгоновский, который был в относительно недовольном расположении духа, словно главу Канцелярии кто – то смог отчитать.

Маркус явился в своем парадном синем камзоле и атласных брюках, в каких выходил только на праздники или уезжал на совещания в клинику в Швейцарии. На правой руке блестело обручальное кольцо и фамильный перстень – печатка, а в правом ухе сияла серьга в форме капли с лазурной жидкостью.

Из оружия граф с собой взял лишь трость из черного дерева с золотым набалдашником в форме орлиной головы. Феликс знал этот артефакт – Шефнер лично заказывал это оружие в Цюрихе, а потом самостоятельно затачивал обсидиановое лезвие, покоившееся внутри деревянного чехла.

– Ваше превосходительство…

– Попрошу без любезностей. Я требую объяснений. – строго отрезал Шефнер. – По какому праву и по чьей инициативе мой доктор, прибывший в трехдневную командировку, уже две недели не возвращается на Землю? – он зыркнул зло на Драгоновского, и то стушевался. – И почему я получаю новости, господин Драгоновский, что Ланской ранен? Вы в курсе, сколько стоит его жизнь?

– В курсе.

– Тогда требую объяснений. Немедленно!

И Драгоновский, при всех, как школьник, которого отчитывают при родителях, дал краткий отчет о приключениях врача и его ассистентки в компании главы Канцелярии по окраинам Дельбурга в поиске убийцы Татьяны Шелоховой…

А когда закончил, Маркус спокойно кивнул Киприану и, обратившись к Александру, заметил:

– С вашего позволения, я забираю господина Ланского обратно к себе.

– Позвольте, – вдруг остановил его Драгоновский. – Разрешите ли взять моей журналистке у него пару слов для статьи?

– Какой еще статьи? – изумился Феликс.

– Мара так и не взяла у тебя интервью, – напомнил Драгоновский. – А тут – такой повод. Да ты будешь звездой.

– Спасибо, но не нужно…

– Нет, Феликс, тут я тебе прикажу согласиться, – заметил вдруг Шефнер. – Это лишнее белое пятно тебе на репутацию. Не стоит этим пренебрегать.

И тут уже Феликсу пришлось злобно коситься на графа. А вот у Киприана вмиг поднялось настроение, и он, забрав доктора из дома Шелохова, посадил в свой экипаж и заметил:

– Мне кажется, это твое начало.

– Посмотрим… главное, чтобы конец у этого начала был позитивный.

– А это уже зависит от вас, доктор Ланской.

Глава 14 ДЕЛО О ПАРУСНИКЕ АНТИМАХЕ

***

– Вы уверены? Сейчас все – таки не сезон и ваша супруга только родила. Может, отложите?

– Феликс, у тебя есть какие – нибудь предпосылки того, что с Розой, Лили или Эндрю что – то случится?

– Нет, ваша супруга здорова. Как и дети. Но все – таки море еще холодное. И вам тоже нельзя простужаться.

– Феликс, по – моему, ты преувеличиваешь.

Маркус и Феликс уже битый час спорили в кабинете, стоит ли семейству Шефнеров съездить в незапланированный отпуск. Маркус хотел отправиться в Нидерланды, а вот его супруга, Роза, настаивала на тропиках.

Маленькая Лилия Шефнер голосовала за тропики, так как там было море, а полугодовалый Эндрю даже слова сказать еще не мог, поэтому Маркус заочно внес его в список своих сторонников. По итогу получилось, что семья не могла определиться, поэтому решила обратиться к доктору, который бы либо дал «добро» на поездку, либо по каким – то причинам оставил всю чету в Альпах.

Но Феликсу, как назло, нечего было предъявить. Маленький граф, рожденный в конце января, как подарок Маркусу от супруги, активно набирал вес, развивался и даже делал первые успехи в своих хождениях в кроватке. Лилия тоже особо не болела, хотя проводила с отцом на верховых прогулках каждые выходные.

– Ну так что? – уточнил Маркус, присев на угол рабочего стола. – Куда прикажешь ехать?

Его тонкие пальцы легли на позолоченный глобус, материки на котором были выбиты вручную, а равнины и горы были выделены в своем естественном виде, показывая наглядно местность.

– Феликс…

– Не сочтите за предательство мужской солидарности, все – таки субтропики, – Феликс остановил раскрученный глобус и указал на клочок с Италией. – Езжайте сюда. Тут как раз тепло, не жарко и нет опасностей для детей.

– Италия… И как прикажешь преподнести сие Розе?

– А это уж ваш долг, как супруга, – усмехнулся Феликс.

– Ты хотел сказать «проблема»?

– Хотел, но не сказал.

Маркус лишь цокнул языком, доставая из шкафа бренди. Поскольку дела клана были завершены, в клинике все было в порядке, а в политике Швейцарии и Департаменте царило относительное спокойствие, так как основные интриганы были в отпусках, Маркус решил сам съездить отдохнуть. Тем паче, что год выдался тяжелым.

– Ну что ж, Италия так Италия. Покажу детям океан. Да и Розе, думаю, понравится. Я ее еще туда не возил.

– Что ж, раз решили…

– А ты? – уточнил вдруг Маркус. – Планируешь куда поехать?

– Я?

Феликс удивился, но потом задумался.

Он не отдыхал последние года три, безвыездно живя то в имении под Цюрихом вместе с Маркусом, то работая в клинике графа, то присматривая за детьми Шефнера. Отдыхать особо времени не было. Да и с Лидией им было как – то комфортно в кабинете вечерами за разговорами – это был для Феликса своего рода релакс, к которому доктор привык.

– Не знаю пока. Не думал.

– Тогда у меня для тебя есть предложение. Точнее – даже не у меня.

У Феликса душа екнула.

Маркус же, выудил из ящика стола знакомый конверт с печатью дома Шелоховых. Шефнер передал письмо Феликсу на ознакомление, после чего увидел скептический взгляд медика.

– Почему сейчас?

– В Троелунье сейчас начало сентября, самый лучший сезон, – пожал плечами Маркус. – Да и племянники Шелохова только – только оправились от гибели родителей. Им надо развеется. А где, как не за городом, в родовом имении, проводить лето?

– Ага, там, где чуть всех не убили, – ухмыльнулся Феликс. – Почему именно я и Лидия?

– Тебе виднее, – многозначительно заметил Маркус. – В общем, если даешь добро, то отправляешься в Дельбург. Только прошу, не вляпайся снова ни в какие дела Канцелярии. А не то Киприан тебе на шею сядет и ножки свесит.

– Вряд ли, – уверенно ответил Феликс, – даже жене такого я не позволял.

И вдруг Феликс ужаснулся. Годовщина смерти Жизель! Она же будет второго сентября. А он не был у нее на могиле более десяти лет! От этого у Феликса чуть не вырвался крик отчаяния, и Маркус, заметив, как помрачнел доктор, сразу сказал:

– Съезди. Развеешься. Да и Лидии будет полезно вернуться в привычную среду.

– Хорошо, согласен. Когда подать заявление?

– Да успокойся, я сам напишу тебе. Деньги возьмешь через три дня у экономки. Я распоряжусь.

Феликс кивнул и, откланявшись, направился в свои покои, чтобы обрадовать Лидию.

Девушка и так почти неделю не выходила на улицу из – за насморка, который был вызван аллергией на цветение вереска. Даже в город она с Феликсом не выезжала, оттого новости о грядущем отпуске и приглашение Шелохова провести две недели в имении в Лурино, показались Лидии более чем прекрасными.

– И когда уходим? – уточнила Лидия, утирая салфетками нос.

– Через пять дней. Как только его сиятельство уедет в Италию. Ну а мы – в Дельбург. Уже как по заказу, – усмехнулся Феликс, упав на диван перед камином.

Лидия невольно улыбнулась, обрадовавшись, но в этот момент начала чихать. И Феликс, несмотря на легкую духоту, прикрыл окна, которые сама девушка распахнула, дабы проветрить комнату.

После этого, взяв с полок свои записи и справочники по аллергическим реакциям, сел на кровати и стал вычитывать, чем можно сполна купировать чихание Лидии. Медикаменты, конечно, лежали в аптечке, но помогали они крайне слабо.

Лидия же, решив, что доставляет Феликсу проблемы, поспешила удалиться к себе в покои, однако доктор этого даже не заметил, занятый изучением рекомендаций в справочнике.

***

За выписыванием рецептов, а также разбором многих аптечных препаратов, которые знал, Феликс сам не заметил, как заснул. А очнулся уже ближе к вечеру, когда за окном уже сгущались сумерки, а у подножия гор шумели травы, колыхаемые сильным ветром.

Утром передавали штормовое предупреждение, однако Феликс никогда не обращал на это внимание. Он знал, что погода редко когда может привести к реально тяжелым последствиям. И даже несмотря на то, что он жил в горах и не раз видел сход лавин, доктор не боялся стихии.

Поэтому и сейчас, когда за окном шумел листвой август, а на небе не было ни единой тучки, Феликс выписал себе некоторые травы, которых не хватало для приготовления раствора, сунул бумажку в карман джинсов, захватил куртку – и отправился на улицу.

Поскольку доктор уже искупил все свои грехи перед графом, ему была дана полная свобода в передвижениях. Да и куда, если что, было бежать? С гор так просто не спустишься, а до ближайшего населенного пункта было почти пятьдесят километров. Феликс иногда думал, смог бы он пройти столько, если бы даже подготовил себе амуницию и запасы еды, но приходил к выводу, что дойти бы смог, да толку?

Куда потом деваться? И какой смысл?

Феликс быстро выбрался за пределы замка, вдохнул полной грудью свежий альпийский воздух, после чего вновь посмотрел на оранжевое небо, переливающееся золотыми всполохами. Горы вдали были все в снегу, зато тут, в низине, царило настоящее лето: зелень покрыла всю землю, деревья расцвели, а реки, зимой стоявшие мертвым мостом меж берегами, вновь потекли, зажурчав под мостиками.

Феликсу нравилось именно лето в горах: не жарко, свежо, можно было дышать травами и напиться чистой родниковой воды, не боясь подхватить заразу.

Но не за этим доктор вышел в данный вечер из замка.

Несмотря на странную усталость и накатывающую дремоту, Феликс двинулся ниже, почти к устью одного из безымянных ручьев, который шел с гор, нашел несколько кустов с календулой, которые не принадлежали ближайшим фермерам, и стал аккуратно срезать, дабы не повредить цветки.

Он настолько увлекся занятием, что не сразу услышал, как у него в кармане вибрирует смартфон. Достав гаджет, Феликс с ужасом увидел номер Шефнера. И сразу ответил, зная, что граф не звонит сам без надобности:

– Да?

– Феликс, ты где сейчас? – тон Маркуса блы крайне беспокойным.

– В устье ручья. Рядом, если что, – сразу успокоил доктор.

– Скажи, а ты не видел, когда уходил, Лию?

– Нет…

– Не можем найти. Слуги сказали, видели в саду, но уже все обыскали…

Феликс тут же почувствовал беду. Лилия редко уходила куда – то одна, а потому, встав с колен и сложив календулу в пакет, доктор осмотрелся. Вокруг шумели травы и кусты, вдалеке качались верхушки лесов, а по воде пошла мелкая рябь от усилившегося ветра.

В горах виднелись шпили замка, а за ними – надвигающаяся черная туча. Феликс триста раз проклял прогноз погоды, а потом, забрав свой скальпель и ножницы, уже было направился назад, как вдруг услышал вдалеке детский вскрик – и сразу бросился вправо.

Он узнал в крике голос Лилии.

Да и не было поблизости каких – то семей, чтобы оттуда так далеко в горы забирались дети.

Феликс выбежал к одному из холмов, откуда открылся вид на широкую часть ручья. Там было достаточно глубоко, так как Феликс не раз летом там купался и собирал водоросли, однако для взрослого ам глубина стандартная, а вот для ребенка – опасная. Да и течение было мощным.

И, спустившись с холма в низину, Феликс сразу увидел, как вниз по течению унесло девочку в розовой кофте и красном плаще, который ей подарил отец на прошлое Рождество. Он был легким, однако, при намокании, весил достаточно, чтобы утянуть на дно.

– Лиля!

Феликс ринулся вдоль импровизированной речки, пытаясь обогнать поток, пока вдруг не вспомнил, что можно срезать за другим холмом, где ручей поворачивал и как раз уходил вдаль, к равнине, к тому самому устью, откуда ручей впадал в одно из альпийских озер.

Доктор сразу побежал по вересковым полям, сшибая на пути растения и пугая уже забравшихся на травинки сверчков. Сейчас ему было важно успеть раньше, чем течение принесет малышку к крутому повороту.

Феликс обогнул крутой крюк ручья, спустился по мокрым камням к воде и, услышав совсем рядом крик Лилии, а также мощные всплески, скинул куртку и ботинки.

На секунду тронув ногой воду и ощутив ее прохладу, Феликс сбросил и свитер, оставшись в футболке и своих джинсах. Завидев, как из – за поворота вынесло розовый комок, доктор прыгнул в ручей и, еле коснувшись дна, оттолкнулся, выплыл на поверхность и, держась вопреки течению за острые камни, выступающие из крутого берега, протянул руку.

– Лиля! – заорал Феликс, привлекая внимание девочки.

Лилия, обернувшись и увидев знакомое лицо, было двинулась к Феликсу, но ее вдруг унесло в сторону течением, и доктор, поняв, что девочка сама не подплывет, бросился в реку.

Схватить малышку удалось достаточно быстро, как и выплыть с ней на поверхность, однако к берегу из – за груза и течения было подплыть почти нереально. Ребенок вцепился в шею, овив ее словно кобра, немного придушив Феликса, однако он все равно смог ухватиться на очередном повороте речушки за толстый ствол сухого дерева и, удержавшись, упереться под водой в камни ногами.

– Вылезай! – крикнул Феликс, подсадив на каменный откос малышку.

Лиля выбралась и тут же протянула ему руку, как вдруг сильный порыв ветра, который принес с собой грозу и дождь, заставили девочку отвернуться. Ее плащ взметнулся, запутав руки Лилии в ткани, а по Феликсу вдруг ударила ледяная волна ручья.

– Феликс!..

Его бросило в воду, после чего понесло к устью.

Феликс особо не боялся, так как знал, куда несет ручей, однако барахтаться под дождем и ветром в реке не входило в его планы. Однако волны, а также подгоняемое ветром течение не давали доктору даже шанса зацепиться за какие – нибудь камни или ветки.

А очередной поворот, который врач отчего – то не помнил на пути, ударил ему по левой части груди и живота, вышибив воздух из легких, и Феликс с ужасом понял, что глотнул воды, а затем – что попал под волну и оказался прибит на несколько секунд к песчаному дну.

Еще один удар, теперь уже по спине, который перевернул медика под водой, и затем резкий толчок наверх – и кислород вновь ворвался в легкие Феликса, заставив его из последних сил вцепиться в увиденный острый камень у самого устья и, задержавшись на нем, впоследствии подтянуться и выползти на траву.

Дождь уже хлестал вовсю, оранжевое небо сменило оттенок на темно – серый, а трава и земля настолько вымокли, что все джинсы и футболка Феликса за несколько секунд превратились в грязные тряпки. Так еще и штанину на левой ноге он успел как – то порвать, а кожу на икре в том же месте – порезать.

– Да что ж такое…

Феликс кое – как откашлялся от воды, после чего услышал, как вдалеке разносится ворох протяжных голосов. Они эхом проносились над полями, произнося его имя и фамилию, и в одном из кличей Феликс вдруг узнал голос Лидии.

Над головой небо разрезала белая кривая молнии, а затем над Альпами прокатился раскат грома, на мгновение оглушивший Феликса. Ветер опять хлестнул по щекам, а тяжелые капли дождя ударили по спине, словно кто – то специально вылил ему на футболку струю ледяной воды.

– Феликс! Господин Феликс!

Гнусавый из – за насморка голос Лидии показался Феликсу верхом блаженства. А увиденный за спиной девушки силуэт Маркуса заставил Ланского расслабиться и, отдышавшись, подняться на ноги и попытаться устоять.

– Феликс, ты как? – испугался граф. – Что произошло? Что с ногой? И боком?..

Феликс ничего не сказал, так как не желал, чтобы у Лилии были неприятности, а потому просто попросил подвезти его до дома. И Маркус, сразу все осознав, подставил свое плечо и довел до машины, на которой и выехал из замка вместе с Лидией, дабы отыскать дочь.

– Ну как вас угораздило? Господин Феликс…

– Лида, прошу, не начинай.

– Начну! – возразила девушка, обрабатывая шов на ноге йодом. – Вы так действительно когда – нибудь угодите смерти в лапы.

– Тебе самой не смешно? – Феликс прошипел, когда почувствовал, как йод начал жечь сшитое пару часов назад мясо на икре. – Черт… перед самым отпуском…

– Скажите спасибо, что только этим отделались, – справедливо заметила Лидия, начав заматывать бинтом ногу доктора. – А если бы головой о скалы ударились?

– На одного бы доктора стало меньше. Ай! Лида! Аккуратней!

Лидия специально сильней затянула узел, чтобы Феликс замолчал. После этого девушка убрала все инструменты экзекуции в рабочий кабинет Феликса, а вернулась с горячим чаем и тазиком, с плавающим в нем компрессом.

– Лида? – протянул вопросительно Феликс. – Ты чего?..

– Вода в ручье ледяная, идущая прямиком с гор. Вы могли подхватить простуду или хуже – пневмонию. Поэтому, – она утопила компресс странной формы в воде, и Феликс вытаращил глаза, услышав запах.