Брокингемская история. Том 22

Скажем ему, что акции „Фигаро“ понадобились нам для подведения кое-какой внутренней отчётности – а про благотворительную акцию промолчим, дабы напрасно его не смущать… Решено: Так и сделаем!» На этом наш военный совет и закончился… Сперва вся эта затея с Фишером не внушала мне особого оптимизма. Я шибко сомневался, что он откликнется на наши призывы и тут же примчится к нам из своего Ноттингема. Но я ошибся: Не прошло и двух суток, как Фишер уже сидел как штык у нас в «Брейкбилде». Когда Хиггинботтом в понедельник утром снова пригласил меня к себе в кабинет, я увидел там помимо Джонсона ещё одно хорошо знакомое мне лицо. «Итак!» – обратился к нему Хиггинботтом, – «Фишер, нам требуется ваше содействие в одном несложном, но неотложном деле. Мы хотим, чтобы вы съездили в бывший дом Стринджеров и привезли оттуда все наши бывшие акции „Фигаро“. (К сожалению, ни я, ни Джонсон, ни Пирсон не рискуем объявляться в тех краях после хорошо известных вам событий.) Вы спросите: А для чего нам понадобились эти акции? Нам нечего от вас скрывать: Мы проводим генеральную инвентаризацию наших активов. Наличие акций необходимо нам для составления кое-каких бюрократических отчётов…» Фишер обвёл нас всех своим насмешливым взглядом и скептически хмыкнул. «Значит, вам нечего скрывать?» – переспросил он, весь багровея от возмущения, – «Думаете, я ещё не раскусил ваши плоские хитрости? Плохо же вы меня знаете!»

И он тут же достал из-за пазухи ещё одну газету, раскрытую на всё том же объявлении. «Ваши замыслы шиты белыми нитками!» – воскликнул он, потрясая газетой, – «Вы решили получить в банке „Парадиз“ компенсацию под видом обманутых вкладчиков „Фигаро“ – вот для чего вам понадобились эти акции!» «А хоть бы и так!» – не стал отпираться Хиггинботтом, – «Действительно, после составления отчётов мы намеревались отнести все наши акции в банк и получить за них положенные по закону выплаты…» «И вы надеетесь, что я стану бесплатно таскать для вас каштаны из огня?» – с сарказмом поинтересовался Фишер. «О бесплатности речи не идёт», – поспешил задобрить его Хиггинботтом, – «За вашу поездку в Алексвилл и обратно мы согласны заплатить вам… допустим, сто фунтов!» «Что? Сто фунтов? Да за кого вы меня принимаете!» – завопил возмущённый Фишер, – «Я должен с риском для жизни добывать вам эти дурацкие акции, за которые вы получите в банке дикие компенсации – а мне за это полагается всего лишь каких-то жалких сто фунтов? Послушайте, я вам всё-таки – не безмозглый школьник, которому не хватает на бутылку пива!» «Ну, не надо преувеличивать!» – поспешил вмешаться Джонсон, – «С чего вы взяли, будто „Парадиз“ выплатит нам какие-то дикие компенсации? Обычно обманутым вкладчикам полагаются лишь чисто символические денежные выплаты…» «Нет смысла гадать о размерах будущих компенсаций!» – ответил Фишер, – «Я предлагаю решить проблему самым простым и справедливым способом: После того, как я привезу вам эти акции, мы разделим их строго пополам и разойдёмся в разные стороны – а в ближайшую пятницу мы независимо друг от друга придём в банк „Парадиз“ и получим там все положенные нам выплаты… Ну как, вы согласны?» Немного подумав, Джонсон произнёс: «Мне всё-таки кажется, что отдавать вам половину акций было бы не слишком разумно… Давайте сделаем так: Мы разделим эти акции поровну, но не на две части, а на четыре – по числу всех участников нашей авантюры!» «А где вы видите четырёх участников?» – не понял Фишер, покрутив головой по сторонам. «В данный момент все четверо сидят у меня в кабинете», – пояснил Хиггинботтом; похоже, у него с Джонсоном уже заранее был согласован запасной план действий, – «Это – вы, я, Пирсон и Джонсон». «И Джонсон тоже?» – воскликнул Фишер, – «Глава фирмы „Фигаро“ тоже считает себя пострадавшим вкладчиком собственной шаражкиной конторы?» «А почему бы и нет?» – ответил Джонсон, – «В газетном объявлении компенсации предлагаются всем без исключения держателям акций „Фигаро“ – независимо от того, какое отношение к нему они имеют или имели в прошлом. К тому же, во время визита в „Парадиз“ я не собираюсь афишировать свою принадлежность к „Фигаро“. Будем надеяться, что банковские клерки не признают во мне бывшего главу этой фирмы! (Вряд ли там знают меня в лицо – а фамилия Джонсон слишком широко распространена в нашей стране, чтобы вызывать какие-либо подозрения.)» «Фишер, это было наше последнее слово!» – твёрдо и непоколебимо заявил Хиггинботтом, – «Если вы не согласны на двадцать пять процентов акций, нам придётся искать себе другого добровольца для поездки в Алексвилл!» Фишер погрузился в напряжённые раздумья. Мне было отчётливо видно, как морщится его лоб под напором различных мыслей и предположений. «Ну хорошо, я согласен!» – со вздохом произнёс он минут пять спустя, – «Пусть будет по-вашему: Двадцать пять процентов – мне, и семьдесят пять – вам!» Джонсон и Хиггинботтом тоже с облегчением вздохнули… Сборы Фишера в дорогу заняли ещё несколько часов. Я составил для него доверенность на получение акций и письмо к Харрисону; оба документа были затем собственноручно подписаны Джонсоном и Хиггинботтомом… Но вот все бюрократические хлопоты остались позади. Вскоре после обеда мы вручили Фишеру обе бумажки и выдали ему ключ от шкафа с акциями. Мы втроём проводили его до нашего гаража и усадили в наш автомобиль – тот самый, на котором мы в своё время дали дёру из Алексвилла. Мы пожали ему на прощанье руку и пожелали скорейшего возвращения. Охранник отпер перед ним ворота, и Фишер весело укатил от нас по ту сторону забора… Следующие несколько часов мы трое провели на нашем заднем дворе в ожидании возвращения Фишера. Никогда ранее время не тянулось для меня столь медленно и тягостно… Мы уже начали было беспокоиться о судьбе нашего четвёртого компаньона. К счастью, ближе к вечеру наш автомобиль всё-таки вернулся в родную гавань… Едва он проехал через ворота и остановился возле гаража, мы втроём уже стояли возле его передней дверцы. Вот она открылась, и из неё высунулась усталая и разочарованная голова Фишера. «Ну, как?» – прокричал ему Хиггинботтом, – «Привезли акции?» «Нет, не привёз», – вздохнул Фишер, – «Да вы хоть знаете, что творится сегодня в этом дурацком Алексвилле? У вас здесь сейчас – тишь да благодать; а у ваших соседей, между прочим, начался очередной государственный переворот!»

– Ах да, в самом деле! – сообразил Доддс, – Действие происходит в понедельник, седьмого мая; не так ли? Именно в этот день в Алексвилле имели место вооружённые столкновения между «Средствами передвижения» Грэфтона и «Абсолютным слухом» Брамбла…

– «Никогда не видел ничего подобного!» – произнёс Фишер, оттирая пот со лба, – продолжал Пирсон, – «В Алексвилле повсюду – выстрелы, взрывы и артиллерийская канонада; по дорогам туда-сюда носятся боевые бронемашины и прочая военная техника; куда ни глянь – всюду народ в пятнистой форме с оружием в руках… В общем, не удалось мне прорваться к дому Стринджеров!» – подытожил он, – «Я попытался было объехать район боевых действий и заехать в Алексвилл с другой стороны – но и там тоже все дороги заняты боевой техникой. В конце концов я плюнул на всё, развернулся и покатил с пустыми руками обратно в Катершилдс…» «Ну почему же нам всегда так не везёт!» – посетовал Хиггинботтом, – «Ну почему этот переворот в Алексвилле произошёл именно сегодня, а не вчера и не завтра? И как же нам теперь добраться до наших несчастных акций…?» «Надеюсь, до завтрашнего вечера боевые действия в Алексвилле всё-таки закончатся», – не спешил сдаваться Фишер, – «Если я ещё раз съезжу туда завтра после обеда, дорога до дома Стринджеров наверняка уже будет свободна». На том мы и порешили… И вот на следующий день мы втроём повторно проводили Фишера в путь до Алексвилла, а сами снова остались на заднем дворе дожидаться его возвращения. На сей раз он вернулся с задания гораздо быстрее, чем накануне… Правда, вид у нашего автомобиля теперь оказался куда более потрёпанным. Нет, никаких пулевых отверстий и иных повреждений на нём вроде бы не наблюдалось – зато вся машина от колёс до крыши была заляпана какой-то непонятной грязью, словно побывала в какой-то бурной переделке… Едва Фишер вылез из передней дверцы, Хиггинботтом уже кричал ему прямо в ухо: «Ну как? Акции привезли?» «Да не привёз я ни черта!» – воскликнул Фишер, – «Вы хоть знаете, что творится сегодня в этом Алексвилле?» «Что там опять стряслось?» – забеспокоился Джонсон, – «Ещё один государственный переворот?» «Нет, боевые действия уже завершились», – успокоил нас Фишер, – «но зато начался какой-то невероятный тропический ливень. У вас тут, в Катершилдс, всё тихо и спокойно, светит солнышко и чирикают птички – а у ваших соседей в это время грохочет гром, сверкают молнии и льются потоки воды! За сегодняшний день там выпало столько осадков, что в округе прорвало несколько плотин и канализационных труб.

Все дороги затоплены и забиты машинами УЧС (Управления по Чрезвычайным Ситуациям), которые пытаются ликвидировать последствия этого стихийного бедствия… Я попробовал было прорваться к дому Стринджеров по обходному пути, но завяз в какой-то канаве и с трудом сумел выбраться обратно. Вы сами видите, каких трудов мне это стоило!» – он кивнул на свой заляпанный грязью автомобиль, – «В общем, и сегодня мне пришлось вернуться из Алексвилла с пустыми руками…» «Прямо наваждение какое-то!» – воскликнул в сердцах Хиггинботтом, – «На нашем пути вот уже второй день подряд вырастают какие-то дурацкие препятствия – то дожди, то перевороты! Даже не знаю, как мы теперь доберёмся до наших акций…» «У нас ещё остаётся пространство для манёвра», – проявил неиссякаемый оптимизм Фишер, – «Выдача компенсаций в банке „Парадиз“ намечена на ближайшую пятницу – а сегодня на дворе пока лишь вторник. Завтра с утра я попытаюсь снова прорваться в Алексвилл… Ну уж с третьего-то раза нам должно наконец повезти!» «Между прочим, я и сам замечал: Все сложные дела обычно удаются именно с третьей попытки!» – поддержал его Джонсон. Итак, пришлось нам отложить реализацию наших планов до следующего утра… В среду после завтрака мы трое опять проводили Фишера в его нелёгкий путь. (Следует отметить, что за ночь нашим охранникам лишь с огромным трудом удалось избавить автомобиль от всей той грязи, что накануне привёз с собой из Алексвилла наш четвёртый компаньон.) И вот мы снова слоняемся по заднему двору и пытаемся надеяться на лучшее… К счастью, на этот раз Фишер вернулся из поездки предельно быстро, если не сказать: молниеносно.

Когда охранник открыл перед ним ворота, он въехал на задний двор со скоростью гоночного автомобиля. (Сам автомобиль при этом был цел, невредим и чист, как только что с конвейера.) «Ну теперь-то вы привезли акции?» – ещё издали прокричал Хиггинботтом. «Всё, с меня хватит!» – завопил в ответ Фишер, выскакивая из машины, – «Ничего я вам не привёз – и больше вы меня в свой Алексвилл не заманите никакими пряниками! Вы хоть знаете, что за дела там сегодня творятся?» «Мы просто теряемся в догадках», – упавшим голосом произнёс Хиггинботтом, – «Судя по всему, на вашем пути возникло ещё какое-то препятствие и опять помешало вам добраться до дома Стринджера…» «До дома-то я как раз добрался без помех», – возразил Фишер, – «Но как вы думаете, что за машину я увидел возле его главного входа? Да, совершенно верно: Там стоял автомобиль с надписью „Алексвилл. Полиция“ на боку! Похоже, дом Стринджеров уже взят полицией под наблюдение, а сам Харрисон арестован… Разумеется, сунуться в дом за акциями я не рискнул. Я едва успел запрыгнуть обратно в машину и дать дёру из этого ненормального Алексвилла, пока сам ещё не угодил за решётку… Всё, баста! С меня достаточно приключений! Я выхожу из игры и срочно возвращаюсь к себе в Ноттингем!» И Фишер тут же, не отходя от машины, вернул Хиггинботтому доверенность на получение акций, письмо к Харрисону и ключ от шкафа… Полчаса спустя он своим ходом отбыл из нашей резиденции к себе в Ноттингем – ну а мы с Джонсоном и Хиггинботтомом продолжили наше затворничество уже втроём.

Весь остаток среды мы пребывали в полнейшей растерянности перед лицом внезапно возникших осложнений – а на следующее утро Хиггинботтом опять вызвал меня к себе в кабинет. «Мы с Джонсоном немного пораскинули мозгами и приняли вот какое решение», – сообщил он мне;

Джонсон сидел рядом и согласно кивал головой, – «У нас больше нет времени на долгие обходные манёвры. (Выдача компенсаций в банке „Парадиз“ начнётся уже завтра во второй половине дня.) Придумывать ещё какой-то хитрый план нам тем более некогда. Мы решили действовать быстро и прямо в лоб: Съездим сами в этот Алексвилл и сами посмотрим, что творится в бывшем доме Стринджеров. Будь что будет! Если там действительно орудует местная полиция, она нас наверняка арестует. (Значит, такова наша судьба.) Но если вдруг в доме всё окажется спокойно, мы тогда без лишнего шума заберём у Харрисона акции и вернёмся обратно в Катершилдс, а завтра отнесём их в одно из отделений „Парадиза“ и получим положенную по закону компенсацию…

Пирсон, вы готовы сопровождать нас с Джонсоном в Алексвилл?» «Да-да, конечно!» – обрадовался я. «В своё время», – продолжал Хиггинботтом, – «я вам пообещал, что если мы и угодим за решётку, то только все трое одновременно. Вот потому-то мы и решили прихватить вас с собой… Пирсон, собирайтесь в дорогу! Мы выезжаем через десять минут!» Надо ли говорить, что перспектива быть арестованным полицией Алексвилла меня отнюдь не испугала – настолько мне надоело это бессмысленное затворничество в «Билдбрейке». Неудивительно, что на заднее сидение нашего автомобиля я усаживался с затаёнными надеждами на скорый арест… Мы отправились в Алексвилл на той же машине, что и Фишер в три предшествующих дня. (Хиггинботтом сидел за рулём, а Джонсон – рядом с ним на переднем кресле.) Уже через несколько минут после выезда из ворот «Билдбрейка» мы пересекли границу между районами Катершилдс и Алексвилла. Как ни странно, мы нигде не заметили следов недавних боевых действий и наводнений. «В Алексвилле неплохо работают хозяйственные службы», – сделал вывод Джонсон, – «Не успело пройти и два дня – а все негативные последствия уже устранены!» Мы без помех прокатились по широкой, ровной и пустой дороге ещё несколько километров. И вот впереди показался хорошо знакомый нам всем силуэт бывшего дома Стринджеров… Мы подъехали к дому вплотную и припарковались напротив главного входа. «Никаких полицейских автомобилей поблизости вроде бы не видно», – сообщил Джонсон, настороженно оглядываясь по сторонам, – «Похоже, путь в дом свободен…» Мы вылезли из машины и подошли к дому. И тут… Нет, вы ни за что не догадаетесь, какой сюрприз нас поджидал возле входной двери! – Пирсон задорно посмотрел на своих слушателей, словно призывая их принять участие в конкурсе на верную отгадку.

– Да здесь и гадать нечего! – снисходительно усмехнулся Маклуски, – На входной двери вы увидели большой замок и записку со следующим текстом: «Уехал к родственникам. Харрисон»; не так ли?

Пирсон так и застыл в кресле с открытым от изумления ртом.

– Невероятно! – воскликнул он пару минут спустя, с трудом обретя дар речи, – Да, именно эту записку мы там и обнаружили! Конечно, я уже порядком наслышан о ваших замечательных дедуктивных способностях… Но такого не ожидал даже я! Позвольте, а как вы догадались, что речь идёт о записке с подобным содержанием?

– Ход наших рассуждений был очевиден с самого начала, – охотно раскрыл секрет Маклуски, – Дело в том, что ваш Харрисон в прошлую пятницу тоже был задержан полицией в рамках операции «Сюрприз». (Его сцапали в одном из лондонских отделений банка «Парадиз» – но, разумеется, не в том, что вас с Джонсоном и Хиггинботтомом.) Как выяснилось, до ареста Харрисон проживал в одной задрипанной лондонской гостинице. Поселился он там ещё в прошлую среду вечером и не покидал её целых двое суток, до своего рокового визита в «Парадиз»… А заодно мы вчера связались с Алексвиллом и попросили тамошнего начальника полиции Смайла проверить, что в данный момент происходит в бывшем доме Стринджеров. Сегодня с утра Смайл сам вышел с нами на связь и доложил: Дом Стринджеров заперт, а на его двери висит большой замок и записка известного вам содержания. Располагая этой информацией, мы без труда догадались, какой сюрприз поджидал вас в этом доме в прошлый четверг… Будем рассуждать последовательно: Записку на двери (судя по её содержанию) оставил сам Харрисон. Сделать это он мог никак не позднее утра среды, поскольку с вечера того же дня непрерывно пребывает в Лондоне… Но раз эта записка провисела на двери дома с прошлой среды до сегодняшнего утра – значит, она висела там и в четверг днём, где её и должны были увидеть вы с Джонсоном и Хиггинботтомом; не правда ли?

– Да-да, теперь мне всё понятно, – заверил Пирсон, – Как всё, оказывается, просто! (А ведь сперва я едва из кресла не выпал от вашей удивительной прозорливости!) Тогда я продолжу свой рассказ: Мы втроём с некоторой настороженностью прочитали эту записку. Затем Джонсон в задумчивости произнёс: «Что за чушь? К каким ещё родственникам он уехал?» «Записка и впрямь выглядит странно», – согласился Хиггинботтом, – «Почерк, несомненно, принадлежит Харрисону… Но, насколько мне известно, ездить в гости к родственникам он привычки не имеет. Не исключено, что Харрисон действительно уже арестован полицией, а записку его заставили написать сами полицейские, дабы окружающие не удивлялись его отсутствию в доме… Эх, будь что будет!» – воскликнул он и вставил ключ в замок, – «Если нас тоже арестуют – значит, такова судьба; если же нет – мы сами достанем акции из шкафа и получим за них компенсацию. Недаром говорят: Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!» Отперев дверь, мы втроём зашли в дом. Внутри было тихо и пусто. Никаких следов постороннего пребывания на первый взгляд заметно не было… Мы поднялись на третий этаж, отперли комнату старика Стринджера и направились к его большому шкафу. «Тысяча чертей! Шкаф взломан, а все акции исчезли!» – заорал Хиггинботтом, сунув нос в этот шкаф, – «Похоже, тут и в самом деле побывала полиция…» «Скорее дёру отсюда!» – быстро сориентировался Джонсон, первым выскакивая в коридор. Мы кубарем скатились вниз по лестнице и со все ног устремились на выход. Джонсон и я сразу запрыгнули в машину – а Хиггинботтом немного задержался, чтобы запереть замок на входной двери. (Записку он трогать не стал. Она так и осталась висеть, прикнопленная к дверному косяку.) Ну а затем мы все втроём отправились в обратный путь до нашего «Билдбрейка»… Хиггинботтом пронёсся по трассе, как автогонщик Формулы-1 на главной гонке сезона. Мы снова почувствовали себя в безопасности лишь тогда, когда за нами закрылись ворота нашего заднего двора…

Весь остаток четверга мы всё никак не могли прийти в себя от пережитых острых ощущений. И даже ночью я спал довольно беспокойно… К тому же, долго поспать мне не удалось – рано утром Хиггинботтом снова позвал меня в свой кабинет на очередной военный совет. (Разумеется, Джонсон уже сидел рядом с ним с видом главного военного советника.) «Пирсон, мы приняли решение идти до конца!» – объявил мне Хиггинботтом с металлом в голосе, – «В газетном объявлении сказано, что компенсации выдаются не только нынешним держателям акций, но и тем, кто владел ими в прошлом. К счастью, мы удачно вписываемся и в эту категорию обманутых вкладчиков…

Итак, сегодня во второй половине дня мы все втроём намерены явиться в одно из отделений „Парадиза“ и представиться бывшими владельцами этих дурацких акций. Для пущей убедительности Джонсон прихватит с собой какие-нибудь документы, похожие на свидетельства о собственности на акции. (Подобного добра у него осталось навалом.) Ежели вдруг в банке попросят описать внешний вид акций „Фигаро“, отвечать тоже будет Джонсон. (Он сам эти акции выпускал и должен помнить, каким образом они выглядели.)» «А в какое отделение банка мы намерены податься?» – уточнил я. «Мы тут слегка пораскинули мозгами», – ответил Хиггинботтом, – «и решили, что разумнее всего нам будет рвануть в Лондон… Лондон – город большой. Денег там – хоть пруд пруди; отделений банка „Парадиз“ – как собак нерезанных. В столице у банков всегда полно клиентов… Надеюсь, там наш визит за компенсациями привлечёт куда меньше шуму, чем в какой-нибудь захолустной глуши. Но чтобы прибыть в столицу к началу раздачи компенсаций, нам придётся поторопиться с отъездом…» «Я готов выезжать хоть сию же минуту!» – заверил я. Наши дорожные сборы заняли от силы полчаса. И вот мы уже снова мчимся по автотрассе на всё том же автомобиле, а за рулём опять сидит Хиггинботтом… К обеду мы как раз добрались до одного из лондонских предместий и наткнулись там на одно из отделений банка «Парадиз». «Не будем откладывать дело в долгий ящик!» – сказал Хиггинботтом, останавливая машину возле банка, – «Сунемся за компенсацией прямо сюда – а если нас отсюда отфутболят, то попытаем счастья в других отделениях!» Мы втроём поспешили зайти в банк – а там выяснилось, что никто нас отфутболивать не собирается, – Пирсон улыбнулся усталой, но счастливой улыбкой, – Через пару часов мы уже сидели все трое в одной камере… Вот и весь мой рассказ! – подвёл итог он, – Теперь, после ваших объяснений, произошедшие с нами события уже не кажутся мне такой уж необъяснимой загадкой. Но кое-какие вопросы всё же до сих пор остаются без ответа… Например, мне не совсем ясна судьба акций, исчезнувших из взломанного шкафа в доме Стринджеров. Неужели они действительно попали в руки алексвиллской полиции?

– Частично вы правы, – подтвердил Доддс, – Все эти пять тысяч восемьсот сорок одна акция в данный момент находятся в распоряжении полиции – но не алексвиллской, а лондонской. Откроем вам небольшой секрет: Они были изъяты у вашего Харрисона в прошлую пятницу, когда он пытался получить по ним компенсацию как якобы их владелец в одном из лондонских отделений банка «Парадиз»…

– Вот так новость! – присвистнул от неожиданности Пирсон, – Вы хотите сказать, что это Харрисон взломал шкаф и похитил наши акции?

– Да, разумеется, – кивнул головой Маклуски, – Во время первого допроса Харрисон признал, что позаимствовал все акции из старого заброшенного шкафа, находившегося на подотчётной ему территории. Он не стал скрывать, что рассчитывал получить за них положенную по закону компенсацию от банка «Парадиз»… Ничего более конкретного из него пока вытянуть не удалось. Возможно, наш коллега Кристи сумеет устранить этот пробел при повторном допросе… Дело в том, что именно на допрос Харрисона и собирался отправиться Кристи сегодня с утра, – пояснил он, – Сразу после этого он пообещал заглянуть в ваш СИЗО и проведать тут нас с вами – а заодно и поделиться полученной при допросе Харрисона информацией.

– Так вот, значит, как было дело! – Пирсон неодобрительно покачал головой, – Выходит, Харрисон воспользовался нашим отсутствием, присвоил себе наши акции и попытался получить за них положенную нам (а не ему) компенсацию? Да, некрасивый поступок с его стороны!

– Но мы уже догадываемся, как ответит Харрисон на подобные упрёки, – не затруднился с возражением Доддс, – Он скажет: От Джонсона и Хиггинботтома уже так долго не поступало никаких вестей, что к нему начали подкрадываться недобрые предчувствия. Он заподозрил, что законные хозяева бросили принадлежащее им здание на произвол судьбы и вообще забыли о его существовании. Но тут ему неожиданно попадается на глаза газета с хорошо известным нам объявлением… Харрисон быстро смекнул, что это – отличный способ получить дополнительные средства для содержания вверенного ему здания. (Ведь компенсация за 5841 акцию из старого шкафа Стринджера наверняка окажется немаленькой.) К сожалению, получить согласие владельца здания Харрисон возможности не имеет, поскольку не знает, где его (владельца) искать. Времени на поиски у него совсем не остаётся, поскольку выдача компенсаций начнётся уже через несколько дней… Ему остаётся только одно – действовать самостоятельно, на свой страх и риск. Шкаф ему пришлось взломать при помощи подручных средств, так как Хиггинботтом при своём поспешном отъезде из Алексвилла прихватил ключи с собой… Харрисон бережно достаёт из взломанного шкафа все эти 5841 акцию и везёт их в Лондон, где рассчитывает получить за них наибольшую компенсацию, чтобы использовать эти средства для дальнейшего содержания вверенного ему здания… Пожалуй, в подобном виде действия Харрисона уже не выглядят таким уж откровенным разбоем на большой дороге, – выразил уверенность он.

– Мне придётся с вами согласиться, – признал свой промах Пирсон, – Да, я совершенно напрасно начал упрекать нашего управляющего в некрасивых поступках…

– А вот не торопитесь! – поспешил вмешаться Маклуски, – Доддс изложил вам версию событий, которой наверняка будет придерживаться сам Харрисон. Но соответствует ли она действительности – это ещё большой вопрос… (Как известно, большинство задержанных на допросах предпочитают пудрить следователям мозги, прибегая к искажениям реальных фактов, а то и к откровенному вранью.) Разумеется, мы не обязаны принимать выдумки вашего Харрисона за чистую монету… Да и не только его одного! – неожиданно поменял тему разговора он, – Некоторые другие персонажи нашей истории тоже выглядят небезупречно даже на фоне вашего Харрисона. В первую очередь, я имею в виду нашего старого знакомого Фишера…