Брокингемская история. Том 22

Живой штендер никуда не устанавливается и ни к чему не прикручивается. Он надевается на живого человека:

Один из щитов оказывается у него на спине, а другой – на животе. В течение рабочего дня живой штендер гуляет по улице в самых людных местах и наглядно рекламирует тот или иной товар, чья реклама висит у него на спине или животе… В некоторых отношениях живой штендер удобнее стационарного. Например, его уж точно не украдут конкуренты и не разрисуют малолетние хулиганы… Но во всех других отношениях стационарный штендер гораздо лучше. Например, ему, намертво прикрученному цепями к столбу, никогда не придёт в голову забежать в неурочное время в какую-нибудь пивную…

Одним словом, за живым штендером необходим ещё более неусыпный контроль, чем за стационарным. Чтобы живой штендер не загулял куда-нибудь налево или направо, эту работу следует поручить предельно надёжному и трезвомыслящему сотруднику. Но тогда этот сотрудник уже не сможет помочь фирме в других, более важных делах, поскольку будет целыми днями слоняться по улицам, навьюченный двумя рекламными щитами… Если же в качестве живого штендера нанять какого-то постороннего балбеса, сотрудникам фирмы всё равно придётся отвлекаться от основной работы, чтобы периодически проверять наличие своего штендера на положенном месте… В общем, я бы не советовал вам размещать свою рекламу на штендерах, – подвёл окончательный итог он, – Кстати, электронные рекламные табло тоже имеют массу недостатков…

– Про электронные табло нам рассказывать не нужно, – прервал докладчика Ротмилл, – Пожалуй, больше вопросов к вам у нас не будет… Не смеем далее вас задерживать! Впрочем, подождите-ка минуточку! – в последний момент спохватился он, – Шейквелл, не известен ли вам среди приверженцев Моубрея или где-то ещё некий Гартсайд?

– Нет, не известен, – без тени сомнений ответил глава «Нетрадиционных рекламных технологий».

– Итак, что же мы имеем на текущий момент? – спросил сам себя Ротмилл, когда Шейквелл покинул его кабинет, – Если наше расследование и продвинулось вперёд, то крайне незначительно… Шейквелл высказал гипотезу о том, что за падениями его рекламных конструкций мог стоять глава конкурирующей с ним конторы. Очевидно, нам стоит навестить этого Моубрея и задать ему парочку каверзных вопросов… Шейквелл прав: Любой бизнесмен всегда будет рад хоть чем-то навредить своим конкурентам!

– Но вдруг Шейквелл сам наводит напраслину на своего конкурента, чтобы ему навредить? – резонно заметил Маклуски.

– Я более склонен доверять показаниям Шейквелла, чем Раунтри, – остался при своём мнении Ротмилл, – Я почти не сомневаюсь, что этот загадочный Гартсайд тоже принадлежит к шайке Моубрея. Скорее всего, он лично участвовал в диверсиях против столбов Шейквелла или во взломе торговых ларьков…

– Между прочим, нам до сих пор неизвестно, насколько связаны друг с другом эти два вида правонарушений, – обратил внимание Доддс, – А вдруг столбы переворачивает одна шайка, а ларьки грабит другая, не имеющая к первой ни малейшего отношения?

– Я исхожу из предположения, что заказчик в обоих случаях был один и тот же, – ответил Ротмилл.

– Но для чего Моубрею понадобилось грабить ларьки? – не понял Маклуски, – Ведь они никак не конкурируют с его «Щитами и вывесками»; не правда ли?

– Сдаётся мне, тут имеет место некая хитроумная многоходовая комбинация, – глубокомысленно изрёк Ротмилл, – Моубрей хочет добиться того, чтобы владельцы ограбленных ларьков подали в суд на энергокомпанию за перебои с подачей электричества и отключение охранной сигнализации; в свою очередь, энергетики предъявят претензии Шейквеллу за неустойчивость его рекламных конструкций – и конкурент Моубрея так или иначе пострадает…

– Надо полагать, этот Моубрей – настоящий гигант стратегической мысли! – хмыкнул Доддс, – Кабы он использовал свои таланты по прямому назначению, мы бы уже давно обогнали весь мир в области современных рекламных технологий…

В кабинете на какое-то время повисла напряжённая задумчивая тишина. Трое мастеров сыска и розыска молча обдумывали различные нюансы текущей ситуации… Но вот затянувшееся молчание неожиданно прервал голос Доддса:

– А ведь Шейквелл прав: Рекламный бизнес имеет свои собственные странности, разобраться в которых под силу далеко не каждому эксперту… Изготовить рекламу и разместить её на носителях – далеко не самое важное в этом деле. Гораздо сложнее заставить потребителя заметить и прочитать твою рекламу… Потребитель нынче совсем перестал обращать внимание на традиционную рекламную продукцию и высокомерно воротит от неё нос. Если щит с рекламой повесить посереди улицы, этот болван развернётся и пройдёт мимо; если рекламу зачитать по телевизору, он тут же переключит его на другую программу; если рекламный проспект опустить ему в почтовый ящик, он не читая выкинет его в ящик мусорный. Рекламным агентствам приходится выпрыгивать из штанов от усердия в попытках хоть как-то заинтересовать этих бестолочей своей продукцией… Например, они придумали вот такой способ: Рекламный проспект изготавливается в виде небольшой открытки с липучкой на конце. Рекламный агент пробирается в дом, где живёт потребитель, и прилепляет эту штуку ему на дверь, как раз напротив глазка. Затем агент нажимает кнопку дверного звонка и срочно даёт дёру – а потребитель, заглянув в глазок, видит перед собой открытку с рекламой какого-то важного и нужного товара… Остроумно; не правда ли?

– Другим нетрадиционным способом подачи рекламы является её размещение на движущихся объектах – трамваях, троллейбусах, автобусах, вагонах метро, поездах дальнего следования и обычных грузовых фургонах, – подхватил интересную тему Маклуски, – Если реклама не приклеена, а нарисована на наружных стенках транспортного средства, её уже никому не удастся оттуда содрать… Кстати, заказчикам рекламы даже нет необходимости лично владеть этими транспортными средствами – достаточно лишь заключить с их владельцами договор о сотрудничестве. Допустим, подобный договор был подписан с хозяином одного скромного транспортного фургона… И вот на оба бока этого фургона наносится рисунок с рекламой – после чего его владелец волен распоряжаться им по своему усмотрению. В течение рабочего дня фургон продолжает совершать свои обычные перевозки по своим привычным маршрутам; на него наложено лишь одно небольшое ограничение – он не имеет права парковаться в гаражах или на закрытых стоянках. Таким образом, наш фургон будет целыми сутками напролёт рекламировать нужный товар, колеся по бескрайним лондонским просторам или простаивая без дела в каком-нибудь многолюдном дворе. И даже если он основательно застрянет в очередной уличной пробке, невелика беда – ведь водители других транспортных средств, угодивших в ту же пробку, за долгие часы стояния на одном месте наверняка обратят внимание на рекламу, нарисованную на боку их товарища по несчастью из соседнего ряда…

– Порой некоторым торговцам ради привлечения внимания покупателей приходится прибегать к изощрённым трюкам и театральным инсценировкам, – снова взял слово Доддс, – Представьте себе картину: Стоит на улице совершенно обычный магазин, ничуть не хуже, чем все прочие – но посетители его упорно игнорируют, поскольку он открылся совсем недавно и ещё не успел ничем прославиться… Как бы вы посоветовали поступить его менеджерам? Например, они могут нанять себе на временную работу несколько так называемых подставных покупателей. Их задача предельно проста: по нескольку раз в день заходить в магазин под видом обычных посетителей – а несколько минут спустя выходить обратно на улицу со счастливыми улыбками, волоча в руках огромные сумки и коробки, на которых написано название данного магазина. И хотя эти коробки и сумки абсолютно пусты (или, в лучшем случае, набиты поролоном), со стороны может показаться, будто эти ребята совершили в данном магазине какие-то удачные покупки… Не пройдёт и нескольких дней, как в этом магазине будет не протолкнуться уже и от настоящих (а не подставных) покупателей, – выразил убеждённость он.

– Ещё одним эффективным видом рекламы является устная. (Если она производится в людном месте.) – слегка поменял направление беседы Маклуски, – В этом случае рекламодателям не приходится тратиться на рекламные носители и аренду рекламного места – да и охранять свою рекламу от посягательств конкурентов им тоже необходимости нет… Но тут возникают сложности иного характера: Если ваш рекламный агент встанет посереди площади и начнёт через рупор рекламировать ваш товар, то его очень скоро задержат правоохранительные органы и предъявят обвинение в нарушении общественного порядка. А посему к этому вопросу следует подойти творчески и с душой… Например, вот так: Однажды рано утром, в самый час пик, два ваших рекламных агента сядут в обычный лондонский автобус, переполненный народом под самую завязку. (При этом оба ваших агента должны быть одеты в самую обычную одежду, без какой-либо рекламной символики.) Пробившись в самую середину салона, один из агентов, обращаясь к другому, хорошо поставленным голосом произнесёт: «Да, кстати! Недавно я купил себе в таком-то магазине одну чудесную стиральную машину (кофемолку, соковыжималку, газонокосилку – и так далее)…» Второй агент якобы из любопытства начнёт задавать уточняющие вопросы; отвечая на них, первый агент перечислит все достоинства рекламируемого товара и торгующего им магазина. Через несколько минут все пассажиры автобуса уже будут в курсе, где и почём можно купить этот замечательный товар… Сойдя с автобуса на ближайшей остановке, агенты сядут на следующий и заново разыграют свою сценку там. Затем точно такая же картина повторится в третьем, четвёртом и пятом автобусе… Вскоре едва ли не половина Лондона будет во всех подробностях осведомлена о всех прелестях новой стиральной машины. Причём у пассажиров останется стойкое впечатление, будто они узнали об этом товаре от обычных покупателей, а не от настырных рекламных агентов, которые так горазды на преувеличения…

– А вот вам ещё один хитроумный рекламный трюк! – не остался в долгу Доддс, – На днях я прочитал о нём в одном интересном журнале… Речь идёт о рекламе при помощи больших надувных кукол, на которые со всех сторон нанесена символика рекламируемой фирмы. Эти куклы надуваются и выпускаются в открытый полёт вблизи каких-нибудь многоэтажных элитных домов. Каждая кукла устроена таким хитрым образом, что, подлетев к дому, намертво присасывается на специальных присосках к первому попавшемуся балкону… И вот представьте себе картину: Один из респектабельных жильцов выглядывает в окно своего пятнадцатого этажа – и вдруг замечает, что перед ним болтается рекламная кукла, присосавшаяся к балкону этажом выше. Как быть жильцу пятнадцатого этажа? Справиться с куклой собственными силами вряд ли удастся: Эта штука сделана из особого пуленепробиваемого материала; её не берёт ни ножовка, ни зубило, ни перфоратор. Отодрать её от места присасывания возможно разве что вместе с куском верхнего балкона – но против этого наверняка станет возражать жилец верхнего, шестнадцатого этажа, которому, собственно, и принадлежит этот балкон. (К слову, ему-то как раз эта кукла совершенно не мешает, поскольку свисает с его балкона вниз, а из окон его квартиры вообще не видна.) Процесс демонтажа куклы потребует проведения масштабных спасательных работ с привлечением скалолазов и монтажников-высотников. Всё это займёт как минимум несколько недель, а то и месяцев… За это время незадачливый жилец пятнадцатого этажа успеет не по одному разу пожаловаться на судьбу своим многочисленным друзьям и родственникам: Дескать, перед окном его квартиры, закрывая вид на город, болтается рекламная кукла такой-то фирмы… (Да чтоб она поскорее вылетела в трубу и провалилась в тартарары!) Друзья и родственники не преминут поделиться этой любопытной новостью со своими собственными знакомыми – и вскоре уже все страна будет знать о существовании этой чудесной фирмы… Но следует уточнить: Журнал, из которого я вычитал эту историю, на поверку оказался не деловым, а юмористическим, – добавил он для полноты картины.

Интересные разговоры о проблемах современной рекламы были грубо и бесцеремонно прерваны неожиданным телефонным звонком. Ротмилл очнулся от напряжённых раздумий, в которые был погружён на протяжении всей предшествующей беседы, и решительно снял трубку с аппарата, установленного на его столе.

– Крессуэй, это – вы? Что там у вас случилось? – произнёс он в трубку, – Ага, вот как? Ну что ж, тащите его сюда! До скорой встречи! – он положил трубку обратно, – Итак, в нашем деле появился первый задержанный, – известил он своих коллег из Центральной полиции, – Но это – не Гартсайд, а кто-то другой, – добавил он; в его голосе промелькнуло нечто вроде разочарования, – Гартсайда дома не оказалось. Не исключено, что он уже успел дать дёру на все четыре стороны… Крессуэй оставил у дверей его квартиры одного оперативника, а сам наведался по другому адресу – и там ему повезло больше. Этот адресок ему подсказали на «Торговом дворе»… Местные работники припомнили, как один из их знакомых негативно отзывался о ларьках и палатках по ту сторону их забора. Крессуэй решил проверить этого типа и нагрянул к нему домой. В его квартире были обнаружены некоторые предметы, похищенные из наших трёх ларьков… Разумеется, хозяин квартиры был немедленно задержан. Между прочим, Крессуэй сейчас приведёт его к нам для предварительного допроса…

– Ну что ж, этого и следовало ожидать, – глубокомысленно высказался Доддс, – К кому же ещё его вести на допрос, если не к нам?

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и помощник Ротмилла, одетый всё в тот же спортивный костюм, представил всеобщему вниманию задержанного им подозреваемого. Новый посетитель оказался чуть старше средних лет; одет он был не слишком изысканно, а вид имел довольно помятый. (Наручников на нём пока не было.) И хотя он изо всех сил пытался сохранить философское отношение к жизни, на его разочарованное лицо то и дело набегали тени глубокой досады на злодейку-судьбу…

– Его фамилия – Дрисколл, – объявил Крессуэй, – Когда-то он работал вахтёром на заводе, а после закрытия завода стал сторожем на «Торговом дворе». В его квартире мы обнаружили несколько пакетиков с батарейками из первого ограбленного ларька и несколько пакетиков с сувенирными магнитами из второго ограбленного ларька – а также… – он выдержал эффектную паузу, – …а также несколько кожаных накладок под ремни для наплечных сумок. На эти накладки приклеены этикетки с названием торговой точки. Это название соответствует третьему ограбленному ларьку – тому самому, который взломали позавчера ночью.

– А как насчёт самих сумок? – не удержался от вопроса Маклуски.

– Самих сумок мы на квартире у Дрисколла не обнаружили, – доложил Крессуэй, – Очевидно, накладки были сняты с ремней, дабы на сумках не осталось никаких упоминаний о торговой точке, которой они принадлежали до похищения.

– Благодарю вас за работу! – сдержанно кивнул младшему следователю Ротмилл, – Ну, Дрисколл, рассказывайте: Каким образом все эти предметы очутились у вас на квартире?

– Мне просто не повезло, – сокрушённо развёл руками задержанный после того, как Крессуэй усадил его на стул для посетителей, а сам занял своё прежнее место в дальнем углу кабинета, – Я так и знал, что эти дурацкие ларьки подведут меня под трибунал… Не стану скрывать: Я сразу невзлюбил все эти ларьки! – откровенно признался он, – Как только они появились по ту сторону нашего забора, я решил по-честному поговорить с этими ларёчниками. Я прямо так им и сказал: «Вам нужно нанять себе хорошего ночного сторожа, не то ваш товар в один момент разворуют грабители!» Но ларёчники всё отмахивались да отшучивались: «Нет-нет, зачем нам сторожа? Мы подключим свои ларьки к системе охранной сигнализации, и нам уже никакие грабители не страшны!» Вот они и доигрались со своей системой сигнализации… Первый раз это произошло чуть больше месяца назад, в ночь с субботы на воскресенье. Помню, как сейчас: Вылез я с заводской свалки и пошёл домой как раз мимо всех этих ларьков и палаток. А там…

– А что вы делали той ночью на заводской свалке? – осведомился Ротмилл.

– Как что? – Дрисколл в недоумении уставился на следователя уголовной полиции, – Проверял, нет ли там чего подходящего для домашнего хозяйства! Кстати, ничего незаконного в этом нет…

– Тогда почему вы полезли на свалку в ночное время? – поставил вопрос ребром Маклуски.

– Потому, что днём я был занят на работе, – объяснил бравый сторож, – И вот иду я мимо этих ларьков – и вдруг замечаю, что вокруг совсем темно, а ни одна лампочка сигнализации нигде не горит. «Ну вот, что я говорил!» – подумал я, – «Охранная сигнализация накрылась – и теперь эти ларьки сможет спокойно обчистить любой прохожий с большой дороги!» Решил я провести наглядный эксперимент. И вот двинул я осторожно в стекло первого попавшегося ларька своей доской…

– А откуда у вас взялась доска? – не понял Ротмилл.

– Я прихватил её со свалки для нужд домашнего хозяйства, – пояснил рассказчик, – И вот двинул я в стекло доской; стекло разбилось, но никакой сирены при этом не загудело… «Я был прав: Сигнализация совсем не фурычит!» – обрадовался я. Пошарил я в темноте наугад по прилавку, схватил всё, что подвернулось под руку, и потопал домой…

– Но для чего вы разбили стекло и похитили из ларька эту мелочь? – уточнил Ротмилл.

– Неужели это ещё требуется объяснять? – осклабился Дрисколл.

– Вы сделали это из хулиганских побуждений? – смекнул Крессуэй.

– Нет, в воспитательных целях, – опроверг Дрисколл, – Раз эти раздолбаи-ларёчники не заботятся о сохранности собственного имущества, их следует проучить. Вот я и устроил им небольшое ограбление!

– Что значит «не заботятся»? – поспешил вмешаться Ротмилл, – Они же подключили свои ларьки к системе охранной сигнализации; не так ли? И не их вина, что в ту ночь эта сигнализация внезапно вышла из строя ввиду обрыва на линии электропередач…

– Если бы их ларьки охранял живой ночной сторож, его бы уже никто не смог отключить ни от каких электропередач, – резонно заметил Дрисколл, – Так что пускай эти раздолбаи наглядно прочувствуют разницу между двумя системами охраны!

– Ах, вот оно что! – сообразил Доддс, – Владельцы ларьков отказались прибегнуть к услугам ночного сторожа (в вашем лице) – и вы в отместку решили причинить им мелкий, но демонстративный ущерб?

– Да-да, что-то вроде того, – подтвердил Дрисколл, – Я надеялся, что эти разгильдяи усвоят полученный урок… Но не тут-то было: Ровно через три недели они сваляли прежнего дурака. В ту ночь, с субботы на воскресенье, я опять возвращался домой с заводской свалки…

– Какое удивительное совпадение! – не преминул отметить Ротмилл, – Ваши походы на свалку почему-то происходят в те же самые ночи, когда на линии электропередач выходят из строя провода!

– Я залезаю на свалку каждую ночь с субботы на воскресенье, – пояснил бравый сторож, – Да и почти каждый будний день тоже… (На этой свалке столько всего навалено, что за один раз и не унесёшь!) И вот прохожу я мимо ларьков – и не верю своим глазам: Вокруг опять темным-темно, а сигнализация нигде не горит! У меня за пазухой удачно оказался небольшой молоток; я двинул им по стеклу в первом попавшемся ларьке, выгреб с прилавка весь мелкий товар и пошёл домой… Но даже после этого эти раздолбаи-ларёчники не взялись за ум! Прошло ещё пару недель – и вот в ночь с позавчера на вчера я снова проходил мимо ларьков по дороге со свалки до дома…

– А теперь-то вы чем разбили стекло: доской или молотком? – не удержался от очередного каверзного вопроса Маклуски.

– Теперь ничем, – ответил Дрисколл, – На самом крайнем ларьке уже было выбито лобовое стекло, а на прилавке было совсем пусто. Похоже, кто-то успел обчистить это заведение ещё до меня… На полу лежали только эти накладки под ремни. Я подобрал их и понёс домой… (Не уходить же из гостей с пустыми руками!) Вот и все дела! – невесело вздохнул он.

– Да-да, очень интересно, – кивнул головой Ротмилл, – То есть, к похищению кожаных сумок вы не причастны? За вами числятся лишь мелкие символические кражи, совершённые из идейных соображений? Но даже за них вы обязаны понести уголовную ответственность! – объявил он порядком приунывшему противнику охранных сигнализаций, – Надеюсь, вы осознаёте свои ошибки и раскаиваетесь в содеянном?

– Да, конечно! – охотно подтвердил Дрисколл, – Сам понимаю, что дурака свалял! Если бы я сразу оторвал от накладок эти бумажки, вы бы и не догадались, что я утащил их из того ларька… Но ничего: Урок пойдёт мне впрок! – заверил он.

– Вот и славно! – кивнул головой Ротмилл, – Крессуэй, вы хотите спросить задержанного о чём-то ещё?

– У меня остался только один вопрос, – оживился младший следователь, – На антресолях у задержанного были обнаружены ещё кое-какие предметы, которые не входят в перечень похищенных из трёх ларьков товаров…

– Значит, я приволок их домой со свалки, – заранее ответил на ещё не заданный вопрос Дрисколл.

– Шибко сомневаюсь, – скептически хмыкнул Крессуэй, – Это были меховые сапоги – причём совсем новые…

– Наверно, это те, что я купил в магазине для личного пользования, – высказал предположение задержанный.

– Непохоже, что для личного, – возразил Крессуэй, – Всего мы обнаружили две пары сапог: одна пара – женские, вторая – детские. На ваши ноги они вряд ли налезут…

– Всё, вспомнил! – хлопнул себя по лбу Дрисколл, – Этими сапогами торговала одна фирма на нашем «Торговом дворе». Когда она обанкротилась, у неё не нашлось наличных средств, чтобы расплатиться с нашей службой охраны – и тогда она выплатила мне задолженность по зарплате в натуральном виде, собственной продукцией… Сейчас, в мае, в меховых сапогах всё равно никто не ходит. Я временно закинул их на антресоли – ну а потом, осенью или зимой, подарю их каким-нибудь знакомым, у которых есть жёны и дети…

– Ваши меховые сапоги нас не интересуют, – прервал докладчика Ротмилл, – Если они не были украдены, полиция ими заниматься не станет… Крессуэй, уведите задержанного к себе и запишите его показания! – распорядился он, – Пожалуй, мы уже спросили у него обо всём, о чём собирались… Хотя нет, ещё не обо всём! – спохватился он в последний момент, – Дрисколл, известен ли вам некий Моубрей?

– Нет, – ответил задержанный.

– А некий Гартсайд? – поинтересовался Доддс.

– Никогда не слышал этой фамилии, – заверил пламенный борец с торговыми ларьками.

– Итак, наше расследование ещё немного продвинулось вперёд, – высказал сдержанный оптимизм Ротмилл, когда Крессуэй увёл задержанного для записи показаний, – Мы уже знаем автора взлома двух первых ларьков. Как выяснилось, они не имеют ни малейшего отношения к обрывам линии электропередач… Первые два раза Моубрей и компания просто переворачивали рекламные конструкции конкурентов – но к третьему разу они подготовились более основательно и решили заодно обчистить ларёк возле «Торгового двора». (Мотив я вам уже назвал: заставить хозяев ларька пожаловаться на энергетиков, чтобы те, в свою очередь, предъявили претензии компании Шейквелла, которой принадлежит перевернувшаяся конструкция.) Дрисколл наткнулся на уже обчищенный ларёк и по привычке прихватил из него какую-то мелкую ерунду – а крупная добыча в виде кожаных сумок была похищена до него людьми Моубрея. Они сняли и бросили в опустевшем ларьке лишь накладки для ремней… (Судя по всему, это было сделано ими из соображений конспирации – ведь на накладках были приклеены этикетки с названием ограбленной ими торговой точки.) И сдаётся мне, ко взлому этого третьего ларька приложил свои мозолистые руки наш загадочный Гартсайд… – он сосредоточенно забарабанил пальцами по столу, за которым сидел, – Похоже, в первые два раза он помогал другим членам банды переворачивать рекламные столбы; в третий же раз ему было поручено более важное задание…

– Но что вы, собственно, имеете против этого Гартсайда? – поспешил вмешаться Маклуски, – Одни лишь досужие домыслы Бачлера насчёт сквозящего из него (Гартсайда) снобизма?

– А вот я бы не спешил с порога отметать выводы Бачлера, – проявил взвешенный подход Ротмилл, – По долгу службы он привык общаться с различными людьми; он явно не обделён наблюдательностью и проницательностью; он способен по малейшим нюансам поведения подметить склонность человека к совершению правонарушений… К тому же, против Гартсайда свидетельствуют беспристрастные факты. Его отсутствие на трёх субботних бильярдных тусовках явно неспроста совпадает по времени с обрывами проводов и со взломами ларьков…

– Порой взаимосвязь тех или иных событий бывает настолько причудливой и трудноуловимой, что в них не под силу разобраться и целому полку следователей уголовной полиции – не говоря уже о скромном охраннике бильярдного клуба, – затейливо и витиевато высказался Доддс.

Ротмилл не успел высказать в ответ свои возражения – этому опять помешал внезапно зазвонивший телефон.

– Крессуэй, это – вы? – произнёс хозяин кабинета, поднося к уху снятую с телефонного аппарата трубку, – Ах, вот как? Вы его уже допросили? И что же он вам рассказал? – в кабинете временно воцарилось напряжённое молчание, нарушаемое лишь еле слышным стрекотанием далёкого Крессуэя из телефонной трубки, – Значит, вот как обстояло дело… – в задумчивости произнёс Ротмилл пару минут спустя, – Да-да, я вас понял… Ну что ж, оформите его показания и приобщите их к делу! Благодарю за работу! – он уложил трубку обратно на аппарат, – Вот и объявился наш Гартсайд! – известил он своих коллег из Центральной полиции, – Как оказалось, он вовсе не пытался скрыться, а всего лишь отлучился на полчаса в магазин. Когда он вернулся домой, его подкараулил у дверей квартиры наш оперативник и оперативно доставил к нам в участок. (Пока без наручников.) Гартсайд уже дал Крессуэю свои объяснения насчёт отлучек из бильярдного клуба. Их причина была до смеха проста: Наш Гартсайд всего-навсего работает электромонтёром в городской энергетической компании.