Четвертая подсказка

– Не надо. Все равно твоя информация окажется фикцией.

Впереди по дороге показалась эстакада железнодорожной станции «Накано». Полицейское управление Ногата уже совсем близко.

Когда Сара и Ябуки добрались до малого зала для совещаний, дискуссия уже достигла своего апогея. Начальник сектора Цуруку показывал на карту, прикрепленную к презентационной доске, и визгливым голосом давал указания. Среди примерно тридцати участников были лица, которых раньше видеть не приходилось. Должно быть, это было подкрепление, прибывшее из соседних отделений полиции.

Стоя в задних рядах, Сара и Ябуки сосредоточенно вникали в происходящее. Часть карты была обведена красным фломастером и разделена на девять зон. Сара заметила, что в центре красной области находится тот самый винный магазин, и это ее разочаровало.

Время позднее, вот-вот наступят новые сутки. После первого взрыва прошло немногим меньше двух часов. Хотя проверка камер слежения уже должна быть в какой-то степени выполнена, похоже, что винный магазин по-прежнему являлся единственным местом, за которое можно было зацепиться в расследовании.

Рядом с картой висела фотография Судзуки. Какое же у него похабное лицо! Когда смотришь на это его расслабленное выражение, кажется, будто он над тобой насмехается… Сара ощутила прилив досады.

После инструктажа о том, на что следует обращать внимание в каждой из зон, и докладов ответственных сотрудников Цуруку еще раз напомнил:

– Нужно оценивать и фактор времени. Если поймете, что тот, кого вы опрашиваете, к делу отношения не имеет, не устраивайте разборок и немедленно уходите. И еще: будьте предельно бдительны в отношении СМИ. Такого рода дела могут вызвать панику у населения. Утечка информации карается смертью.

– Начальник сектора! – Один из опытных сыщиков, услышав эти угрожающие слова, поднял руку для вопроса. – Нет ли вероятности того, что Судзуки установил бомбу у себя дома? Может быть, необходимо призвать граждан эвакуироваться?

– Сначала найдите его дом. Думать будем после этого.

– Но все же если есть такая вероятность, то, может быть, следует обратиться с призывом проявлять осторожность в зоне, центром которой является этот винный магазин?

– Идиот! – Одновременно с ударом кулака по доске изо рта Цуруку вылетела слюна. – А что нам делать, если мы ошибемся в своих предположениях? Если людей одного за другим будет охватывать паника, как потом выходить из ситуации? Ты готов взять на себя ответственность, если кто-то эвакуируется в другое место и там попадет под взрыв?

Опытный сыщик замолчал. В логике Цуруку не было изъянов. И вообще до сих пор не ясно даже то, находится ли жилище Судзуки поблизости от винного магазина… С другой стороны, правда и в том, что среди всех вариантов, возможных в настоящее время, жилище Судзуки является чуть ли не единственным местом, которое может быть выбрано в качестве эпицентра взрыва.

С кислым лицом Цуруку простонал:

– Думать будем мы. Вам же надо молча работать ногами.

А, это, наверное, и есть тот самый «человек на семьдесят пять баллов из ста»? Сара впервые попала под командование Цуруку, но в мысленной графе «Впечатления» уже поставила ему отметку «хуже не бывает». Она не могла понять, почему Цуруку выражается таким образом. В хорошем смысле это можно было бы назвать своеобразным способом показать, кто тут главный, в плохом же смысле – обычным начальственным харассментом. Впрочем, среди коллег есть и такие, кто называет подобное поведение проявлением лидерских качеств. Они считают, что требование перестать думать способствует повышению морального духа подчиненных.

«Впрочем, сама себя я, как бы из кожи вон ни лезла, интеллектуалкой считать не буду».

Полицейских разбили на семь групп по четыре человека в каждой. Члены каждой группы собрались и поприветствовали напарников. Руководители групп еще раз провели инструктаж по мерам предосторожности. Начальником группы Сары оказался тот самый опытный сыщик из отделения Ногата, который ранее поднимал руку и задавал вопросы начальнику сектора. Поведение в отношении жителей. Поведение в отношении СМИ. Опрос граждан производится под предлогом поиска пропавшего человека, который может бродить где-то поблизости. Он хронически болен, и его надо поскорее найти. Всем были розданы фотографии Судзуки, свою Сара положила в нагрудный карман униформы.

– Кода, ты ведь встречалась с Судзуки?

На вопрос начальника группы Сара бодро ответила: «Так точно!»

– О, это может быть большим преимуществом для нас… И какое у тебя впечатление от него?

– Ну, так… Он как бы специально принижает себя, и в этом чувствуется наигранность. Можно сказать, он излучал подозрительную ауру.

– В смысле, сильно вонял?

– А… Ну… не то чтобы так откровенно. Думаю, в обычной жизни он умело скрывает свою истинную сущность и, наверное, с соседями не дружит, но и не сторонится их.

– Вот оно как? Ясно, – впечатлился начальник группы. Сара приняла это вместе с некоторым ощущением собственной вины.

– Еще на что-нибудь обратила внимание? Профессия, состав семьи?

– Он уклонился ото всех вопросов, кроме тех, как его зовут и сколько ему лет. Из вещей при себе имел только пустой кошелек.

– И смартфона тоже не было? – вмешался в разговор сыщик-мужчина лет тридцати. Сара утвердительно кивнула. Раньше Сара его не видела. Наверное, из соседнего полицейского отделения.

– Повторяю: если заметите хоть что-то немного необычное, сразу же сообщайте. Категорически запрещается действовать по собственному усмотрению! – Начальник команды перевел дух. – Что ж, пожалуй, отправимся?

Полицейские вокруг, словно сговорившись, одновременно пришли в движение. Соревнование начинается: кто сможет записать на свой счет заслугу в поиске улик? Прямо перед Сарой был Ябуки, его голова единственная возвышалась над окружающей толпой. Спиной Сара чувствовала жар нетерпения, переполнявшего столпившихся позади следователей.

– Смотри, сильно не перенапрягайся. И проблем мне не создавай, ладно?

– Что-о?! Это еще кто и кому? – прозвучал чей-то голос. – Стойте!

В чем дело? Все обернулись. Цуруку мрачно посмотрел на следователей, которых остановил на взлете.

– Ждем еще пять минут. Начало следственных мероприятий – через пять минут.

Недоуменно наклонив голову, Сара посмотрела на часы на стене и почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь. «Цуруку говорит ждать до нуля часов следующего дня. Иными словами, чтобы мы отправлялись после того, как, возможно, произойдет следующий взрыв».

– Грязные приемчики! – бросил кто-то. То там, то тут полицейские выражали схожие эмоции. Только полиция знает: осталось еще две бомбы. И то, что фактический подозреваемый именно это и сказал.

«Если сейчас где-то произойдет взрыв и кто-то погибнет, как мы, остававшиеся в отделении до нуля часов, будем выкручиваться? Сможем ли списать все на то, что “жертвам просто не повезло”»?

– Не слишком задумывайся, – послышался сверху голос Ябуки, и Сара пришла в себя. Это верно. Цуруку тоже отдает приказы не ради личной выгоды. Обеспечить безопасность следователей – обязанность начальства.

И все же неприятный осадок оставался. Но Сара перемолола его зубами.

– Ладно… – Цуруку проверил время. – Отправляйтесь!

* * *

Постовая будка Нумабукуро расположена примерно в километре к северу от отделения полиции Ногата. Эти две точки почти по прямой соединяет проспект Хэйва Коэн Доори, а постовая будка расположена сразу за парком Хэйва Коэн, у моста, где проспект пересекает реку Мёсёдзи. Слово «мост», впрочем, тут не очень подходит – он длиной всего несколько метров и далеко не живописен; по сути, это бетонная дорога. Тот самый винный магазин расположен к северо-востоку от постовой будки, его адрес – Нумабукуро, Первый квартал. Сара вышла из полицейской машины и, пользуясь своим преимуществом – знанием района, – повела членов группы за собой.

Группа сразу же дошла до железной дороги, ведущей к станции «Нумабукуро» линии Сэйбу Синдзюку. Совсем скоро время отправления последнего поезда. В отличие от оживленных районов, пешеходов здесь мало. Стоит пересечь железнодорожные пути, и городская атмосфера полностью пропадает. В тихом жилом районе, к тому же поздней воскресной ночью у людей вообще нет причин выходить на улицу. Для полицейского, мечтающего о безмятежной жизни, это место заслуживает наивысшей оценки. Впрочем, хватает и таких полицейских, как Ябуки, которому в такой обстановке будет чего-то не хватать.

У Сары же амбиций не было – до такой степени, что ей даже бывало стыдно за это. К сидячей работе душа не лежала, поэтому на офисную службу она не соглашалась. И даже считала, что, если уж на то пошло, можно и до конца жизни работать в будке. И ее слова о том, что она готова уступить свои заслуги Ябуки, по большей части были искренними.

Впрочем, у напарника объективно больше шансов отличиться. Его группе поручена центральная зона, в которой как раз и находится винный магазин. Хотя жилище Судзуки вряд ли расположено совсем уж близко к магазину, с другой стороны, невозможно предположить и то, что он наобум выбрал отдаленное место для собственного задержания. Скорее всего, провел предварительную разведку. И, если повезет, полицейские, может быть, смогут получить показания от жителей района.

Сара с напарниками отвечали за северную зону. Надо проследовать через Первый квартал до того места, где адрес сменится на Нумабукуро, Второй квартал. Справа проходит проспект Асахи Доори, а если пройти еще дальше на север, можно выйти на шоссе Синъоумэ Кайдо.

– Ну что, разобьемся на пары по два человека?

Начальник группы разделил зону ответственности на сектора, дальше надо было пройти дом за домом и позвонить в двери всех квартир. Сару поставили в пару с сыщиком старше тридцати, прибывшим для поддержки. Его имя было вроде бы Сарухаси; белая рубашка плотно облегала мускулистое тело – прямо спортсмен-регбист.

– Давай, это твоя работа. – Не спрашивая согласия Сары, Сарухаси возложил на нее функцию ответственного за нажимание дверных звонков. Впрочем, это можно понять. Здоровенные плечи, здоровенное лицо, пухлые губы… Если такой тип заявится в гости посреди ночи, любой без промедления вызовет полицию. Да, вполне разумно, что именно Сара, одетая в полицейскую форму [11], должна быть на линии огня. И все же ей было не по себе. Нажимать звонок и слышать ор: «Черт, ты знаешь, который сейчас час?» – нет человека, который получит от этого удовольствие.

Они вдвоем прошли примерно десять домов; встречали их вежливее, чем можно было ожидать, но результатов не было.

– Ребята, вы вообще камеры наблюдения проверяли как следует? – На холме, на полпути к следующему месту, Сарухаси потерял терпение. – Если продолжать вот так ловить блох, никакого времени не хватит.

В общем-то он прав: если б удалось установить хотя бы направление, с которого Судзуки пришел в винный магазин – с востока, запада, севера, юга или с юго-востока, – тогда круг поиска можно было бы сузить. С другой стороны, критика в адрес коллег раздражала Сару. Действительно, в последнее время камер становится все больше, но все, что есть в этом районе, – это только камеры на телеграфных столбах, установленные органами самоуправления. К сожалению, в винном магазине камер тоже не было.

– Все равно, не может быть так, чтобы он вообще не попал на видео.

– А если он двигался так, чтобы запутать полицию, тогда и пользы от камер не будет, правильно? Или, например, перемещался так, чтобы оказываться между камерами…

– Задолбало это все. – Сарухаси продолжал недовольно надувать свои пухлые губы. – Так или иначе, нам сказали действовать быстро. И в допросах ведь никакого продвижения нет, правильно? На группу по расследованию особых преступлений полагаться тоже не приходится…

Сара впервые услышала об этом: похоже, после взрыва в «Токио доум» функция дознавателя на допросах Судзуки была передана от Тодороки сыщику из Главного полицейского управления. Ну да, по-другому и быть не могло. В интересах раскрытия преступления это нужно приветствовать. И все же что-то в словах Сарухаси не понравилось Саре. Не понравилось – и она решила, что теперь будет про себя называть Сарухаси Господином Регбистом.

– Я не то чтобы повторяю слова начальника нашей группы, но если ничего не подозревающие рядовые граждане будут застигнуты врасплох и пострадают, это ж будет кошмар!

В этом тихо спящем городе – и вдруг раздается оглушительный грохот. Это действительно будет что-то совершенно отвратительное – большее, чем просто физический ущерб.

– Особенно в день, когда есть погибшие…

Господин Регбист собирался сказать еще что-то, но как раз в этот момент они добрались до вершины холма. Тут же слева располагался двухэтажный многоквартирный дом с белыми стенами. Его заброшенность чувствовалась даже в темноте. Подъезда нет, перед домом бетонная лестница. В коридоре, ведущем вглубь здания, находится пять квартир. Лампы на потолке горят через одну.

Сара увидела, как Господин Регбист подмигнул ей с выражением «как-то здесь подозрительно». Она слегка кивнула в ответ. Квартиры в этом доме предназначены для людей, проживающих в одиночку, проблемным дом не числится, однако смена жильцов в нем идет интенсивно. Работать постовой полицейской еще не значит знать жильцов всех домов в своем районе. Не будет ничего странного, если выяснится, что Судзуки живет именно здесь.

Первый звонок – в ближайшую дверь на первом этаже. Домофона нет. Динь-дон… похоже на звук колокольчика. С той стороны двери послышался шум: кто-то двигался мелкими шагами.

– Извините! Добрый вечер! Мы из полицейского отделения Ногата, – произнесла Сара приглушенным голосом. Вообще-то хотелось бы сначала увидеть человека, а потом уже представляться. Но было опасение, что в это время суток дверь вообще могут не открыть.

– Что такое?

В щели приоткрытой двери показалось лицо молодого мужчины в очках и с нездоровой кожей. Одет он был в домашний спортивный костюм.

– Прошу прощения за визит в такое позднее время. Моя фамилия Кода, я из постовой будки Нумабукуро. Мы хотим вас кое о чем спросить.

Мужчина в очках с крайне недоверчивым видом выслушал полицейскую легенду.

– Вот этот человек… Ничего не припоминаете?

– Если припомню, я что-нибудь получу за это?

– Как?

– Денежная премия ведь полагается? Например, если найдешь потерянную вещь, потом можно получить вознаграждение от владельца, правильно?

Сара на секунду опешила, но тут же притворно прокашлялась и взяла себя в руки.

– Прошу извинить нас, но, думаю, мы не сможем отблагодарить вас таким образом.

– Даже благодарственной грамоты не будет?

– Не будет. Извините, пожалуйста.

– Ну вот… Неинтересно это.

Мужчина не производил впечатление несовершеннолетнего; как же можно быть до такой степени инфантильным? Сара решила больше не отвечать на реплики мужчины и вновь показала ему фотографию Судзуки.

– Посмотрите, пожалуйста. Вы не встречали этого человека? Неважно, когда – сегодня, вчера или на днях…

– Х-м-м…

Рассматривавший фотографию мужчина внезапно распахнул дверь. Его правая рука, ранее спрятанная за спиной, теперь оказалась прямо перед их глазами.

– Прекрати! – крикнул Господин Регбист, и одновременно с этим раздался щелчок – звук затвора камеры смартфона.

– Если не ошибаюсь, полицейских можно фотографировать во время несения службы? – Мужчина, не проявляя признаков робости, направил камеру на Господина Регбиста.

– Слушай, приятель, ты это прекрати!

– О, вот как вы, значит, разговариваете… В такой поздний час пришли к добропорядочному гражданину…

Господин Регбист проглотил свой возможный ответ. Девять из десяти, что это было бы грязное ругательство.

– Видите ли, – переведя дыхание, обратилась к мужчине Сара, – на снимок, который вы сейчас сделали, наверняка попала эта фотография, что действительно плохо. Извините, но нам придется по установленной процедуре надлежащим образом удалить эту фотографию.

– Запугиваете?

– Ни в коем случае. Просто такова полицейская процедура, она весьма утомительна и займет много времени.

Мужчина презрительно фыркнул, глядя на крайне озабоченное лицо Сары.

– Ладно, могу и удалить. – Он показал на смартфоне, что удалил фотографию.

– Хотите сделать еще один снимок? Только с нами?

– Зачем мне это? Неужели ты решила, что ты симпатичная?

«Сейчас ты у меня по морде получишь», – мысленно произнесла Сара, после чего вслух спросила:

– Итак, припоминаете ли вы этого человека?

– Если б припоминал, я бы вам об этом уже сказал. Что, из нашего разговора до сих пор не понятно, что я ничего не знаю? Скорее всего, этот человек не из этого дома. И вообще, хватит тут шум устраивать. Идите расспрашивать кого-нибудь другого.

Дверь с грохотом захлопнулась.

– У-ф-ф, – с шумом выдохнула Сара. Ей хотелось излить свое недовольство. – Да, знаю, это весьма распространенный тип граждан… И все же я, между прочим, работаю ради того, чтобы жизнь таких, как он, была спокойной.

– Хорошо бы взорвался толчок в его квартире… – пробормотал Господин Регбист, перемещаясь к следующей двери.

«Вопреки ожиданиям, с ним можно найти общий язык», – подумала Сара.

Со слабой надеждой она нажала кнопку звонка второй квартиры.

6

Воздух в кабинете аудио- и видеотехники был спертым. Члены команды по проверке камер наблюдения были измотаны. Некоторые потирали веки, некоторые вымещали свое раздражение в телефонные трубки: «Поймите, дальше надо разговаривать не с нами, а с полицией Канагавы».

В этой обстановке Тодороки сидел, скрестив руки на груди и уставившись на свое запястье. Стрелка на циферблате совсем скоро покажет полночь.

– Говорю, именно так и есть. Судзуки сел в такси перед станцией «Кавасаки». Мы проверили это у компании такси, ошибки здесь быть не может, – с отвращением произнес в трубку Идзуцу, младший товарищ Тодороки по отделу уголовных преступлений, возглавляющий команду по проверке камер. С кем он разговаривает – с Цуруку или с руководителем группы из его ближайшего окружения?

В словах Идзуцу неправды не было. Около двадцати трех часов четверо следователей начали внимательно изучать видеозаписи, которые они получили, разбудив ответственных в муниципальных органах власти. Идзуцу отвечал за самые важные кадры – снятые в винном магазине, – а Тодороки, присоединившийся к проверке по ходу дела, выбрал наобум оставшиеся видеоматериалы. Именно в них следователей и ждала удача.

Рядом с однополосной автомобильной дорогой, соединяющей постовую будку Нумабукуро и шоссе Син-Омэ Кайдо, Тодороки обнаружил Судзуки, выходившего из такси у храма под названием Дзиссоин. Полицейские связались с компанией такси и поговорили с водителем той машины. Таксист четко сказал, что забрал Судзуки примерно в девятнадцать часов со стоянки у станции «Кавасаки». От нее до Нумабукуро примерно двадцать пять километров. Поездка с использованием платного туннеля Яматэ заняла примерно один час. Судзуки заплатил наличными, сказал, что сдача не нужна, и рассчитался десятитысячными купюрами. Таким образом, стало ясно, что Судзуки наврал с три короба об отсутствии у него денег. В остальном же ситуация, можно сказать, вернулась в состояние полной неопределенности. Живет ли Судзуки в Кавасаки или приехал туда из другого места? Чтобы выяснить это, придется проверять камеры у станции «Кавасаки», но это невозможно без запроса в полицию префектуры Канагава. У Тодороки и его коллег не было другого варианта, кроме как обратиться к начальству.

Наступило ноль часов. В глубине души Тодороки услышал звук. Хотя он и не слышал ничего непосредственно ухом, гулкий звук взрыва засел у него в голове.

– Понял, так и сделаю. – Яростно бросив трубку, Идзуцу выпустил пар из ноздрей.

– Что он сказал? – Седовласый мужчина, задавший вопрос Идзуцу, был из отдела безопасности быта граждан. Из двух других мужчин один был из отдела уголовных преступлений, еще один был прислан в качестве подкрепления из дорожно-транспортного отдела.

– Сказал, чтобы мы продолжали.

– Продолжали?

– Да, чтобы продолжали поиск по камерам из Нумабукуро. – Глядя без тени улыбки на нахмурившего брови седовласого мужчину, Идзуцу продолжил: – Руководство считает, что неважно, откуда приехал Судзуки. Главное в том, что его целью был винный магазин в Нумабукуро. Они полагают, что в этом обязательно должен быть какой-то смысл.

В чем-то с таким подходом можно было и согласиться. Если говорить о том, возможно ли, чтобы Судзуки, живя в Нумабукуро, сначала отправился в Кавасаки, а затем вернулся обратно, – то да, такой маршрут, в принципе, тоже возможен. Если цель – ввести полицию в заблуждение, тогда вопрос о рациональности можно проигнорировать.

Самому Тодороки казалось, что Кавасаки как место было выбрано намеренно. Большая железнодорожная станция, через реку Тама граничащая с Токио, на которой сходится множество железнодорожных линий, весьма удобна для того, чтобы путать следы. Достаточно быть хоть немного эрудированным, чтобы знать, насколько хлопотно для полиции проводить расследование на стыке двух префектур [12]. Да и в интернет-блогах полно рассказов о том, что отношения между Столичным управлением полиции и префектуральной полицией Канагавы такие, что хуже не бывает.

– И что, те группы, которые сейчас опрашивают население, так и будут этим заниматься?

– По его словам, им ничего сообщать не надо. Руководство относится к нам как к полным дилетантам.

Седовласый мужчина, испустив вздох удивления, продолжил расспросы:

– Но ведь перемещения Судзуки после того, как он прибыл в Нумабукуро, в общих чертах ясны…

– По его словам, они ясны полностью.

– Полностью?

– Все, что было, – полностью. И в первой половине дня, и во второй, и вчера, и позавчера.

Видео в регистраторах затирается новым изображением по прошествии примерно одной недели, так что в каждом регистраторе хранится видео примерно за сто семьдесят часов.

– Не исключено, что на каком-нибудь из изображений будет Судзуки. Просмотр видео не обязательно бесполезен для идентификации его жилища. – Тон Идзуцу стал как у руководящего работника, который только и умеет, что заниматься казуистикой.

– Понимаю, что вряд ли, но… Подмоги нам не будет?

Идзуцу покачал головой, и воздух в комнате стал еще более тяжелым. Короче говоря, указания Цуруку сводились к признанию: «Мы тут ничего поделать не можем».

– А что Столичное управление? И что делает Центр поддержки?

– У них сейчас все заняты анализом камер в Акихабаре и у стадиона «Токио доум». С видео из Кавасаки наверняка тоже к ним обратятся.

Центр поддержки следственного анализа – подразделение полиции, обладающее огромными возможностями по анализу цифровой информации с камер наблюдения, смартфонов и персональных компьютеров. Район Нумабукуро небольшой, продолжительность записей на камерах наблюдения в нем ограниченная, и в итоге пяти человек, срочно присланных на подмогу, кое-как хватило. Но если объем работы вырастет еще больше, тогда не хватит ни людей, ни их профессиональных навыков.

– Да, тяжелое дело… – Седовласый мужчина пригладил свои волосы. Мужчина из отдела уголовных преступлений мрачно поджал губы, а молодой парень из дорожно-транспортного отдела нарочито пристально уставился в потолок.

На самом деле Тодороки тоже был обескуражен нерешительностью Цуруку, не ставшего даже в такой ситуации увеличивать число сотрудников. С другой стороны, он не считал ошибочной идею Цуруку, что Судзуки заранее посещал Нумабукуро. Это вовсе не какое-то знаменитое место, транспортная доступность обычная. Было бы неразумно полагать, что Судзуки наобум выбрал этот заурядный район, в котором нет ничего, что могло бы привлечь внимание общественности.

Есть только один ответ. У Судзуки была четкая причина выбрать Нумабукуро. И он специально сделал так, чтобы его задержали именно здесь.

– Какие-нибудь соображения у вас есть?

Тодороки удивился, что к нему обратились. Подняв глаза, он наткнулся на взгляд Идзуцу. Никакого уважения, скорее явная неприязнь. И одновременно опаска. Не хотелось бы совершать ошибок в расследовании дела, где на кону стоят человеческие жизни. Идзуцу был из тех, у кого сильно развито такое представление об «ответственности сыщика».

«Они у меня есть. Возможные объяснения действий Судзуки и того, чем тот руководствовался. Однако…»

– Нет, ничего такого.

«Даже если я и выскажу их, это никак не повлияет на то, что мы можем сделать здесь, в этой просмотровой…»

– Думаю, вполне можно действовать по твоим указаниям.

Гордость существа, называемого сыщиком, обладает волшебной силой, иногда заставляющей забыть о страхе перед расследованием.

– Как бы то ни было, ничего не остается, как делать то, что в наших силах, – небрежно добавил Тодороки.