Страж перевала

– Вон там остановимся, – сказал он, кивнув на берег узенькой речушки, – а я съезжу разузнаю, что к чему.

– А почему сразу туда не поехать? – тут же спросила я.

– Потому что ворота закрыты, – мрачно ответил Вител, – а до ночи еще далеко. Не к добру это.

– Может, мне с тобой съездить? – спросил Чарим.

– Нет уж, ты за главного оставайся. Мак! Давай ты со мной, а вы не лодырничайте, делом займитесь!

– Так каким делом-то? – нахмурился Марон. – Распрягать иль не распрягать?

– Погодите пока, – подумав, решил Вител. – Но вы что, дела не найдете? Оси проверьте, упряжь…

Вернулся Вител скоро, и по его мрачному лицу стало ясно: дела обстоят скверно.

– Чего там такое? – первым спросил Чарим. – Никак зараза какая-нибудь?

– Ага, подъехал бы я тогда к вам с наветренной стороны, – буркнул Вител, спешившись и передав повод Маку. – Не зараза там, слава Создателю. Но в обитель никого не впускают, только гонцов, ну и своих, ясное дело. И припасов не продадут, так что затягивайте пояса… К тебе, Ленни, особенно относится!

– А чего сразу я-то?.. – обиженно пробормотала я.

Моя прожорливость попутчиков страшно забавляла, а я… Вроде бы в княжеском замке я довольствовалась положенным, от голода не страдала, да и вообще могла позабыть об ужине, если Мадита не напоминала. А теперь… Наверно, вольный воздух был тому причиной, а еще работа. Не такая уж тяжелая, но жечь костер, ворочать котел, таскать воду и запрягать-распрягать волов – это все же не иголку с шелковинкой двумя пальчиками держать! Да еще и верхами день-деньской напролет: вроде не сама идешь, конь везет, но ты же не мешок, который как поперек седла кинули, так он и лежит… Дома-то, точно помню, как нагуляешься за день, тоже метешь со стола все подряд, и уговаривать не нужно!

Конечно, молодому парню, последнее время жившему впроголодь, и полагалось есть все, что не приколочено, особенного удивления это не вызывало, а шуточки… да пес с ними! Опасалась я только одного: как бы не обзавестись выдающимися девичьими округлостями, ведь тогда притворяться Ленни Тором станет намного сложнее… Впрочем, с такой походной жизнью не раздобреешь, и на том спасибо.

– Так в чем дело-то? – повторил Чарим.

– Не говорят толком, – помотал головой Вител. – Но там у ворот странники толклись и просто нищие, вот я краем уха услыхал – голод.

– С чего вдруг?! Нет, урожай не ахти какой, вон, на продажу не хватило, но был же! Люди жаловались, но вроде как кору и гнилую солому есть не собирались, до весны бы протянули…

– Я не больше твоего знаю, – буркнул наш предводитель. – Говорят, гонец прискакал дня за три до нас, и как раз после того ворота заперли и двойную стражу выставили. И то, ты верно сказал, в обители припасов с избытком, а если и впрямь голод…

Он не закончил фразу, но и так было понятно: если дома плачут голодные дети, а закрома обители набиты по самую крышу, даже мирные крестьяне возьмутся за вилы и топоры и ворота вынесут, как пить дать.

– Странно это, – пробормотал Чарим. – Может, дело в другом?

– Кто его знает… Ладно. Небось доберемся до дома, – Вител угрюмо посмотрел на нас. – Но пайку придется урезать. Людям, само собой, так что… Ленни!

– Чего?

– Кидай в котел хоть змей, хоть лягушек, разрешаю. Не до жиру, быть бы живу!

– Найду – кину, – согласилась я. – Но вот грибы и коренья, если что, сами разбирайте, я здешних не знаю.

Он кивнул и уставился в костер.

Прочесть мысли Витела было проще некуда: до перевала уже рукой подать, и он рассчитывал дать людям и животным передохнуть немного перед сложным переходом. Раньше-то об этом можно было не так заботиться, на землях рода Сайтор путника всегда бы приютили и обогрели, но теперь… Теперь оставалось рассчитывать только на удачу. Если бы я умела, я бы поворожила, но увы – все, что я могла, так это состряпать что-нибудь и не лезть с вопросами, а то так вот попадешь под горячую руку…

Мы уже обиходили животных и сели ужинать, когда к нашему костру бочком-бочком подобрался незнакомец.

– Люди добрые, – завел он дрожащим голосом, – не дайте скитальцу пропасть, поделитесь хоть глоданой косточкой, хоть горелой корочкой, век благодарен буду…

– Ты столько не проживешь, – фыркнул Чарим. – Чего тебе возле обители не сидится? Все странники там, иди подожди, может, вынесут вам чан помоев!

– Прогнали меня оттуда, господин, – ответил тот и чихнул, обхватив себя за плечи. И то, вечер выдался на редкость холодным, а одежонка на страннике была – заплата на заплате. – Слишком много болтаю, значит. Такого, чего они слушать не желают… Обещали побить, если вернусь, а я и так уж хромаю, и рука не подымается…

– Садись к огню, убогий, – мрачно сказал ему Вител. – Ленни, там осталось чего-нибудь в котле?

– Ага, на донышке.

– Выскреби ему. Сам обойдешься, а то знаю я тебя: как котел мыть пойдешь, так небось вылизываешь!

– Будет вам над сиротой измываться… – пробурчала я, накладывая в миску остатки нашей трапезы. – Держи, странник.

– Благодарствую, добрые люди! – отозвался он и накинулся на немного пригорелую кашу. Похоже, этот человек уже давно не ел досыта.

– Ты жуй да заодно рассказывай, что приключилось, – сказал Чарим. – Мы уже которую неделю в пути, все вроде шло, как обычно, а тут будьте-нате, ворота заперты, о голоде говорят… В чем дело-то? Еще неделю назад ни о чем таком и слуха не было!

– Не было, правда ваша, – покивал странник, выскребая миску пальцами и с причмокиваньем их обсасывая.

Если б у него голова в эту миску вошла, он бы ее точно вылизал. И еще три раза по столько съел, это точно, но увы, ничего не осталось. Разве что сухари и вяленина, но без приказа я не собиралась развязывать тюки.

– Но ты что-то да знаешь? Давай выкладывай, – сказал Вител. – Тогда, может, я тебе еще сыру отрежу и хлеба краюху дам.

– Угу… – Странник вытер заросший подбородок рукавом, шмыгнул носом и сел поудобнее.

Лицо у него было, насколько удавалось рассмотреть при свете костра, самое заурядное: длинный кривой нос, видно, не раз сломанный, впалые щеки, густые брови, хитрые блестящие глаза, давно не стриженные волосы непонятного цвета, клочкастая борода да уши лопухами, одно больше другого.

– Стало быть, я сюда зимовать шел.

Чарим покосился на меня и хмыкнул, а странник продолжил:

– Я так который год спасаюсь, потому как весной и летом бродить в радость, ну и дела полным-полно, хоть где кусок хлеба да заработаешь… Осенью то же самое, нанимают на подмогу, а я не жадный, на пропитание бы хватило, и ладно! Ну а зимой совсем скверно, так я в обитель иду. Там тоже кормят, с голоду не помрешь, это точно. Работать велят, само собой, но… – он ухмыльнулся, – кто не первый год так перебивается, тот знает, как особенно не утруждаться!

– Ты к делу давай, – сказал Вител.

– А я по делу говорю, – с достоинством отозвался странник и, отвернувшись, высморкался, зажав одну ноздрю. – Простыл все ж таки, вот напасть… Стало быть, добрые люди, пришел я сюда, как обычно, ан в обитель никого не пускают! Нашел пару знакомцев – те тоже ничего не понимают. Они пораньше моего пришли, так ворота, считай, прямо у них перед носом закрыли. Ну, я побродил, там послушал, тут расспросил, в общем… Правду вам сказали. Голод будет, и, похоже, небывалый…

– Да почему?! – вскричал Чарим. – Ведь был урожай, пусть и скверный!

– Был, да сплыл, – ответил странник. – Вернее, в распыл пошел.

– Это как?

– А так. Один странник сказал, своими глазами это видел. Он как раз нанялся на одно подворье на пару дней, хлев чистил. Говорит, услышал крики, выскочил, а хозяева вокруг амбара бегают и голосят… Решил, что пожар, но ни дыма, ни огня… только пыль какая-то кругом, как от телеги на дороге в самую-то сушь. – Он вздохнул. – Заглянул, говорит, в амбар, а тот вовсе не пустой был, это уж он прежде видел… И обомлел. Ничегошеньки там не осталось, только пыль эта самая. В уголке, сказал, еще стоял мешок с зерном, и тот на глазах истаял!

– Однако… А ему не померещилось?

– Я тоже спервоначалу не поверил, а потом другие подошли, слухи принесли. Не примерещилось, добрые люди. По всей округе этак вот: что этой осенью собрали, все в пыль обратилось.

– А в обители, стало быть, что-то осталось? – нахмурился Вител.

– А иначе с чего б им ворота запирать? Может, еще с прошлых лет запасы есть. А что с летошними случилось, разве скажут… – Странник снова хлюпнул носом. – И неведомо, везде так или только в этих краях.

– И почему это приключилось? Об этом что говорят? – спросил Чарим, дергая себя за ус.

– Да как обычно… валят все на злое колдовство, но вот чье, почему вдруг, того никто не может сказать. Хотя, – он почесал переносицу, – кое-что болтают.

– Ты рассказывай дальше, – подбодрил Вител. – И глазами-то по сторонам не стриги, не стриги! Сказано – угощу, значит, угощу, но только если по делу говорить будешь. И не выдумывай, а то знаю я вашу братию: сейчас как наплетешь семь возов небылиц с небыличкою, а мы уши-то и развесим!

– Не, дядя Вител, он покуда не врал, – не удержалась я, – по нему хорошо видно.

– А тебе почем знать?

– А он, когда думает, соврать или нет, за нос хватается, – пояснила я.

Примечать такое меня еще кормилица учила, да и отец об этом упоминал. Что там! На моем же примере и объясняли, когда я выдумывала очередную байку и пыталась подловить взрослых. И матушка кое-что рассказывала о языке тела, который у многих очень похож: люди, сами того не осознавая, выдают себя жестами. Достаточно внимательно приглядеться, куда и как человек смотрит, как держит руки – свободно или скрестив на груди, теребит ли вещи или пальцы, и можно понять – лжет собеседник, скрытничает или говорит правду, спокоен или взволнован, а если так, то именно этим разговором или же его беспокойство имеет другую причину… Конечно, до высот такого искусства мне было далеко, но уж очевидные вещи и я различить могла.

– Если чешет, значит, не врет, а просто задумался – рассказывать или лучше язык прикусить. А если этак вот за кончик дергает, значит, либо чего-то недоговаривает, либо на ходу сочиняет. Ну а если еще и в сторону смотрит, тогда точно врет, – добавила я, и Вител переглянулся с Чаримом.

Тот только брови поднял: мол, надо же, не ожидал от дурачка Ленни таких познаний!

– Ну что, странник, угадал наш малой? – спросил Чарим.

– Угадал, – нехотя ответил тот и покосился на меня. – Дело такое… не всякому о нем говорить стоит, побить могут. Но вы вроде не из этаких…

– Не хватало еще руки о тебя марать, – буркнул Вител. – Если что, так возьму за шкирку, разверну да коленом под зад дам, и будет с тебя… Говори уже!

– Слух ходит, – произнес странник, – мол, эта напасть приключилась потому, что князь решил жениться.

– Приехали! – присвистнул Чарим. – А как это связано-то?

– Так он не абы кого захотел в жены взять, – пояснил тот.

– Колдунью, что ли?

– Бери выше, – ухмыльнулся странник, – горную ведьму.

Глава 11

– Да ну, – после паузы произнес Вител, – выдумки. Сколько через перевал ходим, ни разу никаких ведьм не встречали. Водится там, конечно, всякое, но…

– Ну так они ж не говорят, мол, здравствуй, путник, я горная ведьма, заходи в мой дом, гостем будешь, – серьезно сказал странник. – Ты, может, и видел какую, а то и не одну, да от человека отличить не смог. Когда надо, они распрекрасно людьми притворяются!

– Ну это-то ладно, пока нас не трогают, пусть хоть кем прикидываются, – махнул рукой Чарим. Судя по тому, как он хмурился, новость ему очень не понравилась. – Ты по делу говори! Ну, захотел князь на ведьме жениться, и что с того? Хоть бы и на козе, его дело… Дальше что? Свататься поехал, а ему от ворот поворот дали?

– Да если бы… Так-то, может, ничего и не случилось бы, да понимаешь, добрый человек, он силком ее в жены взять решил. А это…

– А как можно ведьму принудить? – удивился Вител. – Если ей что не по нраву придется… Фьють – и нет ее, ищи-свищи!

– Вот этого не знаю, – честно сказал странник. – Пересказываю, что от других людей слышал.

– К примеру, обманом в гости заманил и как-то удержал, слыхали, может? В сказках о таком говорится, – подал голос Мак.

– Что ж, князь ухитрился это устроить? – покачал головой Марон.

– Да не знаю, говорю же! Где он ее нашел, как удержал, никто и гадать не пытается… В сказках так: если у ведьмы, лесной ли, горной или речной, отобрать что-нибудь важное, она никуда не денется, будет жить с человеком и это… как его… всяческие блага ему приносить, вроде того, и даже детей рожать. Ну, это пока не догадается, что ее обдурили, не вернет украденное и не освободится. А вот тогда жди беды! Хорошо, если она просто так ускользнет, а не отомстит…

– Так это, значит, ее рук дело? – нахмурился Вител, но странник только развел руками.

– А и я о свадьбе слышал, – подумав, сказал вдруг Бурин, третий наш возчик, пожилой грузный мужчина.

Он был молчалив до крайности, разговаривал обычно только с волами, а на приказы хозяев кивал или мычал что-то себе под нос. Признаюсь, я порой о нем забывала, а вспоминала, лишь когда он протягивал миску за своей долей похлебки.

– Это когда?

– Когда Керриск миновали. На ярмарке.

– Да скажи толком, что слышал-то? – рассердился Чарим. – Или ты уже говорить разучился?

– Не разучился. А болтать попусту не люблю, – буркнул тот, сел поудобнее и погладил седоватую бороду. Он ее расчесывал на две стороны, и выглядело это забавно. – Так матушка завещала.

Чарим с Вителом переглянулись и заржали, как два жеребца.

– Еще один… – выдохнул Вител, отсмеявшись. – Рассказывай уж, молчальник!

– Служанки, значит, сплетничали. Мол, князю девицы-красавицы проходу не дают, а он отцу, когда тот помирал, поклялся жениться на его воспитаннице, – сказал Бурин, помолчал и пояснил зачем-то: – В смысле старого князя воспитаннице.

– А кто такова? Никогда не слыхал! – удивился Чарим.

– Никто не слыхал. И не видал до последних лет.

– Прятали ее, что ли? А зачем?

– Мне откуда знать? Служанки эти говорили еще, что у девицы глаз дурной. И как бы не она старого князя извела, чтобы поскорее замуж за молодого выйти и княгиней стать. И еще нескольких девиц со свету сжила, чтоб не зарились на чужого жениха.

– А уж не она ли ведьма и есть? – задумчиво произнес Вител. – Может, ее никто не обманывал, а она своей волей к людям пошла? Молодой князь-то парень хоть куда…

– Не, то вряд ли, – покачал головой Бурин. – Ту воспитанницу, служанки говорили, еще девочкой во дворец взяли, лет пять не то шесть назад. Оно, конечно, ведьма и ребенком прикинуться может, только на кой ей мальчишка? Ему тогда сколько было? Годков пятнадцать?

– Да кто разберет, что ей в голову взбрело? Хотя и верно, зачем ей у людей взаперти сидеть? Подождала б, пока княжонок возмужает, тогда б и явилась на готовое, ведьмам наши годы как дни, так они долго живут.

– А ну как его отец успел бы сговорить?

– Так ведьма она или кто? Уморила бы невесту, да и дело с концом!

Я слушала их оживленную болтовню, а по спине у меня бегали ледяные мурашки. Вот, значит, какие слухи ходят…

– Но князь до сих пор не женат, – сказал вдруг странник. – Срок траура не вышел еще.

– Может, потому ведьма и лютует? – предположил Чарим. – Дескать, вот чего я устроить могу! Все пожгу-поморожу, пылью по ветру пущу, если женишься на той девице, а не на мне!

– А что, и впрямь похоже, – согласился Вител. – Или, может, князь ей наобещал всякого-разного, надеялся, что отец передумает насчет воспитанницы-то, ан нет, не передумал… Тут и гадай: или последнюю родительскую волю не исполнить, или ведьму разозлить? Поди знай, что хуже?

– Угу, оказался парень меж двух огней, – вздохнул Бурин.

– Ты еще скажи, все зло от баб, – фыркнул Чарим. – Нет, тут, похоже, князья сами чего-то накрутили-навертели. Отец одной слово дал, сын – другой, кто разберет, какие у них там расклады, у высокородных-то? Вот сами и запутались. А мы теперь хлебай полной ложкой, знай не обляпайся…

– Да, верно говорят: князья дерутся, а у простого люда хребты трещат. Эти, правда, не дерутся, а… – Вител ввернул крепкое словцо, – да нам от того не легче.

Он покосился на меня и спросил:

– А ты чего притих?

– Я? А… а я думаю: вот бы хоть одним глазком на ведьму взглянуть, – тут же сочинила я, – посмотреть, вправду ли они так хороши, как в сказках!

– Вот ведь дурной, – покачал головой Чарим и отвесил мне легкий щелбан. – Посмотреть… Так вот увидишь красавицу необыкновенную, глаз не отвесть, влюбишься, а потом окажется, что ей уж за триста лет перевалило и на самом деле она карга сморщенная, просто личины меняет как заблагорассудится!

– Да ладно, я ж не жениться, а так… – пробормотала я, потерев лоб. – За погляд-то денег не берут, а ужас до чего любопытно!

– От любопытства кошки дохнут, – буркнул Вител. – Иди котел мой, пока не присохло! А хотя нет, сиди… Давай-ка ты, странник, поработай. На хлеб с сыром ты сказок нарассказывал, а если котел как следует отскребешь, я тебе из своей фляжки пару глотков налью. От простуды помогает, говорят.

– Вот это дело! – оживился тот, подхватил котел и поволок к речке, спотыкаясь в темноте и сипло ругаясь себе под нос.

Дождавшись, пока он отойдет достаточно далеко, Вител негромко сказал:

– Задерживаться не станем. Переночуем, а завтра до света – в дорогу.

– Правильно, – кивнул Чарим, дергая себя для разнообразия за правый ус. (Я вчера предположила, что они такие длинные потому, что он их нарочно вытягивает, так схлопотала вожжами пониже спины.) – Тут все равно ловить нечего. Пояса подзатянем, до перевала всяко доберемся, а за ним уж видно будет, что к чему.

– Ну, если дело совсем скверно пойдет, продадим вон хоть воз да вола.

– Угу, кто ж его купит? Лучше самим съесть. Все одно надо будет за проход платить, вот и прирежем бурого, он у нас самый слабосильный, да и хромает давно, – мрачно сказал Чарим.

Бурин кивнул и добавил:

– Гниль у него копытная. По этой грязи такое не вылечить, это в сухое стойло надо, и то еще как повезет… Ну а пока доберемся, бурый сам по пути падет: видели, мается, не ест толком? Чем мучить животину, лучше и впрямь прирезать.

Это была очень длинная речь для него, так что он выдохся и умолк.

– Вот-вот, – кивнул Чарим. – Так-то пришлось бы козу покупать… еще и не продадут по нынешним временам. А этак… себе мяса оставим сколько надо, по холоду долго не испортится. Остальное как положено…

– А воз?

– Бросим, что ж делать? А то порубим на дрова, всяко пригодятся.

– Не загадывай, может, еще так обойдемся, – вздохнул Вител, – но если прижмет, сделаем по-твоему. Ленни…

– Чего?

– Ты язык-то придержи. При таких, как этот… странник, лишнего болтать не надо, ясно? Кто ты, откуда, далеко ли собрался… Начнет расспрашивать, лучше помалкивай.

– А вы от него чего-то дурного ждете? – удивилась я.

– Ленни, мы, считай, всю жизнь в дороге, – ответил вместо него Чарим. – Привыкли на людей с опаской смотреть. Этот вот вроде бродяга безобидный, но что-то он на твоего жеребца часто поглядывает…

– Думаете, увести хочет? Я ж говорил, к нему чужой не подойдет. Вон Бурин позавчера его по ляжке хлопнул, так Красавчик ему чуть руку не откусил! А это он к вам уже попривык.

Я звала коня Красавчиком, потому как настоящее имя кто-нибудь мог и вспомнить. И подкрашивала его приметные пятна, когда никто не видел. Правда, краска быстро облезала, да и осталось ее всего ничего…

И хорошо, что Динк подрезал коню хвост, чтоб не мел по земле, небрежно так, клочьями, да и гриву укоротил, а то наморочилась бы я с нею. И так чуть гребень не сломала, тот самый, который Динк мне подарил. Самой-то мне теперь причесываться было легче легкого: пальцами кое-как волосы разобрала, в хвост увязала, чтобы в глаза не лезли, и ладно, а Серебряный вечно каких-то репьев нахватает!

В таком вот виде, не слишком тщательно вычищенный и вычесанный, в простой потертой сбруе, с заплатанным чепраком (тоже Динку спасибо, я и не подумала, что по седлу и уздечке тоже можно признать лошадь из княжеских конюшен!) Серебряный уже меньше походил на любимца князя Даккора. Но и то… породу не спрячешь, а норов тем более.

– Увести не увести… – протянул Чарим и принялся наматывать ус на палец. – Мутный он какой-то, странник этот. Сегодня, пожалуй, я сам посторожу.

– Мы посторожим, – кивнул Вител.

– Вы мне не доверяете, что ли? – обиделась я. – Я ни разу не заснул!

– Не в том дело, балда… Просто ты малец неопытный, повадок таких вот… странников не знаешь, а мало ли что?

– Тогда я с вами посижу, – тут же сказала я. – Я уже привык по ночам не спать! А вы как раз и расскажете, чем эти люди могут быть опасны, да?

– Да от тебя не отвяжешься, пристанешь ведь, как репей… – пробурчал Чарим и переглянулся с напарником. – Расскажем, ясное дело, потому как путь у нас впереди еще долгий, не угадаешь, с кем столкнешься.

– Знаете, – произнесла я, почесав в затылке, – я тут подумал… Да что вы смеетесь?! Умею я думать! Так вот, это самое… может, мне с вами дальше пойти, за перевал?

– Ты ж боялся.

– Мало ли чего я боялся… Там, вы говорите, всякое-разное водится, но вас оно до сих пор не съело, значит, не такое уж оно страшное, если все по правилам делать, да?

Вител молча кивнул, ухмыляясь в усы. Видимо, мои умопостроения его забавляли.

– А тут непонятно, что дальше делать, – завершила я мысль. – Что мне, обратно с перевала возвращаться, что ли? Ну, вернусь… А найду я Данвор, не найду, а если найду, разрешат ли мне там остаться… Может, того рыцаря давно в живых нет, а наследники о семействе Тор и слыхом не слыхивали и прогонят меня поганой метлой! И как быть? Денег, – тут я побренчала остатками медяков, – в обрез, а есть-то охота… и коня кормить опять же. Если только продать его, но кто купит? Это ж не рабочая лошадь, в телегу если и запряжешь, толку не выйдет…

– Ишь ты, как складно болтаешь, – сделал мне комплимент Чарим, посмеиваясь. – Чего еще скажешь?

– Да все уже, – пожала я плечами, – вот, с вами прошусь. Тут мне точно никак не устроиться, а за перевалом, может, на что и сгожусь!

– Думаешь, в чужом краю медом намазано? И такого нескладеху с распростертыми объятьями примут?

– Что-то меня и в родном краю не особенно привечают, так что невелика разница! А вдобавок еще и голод, если странник не соврал… Что ж мне, совсем пропадать? Или побираться идти? – Я перевела дыхание и попросила как могла более жалобно: – Возьмите меня с собой, может, я вам еще пригожусь!

– Уж не прогоним, – хмыкнул Вител, – думаешь, мы б тебя и без твоих речей отпустили неведомо куда, бестолочь этакую?

– А чего тогда слушали столько времени?! – возмутилась я.

– Больно складно говоришь, – ответил Чарим. – Вот, кстати, мог бы своими сказочками на хлеб зарабатывать…

– Это если б слушателям самим того хлеба хватало. А когда брюхо пустое… сказками сыт не будешь. Но на будущее учти, – вздохнул Вител, – за перевалом тоже любят послушать складные враки. Может, тем и перебьешься, а может, пристроим тебя к кому-нибудь в подмастерья.

– Или у себя оставим, – хохотнул Чарим. – Не знаю, правда, пойдем ли сюда на будущий год, похоже, проку от этого не будет… Ну так давно собирались разведать еще кое-какие пути-дороги, вот случай и подвернулся. Лишний человек всегда пригодится. Тем более ты, Ленни, похоже, удачливый.

– Это как?

– А так. До того как мы тебя подобрали, все наперекосяк шло. И торговли никакой, и погода дрянь, и вол захромал… А теперь гляди-ка! Оно, конечно, прибыли все равно не видать, но хоть с неба не льет, вол до сих пор не пал, готовишь ты съедобно, да и болтовней своей развлекаешь. От скуки, знаешь ли, волком взвыть можно. А уж если настроение поганое, погода такая же, а кругом одни и те же унылые рожи… – Он махнул рукой. – Так и тянет за топор схватиться!

– Это уж ты маху дал, с топором-то, – вздохнул Вител. – Но в главном прав: в дальней дороге с таким настроем – хуже не бывает.

– Угу, – вставил вдруг Бурин, – то уныло было, кругом серо и сыро, а тут будто кто-то костерок запалил. Сразу на сердце полегчало!

– Ну вы уж скажете, – пробормотала я, отводя глаза. – А я это… В одиночку совсем уж тоскливо. Страшно – это ладно, можно пережить, да и Се… Красавчик в обиду не даст, но все ж таки… А с вами и спокойно, и всяко веселее, чем одному!

– Да ты и впрямь повеселел, – сказал Чарим уже без улыбки. – Когда я тебя на постоялом дворе увидел, так удивился: не парнишка, а… слов-то не подберу! Что тощий да бледный, понятно, жил небогато, потом в такую передрягу угодил… Вот только еще какой-то… тусклый, что ли? Не просто тень человека, а уже и тень тени!

– Ишь, как заговорил, – уважительно произнес Мак. Они с Мароном обычно помалкивали, но слушали внимательно. – А и я заметил. Похоже, просто отъелся наш Ленни да выспался – прежде, должно быть, вполглаза дремал, каждого шороха пугался, а? Ну и повеселел, сказки рассказывает, и вон, даже волосы завились, как у девчонки!