Страж перевала

– И правда что, – пригляделся Вител и дернул меня за хвост. – Этак усы отрастишь погуще, подкрутишь по-молодецки, синий глаз прищуришь, кудри распустишь – все девицы твои будут! Может, даже горная ведьма влюбится, чего б нет?

– Издеваетесь… – протянула я с тяжелым вздохом, и они загоготали.

Чарим был прав: походная жизнь нелегка, однако я бралась за любое порученное дело, вспоминала то, чему учили меня дома, забывала придворное обхождение и могла уже отбрить какого-нибудь шутника так, что он не враз находился с ответом. Словно маска сползала с меня клочьями – не серебряная, другая. Та, что наросла на лице за годы жизни в княжеском дворце и превратила меня, как точно выразился Чарим, в тень тени, подобие прежней меня…

«Он сказал «синий глаз прищуришь»! – вдруг сообразила я. – Но я ведь… Глаза должны быть карие, как у князя Даккора! Неужели я отвлеклась, и маска… Да не может быть такого, утром ведь гляделась в воду – все было как надо!»

– Дядя Чарим, – не выдержала я, – у меня глаза карие вообще-то, чего вдруг ты про синие заговорил?

– Правда, что ль? – удивился он. – Показалось, значит. Видно, как распогодилось, небо отразилось, вот я и решил…

Показалось ему, как же! Таким, как Чарим, никогда ничего не кажется, а если вдруг и померещится невесть что, так они это нечто со всех сторон рассмотрят и ощупают, чтоб не ошибиться! Но он не приглядывался ко мне слишком уж пристально, я бы обратила внимание. Может, в самом деле небо отразилось? Как рыцарь Раве говорил – глаза у меня синие, но очень темные, цвета грозовой тучи, когда ее солнце немного подсвечивает, и вот, наверно…

– Вот, добрые люди, отмыл, – выдохнул странник, грохнув котел возле костра.

Мак заглянул внутрь, придирчиво поскреб стенки пальцем и удовлетворенно кивнул – чисто, мол.

– Ну держи, заслужил. – Вител плеснул ему в плошку из своей фляги, странник жадно глотнул и надрывно закашлялся, когда огненное пойло обожгло простуженную глотку. – Вот видишь, на пользу пошло! Закуси-ка…

– Это я на завтра приберегу, – просипел тот, схватив хлеб с сыром, – а то неизвестно еще, когда удастся брюхо набить. А может, добрые люди, взяли бы вы меня с собой? У меня руки нужным концом приставлены, за скотиной ходить умею… А у вас, гляжу, работников-то маловато!

– Э, нет, – ответил Чарим, – у нас уже имеется нахлебничек, этот вот дурень малолетний. Второго не надобно. У костра можешь погреться, и будет с тебя.

– Тогда я уж лучше к своим пойду, – тяжело вздохнул странник, проводив взглядом флягу. – Может, не прогонят вдругорядь, еще чего-нибудь расскажут… Благодарствую за угощение, добрые люди!

– Иди, иди с миром, – кивнул Вител и молчал, пока он не скрылся из виду, а потом негромко сказал: – Пойду лошадей проверю. Ленни, идем-ка со мной, поможешь.

Я встала и двинулась следом, недоумевая: чем я помочь-то могу? У напарников лошади смирные, упряжные – тем более, а Серебряного я еще засветло обиходила…

Правда, я в темноте хорошо вижу, но сейчас-то тучи разошлись, и луна светит во всю силу, хоть иголки в траве собирай!

– Вот что, Ленни, – тихо произнес Вител, когда мы подошли к его серому мерину, – у тебя жеребец захромал.

– Разве?

– Да. На заднюю левую. Так что замотай-ка ему ногу как следует, да и вторую тоже – мало ли, застудил. Породистые лошади нашим не чета, от ветерка, бывает, хворать начинают. Завтра в поводу пойдет, ясно? И накрой его как следует. Эту вот попону возьми, что ли, она получше твоей дырявой тряпки будет. И смотри, чтоб не сползала.

– Дядя Вител…

– И без разговоров! – немного повысил он голос. – Может, это я на старости лет собственной тени пугаться начал… Но лучше делай, как сказано. И гриву с хвостом подмажь…

– Откуда вы… – ойкнула я.

– Ленни, я не вчера родился, – покачал головой Вител. – И уж крашеную лошадь отличу, тем более что красишь ты неровно, сразу видно – не умеешь. Что уж о Чариме говорить, он это сразу заметил… Действуй, я посмотрю, чтоб никто не подобрался.

Я только вздохнула и полезла в суму за плошкой и краской – ее нужно было разводить водой.

– У кого увел жеребца-то? – негромко спросил Вител, пока я возилась с Серебряным. – И, главное, как ухитрился? С твоими-то умениями!

Я хотела отмолчаться, но он продолжал:

– Или все же не просто увел? Красавчик твой… хотя вовсе он не Красавчик, ты сегодня проговорился, да и раньше, я слышал, иначе его называл, когда думал, что никого рядом нет. Ну и вот, конь мало того что породистый, так еще и вышколен будьте-нате, и в походах явно бывал, сразу видать. А такие обычно к одному хозяину приучены, и это явно был не ты.

– Теперь я, – буркнула я. – Прежний умер.

– Все-таки будешь уверять, что конь отцовский?

– Не совсем, но около того, – ответила я, подумав: если князь Даккор назвался моим опекуном после смерти родителей, то, значит, считался близким родственником.

– Но если б он тебе в наследство достался или в подарок, вряд ли бы ты его красить да прятать стал, верно? Значит, увел без спросу. Из дому сбежал, что ли? – сделал неожиданный вывод Вител, и я выдохнула с облегчением.

– Вроде…

– Погоди, дай угадаю… Ты еще совсем мальчишка, мать твоя, скорее всего, еще женщина в самом соку… Как муж помер, снова замуж вышла? Киваешь? Ага… А новому муженьку ты, видно, не ко двору пришелся, – с удовольствием заключил он. – Либо он тебя по-своему воспитывать решил. Ты и отправился куда глаза глядят, а конь, видно, в самом деле отцовский, раз тебя признает и слушается.

– Ага. – Я шмыгнула носом. – Почти так. Матушка меня сама отправила к рыцарю Данвору, денег дала, сколько смогла, и еще свои девичьи украшения, только я не знаю, где их продать и сколько просить, обманут ведь! Да и жалко, кое-что ей отец дарил, вот. И коня она разрешила взять, все равно он отчима чуть не убил, когда тот хотел на нем проехаться.

– Так зачем ты его красишь-то? – спросил Вител, удовлетворенно вздохнув. – Раз не без спросу взял?

– Боюсь, меня искать будут, – честно ответила я. – Отчим, если разозлится… ух! А он точно разозлился, что я удрал, и наверняка послал за мной хоть кого… Но так-то меня поди высмотри, что во мне особенного? А у Красавчика масть слишком приметная, его издалека узнают. А продать его…

– Да понял я, – вздохнул он. – И отцовская память, и конь немолодой уже, и продешевить боишься. А другого в обмен взять – надуют, как пить дать.

– Правда твоя, дядя.

Я похлопала Серебряного по крупу, вытерла руки о попону и принялась заматывать ему ногу темной тряпкой.

– И ищут тебя, может статься, вовсе не ради того, чтобы вернуть к матушке под крылышко… – задумчиво протянул Вител. – И владения ваши, должно быть, не такие уж бедные, как ты говорил. Либо были побогаче при твоем отце, раз он мог себе такого скакуна позволить…

– Может, и так. Я напраслину ни на кого взводить не собираюсь. Но и дома мне не жизнь.

– Ясно… – Он протянул руку и потрепал меня по затылку. – Ну, значит, тебя и впрямь судьба с нами свела. Поедем за перевал, там, глядишь, найдется для тебя какое-никакое дело по нраву!

– Спасибо, дядя Вител, – тихо ответила я и утерла нос рукавом.

– Заканчивай да спать ложись. И чтоб я тебя до утра не видел, – серьезно сказал он. – Прямо тут, на возу, в соломе и ложись. До свету отправимся.

– Это хорошо, надо поторапливаться, – не удержалась я, – а то через два, может, три дня уже настоящие заморозки начнутся. А то и снег пойдет, а если ляжет, то уже не растает.

– Ты почем знаешь?

– Чую, – пожала я плечами. Раз уж история моя претерпела такие изменения, то что толку скрывать свои умения? – И по всем приметам так выходит. Ветер с гор, ровный и холодный, с ледника. Вчера и сегодня ясно было, но солнце в сизые длинные облака садилось, они как перья из соколиного крыла, и подсветило их не оранжевым, а таким… как малина и слива в серебристой росе. Луна на убыли, а светит, будто молодая, звезды блестят, как начищенные, а небо совсем прозрачное, ледяное, стукни – зазвенит. – Я перевела дыхание и добавила: – Трава шелестит, и ветки на деревьях стучат уже по-зимнему, птицы рано прячутся. Быть заморозкам, точно говорю!

– Ну, – крякнул Вител, – если ты еще и погоду умеешь предсказывать, тогда точно не пропадешь!

Глава 12

Растолкали меня в самом деле до рассвета – заря только-только занималась, небо сделалось серо-жемчужным, но солнце еще и краешка не показало над лесом, и верхушки далеких гор были темными, не розовели. Там, на самом леднике, рассвет особенно хорош, говорил отец, но меня туда, ясное дело, не брал, рано было. Но я и с башен видела, как сверкает лед в утренних лучах, будто какой-то великан самоцветы из корзинки рассыпал!

Я хотела, как обычно, взяться за стряпню, но Вител махнул рукой: мол, воду без тебя вскипятили, Чарим свои травы заварил, чтобы всех взбодрить и согреть, а пожевать и на ходу можно. И вечеряли мы точно так же, чтобы не тратить времени понапрасну…

Разъезд нагнал нас на следующий день, ближе к полудню: полдюжины бойцов с нашивками цветов княжеского дома – алыми с золотом, – на сытых конях.

– Придержи-ка коня, папаша, – скомандовал их предводитель.

Право слово, он был, наверно, не старше Райгора, а может, и моложе! Во всяком случае, усы у него были не гуще, чем у Ленни Тора, только чувства собственной значимости намного больше.

– Конечно, господин, – невозмутимо ответил Вител и сделал знак остановиться. – Чего изволите?

– Осмотреть возы, – приказал тот, оставив вопрос без ответа, и двое подчиненных, спешившись, отправились ворошить солому.

Я как вела в поводу пегого вола, так и стояла с ним рядом, глазея на вооруженных людей. Надеюсь, вид у меня был достаточно глупый и напуганный… Внутри-то все холодело и сжималось от мысли: Вител неспроста велел мне вчера получше замаскировать Серебряного! Неужели кто-то все-таки его узнал? Тот самый странник? Вител ведь сказал, что он посматривал на коня…

– Пусто! – крикнул один из тех, кто проверял возы. – Вообще ничего, припасов немного да солома. Еще овчины да одеяла, фу… грязные до чего! Хоть блох-то нет?

– Чего не держим, того не держим, господин, – степенно ответил Вител. – А что случилось-то? Что ищете?

– Не что, а кого, – мрачно ответил молодой командир.

– Злодей какой-нибудь сбежал? Убивец или вор? – с любопытством спросил Мак.

– Вроде того… Скажите-ка, откуда у вас этот жеребец?

– У меня мерин, – невозмутимо сказал Вител. – И у Чарима тоже.

– Да я вот про этого! – командир ткнул пальцем в Серебряного.

– А… Так я его на ярманке купил, еще когда в Керриск ехали, – отозвался Чарим, заговорив вдруг, как крестьянин из глухомани. – Мой-то захромал как раз о ту пору! А энтот подвернулся за недорого, я и подумал, перебиться сойдет, там уж недалече было, да и не вскачь же нестись…

– Старый он уже, вон, седину местами видать, но ногами покамест перебирает, на ходу не падает, – подтвердил Вител.

– Ага. Своего-то я на постоялом дворе оставил, вот… Пока расторговались, он как раз оклемался, откормился, лучше прежнего стал!

Чарим любовно похлопал своего рыжего по шее.

– Ну а энтого не бросать же? А продавать – себе в убыток. Он тоже на задние ноги припадать-от начал, кому такой сдался? Вот и решили – на Перевале им заплатим, – неожиданно добавил он. – Дотудова уж он дохромает.

– А кто продавал, помнишь? – Командир явно пропустил его слова мимо ушей.

– Господин, так я коню в зубы заглядывал, а не на торговца зенки пялил! – фыркнул Чарим. – Мужичок какой-то, моих лет, наверно. Роста примерно такого же, бороденка редкая, и, помню, шепелявил он знатно. Видать, кто-то зубы ему пересчитал… А вам он пошто?

– Затем, что конь этот краденый, – процедил юноша.

– Да неужто? Это как же вы с одного взгляда поняли, не в обиду вам будет сказано? Уж поучите, сделайте милость!

– Умолкни! – рявкнул тот баском, но дал петуха, а от того разозлился еще сильнее. – Тайриль, проверь, клеймо на месте?

Я сдержала желание зажмуриться покрепче, потому что седоусый Тайриль подошел к Серебряному, протянул руку и…

И спокойно поворошил его гриву. А еще – тут я едва не протерла глаза – Серебряный вдруг принялся обнюхивать незнакомца, явно проверяя, не припас ли тот в карманах чего-нибудь вкусного! Хотя… почему я решила, что это незнакомец? Этот человек почти наверняка служил князю Даккору, а значит, конь его знал. Может, верхом сесть бы не дозволил, но и руку откусывать не спешил!

– Нет, господин, – сказал Тайриль, оглядев Серебряного, – клейма нет. Если б свели, след бы остался, но его сроду не было, я-то не ошибусь.

Меня прошиб холодный пот: он ведь врал! Врал своему командиру, потому что не мог не увидеть княжеского клейма: так-то оно на шее под самой гривой, именно там, где Тайриль ее разбирал… и прикрыл отметину понадежнее – даже замазанную, ее все равно можно было рассмотреть при желании.

– Не тот жеребец, хоть стати и похожи, – добавил он. – Тот лютый был, а этот глядите, как ластится, хоть сроду меня не видел! Да и масть не та. Издалека похоже, а так… просто седина проглядывает, достопочтенный торговец верно сказал. И зубы… Этот конь если не мне, так вам уж точно ровесник!

– Ясно… – процедил командир. – Что ж, трогаемся!

– А кого все же ищете-то, господин? – спросил Чарим. – Конокрада иль душегубца какого? Конь-то при чем?

– Не твое дело, – отрезал тот и махнул остальным рукой, мол, поторапливайтесь. – Тайриль! Вернись к обители и прикажи всыпать горячих этому бродяге, чтобы впредь думал, прежде чем лгать княжеским людям!

– Будет сделано, господин, – кивнул тот. – Нагоню вас возле брода, если особенно торопиться не станете, я короткую дорогу знаю.

Отряд умчался, а Вител сказал не без намека:

– Суровый у вас командир, господин, даром что молодой!

– Да уж…

– А что это вы обратно в обитель не торопитесь, раз приказ дан?

– А ты думаешь, почтенный, тот бродяга меня там дожидается? – усмехнулся Тайриль и сел в седло. – Проеду с вами немного, срежу через перелесок, как раз к броду и выберусь, а потом отряд нагоню, если они меня опередят.

– Хитро! – ухмыльнулся Чарим. – Скажите, господин хороший, так кого ж все-таки ищут? Впрямь конокрада?

– Если бы… – Тот поглубже натянул шапку. И то, ветер был холодный. – Конь очень уж приметный. Я сразу сказал: беглец его продаст при первой же возможности! Похоже, так и вышло.

– Так говорю, я его купил честь по чести, – кивнул Чарим, – у того мужичка на ярманке. А откуда он его взял, не расспрашивал. Может, тоже купил, может, украл или нашел, какое мое дело? Везет – и ладно!

– Да-да, я помню, за недорого взял, – усмехнулся Тайриль.

– Господин, а почему вы командира-то обманули? – не выдержала я.

– Чего-чего? – нахмурился он. – Ты говори, юнец, да не заговаривайся!

– А что я не так сказал?! Вы коня узнали, и он вас признал, я будто не видел, как он по вашим карманам полез! А я помню, как дядя Чарим с ним намаялся, совладать не мог, до того злой этот жеребец… И кусается хуже собаки…

– Но совладал все же, – хмыкнул Чарим, – и не таких объезжали. Но и правда, господин, что-то вы темните… Наше дело, конечно, сторона, но так любопытно же, что приключилось!

– Беда приключилась.

– Если вы про голод, так мы уже знаем. И про то, что летошний урожай пылью рассыпался… хотя, может, набрехал тот странник?

– Нет. Правду сказал. И нам все-таки не соврал, – вздохнул Тайриль и опустил голову, уставившись на лошадиную холку. – Сказал, видел коня, по приметам похож на того, которого ищут. Не ошибся. Но, почтенные, дело такое… странное.

– Господин, так мы за перевал уходим, вряд ли еще свидимся, – серьезно сказал Вител. – Уж расскажите, сделайте милость! Болтать мы не приучены, да и… вовсе думали на будущий год в другие края податься. А если тут что-то неладно, точно двинемся куда подальше…

– Ладно… Если вы с этим бродягой говорили, то он наверняка вам сказал, что у князя невеста пропала.

– Чего?! – вытаращился на него Чарим, на этот раз непритворно. – Он только болтал, мол, все напасти из-за того, что князь возжелал горную ведьму в жены, а у самого уже невеста имелась, воспитанница его отца, так вроде.

– Да. Она и пропала.

– Точно, ведьминых рук дело! – довольно пробасил Бурин.

– А что, что случилось-то? – не выдержал Мак.

– Ну… Срок траура еще не вышел, свадьбу играть пока что нельзя, – мрачно ответил Тайриль. – Ну и, как в таких случаях обычно делают, князь отправил невесту в женскую обитель, чтоб не жить с ней под одной крышей. Все чин по чину, я ее и сопровождал. Видел, как служанка ее вывела, в карету усадила, вслед помахала… Одно странно было: за всю дорогу девушка ни словечка не проронила. Я спрашивал, не надо ли чего, не остановиться ли, – молчит…

– Обиделась поди, – сказал Вител, – из княжеского замка да в обитель, под замок, покуда жених там со всякими вертихвостками крутит – им что траур, что нет, все едино!

– Ну и мы так подумали, не стали больше ее тревожить. Постарались двигаться побыстрее… – Тайриль тяжело вздохнул. – Но до места добрались ближе к полуночи, дороги-то раскисли! Еле привратницу дозвались, в обители уже спали все… Ну вот, дверцу кареты открываю, говорю, госпожа, извольте, приехали мы. Молчит, не шевелится. Уснула, думаю, время-то уже позднее…

– Ага, уснула! Весь день не пивши, не евши?

– Так мне откуда было знать, что служанка ей с собой положила? Девице, может, яблочка довольно! Вот… Велел посветить, мало ли, вдруг дурно девушке сделалось, а там…

– Что? – жадно спросил Мак. – Что вы увидели, господин?

– Ничего, – обронил он. – Вернее… Это была она, в точности, как я видел утром, тот самый плащ и вуаль… И вдруг она взяла и рассыпалась пеплом!

«А еще лучше вышло б, если бы она сгорела у них на глазах, исчезла бесследно», – припомнила я свои слова, а еще алые искры на серебряной маске. Неужели вышло по-моему?!

– Вот так дела… – пробормотал Вител. – Значит, добралась ведьма до девушки?

– Не знаю, – Тайриль по-прежнему рассматривал гриву своего коня. – Но князь твердо уверен, что невеста его жива, вот и отправил всех на поиски. Правда, велено говорить, что какие-то негодяи напали на карету и похитили девушку.

– Вон как…

– Да. Только ищем мы иголку в стоге сена!

– А конь тут при чем? – с интересом спросил Чарим.

– Это жеребец старого князя, он его одного признавал. Ну, конюха еще к себе подпускал, меня вот хорошо знает, тоже в руки дается, хотя сесть на этого зверя я не рискну… Так вот, та девушка на нем ездила, а в седле она держится не хуже молодого князя, я видел. И конь ее слушался, как старого хозяина.

– И что ж подумали?

– А то… Девушка исчезла. Конь пропал. И тот конюх со служанкой тоже ушли, никому не сказавшись, и все свои пожитки забрали.

– Решили, что конюх жеребца увел?

– Я не знаю, что именно князь решил, но ищем мы и девушку, и коня. Полагаю, он думает, что те двое помогли ей сбежать, ну а на своих двоих далеко не уйдешь… А вот как этот фокус с каретой устроили – мне не понять. Может, глаза нам отвели? Вдруг служанка что-то этакое умела? Поди спроси!

– Погодите, господин, я что-то запутался: а ведьма-то при чем? – недоуменно спросил Мак.

– Да нет никакой ведьмы, – устало ответил Тайриль. – Просто слухи. Хотя иные знатные девицы любой ведьме фору дадут! Так или иначе, но князь поклялся отцу жениться на Альене Сайтор, чего бы ему это ни стоило, и он намерен сдержать слово.

Мужчины переглянулись. На лице Витела читалось искреннее, ничем не прикрытое изумление, а у Чарима округлились обычно прищуренные глаза.

– Сайтор? – выговорил он. – Из тех Сайтор, которые хозяева перевала?!

– Ну да. Последняя из рода.

– Так ведь… все погибли, – враз осипшим голосом произнес Вител. – Мы ж мимо проезжаем, видели – от замка одни горелые развалины остались, и…

– А девочка уцелела, – сказал Тайриль. – Я помню, как мы за ней ездили. Старый князь мне доверял, мне и Лирту, нас и взял с собой.

Я слушала едва дыша: выходит, вовсе не Ривон меня спас? Или князь поехал туда, где тот лежал раненый, чтобы забрать меня? Но почему сам, лично, почему не доверил это тому же Тайрилю?

«Говори же, говори! – мысленно взмолилась я. – Мне нужно узнать, что случилось на самом деле!»

– Каким же чудом… – прошептал Мак.

– Не представляю. Там все было в огне, он стоял до небес, и слышно было, как камни стонут… Лошади уперлись и отказались идти дальше… И тогда она сама вышла к нам навстречу, объятая пламенем…

– Господин хороший, сдается мне, вы заговариваетесь, – серьезно сказал Вител. – Кто вышел к вам навстречу? Девочка?

– А? – Тайриль будто бы очнулся. – Нет, конечно же, не девочка.

– А кто?! – в один голос вскричали мужчины.

– Ведьма, – ответил он.

Воцарилась тишина.

«Ну, говори же! – потребовала я, поймав его взгляд. – Я хочу знать!»

– Господин, вы точно того… устали, недоспали… Вы ж только что заявили, что нету никакой ведьмы! – напомнил Чарим.

– Я имел в виду, жениться на ней молодой князь не собирается, – пояснил Тайриль. – А тогда… Да, первый и единственный раз я ее увидел и вспоминать не хочу. Не хочу, но и забыть не могу…

– Так это она спасла девочку? Я думал, они только злодейства творить умеют, – бесхитростно сказал Мак.

– Не имею понятия, – устало ответил тот. – Мы с Лиртом тогда изо всех сил старались усмирить лошадей, они норовили вырваться и удрать. Кроме Серебряного – тот встал как вкопанный. Помню, князь Даккор спешился, передал мне его повод, а сам пошел навстречу ведьме, вовсе не страшась огня. А она… она горела в нем, но не сгорала. Я даже не знаю, красивой она была или нет, потому что ее лицо все время менялось… Если долго смотреть в костер, то можно увидеть что-то подобное…

Он как-то странно то ли вздохнул, то ли всхлипнул, перевел дыхание и продолжил:

– Князь протянул руки, и ведьма положила на них девочку. Странно… той было лет десять, не кроха уже, а ведьма держала ее на вытянутых руках, как куклу, словно она ничего и не весила…

– А что потом? – спросил Чарим, изнывая от любопытства.

Я же недоумевала: кто это мог быть? Я не припоминала никого, кто хоть отдаленно походил бы на описание Тайриля!

– Она сказала: «Помни, ты обещал», развернулась и ушла обратно в пламя, и сразу раздался страшный грохот, будто лавина сошла. Но это, наверно, рухнул замок, – как-то заторможенно произнес тот. – А мы… Мы помчались обратно. Я хорошо знаю короткие пути, и мы добрались до Керриска в считаные дни.

«Должно быть, тогда Серебряный меня и запомнил, во всяком случае, мой запах», – подумала я.

– А девочка что же? – спросил Вител.

– Девочка… Князь не спускал ее с рук, никому из нас не передавал, позволял разве что подежурить, пока он отдохнет час-другой. А она будто бы очень глубоко спала. Ожогов я у нее не видел, это точно, даже одежда не пострадала. Только волосы… они были словно опалены, пеплом подернулись. Они такими и остались, я же видел ее после, уже взрослой… – Тайриль сглотнул и добавил: – А нам с Лиртом князь приказал молчать об этом. Не просто слово взял, жизнью заставил поклясться, что мы никогда никому ни единым словом… даже сыну его! Райгор не знает, как это было, не должен знать…

– Мил-человек, а что ж ты нам-то выбалтываешь все от и до, торговцам мимоезжим, если поклялся, да еще жизнью? – резонно спросил Вител, и Тайриль как будто проснулся.

– Что?.. – произнес он совсем другим тоном. – Я…

– Держи, держи, башку расшибет! – вскрикнул Вител, и Мак поспел вовремя, подхватил сползающего наземь всадника, не дал удариться головой. – Однако…

– Что это с ним, дядя Вител? – прошептала я.

– Да кто ж разберет… Лишь бы не заразный был, чуешь, как жаром пышет?

– Так это он бредил, что ли?

– Нет, – негромко произнес Чарим. – Он не бредил. Он выдал тайну, а теперь умирает.

Мак с воплем отскочил, когда кожа Тайриля начала темнеть, ссыхаться, а уж когда затлела одежда и волосы, мы все отпрянули.

И минуты не прошло, а от человека, который только что ехал рядом с нами, говорил, дышал, осталась… Головешка. Иначе я это назвать не могла.

– В-в-ведьмино слово, – трясущимися губами выговорил Марон. – Князь ведьмино слово знал, точно вам говорю, и со своих людей его взял, а этот вот его нарушил и… и…

– Сами видим, не слепые, – мрачно ответил Вител, порылся на возу и накрыл то, что осталось от Тайриля, потрепанным одеялом. – Но почему он вдруг его нарушил – вот вопрос.

Он помолчал, потом рявкнул:

– Да что вы встали? Надо его схоронить… Идите, в лесочке прикопайте, да как следует, чтобы зверье не растащило! И сбрую туда же киньте, приметная слишком.

– А этого куда? – Чарим по-хозяйски огладил чалого коня. – Если отпустим, он может домой пойти, а может за отрядом. Так или иначе, Тайриля хватятся.